Есть ли дети у лидии козловой. Козлова, лидия николаевна. Представляю, как хлопотно это было для вас

- Лидия Николаевна, из многочисленных квартир, которые вам довелось сменить, какая самая любимая?

Лидия Козлова: Дворницкая - трехкомнатная квартира на первом этаже в подмосковном городе Железнодорожном. До этого мы жили с двумя маленькими дочками в жуткой хибаре без отопления. Все болели: у Михаила Исаевича - туберкулез, то же у старшей девочки, меня периодически клали в больницу с гайморитом. И это семья уже известного поэта, песни на стихи которого поет вся страна! Я пошла добиваться справедливости. В результате нам предложили дворницкую. Господи, я чувствовала себя совершенно счастливой. Это было наше первое жилье, в котором стояли батареи, ванна, а из крана шла холодная вода!

- А помните, какой был вид из окна?

Лидия Козлова: Нам как-то все квартиры попадались без вида. Куда ни глянешь - стена. Но красота все равно была. Например: зима, только что мела метель, а тут ветер вдруг перестает дуть, снег начинает медленно кружиться, падать на деревья, и вот они уже пушистые-пушистые! Такая картина вдохновила меня на стихи, которые потом стали песней «Снег кружится и тает».

Лидия Козлова: Меня и Танича нельзя сравнивать, как нельзя сравнивать звезду на небосводе и искру, которая отлетела от костра. На Михаиле Исаевиче лежала печать Божья. И как бы ни крутила его судьба - война ли была, сума ли, - он понимал, что должен писать. А я просто у него училась, неосознанно.

- Когда Михаил Исаевич оценил ваше творчество?

Лидия Козлова: Я года два или три мужу стихи не показывала - стыдилась. Но когда набралась целая рукопись, решила: пора, а то Миша подумает, что это измена - пишет и скрывает. Можете представить его шок! Молча взял тетрадку и ушел в кабинет. Просидел там долго. Вышел и сказал: «Знаешь, неплохо. Ты мне Ахматову напомнила». И больше не заикнулся ни словом, ни делом, чтобы как-то помочь, научить. Говорил: «Если в тебе это есть, сама научишься».

- А как Михаил Исаевич относился к материальным трудностям?

Лидия Козлова: Он даже их не осознавал. Если бы понял мои страдания, наверное, искал бы пути, чтобы зарабатывать побольше, приносил бы деньги и клал их передо мной. Но я никогда ни на что не жаловалась, ничего не просила. Я всегда считала, что если женщина заранее прикидывает, что она от этого брака, от этого мужчины получит - какие колечки и шубки, какие квартиры и автомобили, - это к хорошему не приведет. Вдруг он не сможет соответствовать мечтам? Это же трагедия для женщины! Она, бедная, будет страдать, считать себя обманутой. А я, поскольку на материальное счастье не рассчитывала, всю жизнь была счастлива - такой человек рядом! А опыт трудной жизни многому меня научил: даже сейчас, оставшись без Миши, я очень аккуратна в деньгах.

Вы встретились на Волжской ГРЭС в 1956 году. Он уже успел отсидеть в лагере - попал туда за то, что хвалил качество дорог в Европе. И вы, 18-летняя, не испугались связать свою жизнь со взрослым и много пережившим мужчиной. Родители от такого шага не отговаривали?

Лидия Козлова: Я разрешения у них не спрашивала, просто написала письмо: мама, папа, я вышла замуж. Они нормально восприняли, интеллигентно. Все-таки отец дворянин по происхождению, хотя и был красным командиром, и мама окончила сельскохозяйственный институт. Зятя мои родители впервые увидели, когда у нас родилась Инга. Мы на недельку приехали к ним под Саратов из Светлого Яра. Родители выбрали доброжелательный нейтралитет. Взрослый мужчина - что они могли ему посоветовать? И девочке, которая уже родила ему ребеночка? Наверное, они переживали, но молча. А мы с Мишей и без того знали, что должны всего добиться сами, понять все сами, построить отношения сами.

- А как отреагировала мама Михаила Исаевича?

Лидия Козлова: Эта женщина столько страданий видела! В 36-м Мишиного отца расстреляли, ее как жену врага народа отправили в лагерь. В войну она была в оккупации, немцы водили ее на расстрел... Тяжелейшая биография! Когда человек столько переживет, он становится опытным, мудрым. Она подарила нам четыре тарелки - синие с золотой каймой. Мы на них даже не ели несколько лет, боялись разбить. Они сохранились, люблю их до сих пор… Возможно, тогда она подумала: девчонка, на вид лет пятнадцать, и зачем она ему? Но ничего не сказала. И потом всю жизнь защищала меня. Я посоветовала бы любой свекрови не думать о том, что сын не ту взял, что сноха его недостойна. Раз сын ее полюбил, значит, она лучше всех.

- Помните, как Танич признался вам в любви?

Лидия Козлова: Это случилось уже в старости. В молодости он мне таких слов не говорил. Михаил Исаевич и комплиментами-то меня не баловал. Я, например, из-за этого долго не могла примириться со своей внешностью. Все женщины казались красивее, умнее, стройнее, практичнее. Лишь прожив со мной не одно десятилетие, Миша сказал: «Ты знаешь, какая ты красивая? В тебе есть какая-то удивительная гармония, я бы даже сказал, животная. То ли на лисичку ты похожа, то ли на волчицу. И если сделать твои черты более правильными, будет уже неправда». Вот как мне это поэт объяснил. И только тогда я приняла свою внешность.

