Биография саввы мамонтова и сведения о его семье. Савва иванович мамонтов биография

Дата и место рождения – 15 октября 1841 г., Ялуторовск, Тобольская губерния, Российская империя (ныне Тюменская область).

Дата и место смерти – 6 апреля 1918 г. (76 лет), Абрамцево, Московская губерния, РСФСР (ныне Московская область).

Савва Мамонтов – не просто купец. И даже не просто меценат. Он режиссер, драматург, певец, скульптор. Владелец Частной оперы, которая сделала Федора Шаляпина великим артистом. В домашнем театре Мамонтова играл молодой купец Константин Алексеев, взявший впоследствии псевдоним Станиславский.

Б иография

Родился 3 октября 1841 года в купеческой семье Ивана Фёдоровича Мамонтова и Марии Тихоновны Лахтиной, был четвёртым ребёнком. В 1849 году И. Ф. Мамонтов переехал в Москву. Семья Мамонтовых жила богато: арендовала роскошный особняк, устраивала приёмы, балы. Образ жизни Мамонтовых был нетипичен для капиталистов тех времён, связей и знакомств в Москве у И. Ф. Мамонтова не было.

В 1852 году умерла мать Саввы Мамонтова, Мария Тихоновна. Семья Мамонтовых переехала в более простой, но и более просторный дом. Савва вместе со своим братом был отдан в гимназию и проучился там год без особых успехов. В августе 1854 года Савва вместе с двоюродными братьями был зачислен в Институт Корпуса горных инженеров, учащиеся которого получали как инженерные, так и военные знания. Савва демонстрировал хорошее поведение, однако имел черту увлекаться интересными ему предметами, игнорируя другие: так, быстро выучив немецкий язык и имея по нему отличные баллы, он получал двойки и тройки по латыни. Успехами в образовании он не отличался, чем вызывал беспокойство своего отца.

Начиная с 1858 года, Савва регулярно посещал театр и высказывал своё мнение о постановках в дневнике. Семья Саввы устраивала вечера, где проводились обсуждения спектаклей и книг, пение, музицирование.

В 1860 году Савва не выдержал экзамена по латыни и был зачислен на повторное обучение. И он, и его отец тяжело переживали это. Латынь за Савву сдал другой юноша, а сам Савва поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет, переведясь затем на юридический факультет Московского университета.

В 1864 году Савва отправляется в Италию, чтобы подлечиться и изучить положение на местных рынках. Здесь он знакомится со своей будущей женой – Елизаветой Григорьевной Сапожниковой. 17-летняя девушка не отличалась особенной красотой. Но Савву Мамонтова привлекло в ней совсем не это. Она увлекалась искусством, прекрасно пела, много читала и занималась музыкой. Спустя год состоялась пышная свадьба, после которой молодые поселились в Москве.

Ж елезнодорожный магнат

“Он не меценат, а друг художников”, – говорил о Савве Ивановиче знаменитый живописец Виктор Васнецов, усадьба Мамонтова, – настоящий центр русской художественной культуры. Здесь жили и работали Репин, Поленов, Левитан, Нестеров, Коровин, Антокольский. Серов писал свою хрестоматийную “Девочка с персиками” тоже в Абрамцеве – с дочери Мамонтова.

Савва Иванович жил в мире искусства, но не забывал и о бизнесе. Как коммерсант Мамонтова отличала тяга к масштабным и несколько рискованным проектам. В особенности это касалось железнодорожного строительства.

Железные дороги играли исключительную роль в российской экономике того времени. Тогдашних железнодорожных магнатов можно сравнить разве что с теперешними нефтегазовыми олигархами. Неудивительно, что с конца XIX века государство стремилось прибрать этот бизнес к своим рукам.

Но начинал Савва Иванович еще во времена Александра II, когда правительство, наоборот, стремилось передать дороги в частные руки. В 1870-х годах он строит Донецкую железную дорогу. В то время Донбасс еще не был крупнейшим промышленным центром. Многие сомневались в рентабельности мероприятия, называли Мамонтова авантюристом. Однако проект был успешно доведен до конца.

Затем Мамонтов загорелся идеей устройства концерна, чтобы объединить в одних руках весь цикл: от производства техники и рельсов до строительство собственно дороги. С этой целью он учредил паевое “Товарищество Невского механического завода”.

Невский механический завод – любимое место русского мецената

На его последний проект Мамонтова подвигло путешествие по северному побережью России. Для освоения тамошних богатств он решил строить железную дорогу до Архангельска. Идея была встречена скептически. Но у нее нашелся могущественный покровитель – министр финансов Сергей Витте. Он видел в этой магистрали важное стратегическое значение и передал концессию на строительство дороги “Акционерному обществу Московско-Ярославской железной дороги”, контроль над которым принадлежал Мамонтову.

П редсмертная записка

Закипела работа. По словам современников, Мамонтов не искал легкой прибили, не экономил на качестве. Для этого требовалось реконструкция Невского завода, переживавшего, мягко говоря, не лучшие времена. А Мамонтов мечтал, чтобы паровозы для русских железных дорого производились не за границей, а в России. То есть вел политику импортозамещения, которую, увы, в те времена не смогли оценить.

Савва Иванович с компаньонами совершили весьма опрометчивый поступок: перевели деньги из “Акционерного общества Московско-Ярославской железной дороги” в “Товарищество Невского механического завода”. На 6 миллионов рублей больше, чем можно было по закону. Оба предприятия контролировал Мамонтов. Но все же они были акционерными. Получалось, что Савва Иванович переводил в том числе деньги акционеров, поставив их интересны под угрозу. Ведь в кассе железной дороги образовался огромный дефицит.

С ергей Витте

Сергей Юльевич Витте – премьер-министр в “деле Мамонтова” действовал небескорыстно.

В дело вмешался министр финансов, который, зная о не вполне законных операциях с деньгами, продолжал поддерживать Савву Ивановича. Или делал вид, что поддерживает. Витте передал Мамонтову концессию на строительство Северной железной дороги Санкт-Петербург – Вятка, которая должна была принести быструю прибыль и поправить дела. Тот же Витте присоветовал оказавшемуся в тяжелой ситуации предпринимателю взять значительный кредит у банкира Ротштейна, своего доверенного лица.

Кредит был взят, но тут Витте неожиданно отобрал лицензию на постройку дороги до Вятки. Это означало крах Мамонтова. Говорили, что под Савву копал министр юстиции Николай Муравьев. А Витте, который во всей этой истории сам был не без греха, сдал Мамонтова с потрохами.

Но вообще-то поступок Витте вполне соответствовал его экономическим воз-резаниям. В то время министр финансов уже твердо уверовал, что железные дороги должны принадлежать казне. Он полагал, что нельзя допускать, чтобы в государстве “создались как бы особые царства, железнодорожные, в которых царили маленькие железнодорожные короли”.

Началось следствие по “мамонтовскому делу”. Аудит выявил факт незаконной передачи 6 миллионов рублей. На железной дороге и на заводе было введено внешнее управление, которое возглавил чиновник с фамилией Хитрово.

Покрыть злосчастные 6 миллионов Мамонтов не смог. Его арестовали. При аресте в кабинете нашли записку из разряда тех, что принято называть предсмертными, и заряженный пистолет, воспользоваться которым Мамонтов не успел. Или не решился.

Н а скамье подсудимых

Хитрово полностью оправдал свою фамилия: акции Северной дороги и Невского завода были за треть стоимости переданы в казну. Государству же отошла и Московско-Ярославская дорога, и ее Архангельская ветка, хотя, по идее, они должны были достаться кредитору Ротштейну. Одним “железно-дорожным королем” стало меньше.

Поговаривали, что Витте имел в этом деле и личный интерес – немного поиграл на стоимости акций, которые скупал через родственников жены. Тем временем имущество Мамонтова шло с молотка. Сам он, сидя в тюрьме, сохранял удивительное спокойствие. Писал, переводил и даже вылепил по памяти бюст Витте, которого вообще-то должен был проклинать.

Московский деловой мир был на стороне Мамонтова, однако бросить открытый вызов властям не решился. Зато богема, которую часто обвиняют в неблагодарности и эгоизму, не бросила своего бывшего покровителя. Исключением стали, пожалуй, лишь Коровин и Шаляпин, которые сразу же покинули Частную оперу и ни разу не навестили опального мецената в тюрьме.

Остальные мастера культуры хлопали за Мамонтова где могли. Валентин Серов лично уговорил Николая II выпустить Мамонтова под домашний арест. Василий Суриков и Василий Поленов наняли для него лучшего адвоката по уголовным делам – Федора Плевако.Деньги на “выкуп” Мамонтова собирали и железнодорожные рабочие.

С уд и свобода

Знаменитый адвокат Плевако построил защиту на бесспорном факте отсутствия корысти в действиях Мамонтова и его компаньонов. Пресловутые 6 миллионов Мамонтов должен был возместить. Приговор был встречен овацией. Плевако получил очередную порцию славы. Мамонтов вышел из зала суда свободным, но разоренным дотла.