- У вас ведь два взрослых внука?

Лидия Козлова: Это дети Инги, старшей дочери. У младшей, Светланы, детей нет. Когда родился первый внук, мы с Мишей и Лешей, зятем, поехали в больницу за Ингой и ребеночком. Помню, я боялась дотронуться до его ручки. Теперь вырос двухметровый лоб, замечательный парень Вениамин. А Леша появился через два года после Вени. Он другой, хотя Венька воспитывал его, как второй отец. У Вени уже свой сын есть. К сожалению, Танич не успел познакомиться с правнуком.

- Лидия Николаевна, а был у Михаила Исаевича недостаток, который вы ему так и не простили?

Лидия Козлова: Я никогда не спрашивала мужа, изменял он мне или нет. Но когда Танич был уже совсем старенький, мы о чем-то беседовали, и я спросила: «Миша, а если бы я тебе изменила, ты бы меня простил?» Он долго молчал, потом сказал: «Простил бы». Тогда я поняла, что тоже не должна его судить. Все претензии отпали мгновенно. Он обезоружил меня. Хотя я не изменяла, не влюблялась ни в кого за всю нашу долгую жизнь. Конечно, по молодости я думала, что он - совершенство. Потом поняла, что при всем своем таланте Миша не идеал. Но я научилась любить его даже с недостатками. Любить и прощать.

Беседовала Марина Бойкова

(По материалам "Панорамы ТВ")

Со страницы Эдуарда Кукуй

Какое счастье, что он был со мною!

Не знаю, нарушаю ли я в чём авторские права первоисточника, но думаю простят меня издатели и поэт, если доведётся им даже случайто зайти на этот сайт, во всяком случае все требования я соблюдаю- сайт газеты и авторство.
Единственно, что не убирается- собственное имя, так уж запрограммировано
автоматом сайта. Почему продолжаю ту же тему(см. предыдущую публикацию), тем более, когда всё есть в интернете? Да, есть всё, но во-первых непонятно по каким причинам-
закрыто, или надо регистрироваться на неведомых сайтах зачастую порнографического свойства, а главное- всё порознь и поди знай что искать при дефиците времени- для самого только после вчерашней передачи по теле
стало ясно, какие любимые песни написаны поэтом, и что Лидия Козлова- жена
его, с которой они прожили свыше полувева, и что она сама- выдающийся поэт-
автор многих песен, в т.ч., оказывается, и самой любимой моей- "Снег летает".

И хотя сам я далёк от религии, не могу без волнения читать искренность воспоминаний и чувств жены и друга выдающегося российского поэта- песенника.
Лишних знаний не бывает и думаю, что и другим будет интересно расширить кругозор о Жизни Замечательных Людей.

Http://www.vzov.ru/2012/12_01-02/05.html

Лидия Козлова: «Какое счастье, что он был со мною!»

ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ РУССКОЙ ПОЭТЕССЕ ЛИДИИ НИКОЛАЕВНЕ КОЗЛОВОЙ НЕ ТАК ДАВНО ИСПОЛНИЛОСЬ 75 ЛЕТ. Она вдова известного русского поэта-песенника Михаила Танича, ушедшего от нас 5 лет назад. Несмотря на свой возраст, выглядит она молодо и энергично, оптимистична и полна сил и творческих планов. Лидия Николаевна рассказала нам о том, каким был этот человек, о его творчестве и о последних годах жизни.

Первое знакомство с Богом

Лидия Николаевна, расскажите о вашей первой встрече с Богом...

Я родилась в конце 1937 года, когда о Боге даже не заикались. В войну нас эвакуировали на Волгу, поселили в дома поволжских немцев, сосланных в Сибирь. Однажды я полезла на чердак, нашла там растрепанную книжку с готическим шрифтом. Там были рисунки, рассказывающие о том, как Бог взлетает на небо.

Изображение Вознесения?

Да, каким-то образом я поняла, что это что-то святое. Я ее спрятала, это была моя тайна. И я до школы ее проглядывала. И вот надо идти в школу. Война уже кончилась. В школу надо было идти 2 км, через всю деревню, а там церковь. Сейчас понимаю, что это была, наверное, лютеранская церковь. Конечно, не действующая. Я туда заглядываю, а оттуда жуткий, отвратительный запах. Люди использовали ее, как туалет! Войти туда было невозможно, но я все-таки зажала нос и зашла. Вдруг я увидела изображение взлетающего человека в развевающейся одежде и поняла, что это то, что было в книжке. И я стою, зажав нос, разглядываю лики, написанные на стенах. Мраморная лесенка ведет к месту, откуда священник видимо, читал молитвы. И, не имея понятия о Боге, я это все каким-то образом представила - как это было. Я иногда туда заходила по пути из школы, и это тоже была моя тайна. Каким-то образом душа моя почувствовала, насколько это высоко и свято. Такое было мое первое знакомство с Богом.

Как мы с Таничем крестились

Из личного досье

ПОЭТ МИХАИЛ ТАНИЧ (15.09.1923-17.04.2008 гг.) - русский поэт-песенник. Воевал, был тяжело ранен, имеет боевые награды. В 1947 году по ложному доносу в антисоветской агитации был арестован, репрессирован и 6 лет провел в лагерях на лесоповале под Соликамском.

Михаил Танич написал около 1000 песен, многие из которых являются суперхитами. Вот только некоторые из них: «Черный кот», «Ходит песенка по кругу», «На дальней станции сойду», «Как хорошо быть генералом!», «Как тебе служится», «Когда мои друзья со мной», «Любовь - кольцо», «Что тебе сказать про Сахалин», «На тебе сошелся клином белый свет», «Гляжусь в тебя, как в зеркало», «Идет солдат по городу», «Возьми меня с собой», «Проводы любви», «Комарово», «Погода в доме» и другие. Является создателем и автором песен группы «Лесоповал».

Мы знаем, что Михаил Исаевич последние годы жизни сильно болел. Когда люди проходят испытания, они меняются, становятся ближе к Господу. Как проходили испытания вы и поэт Михаил Танич?

Да, Михаил Исаевич тяжело болел, еще раньше он перенес туберкулез, у него гнили ноги, была онкология, и вот - болезнь сердца, было необходимо коронарное шунтирование. Я много молилась. И вот тогда мы с Михаилом Исаевичем приняли решение креститься.

Расскажите по порядку, как это было?

Операцию по коронарному шунтированию Таничу делал Акчурин, врач, оперировавший Ельцина. Он его еле-еле уговорил. Потом мне Акчурин сказал: «В таком возрасте (а Таничу было уже 76 лет!) я еще не делал такую операцию». Когда он немного поправился, его перевезли в другую больницу, в селе Архангельском. А там находился бывший министр обороны Сергеев, большой поклонник его песен. Он сказал: «Михаил Исаевич, я вам отдаю свою палату». Я его туда привожу, а вечером у него температура 40, он умирает у меня на глазах. Я вызываю «скорую помощь». Они посмотрели и сказали, что надо везти его в военный госпиталь Вишневского, километров 20 отсюда. Мы туда приезжаем, там командует генерал Немытин. Он посмотрел и говорит: «Лидия Николаевна, у него аппендицит разорвался, уже перитонит начался». - «Что делать?» - «Резать - иначе помрет». У него неделю назад была операция при общей анестезии. Второй раз нельзя резать, и так, без анестезии, резать нельзя. Я Немытина спрашиваю: «Скажите, может быть, мне в церковь сходить?» Он говорит: «Можете сходить, но я вам посоветую: съездите в Архангельское, там живет святая старушка, если Бог вам позволит с ней встретиться, вы попросите ее помолиться за Михаила Исаевича».

Интересный совет дал генерал российской армии!

Да. Я вскакиваю, еду на перекладных: маршрутка, такси, как звать старушку - не знаю. Иду по Архангельскому, народу никого, раннее утро, вдруг идет какая-то старушечка... такая она светлая, седая, старенькая, с внучечком - прямо ангел! И я вдруг понимаю, что это она идет. Я подхожу к ней и говорю: «Я не вас ищу?» Вопрос глупый. А она мне на это отвечает: «А что у тебя?» Я объясняю. Она на бордюрчик присаживается и говорит: «Помолюсь за него, он выздоровеет, а когда поправится, пусть он покрестится, но вы ему два раза об этом не напоминайте, один только раз скажите». После этого я вскакиваю, как полоумная, в госпиталь приезжаю. Танич все еще между жизнью и смертью, но потом, когда приходит в себя, я ему рассказываю, а он мне говорит: «Ты хоть поезжай, поблагодари ее». Где же я ее буду искать? Это же целый огромный поселок! Ну, поехала. Кого я ни спрашивала, по описанию - никто такой старушки не видел и не знает. Откуда знал генерал Немытин, непонятно. Поправляется Танич и говорит: «Поедем, покрестимся!» И мы с ним поехали и вместе покрестились, и душа моя стала очень спокойна. Я вверила себя Богу.

Знак от Бога

С УЧАСТНИКАМИ группы «Лесоповал»

Сколько еще Михаил Исаевич прожил после этого?

Лет 8-9. У Танича уже была онкология такой степени, что, как мне сказал президент Академии наук Михаил Давыдов, «у него в ногах онкология, в туловище, в руках, в нем уже дерево из рака выросло. Как он живет, мы не знаем. Уже больше ничего сделать нельзя». Я все равно молюсь Богу. Утром молюсь, вечером перед сном, а улучшения нет. Я год приблизительно молюсь, и он год живет тяжело. Но вот начинается все-таки хуже, хуже. Я говорю: «Господи, может быть, Ты меня не слышишь? Если Ты меня слышишь, дай мне знак. А какой знак? Пусть у меня пропадет что-нибудь очень дорогое». А у меня на пальце было старинное кольцо с бриллиантами, очень красивое. Только я успеваю это сказать, и смотрю - кольца нет. С утра было, а сейчас нет.

А вы его снимали?

Ничего не снимала! Я с этим кольцом все время, сплю даже. А тут нет. Дорогая вещь, старинная. Я все-таки начинаю искать. Все осмотрела - нет. Подумала: может быть, с мусором выбросила? Махнула рукой и говорю: «Господи! Ты меня слышишь! Больше я Тебе со своей просьбой надоедать не буду».

«Мы с тобой не налюбились!»

Как же он умер?