Железные дороги отошли к казне, особняк со всеми произведениями искусства был продан. Частная опера смогла просуществовать еще два года. Магнат превратился в частное лицо. Остаток жизни он провел в Абрамцеве и в небольшом домике у Бутырской заставы, где имел маленький гончарный завод, на котором иногда сам работал у станка.

“Дело Мамонтова” – это даже не борьба частного капитала с государством. Савва Иванович, в отличие от многих других представителей московского купечества, никогда не интересовался политикой. Он просто попал под жернова государственной машины, которая, не задумываясь, переломала этого чудаковатого купца, мечтавшего о славе русского искусства и об освоении бескрайних просторов Русского Севера.

Источник – интернет и журнал “Загадки истории”. Автор – Глеб Сташков.

Годам к 35-ти к Савве Ивановичу Мамонтову прочно приклеилось прозвище Савва Великолепный — по аналогии с Лоренцо Великолепным , блистательным политиком и щедрым меценатом из семейства Медичи, при котором Флоренции пережила небывалый расцвет искусства. Будут, конечно, в России неординарные купцы-меценаты и после Саввы: Щукин , Морозов … Но только универсальный Мамонтов, близкий друг Поленова и Репина, покровитель Васнецова, Серова и Коровина, первооткрыватель Шаляпина и защитник не понятого публикой Врубеля, инвестор« Мира искусства» и худрук собственноручно созданной« Частной оперы», «неистовый Савва», «человек-водоворот», «миллионщик» — останется в истории« русским Медичи».

Но откуда же он, Савва Мамонтов, такой выискался? Каково происхождение его капиталов? Что за человеком он был? И как вышло, что столь блистательная и непраздно прожитая жизнь завершилась позорным судом, разорением, крахом?

За отцовской спиной

Фото 1 и 2 — Иван Федорович Мамонтов, отец Саввы: фото 3 — дом, где, предположительно, появился на свет Савва Мамонтов; 4 — Музей декабристов в Ялуторовске.

Иван Федорович Мамонтов занимался делом для России новым и, без сомнения, очень перспективным: он строил железные дороги. Детей у Мамонтовых родилось шестеро, некоторые умерли — кто от младенческих болезней, кто от холеры, и на третьего сына Савву, крепкого и красивого сорванца, Иван Федорович возлагал особые надежды: рано или поздно семейное дело нужно будет кому-то передать. А пока Савве был нанят немец-гувернёр, чтобы учил языкам и по необходимости порол. Годы спустя Савва признает это нелишним: «Отец не видел ничего дурного в воспитательных принципах Шпехта и, конечно, был прав. Розги исправно действовали. Я же вскоре сделался чистеньким и аккуратным мальчиком» .

Гимназию Савва, самоуверенный и дерзивший её директору Авилову, окончил плохо — с двойками по математике, русскому и единицей по латыни. Хорошие отметки имел только по немецкому и Закону Божию. Для поступления в университет ненавистную латынь за Савву сдавал другой человек, присоветованный Мамонтову его учителем физики. Так, не вполне честно, Савва сделался студентом юридического факультета Московского университета.

Иван Федорович рассчитывал, что Савва получит хорошее образование, но сыну и здесь было не до учебы. Он увлекался театром, пропадал в опере и даже сам в частной постановке« Грозы» с успехом играл роль Кудряша. Отец сердился и в письмах требовал от Саввы немедленно взяться за ум: «Мне нужен не актёришка, а образованный, здравомыслящий юрист, которому можно без страха поручить серьёзное дело. Мне нужен не фигляр, а помощник!» «Ты совсем обленился, перестал учиться классическим предметам и предался непозволительным пустым удовольствиям — музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе» .

Увещевания отца до Саввы доходили плохо. Ни учиться, ни бросать университет он не собирался, текущее неопределённое положение дел его удовлетворяло вполне. Отец сушил голову, как быть с непутёвым сыном, но тут вмешался случай. Иван Федорович получил записку от анонимного доброжелателя. Смысл её был зловещий: «У вас есть сын Савва в университете, уберите его, иначе может быть очень плохо» .

Это было время нараставших волнений в студенческой среде, время прокламаций и тайных обществ. В Петербургском университете начались антикрепостнические студенческие бунты, в Петербурге — поджоги и пожары. В провокациях немедленно обвинили студентов. Репрессивная полицейская машина заработала с удвоенной прытью. Иван Федорович Мамонтов подумал: мало ли, куда(по идеализму и склонности безоглядно увлекаться) мог вляпаться его Савва. Арест, карцер и каторга так ясно замаячили перед глазами опытного дельца, не испытывавшего по отношению к власти особых иллюзий, что он немедленно забрал Савву из университета и отправил в Баку, поручив 20-летнему сыну первое в его жизни самостоятельное дело. Так, не завершив образование, Савва вступил во взрослую жизнь.

Савва Мамонтов. 1860-е. Фотографии.

Молодой Мамонтов не случайно сфотографирован с догом: собак и лошадей он всегда любил. В 1860-е одного из своих псов захваченный общественными настроениями тех лет Савва назвал Нигилистом.

Заграница нам поможет!

В Баку Савва несколько недель, чтобы не тратиться на кухарку, питался одними сардинами, вникал в обстановку, и скоро компаньон предложил ему лично(и в сопровождении телохранителя!) отправиться в опасную Персию. Россия тогда экспортировала туда ткани, стекло, а также серпы, косы, грабли. Но гораздо больше импортировала, т. е. везла из Персии — табак и хлопок, шелк-сырец и рис, изюм и финики, шерсть и красящие вещества, бирюзу и жемчуг, баранов и лошадей, мыло и бытовую химию и еще опиум — эффективное и в то время совершенно легальное лекарство.

Снарядить и сопроводить караваны без потерь было первой задачей, избежать таможенных поборов — второй. Редкое чутьё помогало Мамонтову удачно выбирать товар. Купеческие гены брали своё: торговля быстро начала приносить барыши. Беспокоило Савву только одно: выглядит он несолидно — совсем молодой, румяный, безусый, благообразный. Тогда он придумал обзавестись капитанским кителем и бородкой, но главное — купил себе револьвер.

Подъезжая на лучшем скакуне во главе каравана с грузом к таможенному посту, где уже переминались мытари в ожидании бакшиша(почти неизбежной взятки), Савва приосанивался, сверкал глазами и уверенно гаркал: «Прочь с дороги! Пошлина уплачена на границе Персии, по договору российского императора Александра и великого падишаха Персии несравненного Насреддина!»

Иван Федорович тихо торжествовал: Саввушка торгует с приростом, дань на таможнях не платит, изображает из себя большого человека. Может, не зря театром увлекался?..

Итальянский полдень

Но Иван Федорович просчитался: в Италии Савва взялся за старое. Целыми днями он объезжал римские древности, разглядывал часовни и соборы. И еще увлёкся пением — знаменитый итальянец давал ему уроки. У Саввы оказался превосходный бас, он даже собирался дебютировать в миланской опере, готовил партии из «Нормы» и «Лукреции Борджиа», но не успел — внезапная охота жениться помешала.

В Милане Савва близко сошёлся с Сапожниковыми — русским семейством, путешествующим по Италии. Обещал показать Вере Владимировне, вдове купца первой гильдии Сапожникова, коринфскую колоннаду в Риме, и тут же влюбился в её 17-летнюю дочку Лизаньку, девицу строгую, но приветливую, большую ценительницу музыки и литературы. Савве на тот момент было 23.
Иван Федорович выбор сына, попросившего благословения, одобрил: репутация у Сапожниковых в купеческой среде была доброкачественной, чего еще требовать? Отец подарил молодым Мамонтовым дом в Москве, а через несколько лет брака Савва Иванович и Елизавета Григорьевна купят имение Абрамцево. Одной из любимейших книг в юности у Саввы были« Детские годы Багрова внука» Сергея Тимофеевича Аксакова. Поселиться в усадьбе Аксакова, вот уже десяток лет после смерти хозяина пустующей и приходящей в упадок, было для Саввы своего рода романтической прихотью. Но для русской культуры эта купеческая блажь имела грандиозные последствия. И московский дом, и абрамцевская усадьба более 20-ти лет будут аккумулировать под своей крышей лучших представитель русской живописи, музыки, литературы.

Савва Иванович с женой Елизаветой Григорьевной, в девичестве Сапожниковой.

Железнодорожный магнат

Весёлый, решительный, молниеносно соображавший, неимоверно обаятельный и, главное, с ничем еще не омрачённой репутацией, Мамонтов быстро шёл в гору.

Вторым направлением, выбранным Саввой, куда протянутся железнодорожные линии, станет Донецкая каменноугольная дорога. К 1882-му году она соединит Мариуполь и Юзовку(теперешний Донецк) с российскими промышленными центрами. Савва заработает миллионы. Его имя скоро станет известным в деловых и промышленных кругах, он будет вхож во многие высокие кабинеты, станет другом министра финансов Сергея Витте, сблизится с лучшими художниками своего времени — Репиным , Поленовым , скульптором Антокольским. Чуть позже в его доме появятся браться Васнецовы( , ). Еще какое-то время спустя — новое поколение художников: Нестеров , Серов , Коровин , Врубель .