Таничу было очень плохо. А была весна, и проходил конкурс «Шансон года». Должны были группе «Лесоповал» вручать награду. Танич сказал: «Я поеду». Я, конечно, звоню врачам. Они категорически против. Я ему рассказываю. Он помолчал и говорит: «Подними меня. Я знаю, на служебном входе в Кремле (Кремлевский Дворец Съездов - С. Р.) 17 ступенек, если я сейчас 17 шагов сделаю, то значит, смогу выйти и получить приз». Ну, не Таничу возражать! Я поднимаю его. Он делает 17 шагов и говорит: «Я осилю». Мы с ним едем, нас подвозят прямо туда к служебному входу. 17 ступенек он прошел, выступает «Лесоповал». Я его из одной кулисы выпускаю. Ему Чухрай вручал золоченый приз, а он предупредил меня, что уйдет в другую кулису. Я бегом, бегом. Жду его у другой кулисы. Он получает приз, говорит хорошие слова, а голоса тоже уже почти не было. Другой приз вручают Стасику Волкову. Танич доходит до бархатной шторки и теряет сознание. Мы его под руки - и повезли домой. Приехали, а он говорит: «Вызывай священника». Понял, что конец наступает. Приходит священник, просит их оставить вдвоем. И они довольно долго о чем-то говорят. У меня сердце замирает. Он же помрет, пока этот священник с ним беседует! Наконец священник выходит: «Можете войти». Мы входим, и он говорит: «Отец Константин, а вы можете нас с женой повенчать?» У меня шок. Я же не готова. У священника шок. Чего делать-то? Священник немного молчит, а потом говорит: «Михаил Исаевич, а вы давно женаты?» Он отвечает: «Ну, уже почти 52 года». - «Михаил Исаевич, вы там уже давно повенчаны. Вы не волнуйтесь, не беспокойтесь». Священник уезжает, Танича везут в больницу, и через сутки он умирает. До этого он меня просил позвонить Кобзону, чтобы тот нашел ему место на Ваганьковском.

Почему на Ваганьковском?

- «Тут тебе будет ближе приходить ко мне», - так сказал он. Утром звоню Кобзону, объясняю ситуацию, а он должен был куда-то улетать. Кобзон разворачивает машину - и на Ваганьковское, а сначала в Моссовет, и добивается места. А я в это время приезжаю в больницу, и дежурная врач, женщина, говорит мне: «Лидия Николаевна, он в реанимации, только что умер». Я говорю: «Не может этого быть. А можно на него посмотреть?» Она разрешает. Я захожу, Танич лежит уже трупом. Подхожу к нему, смотрю - ну мертвый! А врачи знают такие случаи, когда человек только умер, но когда приходят близкие, он на какое-то время возвращается. И я тогда наклоняюсь и говорю ему: «Мишенька! Я здесь, я с тобой». И вот на эти слова у него скатывается слеза и останавливается, и он чуть слышно, но ясно говорит: «А мы с тобой не налюбились», и больше уже признаков жизни не было.

Когда мужа хоронили, священник после отпевания в церкви начал читать его стихи. Мы были потрясены. Лева Лещенко стоял и рыдал, а народу было, как на Ходынке. Милиция была, разные другие организации были, и даже блатные были. Они пришли, чтобы навести порядок, чтобы никого не подавили. От Дома кино и до Ваганьково в 5-6 рядов стояли люди. И был абсолютный порядок. За это им от меня поклон. Они не общались с Таничем, но уважали его.

Как был написан «Айсберг»

МИХАИЛ ТАНИЧ на отдыхе в Крыму с дочерьми Ингой и Светланой

Лидия Николаевна! Вы поэтесса, он поэт - как вы уживались?

Да прекрасно уживались! Потому что он был старше меня, мудрее. Он был поэтом, когда я за него выходила замуж. Я никоим образом не высовывалась. Я понимала высоту его таланта. Вы его знаете по песням, а я же его еще по стихам узнала. Я никогда бы не посмела ему сказать, что я тоже пишу. Писала стихи тайно, от него и прятала. Потом уже, когда на книжку целую набралось - показала. Он был очень жесткий человек. Жизнь у него была суровая. Он молча почитал все, сложил и сказал: «Ну, ничего, ничего. Где-то ты мне Ахматову напомнила. Ну, работай». Вот все, что он сказал, и с тех пор я самостоятельно пишу. Я потом сама отнесла втайне от него тетрадь в Союз писателей, попросила посмотреть. Они мне позвонили и говорят: «Мы будем печатать вас». Я говорю: «Хорошо». Через 10 лет после этого, в прошлом году, мне дали за нее премию Чехова. Вот такие дела.

А как вы написали песню «Айсберг»?

Сначала была песня «Снег кружится, летает, летает...», которую написал Сергей Березин. Березин пришел к Таничу, принес кассету с музыкой, но тот был тогда сильно занят. И тогда я сама написала текст на музыку. Опыт удался, песня стала шлягером. Тогда уже стали приходить и другие композиторы ко мне за стихами. Так и с Игорем Николаевым вышло. Он пришел к Таничу и хотел, чтобы тот что-то ему сделал, он был еще мальчиком совсем, с Сахалина приехал. Танич сказал: «У тебя и песен еще нет, попробуй с Лидой что-нибудь написать, а там посмотрим». Мы написали сразу и очень неплохо. Наши песни запели Людмила Гурченко и Эдита Пьеха, их сняли в новогоднем «Огоньке». И тут Игорь говорит: «Давайте, Лидия Николаевна, еще чего-нибудь покажите». Я говорю: «Знаешь, я написала стишок, посмотри». Он сидит за обедом, борщ едим, он читает стишок и говорит: «Лидия Николаевна, ну налейте мне рюмочку коньячку». Я ему наливаю рюмку, он выпивает и идет к пианино. И сразу сочинил. За пять минут. Это было в декабре, и тут он показывает ее Алле, а у нее сидел Андрей Вознесенский. Он показал три песни. Алла говорит: «Вроде песни хорошие, но я не знаю, брать или нет». И вдруг Вознесенский говорит: «Алла, я тебе советую, спой “Айсберг” - это станет шлягером. Остальные хорошие, но не знаю, что с ними будет, а эта станет шлягером». Мнение Андрея повлияло. В течение трех дней перед Новым годом Алла записала ее.