То, что делал для русских художников Савва, сейчас, вероятно, назвали бы адресными субсидиями. Или грантами. Конечно, он мог и просто ссудить денег. И дать безвозмездно. Но, зная щепетильность друзей, находил для них заказы, подавал идеи, предлагал проекты. Почти нищенствующего и болезненно неуверенного в себе Виктора Васнецова он буквально уговорил писать картины для кабинета правления Донецкой дороги(и в их числе« Трёх царевен подземного царства », символизирующих богатства каменноугольного бассейна), а когда правление откажется их оплатить, картины приобретут Савва с братом Анатолием. «Московскому дворику » дебютирующего в пейзаже Поленова Савва предречёт, что он станет любимейшей картиной москвичей. Специально для панно Врубеля( , ), отвергнутых жюри промышленной выставки в Новгороде, Мамонтов, назло всем критиканам, выстроит отдельный павильон. О знаменитых репинских« Запорожцах» скажет, что они« зачаты под небом Абрамцева». И счет картин, о которых справедливо сказанное, идет не на десятки — на сотни.

Вид с веранды дома Мамонтовых узнаваем в пейзаже« Видение отроку Варфоломею » Нестерова, абрамцевские озёра писали Серов и Коровин, в «Алёнушке » Васнецова отобразился абрамцевский лес.

Мамонтов не занимался слепой благотворительностью. Не видел в этом смысла. При этом никогда не жалел денег для искусства. Такой парадокс. Он щедро финансировал то, что считал ценным, достойным внимания, он избавлял от нищеты, давал уверенность в своих силах и щедро делился семейным теплом. Но главное — Савва вместе со своей большой семьёй(у них с Елизаветой Григорьевной родится пятеро детей — Сергей, Андрей, Всеволод, Вера и Александра, первые буквы их имён составят анаграмму« САВВА») создавал среду. Такую атмосферу, которая не то чтобы вдохновляла — после позитивистстких 60-х «вдохновение» вышло из моды, а делала творческие заботы чем-то совершенно естественным и единственно возможным для человека. Таким же природным и непреложным, как воздух Абрамцева.

Двери Мамонтовых никогда не запирались. Друзья приходили и приезжали без приглашения. Поленов был для Мамонтовых дон Базилио, его сестра-художница Елена — Лиля, Антокольский — Мордух, Серов, с детства подолгу живший в Абрамцеве, — Тоша, Коровин — Костенька. Родные и любимые Саввы Мамонтова, его жена, дети, племянники остались жить на многочисленных картинах и рисунках великих русских живописцев. И речь не идёт только о портретах. Серов увековечил Веру в «Девочке с персиками ». Васнецов подарил лицо Андрея Алёше Поповичу из «Богатырей »(а его конь — это гордость мамонтовских конюшен, любимый жеребец Саввы, по имени Лис). Врубель рисовал« Демона » с сына Мамонтова Всеволода.

Увлечения миллионщика

В Италии Мамонтовы поначалу проводили не намного меньше времени, чем в России. Савва называл их кружок« русским землячеством». Он любил Италию, неплохо ориентировался в искусстве и, кстати, бывал на могиле Медичи. Савва не раз говорил, что его идеальная мечта — Ренессанс русского искусства. Наблюдая за работой Поленова и Марка Антокольского, Мамонтов и сам увлёкся скульптурой. У него обнаружилось нерядовое дарование. Антокольский иронизировал, конечно: имея капиталы, отчего бы не полепить? Но неуклонно растущие капиталы Мамонтова грели не только его самого: тому же Антокольскому он очень скоро, вникнув в его плачевные финансы, открыл кредит на 2 тысячи рублей. Да и умница Антокольский воспринимал Мамонтова-скульптора вполне серьёзно.

Скульптурные портреты художников Виктора Васнецова и Василия Поленова, сделанные Саввой Мамонтовым.

Сейчас это кажется неправдоподобным и, может быть, даже смешным: было время, когда Мамонтов всерьёз собирался бросить железную дорогу и всецело посвятить себя скульптуре, высокому искусству. Жена отговорила. Да и стыдно было оставить начатое отцом дело.

Когда Савва бывал в ударе, он смешил всех до упаду, до колик и счастливых слёз. Придумывал, например, мериться лысинами(как и отец, он облысел рано) с другом, доктором Спиро. Или переодеться в чертей почему-то с женскими грудями и в таком виде кататься в самодельной карете по Риму. Или, живя в Неаполе, ехать смотреть на извержение Везувия(рядом с ними в тот день случился обвал, погибло около 60-ти человек, и Савва долго не мог себе простить, что повёз жену« на бомбу»). Или ставить водевиль, где роль томной балерины будет отдана кряжистому Антоше Серову. А временами на Савву находило фанфаронство: он снимал целый этаж во дворце в центре Рима, или угощал аскетичного Мстислава Прахова клубникой посреди зимы. Или когда заехавший в Абрамцево старик Иван Тургенев стал рассказывать, что Флобер предпочитает улиток, Доде — байабес, а Золя — морских ежей и икру каракатиц, Савва раздухарился настолько, что пообещал в следующий раз угостить Тургенева… мамонтом. И в ответ на наступившее за столом неловкое молчание клялся, что ему его привезут — настоящего древнего мамонта с Таймыра, там-де, в вечной мерзлоте, мясо отлично сохраняется.

Ему до всего было дело. Он фонтанировал идеями и откликался на новое и интересное. Однажды невестке Мамонтова подарили японскую игрушку Фукурама, привезённую с острова Хонсю. Разъемная кукла, внутри которой находятся её уменьшенные копии, впечатлила Мамонтовых. Попросили художника Сергея Малютина сделать нечто похожее, но, разумеется, в русском стиле. Так родилась матрёшка, а уж Савва позаботился о том, чтобы наладить массовое производство в собственных мастерских.

Роковая опера

В какой-то момент Савва решил, что готов к созданию профессиональной сцены — «Частной оперы», которая, давая обязательных Верди и Доницетти, сможет также популяризировать русское искусство, лучших русских композиторов — Мусоргского, Даргомыжского, Римского-Корсакова. Сейчас« худрук», художественный руководитель — штатная должность, но в конце XIX века Мамонтов изобрёл эту должность для себя сам. От отвечал в театре за всё: единство замысла, подбор актёров, репетиции, декорации. Не говоря, разумеется, о деньгах. Дирижером Савва пригласил Рахманинова. Он привозил гастролировать лучшие голоса из Италии, Швеции. Со свойственным ему сверхъестественным чутьём находил редкие певческие бриллианты и в России. Декорации для Новой оперы Мамонтова писали Поленов, Васнецов, Врубель. А Мамонтов, как ребёнок радовался, что лучше всех — декорации его любимчика, Костеньки Коровина. Не только потому, что чувствовал себя в неком подспудном долгу перед ним: Коровины были ямщиками, зарабатывали извозом, а когда Россию покрыла сеть железных дорог, семья разорилась, отец Константина наложил на себя руки; то, что привело к успеху Мамонтовых, стало для Коровиных крахом. Скорее, Мамонтову нравилась весёлое балагурство и шалопайство Коровина, он видел в этом отблески собственной молодой бесшабашности.

«Савва был вездесущ и, казалось, двужилен: от художников — к музыкантам, от музыкантов — к актерам — день ли это, ночь ли. И так — изо дня в день» , — пишет биограф Мамонтова Владислав Бахревский. Благодаря Савве был открыт талант Шаляпина. В мамонтовской Новой опере неопытный и не слишком образованный Шаляпин сделался профессионален и знаменит. Когда Савва попадёт в беду, Шаляпина переманит к себе императорский театр, и этого предательства Савва не сможет ему простить. В его завещании будет особый пункт: на похоронах не должно быть Шаляпина.

Над Новой оперой насмехались, её критиковали. Говорили, что это слишком похоже на «любительский спектакль в очень богатом доме» . Чехов уверял, что любой бродяга на итальянских улицах владеет голосом лучше, чем мамонтовские солисты. Наконец, опера для Мамонтова не являлась коммерцией: в финансовом плане она оставалась убыточной. Но Мамонтова это смущало мало: он был уверен, что служит высокому искусству. Хотя многие, как когда-то Саввин покойный отец, считали, что он стремится только «музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе» .

Опера принесла разлад в казавшуюся такой крепкой, до незыблемости, семью Саввы и Елизаветы . Жена не разделяла Саввиного увлечения. Настанет день, когда вся Москва будет судачить о том, что миллионщик Мамонтов завёл театр исключительно для своей пассии — певицы Татьяны Любатович. И даже когда эта шокировавшая многих друзей дома связь прервётся, семейного единения будет не вернуть: Савва Иванович и Елизавета Григорьевна, ушедшая в религиозные переживания, больше никогда не смогут по-настоящему сблизиться, хотя и будут сохранять видимость брака.

Арест

Дом, известный всей Москве, будет опечатан. Картины и скульптуры — гибнуть от холода и сырости. В 1903-м году отчуждённое имущество Мамонтовых — мебель, предметы искусства, старинное оружие — уйдёт с молотка.

Мамонтов провел в тюрьме несколько месяцев. Ему вменялась растрата казённых средств, хотя многие понимали, что обвинения отчасти сфабрикованы. Министр юстиции Муравьёв враждовал с министром финансов Витте, с которым сотрудничал Мамонтов, и рассчитывал, что после публичного позора« московского Медичи» Витте не сможет сохранить под собою кресло. После блестящей речи защищавшего Мамонтова знаменитого адвоката Федора Плевако(это, кстати, был принцип Мамонтова — всегда взаимодействовать только с лучшими в своей сфере: врачами, юристами, музыкантами) суд присяжных вынес оправдательный приговор. Однако стараниями конкурентов Мамонтов за время ареста был почти разорён. Он был сломлен и так не смог, несмотря на предпринимаемые несколько раз попытки,

Савва Мамонтов учился в Петербургском горном институте и на юридическом факультете Московского университета. И. Ф. Мамонтов занялся строительством железных дорог. Летом 1863 года была запущена Московско-Троицкая железная дорога. Иван Фёдорович был избран членом правления этой дороги. Савва же всё больше увлекался театром, вошёл в театральный кружок. Отец Саввы с тревогой относился к праздным увлечениям сына. Сам Савва всё хуже учился в университете.

Видя это, Иван Фёдорович Мамонтов решил отправить Савву по делам Закаспийского товарищества (он был его сооснователем) в Баку. Осенью Савва Иванович стал руководить центральным Московским отделением товарищества.

В 1864 году Савва посетил Италию, где начал брать уроки пения, изучал живопись. Там он познакомился с дочерью московского купца Григория Григорьевича Сапожникова — Елизаветой, впоследствии ставшей его женой (свадьба в 1865 году в Киреево). Семья Сапожниковых занимала высокое положение в обществе, и согласие на брак было подтверждением прочности позиций Мамонтовых. Елизавете было около 17 лет, она не отличалась особой красотой, но любила читать, пела, много занималась музыкой. Молодая семья поселилась в доме на Садовой-Спасской улице, купленном отцом Саввы Мамонтова. Этот особняк неоднократно перестраивался.

"Посиделки" у Мамонтовых. В числе гостей Серов, Коровин...

Савва Мамонтов пел как оперный певец (итальянская опера предлагала ему выступать на ее сцене), был талантливым скульптором, художником, увлекался изготовлением майолики. В 1870‑1890 его подмосковное имение Абрамцево стало центром художественной жизни; здесь собирались виднейшие художники и музыканты. При поддержкеа были созданы художественные мастерские, развивавшие традиции народного творчества и ремёсел.

В 1885 Мамонтов основал Московскую частную русскую оперу, просуществовавшую до осени 1904. Она пропагандировала творчество передовых деятелей музыкального искусства, утверждала новые принципы в театральном искусстве и реалистический тип оперного спектакля.

Благодаря Мамонтову«поднялся» Фёдор Шаляпин . Русская частная опера, организованная Мамонтовым, породила немало талантов, но Фёдор Шаляпин также сыграл и неоднозначную роль в жизни Саввы. Мамонтов заплатил огромную неустойку за переход Шаляпина в его труппу, но был слишком ревностным учителем для свободолюбивого Фёдора. В итоге Шаляпин вернулся в Большой.

Савва Мамонтов являлся основателем и строителем крупнейших железнодорожных магистралей России (от Ярославля до Архангельска и Мурманска и от Донецкого угольного бассейна до Мариуполя), Мытищенского вагоностроительного завода, занимался добычей железной руды и выплавкой чугуна. Он был гласным Московской городской думы, почетным и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, председателем Дельвиговского железнодорожного училища, основателем пяти коммерческих и промышленных училищ в разных частях Российской империи. Он автор книги "О железнодорожном хозяйстве России", кавалер ордена Владимира 4‑й степени.

В начале 1990‑х Мамонтов задумал создать конгломерат связанных между собой промышленных и транспортных организаций. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско‑ Ярославско‑Архангельскую железную дорогу, директором правления которой он был, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север. Из‑за нехватки финансовых вложений, связанных с промышленным кризисом в 1899 Мамонтов разорился, был арестован и посажен в Таганскую тюрьму. Несмотря на все усилия друзей и положительное мнение рабочих, Савва Мамонтов несколько месяцев просидел в тюрьме. Обстоятельства дела позволяют сказать, что освобождению Мамонтова сознательно препятствовали. Муравьёв целенаправленно искал сведения о злоупотреблениях Мамонтова, но найти ничего не смог.

В тюрьме Савва Иванович лепил скульптуры охранников и по памяти. В доме сына, куда Савву Мамонтова перевели под домашний арест , его навещал Коровин . Савва Иванович грустно сказал художнику: «А Феденьке Шаляпину я написал, но он что-то меня не навестил». Серов по этому поводу сказал Коровину лаконично: «Мало сердца». Перед смертью Мамонтов завещает, чтобы Шаляпина не пустили на его похороны (на похороны Мамонтова, конечно).

Позже в своей автобиографии Фёдор Шаляпин напишет: «Савве Ивановичу я обязан своей славой. Ему я буду признателен всю мою жизнь…». Вот и пойми этих художников после этого…

В суде его защищал известный адвокат Ф. Н. Плевако, свидетели говорили о Мамонтове только хорошее, а следствие установило, что он не присваивал денег. Присяжными Мамонтов был оправдан, зал суда был наполнен незатихающими аплодисментами.

Имущество Саввы Мамонтова было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога ушла в государственную собственность по стоимости, значительно ниже рыночной, часть акций досталась другим предпринимателям, в том числе и родственникам Витте. Все долги были погашены. Однако, Мамонтов потерял деньги и репутацию и был уже не способен заниматься предпринимательской деятельностью. До конца жизни Савва Иванович сохранил любовь к искусству и любовь старых друзей — творцов.

Савва Иванович Мамонтов скончался 6 апреля 1918 года. Похоронен в Абрамцево.

Виктор Васнецов. Дубовая роща в Абрамцеве.

Село Абрамцево (до 2004 ‑ дачный посёлок) расположено в городском поселении Хотьково Сергиево‑Посадского района Московской области. Впервые Абрамцево упоминается в XIV веке. Свою славную историю подмосковное имение начинает с 1843, когда его приобретает писатель Аксаков, которого посещали литераторы, актеры, философы, историки, некоторые подолгу гостили в гостеприимном доме.

В 1870, через 11 лет после смерти Аксакова, имение Абрамцево было приобретено Саввой Ивановичем Мамонтовым, оно принадлежало ему до 1900. Увлекавшийся пением, музыкой и ваянием Мамонтов привлекал молодых талантливых художников, скульпторов, композиторов, музыкантов, актеров, певцов. В течение многих лет в его имении работали и отдыхали выдающиеся русские художники, в красной гостиной старинной усадьбы собирались: Репин, В. М. и А. М. Васнецовы, Поленов, Остроухов, Врубель, Нестеров, Неврев, Антокольский, Серов, Коровин, Левитан, Шаляпин и многие другие.

Василий Поленов и Савва Мамонтов

В 1878 образовалось своеобразное творческое объединение художников, которое вошло в историю искусства под названием «Абрамцевский Художественный кружок», сыгравший большую роль в развитии национальной художественной культуры России конца XIX- начала XX века. Членов этого кружка объединяло общее стремление к дальнейшему развитию русского национального искусства, опиравшегося на народное творчество и его художественные традиции.

На протяжении четверти века подмосковное имение Мамонтова «Абрамцево» являлось крупным очагом русской культуры, местом, куда иногда на целое лето, иногда на более короткий срок приезжали художники, которые отдых совмещали с работой. В окрестностях Абрамцева В. Васнецов работал над картинами «Богатыри», «Аленушка», а в усадебном парке и поныне стоит его сказочная избушка «на курьих ножках». Знаменитый портрет Верушки Мамонтовой «Девочка с персиками» Серов написал в столовой Абрамцевского дома. Здесь же устраивались совместные вечерние чтения, которые незаметно вылились сначала в домашний театр, где при участии Шаляпина, Станиславского регулярно устраивались любительские спектакли, послужившие основой знаменитой Русской Частной оперы, откуда впервые зазвучал на всю Россию голос и имя Шаляпина, а волшебные декорации к постановкам, выполненные по эскизам художников «кружка», изумили весь театральный мир.

Абрамцево. Русская изба, в которой выставлены работы Врубеля

Здесь возрождалось старорусское гончарное производство, разрабатывались новые формы предметов быта. Открылась школа для крестьянских детей.