Какая была реакция Михаила Исаевича?

Мы с Игорем ничего не говорили. Сделали песню втихаря, помалкиваем. И вдруг идет концерт сперва по радио, потом по телевизору. Там у Аллы были еще какие-то ее песни, с ее музыкой. Я слышу, она поет «Айсберг» по радио. Я ее набираю, говорю: «Алла, сейчас был “Айсберг”». Она говорит: «Лида, а мою песню не дали спеть?» Я говорю: «Нет, Алла, одну дали». Она говорит: «Вот сволочи! Они вечно мою музыку не признают!» Вот так песня стала популярна.

А как потом сложились ваши отношения с Игорем Николаевым?

Когда Михаил Исаевич болел, у него начались инфаркты, требовались деньги на лечение. Уже настали другие времена, поэты стали брать деньги с исполнителей за свои стихи. Как-то приходит Игорь Николаев и говорит: «Лидия Николаевна, вы сошли с ума! Уже все давным-давно берут деньги. Наступило коммерческое время. Что же вы не берете?» А у меня - Танич, надо платить врачам, санитаркам, и вообще надо кормить человека. Что делать, не знаю. Игорь говорит: «Ну, дайте мне какие-нибудь слова, а я вам за них заплачу, и вы поймете, что это не так страшно - брать деньги». Я ему приношу от Танича стихи «Случайный подъезд». Песня у Игоря так и не вышла. Он читает и говорит: «Все хорошо». Через три дня он приходит и приносит конверт. «Только вы открывайте без меня, ладно, Лидия Николаевна?» - говорит мне. Я говорю: «Ладно, без тебя открою». Он уходит, я открываю, а там 2000 долларов! С ума сошел! Надо сказать, что он настолько помнит все хорошее, что мы сделали... После смерти Танича он предложил мне подарить в Майами апартаменты. Говорит мне: «Лидия Николаевна, я привез все документы, вы только подпишите». Я говорю: «Ты что, с ума сошел? Я в своем возрасте туда в жизни не полечу, в этот Майами, чего я там буду делать?»

«И колокол по мне гудит, гудит во мне!»

Много после ухода Танича осталось стихов?

Много: две книжки, и программа для новой группы. Незадолго до смерти Танич писать уже не мог, рука не писала. Он мне говорил утром: «Иди сюда с листком, запишешь». Он по утрам писал. Он мне диктовал песню или стихотворение, я записывала. И когда его не стало и я, наконец, села в кабинете разбирать стол, я увидела, насколько этот человек был прозорлив. Пока он еще ходил, он разобрал рукописи и надписал - «это в Лесоповал», «это в такую-то книгу, название такое-то, издательство такое-то». Тут мне звонит директор Театрального музея и говорит: «Ну, Лидочка, ну как вы там без Михаила Исаевича?» Я говорю: «Ой, Боря, он мне столько оставил заданий - на целый год. Я куда ни сунусь, всюду мне от него записка - делай то-то и то-то». Он говорит: «Ошибаетесь, он вам на всю оставшуюся жизнь оставил ЦУ». Так что оставил стихов много, он это продумал. Поскольку он так долго болел, а человек он был сильной воли и большого ума, то он все прикинул, что будет после него, что он не успевает запустить.

А есть какие-то стихи, связанные с темой Бога?

Немало. Вот, например, есть песня лесоповальская:

К молитве не хожу, и в церкви русской
Я где-то скраю, где-то в стороне.
Я грешный человек, и сердце мое пусто,
И колокол по мне гудит, гудит во мне.
И каждый Божий день, когда светает,
И что прошло, и даже след простыл,
Я Господа прошу - грехов у нас хватает,
Прости меня, прости, - а Он уже простил.
И снова по весне цветет багульник,
И снег, журча, уходит со двора,
И вижу я, вчерашний богохульник,
Как много на земле и света, и добра.

Я человек счастливый!

Наверное, вы - счастливый человек!

Я счастливый человек, я никогда никому не завидовала.

Даже Пугачевой?

Никогда в жизни! Мужа я никогда не ревновала ни к одной женщине, у меня хватало ума смотреть на нее с восторгом, если она красива, умна и благородна. А во- вторых, я понимала, что если я дам обидку, то это спровоцирует мужа поступать, как ему хочется. У меня всегда было доверие к нему, и ни одна баба поэтому за все время не подвела. Так мне повезло.

А вы думаете, как вы с ним на небесах встретитесь?

Я понимаю, что это будет совсем другая встреча. Это не будет какое-то телесное воплощение. Это будет совместное чувствование, совместная мысль, узнавание в каких-то других измерениях. Для меня это пока еще неясно. Танич приходил за мной, звал меня на тот свет после смерти. Снится мне сон, что он пришел. Я говорю: «Миша, ну как ты там?» Он говорит: «Да все у меня нормально, ну пойдем со мной. Если ты будешь со мной, тебе будет лучше». Я, как послушная жена, встаю, и мы идем по земле, и даже не идем, а как-то парим над землей. Я говорю: «Куда мы идем?» Он говорит: «Да тут недалеко, вот только за горизонт. Мы так будем счастливы с тобой - как и в жизни, будем счастливы». И тут вдруг мое «я» восстает. Я думаю: «Господи, Ты же мне давал жизнь! Как же я пойду добровольно на тот свет? Этого не надо делать!» Я это говорю по себя, но он как-то считывает мои мысли. Я говорю: «Нет», он отвечает: «Ладно», и растворяется.

Но вы точно знаете, что это был он?

А как же! Пришел-то он в своем облике. Мне однажды приснилась иконка, а на ней старичок с седой бородой окладистой. Я просыпаюсь и рассказываю: «Миша, мне приснился такой святой красивый». Проходит какое-то время, и мы где-то находимся, где продают иконы. Я узнаю старичка - это Серафим Саровский. Как это он мне приснился, я никогда в жизни его не видела? Есть Провидение, есть Высшая Сила. Мы в нее не хотим поверить, хотя она нам демонстрируется в течение всей нашей жизни.

То есть вы поняли, что Бог контролирует ситуацию.

Да, я поняла, что мне дергаться не нужно. Даже, когда Танича мы похоронили, мы собрались с детьми. Приехали с кладбища, казалось бы: ну поплачь, пореви. Садимся, включаем его песни и начинаем улыбаться. Потому что ты уже его смерть прошел внутри своей души, и ты понимаешь, какое счастье, что этот человек был с тобой в этой жизни. Мне так повезло!

Беседу вел Виктор ВОРОБЬЕВ
Фотографии автора и из архива Л. Козловой

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.
Адрес электронной почты редакции газеты: [email protected]

ИЗ ИНТЕРНЕТА

Http://www.sem40.ru/famous2/m1334.shtml

...................
...................

Он чуть вошел, я вмиг узнала..."

У вас романтическая история знакомства...

Она: Я до 18 лет даже не ходила ни с одним парнем в кино. И вдруг мне квартирная хозяйка предлагает: "А хочешь свою судьбу увидеть? Только раз в жизни это можно". Я, храбрая такая: "Хочу!" - "Складывай колодец из спичек, клади под подушку - и увидишь всю жизнь". И вот во сне приснился мне Он. А также вся моя жизнь до глубокой старости. Короче, кинофильм от первого до последнего моего дня. И во сне он был моим мужем. И когда через год я его первый раз встретила, то ахнула: "Ой, я вас видела!" А он, мужик опытный, прошедший уже десятков пять женщин, устроил допрос с пристрастием: "Где? Когда?"

То есть вы его узнали...

Она: Абсолютно. Дверь открылась, и вошел тот, кого я видела во сне. Но после первой встречи он пропал, и я сорок дней проплакала: что ж мне делать-то теперь? А потом он появился. Что-то в нем созрело.

Он: Да просто мне твои подружки сказали: Лида плачет. И чего она плачет, я понять не мог. Правда, немножко успел за тобой поухаживать.

Она: Ничего и не ухаживал. Там был круглый стол. Ты все время ко мне подсаживался, а я все время отодвигалась. И так мы двигались вокруг стола. Вот и все ухаживания. А пришел-то тоже с девушкой, да-да, я вот сейчас вспомнила! Но долго ко мне приглядывался...

Он: Я подумал: девочке 18 лет, а мне 32 года, я уже все в жизни повидал.

Она: А чем я должна была его сразить? Даже не накрашена, обыкновенная девочка...

Он: Нет, не обыкновенная. Очень красивая девочка, вот с такими ресницами - три сантиметра, с зелеными глазами. Но я-то был с другой - кстати, переводчицей начальника строительства ГЭС, а вторая была вообще внучка Голицына. Я на Лидочку и внимания не обратил бы, но она взяла гитару семиструнную...

Она: Да, и сказала, что сейчас спою песню на слова поэта Танича. Я даже не представляла, как этот Танич выглядит. Просто прочитала его стихи в местной газете.

Он: Песня называлась "Сказка": "Ты не жди от меня совета и не жди от меня подсказки, я и сам заблудился где-то, как Иван-дурачок из сказки. Я своей царевне-лягушке рассказал вечерком погожим про твои медяшки-веснушки, что ее серебра дороже..." Ну и тэдэ. Потом поет вторую песню. Вижу: она не знает, что это я. Подсел к ней, чего-то говорил... Ну а потом я куда-то уехал. Через сорок дней вернулся и начал ухаживать. Так совпал. Наш брак долголетний сто пятьдесят раз мог распасться, при любом скандальчике, при ерунде - она любит выдумывать всякую ерунду... Поэтому брак держится моими усилиями.

Она: Это правда.

Он: Такого терпения, как на нее, у меня на других людей нет. Я вспыльчивый, резкий.

Она: Он смотрел на меня и не понимал: ну чего она хочет? Ромео и Джульетты не бывает, а она хочет... А теперь у нас двое детей и двое внуков.

Любовь и зона

Михаил Исаевич, вы ведь в лагерях выступаете?

Он: Да, "Лесоповал" раз пятьдесят ходил в лагеря. Были бесплатные концерты, были оплаченные. Как это делается: группа людей из того мира договаривается сделать подарок другу, сидящему в лагере, и они тратят большие деньги, чтобы разрешили пустить туда музыкантов.

Но сам я НИКОГДА больше не входил в зону. Мне это страшно: воспоминания плохие, специфический запах. Рассказывают, что теперешние люди в законе в лагере сидят как в санатории. А тогда, при Сталине, было 95 процентов мужиков-работяг, не имеющих отношения к преступному миру, 3-4 процента воров и 0,5 процента воров в законе. Мужики получали посылки с воли и обязаны были выделить для блатных что-то - хоть кусок сала. Но поскольку их в лагере было 900 человек, то эти пять-шесть блатных в зоне жили неплохо.