Пытаясь возродить художественные кустарные промыслы, члены Абрамцевского кружка организовали столярно‑резчицкую и керамическую мастерские. В конце XIX века в окрестностях усадьбы появилась школа абрамцево‑кудринской резьбы по дереву. Возникновение промысла тесно связано с Е. Д. Поленовой, организовавшей в усадьбе Мамонтова столярно‑резчицкую мастерскую (1882), в которой учились и работали резчики окрестных сёл: Хотьково, Ахтырки, Мутовки, Кудрино. В настоящее время удожественно‑промышленный колледж имени В. М. Васнецова готовит мастеров абрамцевско‑кудринской резьбы.

В 1918 году усадьба была национализирована. На ее территории был создан музей, первым хранителем которого стала младшая дочь Саввы Ивановича Мамонтова Александра Саввична . Вокруг усадьбы вырос дачный посёлок художников, где жили и работали художники П. П. Кончаловский, Б. В. Иогансон, В. И. Мухина, И. И. Машков и многие другие. 12 августа 1977 было опубликовано постановление Совета Министров "О преобразовании музея‑усадьбы Абрамцево" в Государственный историко‑художественный и литературный музей‑заповедник "Абрамцево".

ria.ru ›Справки ›20080406/106100419.html

Сергиев-Пасад. Памятник Савве Ивановичу Мамонтову на привокзальной площади

Савва Мамонтов активно поддерживал различные виды творческой деятельности, заводил новые знакомства с художниками, помогал организациям культуры, устраивались домашние спектакли, даже организовал частную оперную труппу. В 1870-1890 имение Абрамцево стало центром художественной жизни России. Многим художникам Мамонтов оказывал существенную поддержку, в том числе и финансовую, но не занимался коллекционерской деятельностью.

Родился 3 октября 1841 в купеческой семье Ивана Фёдоровича Мамонтова и Марии Тихоновны (Лахтиной), был четвёртым ребёнком.

В 1849 И. Ф. Мамонтов переехал в Москву. Семья Мамонтовых жила богато: арендовала роскошный особняк, устраивала приёмы, балы. Образ жизни Мамонтовых был не типичен для капиталистов тех времён, связей и знакомств в Москве у И. Ф. Мамонтова не было.

В 1852 умерла мать Саввы Мамонтова - Мария Тихоновна. Семья Мамонтовых переехала в более простой (но и более обширный) дом. Савва вместе со своим братом был отдан в гимназию и проучился там год без особых успехов. Видя это, отец определил его в Петербургский Институт Корпуса гражданских инженеров (Горный институт), учащиеся которого получали как инженерные, так и военные знания.

В августе 1854 Савва вместе с двоюродными братьями были зачислены в корпус. Савва демонстрировал хорошее поведение, однако имел черту увлекаться интересными ему предметами, игнорируя другие: так, быстро выучив немецкий язык и имея по нему отличные баллы, он получал двойки и тройки по латыни. Успехами в образовании он не отличался, чем вызывал беспокойство своего отца.

Из-за эпидемии скарлатины И. Ф. Мамонтов забрал сына в Москву, и Савва вернулся во Вторую гимназию, где учился ранее. Семья переехала в новый дом и приобрела имение Киреево (подмосковные Химки). В 1856 некоторые из получивших амнистию декабристов остановились в доме Мамонтовых.

Начиная с 1858 Савва регулярно посещал театр и высказывал своё мнение о постановках в дневнике. Семья Саввы устраивала вечера, где проводились обсуждения спектаклей и книг, пение, музицирование.

В 1860 Савва не выдержал экзамена по латыни и был зачислен на повторное обучение, что тяжело переживалось и им, и его отцом. Латынь за Савву сдал другой юноша, а сам Савва поступил в Петербургский университет, переведясь затем на юридический факультет Московского университета.

Предпринимательство

И. Ф. Мамонтов занялся строительством железных дорог. Летом 1863 была запущена Троицкая железная дорога. Иван Фёдорович был избран членом правления этой дороги. Савва же всё больше увлекался театром, вошёл в театральный кружок. Отец Саввы с тревогой относился к праздным увлечениям сына. Сам Савва всё хуже учился в университете.

Видя это, Иван Фёдорович Мамонтов решил отправить Савву по делам Закаспийского товарищества (он был его сооснователем) в Баку. Осенью 1863 Савва Мамонтов стал руководить центральным Московским отделением товарищества.

В 1864 Савва посетил Италию, где начал брать уроки пения. Там же он познакомился с дочерью московского купца Григория Григорьевича Сапожникова - Елизаветой, впоследствии ставшей его женой (свадьба в 1865 в Киреево). Семья Сапожниковых занимала высокое положение в обществе, и согласие на брак было подтверждением прочности позиций Мамонтовых. Елизавете было около 17 лет, она не отличалась особой красотой, но любила читать, пела, много занималась музыкой.

Молодая семья поселилась в доме на Садовой-Спаской улице, купленном отцом Саввы Мамонтова. Этот особняк неоднократно перестраивался.

И. Ф. Мамонтов был крупным акционером и директором общества Московско-Ярославской железной дороги, возглавляемого Чижовым (1811-1877). Ранее Чижов был профессором математики Петербургского университета. Он был знаком со многими писателями и художниками и сыграл в жизни Саввы большую роль.

В 1869 умер Иван Фёдорович Мамонтов. Чижов втягивал Савву в самостоятельную предпринимательскую деятельность, и в 1872 по его рекомендации Савва занял пост директора общества Московско-Ярославской железной дороги. Савва Мамонтов избирается гласным Городской думы и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, становится признанным членом московского купечества.

Савва и его жена Елизавета Григорьевна решили приобрести свой дом за городом (Киреево было унаследовано старшим братом). Узнав, что продаётся усадьба писателя С. Т. Аксакова, супруги осмотрели дом в Абрамцево (1870). Несмотря на его плохое состояние, из-за живописной местности вокруг и архитектуры дома Мамонтовы приобрели усадьбу (за 15 тыс. рублей на имя жены). Мамонтовы неоднократно перестраивали дом и благоустраивали усадьбу.

Мамонтову до сих пор тяжела предпринимательская деятельность, особенно после очередного посещения Италии. Однако после избрания его директором железной дороги бросить дело уже не мог - увлёкся.

В 1876 государство назначило конкурс на проведение Донецкой каменноугольной железной дороги. Соискатели обязаны были предоставить проект и смету. Савва Мамонтов выиграл торги. В 1882 строительство Донецкой каменноугольной железной дороги полностью завершилось, после чего она была выкуплена государством.

В начале 90-х годов правление Московско-Ярославской железной дороги приняло решение продлить дорогу до Архангельска, что соответствовало увеличению протяжённости дороги почти в два раза. Савва Мамонтов считал данную дорогу необходимой стране и строил её практически без финансовой заинтересованности.

Мамонтов был чужд государственных наград, однако министр финансов С. Ю. Витте добивался для него и престижных званий и даже ордена Владимира 4-ой степени.

Меценатство

Савва Мамонтов активно поддерживал различные виды творческой деятельности, заводил новые знакомства с художниками, помогал организациям культуры, устраивались домашние спектакли, даже организовал частную оперную труппу (1885; частные труппы были разрешены с 1882). В 1870-1890 имение Абрамцево стало центром художественной жизни России. Здесь подолгу жили и работали русские художники (И. Е. Репин, М. М. Антокольский, В. М. Васнецов, В. А. Серов, М. А. Врубель, М. В. Нестеров, В. Д. Поленов и Е. Д. Поленов, К. А. Коровин) и музыканты (Ф. И. Шаляпин и другие). Многим художникам Мамонтов оказывал существенную поддержку, в том числе и финансовую, но не занимался коллекционерской деятельностью.

Культурная деятельность Мамонтова была многим неприятна, даже родственникам, уж не говоря о директорах железной дороги, инженерах. Однако Мамонтов вкладывал в театр огромные деньги, его не останавливали неудачи.

Крах

В 1890-х годах Савва решает создать объединение промышленных и транспортных предприятий. Были куплены и арендованы несколько заводов, однако они нуждались в модернизации и требовали огромных капиталовложений. Уследить за их использованием было очень трудно, и часть средств просто разворовывалась.

Средств становилось всё меньше. В августе 1898 Мамонтов продал 1650 акций Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги Международному банку и получил специальную ссуду под залог акций и векселей, принадлежащих ему и его родственникам. Это был очень рискованный шаг, который увенчался полным крахом Саввы Мамонтова. Савва переводил деньги для объединения и реконструкции заводов со счетов других предприятий, что было уже нарушением закона.

Мамонтов надеялся покрыть расходы путём получения государственной концессии на постройку магистрали Петербург-Вятка, у него были и другие планы прокладки дорог, поддерживаемые С. Ю. Витте. В июне 1899 Савва не смог расплатиться с Международным банком и другими кредиторами. Министерство финансов назначило ревизию. По некоторым источникам, ревизия была плодом интриг директора Международного банка А. Ю. Ротштейна и министра юстиции Н. В. Муравьёва. В любом случае государство было заинтересовано в получении дороги.

Прокурор Московского окружного суда А. А. Лопухин писал: «То самое министерство финансов, которое в лице его главы, С. Ю. Витте, только что выступило в качестве инициатора в вопросе о предоставлении названному обществу выгодной концессии (на строительство дороги Петербург-Вятка - примечание), выступило в лице того же С. Ю. Витте с требованием об отобрании у него этой самой концессии и о принятии мер, которые были сознательно направлены к финансовой гибели и железнодорожного общества, и крупных его акционеров». Несомненно, С. Ю. Витте, до некоторого момента находившийся в дружеских отношениях с Мамонтовым, резко поменял свою позицию.

Савва ещё мог распродать имущество и погасить задолженности, но дело было доведено до суда: сам Мамонтов был арестован и посажен в тюрьму, его имущество описано. В газетах циркулировали слухи об огромных хищениях средств. Несмотря на все усилия друзей Мамонтова и положительное мнение рабочих, Савва несколько месяцев просидел в тюрьме. Обстоятельства дела позволяют сказать о том, что освобождению Саввы Мамонтова сознательно препятствовали. Муравьёв сознательно искал сведения о злоупотреблениях Мамонтова, найти ничего не смог.

В тюрьме Савва лепил скульптуры охранников и по памяти. Известный адвокат Плевако защищал в суде Савву Мамонтова, свидетели говорили о нём только хорошее, а следствие установило, что Савва не присваивал денег. Присяжными Мамонтов был оправдан, зал суда был наполнен незатихающими аплодисментами.

Имущество Саввы Мамонтова было распродано почти полностью, многие ценные произведения ушли в частные руки. Железная дорога ушла в государственную собственность по стоимости, значительно ниже рыночной, часть акций досталась другим предпринимателям, в том числе и родственникам Витте. Все долги были погашены.

Однако Мамонтов потерял деньги и репутацию и был уже не способен заниматься предпринимательской деятельностью. До конца жизни Савва сохранил любовь к искусству и любовь старых друзей - творцов.

Портрет железнодорожного магната и мецената искусств Саввы Ивановича Мамонтова работы И.Репина

За всю историю человечества лишь немногих людей природа наградила огромным количеством самых разных талантов. Еще меньше было тех, кто сумел достойно применить в жизни такой щедрый дар судьбы. И в числе этих немногих - Савва Иванович Мамонтов - промышленник, строитель железных дорог, музыкант, писатель, скульптор, режиссер - человек, говоривший, что его самый главный талант - это «находить таланты».

Савва Мамонтов родился в 1841 году в далеком зауральском городке Ялуторовске Тобольской губернии, в котором жили когда-то ссыльные декабристы. В семье Мамонтовых Савва был четвертым сыном. Его отец, Иван Федорович, успешно занимался винным откупом в Сибири - сначала в Шадринске, затем в Ялуторовске, а в 1840 г. переехал с семейством в Москву. Иван Федорович прошел путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства, и в 1853 был возведен в потомственное почетное гражданство.
Отец Саввы всегда тяготел к самым смелым проектам, поэтому одним из первых обратился к железнодорожному строительству. В 1859 году Иван Федорович получил концессию на строительство железной дороги из Москвы в Сергиевский Посад, куда местная достопримечательность - Троице-Сергиева лавра, привлекала немало паломников со всей России. Тогда же юный Савва впервые приобщился к транспортной экономике. Их дом стоял рядом с заставой, которая вела из Москвы в Сергиевский Посад, и старший Мамонтов посадил сыновей у окна - считать потенциальный «пассажиропоток» - пеших паломников и седоков на возах. Подсчеты эти оправдались: 66 верст пути, проложенные за полтора года, стали приносить устойчивую прибыль.

Портрет работы Валентина Серова

Отец поощрял тягу сына к знаниям: Савва с детства знал французский и немецкий языки, много занимался дома, учился на юридическом факультете Московского университета. Отец страстно хотел, чтобы Савва стал достойным продолжателем его дела. Он определил его на учебу в Институт корпуса гражданских инженеров (Горный корпус) в Санкт-Петербурге. А в свободное от учебы время Савва начал посещать драмкружок. Он выступал в роли Кудряша в «Грозе», где роль Дикого исполнял сам автор - А.Н.Островский. Поначалу Иван Федорович был доволен сыном, ходил на спектакли, но потом, видя, как велик интерес Саввы к сцене, отослал его подальше от театральных соблазнов - в Персию - учиться торговать. «Ты вовсе обленился, перестал учиться классическим предметам... и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе», - сокрушался отец. Савва смирился и после Персии отправился в Италию - изучать основы шелководства, практическую коммерцию и европейские методы торговли.

Мамонтов С.И. (бюст работы Репина, первый справа, 1880)

Однако, в Италии случилось то, чего не ожидали ни семья Мамонтовых, ни московский деловой мир. Нет, Савва вовсе не «загулял», как делали многие его сверстники. Случилось другое, никогда не бывалое, совершенно непонятное для купеческой среды. В Италии Савва... запел. У продолжателя торгового дома Мамонтовых оказался прекрасный оперный голос. После недолгих занятий с местными преподавателями он уже получил приглашение одного из миланских театров дебютировать в двух басовых партиях в операх «Норма» Беллини и «Лукреция Борджиа». Но, прослышав об успехах сына, отец срочно отозвал его в Москву, и только этот вызов помешал дебюту русского купца на миланской оперной сцене.
Кстати, на коммерции Мамонтова это увлечение не отразилось: вернувшись в Москву, Савва снял здание на Ильинке и открыл собственное дело - торговлю итальянским шелком.

А.А. Киселев. Е.Г. Мамонтова в своем кабинете в Абрамцево

В 1865 году Иван Федорович благословил сына на брак с дочерью купца первой гильдии Лизой Сапожниковой и подарил молодоженам дом на Садово-Спасской. Тогда еще никто не подозревал, что вскоре этот дом станет одним из центров художественной жизни России. Через несколько лет Савва Иванович вновь уехал в Италию - в Рим, где на этот раз раскрылся другой его талант. Скульптор Марк Антокольский, с которым Мамонтов познакомился в Риме, так отозвался в письме к критику Стасову о необычном купце: «Он один из самых прелестных людей с артистической натурой... Приехавши в Рим, он начал лепить - успех оказался необыкновенный!.. Вот вам и новый скульптор!!! Надо сказать, что, если он будет продолжать, и займется искусством свободно хоть годик, то надежды на него очень большие».
Конечно, Савва Мамонтов не мог оставить дела и заняться лишь скульптурой, но интерес к ней он пронес через всю жизнь.
Вернувшись на родину, Савва Мамонтов познакомился со многими талантливыми художниками, и вскоре, в его особняке на Садово-Спасской, и в подмосковном поместье Абрамцево возник, по словам В.М. Васнецова, «неугасавший художественный очаг». Имение, расположенное на родной Московско-Ярославской дороге, Савва Иванович приобрел в 1870 году, и эта усадьба начала вторую жизнь в русской культуре. Поместье было куплено у семьи знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, жившего в Абрамцево до самой смерти в 1859 году. У Аксакова подолгу гостили Тургенев, Гоголь, Хомяков, братья Киреевские и другие литераторы. Мамонтовым, впервые приехавшим в этот дом, показали тщательно сберегаемую «гоголевскую» комнату, как ее уважительно называл старый хозяин...
Савва Мамонтов продолжил славную традицию, с той лишь разницей, что его основные гости, жившие порой месяцами в Абрамцево, - художники, фактически весь цвет русской живописи того времени. Мамонтов хотел, чтобы талантливые живописцы могли свободно творить, не заботясь о бытовой стороне дела. Он построил обширную мастерскую, где работали Репин, Серов, Врубель, Коровин, Нестеров, Поленов, Антокольский, Васнецов.

Портрет работы И.Репина

Савва Иванович имел поистине уникальную черту характера: трудясь сам, занимаясь лепкой, майоликой или постановкой домашних спектаклей, к которым он писал тексты и в прозе, и в стихах, Мамонтов имел, по словам В.Васнецова, «способность возбуждать и создавать кругом себя энтузиазм». Как вспоминал И. Грабарь: «Мамонтов казался рядом с уравновешенным, мудрым и холодным Третьяковым каким-то неистовым искателем юных дарований».
Кто знает, если бы не было этой вдохновляющей атмосферы Абрамцево, возможно, и не появились бы картины, составляющие сейчас золотой фонд русской живописи. Ведь именно здесь были написаны «Девочка с персиками» Серова (портрет дочери Саввы Ивановича - Веры), «Богатыри» и «Аленушка» Васнецова, пейзажи Поленова. С этим домом связаны репинские «Запорожцы», «Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии»; «Явление Отроку Варфоломею» Нестерова, многие работы Врубеля.