Вы там тоже писали?

Он: Нет. Я лес пилил. Работал художником. Потом у меня была там любовь. Она была красивая, как Мэрилин Монро. С историей: девочка из города Борисова полюбила мальчика, а мальчик был радист, паял приемники. И попал во время войны в немецкую разведшколу преподавать радиодело. Потом мы пошли в наступление, а они бежали в Германию. Там девочка вышла замуж за советского коменданта Лейпцига. Вернувшись из Лейпцига, навезла 10 чемоданов подарков, и тут-то ее КГБ и сцапал. Получила статью 58.6, шпионаж, и 10 лет... Когда ее отправили в другой лагерь, я страдал...

Потом я был разным придурком. Умирал почти, начались по всему телу чирьи, фурункулез, ноги не держали. Выжил, потому что меня вдруг взяли в бухгалтерию работать, а потом экспедитором по доставке горюче-смазочных материалов. И я получил пропуск на бесконвойное хождение. У меня есть песня о чалдонском селе, куда благодаря пропуску я как-то попал... На кучу женщин там было всего три мужика. Вот почему я пользовался большим спросом. Тяжко пришлось, и лет мне было 25.

Она: Чалдоны - это русские люди, староверы, живущие на Северном Урале, в Сибири...

Он: Это удивительная история. 49-й год. Лесоповальные лагеря, бесконечная тайга. Утром выводят заключенных. Зима, темно. Вокруг делянки, которую надо вырубать, встает оцепление. А вокруг чалдонские села, женщины годами без мужиков. И вот они, эти женщины, заходят внутрь оцепления утром, еще до того, как привезут заключенных, и ждут... Оцепление стоит по периметру. Мы вырубаем подсад - мелкую древесину, чтобы все видели друг друга, от костра и до костра. А там, внутри, женщины. И идет безумный секс, если говорить по-теперешнему. Вот об этом песня...

Ну, лето было, лапника не жгли,
Я не просил, она сама разделась,
А мы такие были фитили,
А ей любви и дружбы захотелось...
Потом она пропала. Говорят:
Твою, мол, с пузом выгнали из дома...

Она: И вот теперь у героя где-то растет внук среди чалдонов. А припев: "Сынка, увидеть бы сынка, которого по имени не знаю..." Это же просто так не придумаешь... Это судьба.

Он: Лида говорит: "Лесоповал" - это то, что от тебя останется..." Никому неизвестно, что останется. Вы знаете, как тосковал Пушкин, как он оплакивал судьбу в последние годы жизни? Он был непопулярен в 36-37-м годах...

Михаил Исаевич, а вы измену тоже могли бы простить?

Он: На проблему измены я вообще смотрю как на ошибку христианской религии. Единобрачие на всю жизнь - это невозможно. Особенно не может мужчина... Измену, думаю, я простил бы. Вот Галич был влюблен в Лиду, просто смертельно влюблен. Она была очень красивая в молодости. Он звонил ей из всех своих инфарктных больниц... Как-то у нас были гости, собрались уезжать, все уже стоят в коридоре, одеваются, и вдруг... пропали Лида и Галич. Сидят в моем кабинете, и он ей объясняется в любви. Мы все стоим тридцать минут и ждем, когда это объяснение закончится.
И все-таки никогда она мне повода для ревности не давала. А может, повезло мне с ней просто...
Она: Мало ли кто в меня был влюблен! Вот за что я Михаила Исаевича ценю - никогда не оскорбит ни мои чувства, ни симпатии ко мне. Ему всегда хватало ума и такта наблюдать и, возможно, даже руководить.

Он: Нет, ну а как еще? Это же невозможно прекратить. Все эфемерно, на уровне взгляда. Но Лидочке я все прощаю - за эту верность, за то, что я не могу ее ни в чем обвинить. Не могу такого сказать о себе. Я считаю, что человека нельзя неволить...

Она: Все равно я тебя ни на кого не поменяла бы. Ни на какого короля, ни на какого президента. Мне с тобой интересно.
.................

Беседовали Ольга Авдевич, Рита Трошкина, "ЧАС"

Больше, чем поэт

Вдова поэта Михаила ТАНИЧА поэтесса Лидия КОЗЛОВА: «Когда Миша умирал, я сидела рядом, держала его за руку и говорила все, что не успела до этого сказать, - его уже не стало, а я все признавалась и признавалась ему в любви. Говорят, даже после смерти еще какое-то время человек все слышит и понимает - теперь я это точно знаю, потому что видела, как в ответ на мои слова по Мишиной щеке скатилась слеза...»

15 сентября исполняется 90 лет со дня рождения выдающегося поэта, автора стихов к песням «Черный кот», «Комарово», «Идет солдат по городу», «Погода в доме» и многим другим, фронтовика и лагерника, одного из создателей культовой группы «Лесоповал»

В жизни Михаила Танича было немало драматических пово-ротов судьбы, о которых известный поэт-песенник впоследствии предпочитал не вспоминать. Подростком он лишился родителей, прошел всю войну, причем в обозе не отсиживался, о чем свидетельствовал орден Красной Звезды на его груди, пережил шесть лет сталинских лагерей, в которые попал по ложному доносу, и перенес четыре операции на сердце. Удивительно, но Михаил Исаевич не обозлился на весь белый свет. Он часто говорил, что родился в рубашке - столько раз мог погибнуть, но чудом уцелел.