У Саввы Ивановича Мамонтова. 1889. На фотографии присутствуют - Серов, Коровин, Мамонтов

В общении с художниками Мамонтов выступал на равных, был для них свой коллега, а вовсе не богатый барин, который балуется искусством. Это и легло в основу «феномена Мамонтова» в русской истории. Савва Мамонтов не был ни меценатом, ни коллекционером, ни «другом русской культуры». Он был Художник и Предприниматель в одном лице, поэтому, наверное, его и не понимали до конца ни те, ни другие.
Все, с кем Савва Иванович делил интересы, пытались уговорить его «заняться настоящим делом». Художники недоумевали: что интересного находит Мамонтов в рельсах, шпалах, векселях и финансовых расчетах? Антокольский писал Савве Ивановичу: «Я думаю, что не вы с вашей чистой душой призваны быть деятелем железной дороги, в этом деле необходимо иметь кровь холодную как лед, камень на месте сердца и лопаты на месте рук». Железнодорожники же опасались: не помешают ли увлечения Мамонтова делам?
Но Савва Иванович искренне удивлялся: разве одно другому помеха? Разве в делах не требуется воображение, умение «увидеть статую в глыбе мрамора»? И без своего Дела, которое меняет лицо России, соединяет города железными дорогами, молодой предприниматель себя не представлял.
Строительством железных дорог Савва Мамонтов всерьез занялся в 1869 году, став в 28 лет, после смерти отца, председателем Общества Московско-Ярославской железной дороги. Наследник контрольного пакета акций имел право единолично принимать решения, и Савва Иванович продемонстрировал в бизнесе, как это важно - быть художником в своем деле, увидеть и воплотить то, что никто пока не видит.
Первым решением нового хозяина дороги было - тянуть дорогу дальше, от Ярославля до Костромы. Это вызвало недоумение у многих: зачем нам Кострома, кто поедет в эту глушь? Если уж строить, то на Запад, в Европу, а не в «медвежьи углы России». Но Мамонтов смотрел дальше.
Еще у Александра III зародилось понимание того, что России мало петровского «окна в Европу»: в случае войны порты на Балтике могут быть легко блокированы. Нужен другой, независимый от иностранных держав, выход в открытое море. Император хотел заложить порт на Мурмане, но смерть помешала ему исполнить задуманное. И, как писал единомышленник и друг Мамонтова, министр финансов граф Витте, «Если бы был построен порт на Мурмане, мы не искали бы выхода в открытое море на Дальнем Востоке, не было бы этого злополучного шага - захвата Порт-Артура и... не дошли бы мы и до Цусимы».
Мамонтов верил, что здравый смысл и объективный интерес России победят. Поэтому он упорно прокладывал свой путь, и скоро дорога Москва-Кострома вошла в строй и стала приносить прибыль, что еще раз доказало правильность его расчетов.
Савва Иванович решил убедить власти в необходимости прокладывать железную дорогу дальше - на Север, и открыл павильон на Всероссийской выставке в 1896 году, приуроченной к коронации Николая II. Среди художественных экспонатов Савва Иванович выставил два панно работы Врубеля - «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза» (вариант которого украшает ныне фасад московской гостиницы «Метрополь»). Комиссия Академии художеств, принимавшая выставку, единогласно забраковала панно и постановила убрать их из павильона искусств: работы Врубеля не соответствовали представлениям академиков о декоративной и монументальной живописи. Савва Иванович очень рассердился, заплатил Врубелю стоимость панно и построил Северный павильон за пределами территории выставки, а на фасаде написал: «Выставка декоративных панно художника М.А. Врубеля, забракованная жюри императорской Академии художеств». Вход был свободный, и публика шла нескончаемым потоком, дивясь необычным картинам. Специально для гостей выставки пел приглашенный Мамонтовым молодой Шаляпин, еще неизвестный, начинающий двадцатитрехлетний певец.

После выставки, вместе с С. Витте, Савва Иванович поехал в Мурманский край для осмотра вероятной трассы дороги и поиска дополнительных аргументов в пользу ее прокладки. Когда экспедиция вернулась в Петербург, эти доводы были, наконец, услышаны. Последовало высочайшее решение: дорогу сначала до Архангельска, а потом и до незамерзающей Екатерининской гавани - строить! И строить ее будет Савва Мамонтов!
Путешествуя по Северу и решая деловые вопросы, Савва Иванович был потрясен неповторимой красотой этого края, о которой в Центральной России не имели и понятия, а местные жители ее попросту не замечали, не ценили. В письмах домой он советовал всем обязательно побывать здесь: «... вы вернетесь отсюда более русскими, чем когда-либо. Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть».
По приезде в Москву Мамонтов решил воплотить свой давний замысел - украсить вокзалы Северной дороги живописью русских художников - пусть люди учатся видеть красоту, пусть они, хотя бы на вокзалах, познакомятся с настоящим искусством. Для этого он отправил в поездку по Двине своих друзей - художников Коровина и Серова, и они вернулись из этой «командировки» с целым собранием полотен - картин северной природы, которые имели огромный успех на Периодической художественной выставке. Успех был столь велик, что до вокзалов эти работы так и не дошли: почти все они находятся сейчас в Третьяковской галерее и в Русском музее.
Идеей открытия художественных выставок на железнодорожных вокзалах Мамонтов увлек и В. Васнецова. Верный своему принципу собирать вокруг себя не картины, но таланты, Савва Иванович приободрил молодого мастера, переживавшего кризис из-за разрыва с передвижниками, и заказал ему работы для другой своей дороги, Донецко-Мариупольской, которая вошла в строй в 1882 году, связав 500 верстами пути Донецкий угольный бассейн и Мариупольский порт.
Необходимость мамонтовских дорог для России подтвердилась окончательно, когда началась Первая мировая война, и все пути, ведущие на Запад, оказались блокированы линией фронта. И только две дороги - Северная и Донецкая - стали для России буквально дорогами жизни. Не случайно, самый популярный в России журналист Влас Дорошевич отложил на время свои фельетоны и написал хвалебный гимн в честь Саввы Ивановича Мамонтова - статью «Русский человек»: «Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку - «мечтателю» и «затейнику», которому в свое время очень много доставалось за ту и другую «бесполезные» дороги, - С.И. Мамонтову. Когда в 1875 году он «затеял» Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. Но он был упрям... И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям»».
А тем временем, Савва Иванович «затеял» строительство Московской окружной дороги, создал Московский вагоностроительный завод, занимался добычей руды и производством чугуна. Он начал грандиозный экономический проект: создание мощного конгломерата промышленных и транспортных предприятий, чтобы наладить производство локомотивов в России и сломать, наконец, монополию инофирм на поставки паровозов в страну. Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско-Ярославско-Архангельскую железную дорогу, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север.

В.А. Серов. Девочка с персиками (портрет дочери С.И. Мамонтова - Веры). 1887 г.

И параллельно с этим Савва Великолепный (так называли его друзья-художники, по аналогии с Лоренцо Великолепным, герцогом-меценатом эпохи Возрождения) решил создать... первый в России частный оперный театр. Недоумение и шум снова были огромные. Многие считали: блажь, захотел барин свой «балет» завести... Общему хору вторила и театральная критика. В год дебюта театра - в 1885 году - газета «Театр и жизнь» возмущалась, что за дело организации оперного театра «берутся люди, вряд ли знающие столь тонкое дело, как оперная постановка... Словом, все это сплошное любительство», - клеймил рецензент мамонтовскую затею. Конечно, знания оперной школы и режиссерской подготовки у Мамонтова не было. Основу его труппы составили молодые голоса, не имевшие имени в оперном мире. Но у Саввы Ивановича было главное - безукоризненный художественный вкус, развитый до степени подсознательного чутья, интуиции. И этот вкус подсказал Мамонтову, что время старого оперного театра кончилось, что он себя изжил. Тогда певцы императорских театров пели в «лучших» итальянских традициях - играли голосом так, что зритель не мог разобрать ни слова, а солисты не заботились о том, чтобы, сопровождая пение драматической игрой, придавать сценическому образу правдоподобие. Этот разрыв между пением и драматическим искусством решил преодолеть Савва Мамонтов в своей Частной опере. «Петь нужно играя» - таков был принцип этого театра.
Считая, что театр - это «коллективный художник», Мамонтов окружил себя талантливыми людьми, которые помогали ему в задуманном прекрасном деле. Первыми его помощниками стали неизменные члены Абрамцевского кружка - Виктор Васнецов и Василий Поленов. Поленов привлек к исполнению декораций своих молодых учеников - Исаака Левитана и Константина Коровина.

Ф.И. Шаляпин в роли Бориса Годунова. Художник Н.В.Харитонов

А еще Савва Иванович Мамонтов подарил миру Шаляпина! До этого малоизвестный начинающий певец был связан жестким контрактом с Императорским театром. Мамонтов, разглядевший в юноше необычайный талант, убедил его разорвать контракт, заплатил огромную неустойку и сразу поставил певца на первые роли в своем театре. Здесь, в обстановке всеобщего доверия и подлинного творчества, Шаляпин почувствовал, «будто цепи спали с души моей». Он позже вспоминал, что именно тогда, у Саввы, понял: математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвы до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением.
Фактически Мамонтов разработал и применил то, что впоследствии назовут «методом Станиславского», хотя сам К.С. Станиславский ясно представлял, кто его учитель, и очень уважал его. Патентовать свою театральную эстетику как «метод Мамонтова» Савва Иванович, конечно, и не думал, да и некогда было. Реформируя оперный театр, он ни на минуту не оставлял своих железнодорожных забот. И в театре Мамонтов добился своего, хотя и пришлось ему работать в своей опере «всем». Как вспоминали коллеги, он режиссировал, дирижировал, ставил голос артистам, делал декорации. Савва Великолепный работал буквально как «человек-оркестр». Зато теперь он с гордостью говорил: «У меня в театре - художники». Его актеры стали творцами своих художественных образов. Театр Мамонтова состоялся.

Портрет работы Михаила Врубеля

В 1897 году Михаил Врубель написал портрет Саввы Ивановича, вызвавший у Мамонтова и близких ему людей неожиданное и ничем не подкрепленное ощущение предстоящей беды. Впоследствии это врубелевское полотно, полное необъяснимой тревоги, стало расцениваться как пророчество, откровение судьбы, предъявленное миру гением.
11 сентября 1899 года Савва Иванович Мамонтов в своем доме на Садовой Мамонтов был арестован и помещен в Таганскую тюрьму, куда его вели пешком через весь город под конвоем. Деятельный, жизнелюбивый и далеко не молодой человек на несколько месяцев оказался в одиночном заключении. Это была совершенно неоправданная жестокость. Следователь по особо важным делам, ведший дело Мамонтова, определил колоссальный залог в размере 763 тысяч рублей. Богатые родственники Сапожниковы и Савва Морозов были готовы внести требуемую сумму, но совершенно неожиданно следователь увеличил ее до 5 миллионов рублей! Быстро собрать такие деньги было практически невозможно.
На все имущество Мамонтова наложили арест. Его бумаги были изъяты и скрупулезно изучены. Но никаких убедительных данных, подтверждающих махинации, так и не нашли. Правда, удалось обнаружить несколько писем помощника Витте Максимова, в одном из которых он выражал благодарность за присланную семгу. Эта "рыба" стала темой особого разбирательства. Очевидно, не лишены оснований утверждения, что глава юридического ведомства Муравьев действительно интересовался в первую очередь сведениями, которые можно было использовать против министра финансов Витте.
Не удалось документировать и корыстный умысел в действиях самого Саввы Ивановича. Вообще-то вся эта история была лишь формальным нарушением закона. Ведь и железная дорога, и Невский завод находились в руках мамонтовской семьи. Предприятия были лишь юридически независимыми, а фактически существовала известная общность средств.
Газетная шумиха, поток сенсационных бездоказательных "разоблачений" способствовали тому, что вокруг арестованного стал образовываться вакуум. Некоторые люди, которым Савва Иванович всемерно помогал и кого считал своими друзьями, вдруг как-то "забыли" о нем. Особенно тяжело он переживал предательство Шаляпина и Коровина, которые покинули мамонтовскую Частную оперу и не проявили в первые месяцы после краха особого интереса к судьбе мецената.
Однако остались люди, не изменившие своего отношения к нему. На Пасху, в апреле 1900 года, по инициативе Васнецова и Поленова был составлен памятный адрес на имя Саввы Ивановича, который подписали практически все художники мамонтовского кружка: Серов, Врубель, Суриков, Остроухов... Рабочие и служащие Северной дороги, среди которых Савва Иванович пользовался авторитетом и уважением, собирали деньги для "выкупа". С первого дня ареста хлопотала за мужа и Елизавета Григорьевна.
Кстати, к этому времени брак Мамонтовых фактически распался. На причину указал в своих воспоминаниях художник князь Щербатов. По его словам, Савва Иванович влюбился в певицу Любатович, "разрушившую его семейную жизнь". К этому уместно добавить следующее. Действительно, уже с середины 1890-х годов Савва Иванович и Елизавета Григорьевна живут раздельно. Когда же над головой мецената сгустились тучи, Любатович потеряла к нему всякий интерес. Совершенно иначе повела себя Елизавета Григорьевна. Она была добрым, сострадательным и глубоко верующим человеком, и с самого начала не одобряла некоторых увлечений мужа. Все эти ночные катания на лошадях, рестораны, застолья заполночь, цыгане и тому подобные удовольствия были ей чужды. Но когда Савве Ивановичу стало действительно плохо, она, не задумываясь, переступила через свои обиды и уязвленное самолюбие. Однако сделать ей практически ничего не удалось, хотя она и стучалась во многие двери.
Старались облегчить участь Мамонтова и его друзья. В феврале 1900 года во время работы над портретом царя Серов, по его словам, решился попросить у государя за Мамонтова. На что император ответил, что распоряжение им уже сделано. Однако в следственном деле нет никаких следов царского вмешательства в судьбу Мамонтова.

Более пяти месяцев провел Савва Иванович в одиночном заключении, и только после того как врачебная комиссия констатировала, что он "страдает болезнями легких и сердца", следователь был вынужден отпустить его под домашний арест. Поселился Савва Иванович в своем небольшом доме в Петропавловском переулке на Новой Басманной, строго опекаемом полицией.
Знаменитый дом на Садовой со всеми книгами, картинами, скульптурами, мебелью простоял опечатанным более двух с половиной лет. Всю "мерзость запустения" описал Гиляровский в заметке под характерным названием "Помпея в Москве". Ему удалось проникнуть в дом зимой 1901 года: "Ледяным погребом веет от злополучного здания, гулко раздаются шаги под заиндевевшими сводами... Орнаменты на резной итальянской мебели обвалились, деку рояля, испещренную художественной инкрустацией, повело, и на всем, как кровяные пятна, краснеют сургучные печати судебного пристава...". Даже в спальне хозяина на столе лежали "четыре костяные запонки и стальное пенсне, снабженное печатями, — это тоже движимость...".
В 1900 году в Московском окружном суде в здании Судебных установлений в Кремле началось судебное разбирательство по делу Мамонтова. Обвинителем выступал прокурор Курлов, защитником — известный "златоуст русской адвокатуры" Плевако. Процесс длился несколько дней. Присяжные вынесли вердикт: "Невиновен". "Зал дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпы, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца". Хотя коллегия присяжных не нашла в действиях Саввы Ивановича состава преступления и оправдала его, дело не было закончено. Требовали удовлетворения иски. Московский окружной суд признал Савву Ивановича несостоятельным должником. Имущество мецената пошло с молотка, и, в конечном счете, все претензии были удовлетворены. Пострадавшим оказался лишь сам Мамонтов.
Крушение деловой репутации, потеря состояния, сплетни и пересуды — все это не могло не сказаться на Савве Ивановиче. Он сравнительно редко теперь появлялся на людях, жил замкнуто и общался с ограниченным кругом людей. Освободившись от коммерческих дел, Мамонтов поселился в доме на Бутырской заставе, купленном на имя дочери, и организовал там свою керамическую мастерскую, которая вскоре превратилась в небольшой керамический завод. И хотя изделия не приносили большой прибыли, они завоевывали множество призов на международных и отечественных выставках.
Потом и Шаляпин, и Коровин приходили на Бутырки с покаянием, но Савва Иванович не принял их. Коровина в Частной опере заменил Врубель. Он прекрасно оформил спектакли «Царская невеста» и «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова, «Кавказского пленника» и «Ратклифа» Кюи. Но вскоре Михаил Врубель тяжело заболел и его положили в психиатрическую клинику, где он и оставался до конца дней. Частная опера одно время даже блистала, но постепенно залезала в долги и наконец так увязла в них, что театр пришлось закрыть.
Из старых друзей по кружку Савве Ивановичу такими же близкими оставались Поленов, Серов и Васнецов. Со временем Мамонтов сменил гнев на милость, и к нему вновь стали наезжать Шаляпин и Коровин. Все время между встречами он коротал за гончарным кругом, делал вазы или что-нибудь лепил.

Мамонтов жил долго, но это был уже другой человек. Остатки жизни Савва Иванович Мамонтов провел в полной тени. Он стремительно старел, был морально затоптан, потерян среди многолюдной Москвы. Он умер в 1918 году и лег в могилу на кладбище в Абрамцеве, где уже успели найти последний приют многие из его близких. Похороны были скромные. Гроб с телом привезли на Ярославский вокзал. «Рабочий-железнодорожник, — рассказывала внучка покойного Саввы Ивановича, — спросил, кого хоронят. Узнав, что Мамонтова, снял шапку, а потом сказал: “Эх, буржуи, такого человека похоронить не можете как следует”».

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2,_%D0%A1%D0%B0%D0%B2%D0%B2%D0%B0_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87