Стихи, которые Танич писал, были светлыми и добрыми. Михаила Исаевича отличал абсолютный поэтический слух и чутье, он писал просто - иногда даже слишком просто! Недаром режиссер фильма «Большая перемена» Алексей Коренев долго отказывался от песни «Мы выбираем, нас выбирают» - не верил, что такие «примитивные» слова могут понравиться зрителям.

Но поэтические строки Танича, казалось, ложились на душу, а потому легко и быстро запоминались. Каждая новая песня Михаила Исаевича, раз прозвучав, тут же становилась шлягером, а исполнитель - знаменитым, даже если еще вчера мало кто подозревал о его существовании. «Белый свет», «Комарово», «Зеркало», «Идет солдат по городу», «Погода в доме» - кто сегодня не знает хитов Танича, которые впору считать народными?

Этот жизнерадостный человек ушел из жизни, не дожив всего четырех месяцев до 85-летия. До последнего вздоха с ним была его жена Лидия Николаевна Козлова - талантливая поэтесса, всю жизнь сознательно державшаяся в тени своего знаменитого мужа. «Кто я по сравнению с Мишей? Ученица первого класса, старательно выводящая палочки, - говорит она. - Муж был великим поэтом, разве я могу с ним равняться?». Сегодня вдова приводит в порядок архив Михаила Исаевича и подбирает музыку к его неопубликованным произведениям, так что мы еще услышим новые песни на стихи Танича.

В любви и согласии супруги прожили больше 50 лет, что не помешало Михаилу Исаевичу незадолго до смерти сказать: «Лида, а ведь мы с тобой так и не налюбились...».

«КОГДА ИЗ-ПОД ОБЛОМКОВ ДОСТАВАЛИ МЕРТВЫЕ ТЕЛА, СОЛДАТИКИ ЗАМЕТИЛИ, ЧТО У ОДНОГО ИЗ «ПОКОЙНИКОВ» ЩЕКА ДЕРГАЕТСЯ. МИША БЫЛ ЖИВ, НО СИЛЬНО КОНТУЖЕН»

- Лидия Николаевна, судьба не баловала вашего мужа. Какое событие он считал самым трагическим в своей жизни?

Миша столько всего перенес, что невозможно выделить какое-то одно испытание. Ему было 14 лет, когда расстреляли его отца и посадили мать. Потом-то признали, что родители ни в чем не виноваты, но паренек остался совсем один.

Аттестат зрелости он по-лучил 22 июня 1941 года. Уже вовсю шла война, а Танич сдавал экзамены в железнодорожный институт. Поступил. Но, несмотря на полученную вместе со студенческим билетом бронь, пошел в военкомат и попросился на фронт. Командовал противотанковым орудием, которое стояло на огневом рубеже, - Миша и его солдаты первыми встречали не-мецкие танки. Впоследствии, много повидав, он говорил, что нет ничего страшнее надвигающегося на тебя грохочущего не-мец-кого «Тигра».

- Я слышала, что на фронте Михаила Исаевича чуть было не похоронили заживо в братской могиле. Это правда?

Ребята вырыли для ночлега землянку и - по глупости! - накрыли ее ящиками с противотанковыми снарядами. Немцы, обстреливая наши позиции, попали в «крышу», и та взорвалась. Наутро, когда из-под обломков доставали мертвые тела, солдатики заметили, что у одного из «покойников» щека дергается. Миша был жив, но сильно контужен. Ослепшего и оглохшего, его отправили в госпиталь, прошло три месяца, прежде чем он начал потихоньку видеть и слышать. Несмотря на то что слух и зрение так до конца и не восстановились (они у него до конца жизни остались «частичными»), Танич рвался на фронт.

И снова едва не погиб - в Латвии провалился под лед на замерзшем озере, и только чудом ему удалось выбраться. Кстати, сценарий фильма «Женя, Женечка и «ка-тюша» Булат Окуд-жа-ва написал по его воспоминаниям.

Казалось бы, самое страшное позади, но спустя не-ско-ль--ко лет Михаил Исаевич попал в лагерь. За что его посадили?

После войны Миша не захотел учиться в железнодорожном инс-титуте и поступил в Рос-товский инженерно-строительный. Студенты, которые не воевали, расспрашивали его, какая же она - Германия. Он не стал врать, сказал, что люди там не бедствуют: в подвалах жилых домов даже в тяжелые военные годы висели окорока и стояли бочки с пивом. Один из однокурсников написал на него донос: дескать, Танич восхваляет западный образ жизни, уж не шпион ли он? Мише дали шесть лет и отправили в лагерь под Соликамском. Его первая жена Ирина - они расписались сразу после окончания школы! - прислала ему письмо с просьбой о разводе. Когда в 1953 году, после смерти Сталина, его амнистировали, он снова был один-одинешенек на всем белом свете.

- И после таких тяжелых испытаний Михаил Исаевич не озлобился на весь мир?

Озлобляются люди слабые, которые не знают, как справиться с грузом навалившихся на них проблем. Танич же был очень сильным человеком, поэтому все, что на его долю выпало, вынес с честью. Ему хватило доброго сердца и ума, чтобы понять: жизнь такова, что справедливости нам заведомо не обещает.

Он из тех людей, кто старался жить по Христовым заповедям, поэтому в нем не было ни ненависти, ни тяги к мщению. «Поначалу мне очень хотелось ответить злом на зло тем людям, которые так жестоко поступили со мной, - вспоминал Михаил Исаевич, - но потом я понял: они - только винтики в системе, которые идут по жизни, как зашоренные лошади, и пытаются на свой - порой очень скудный! - разум примерить все, что происходит в стране».

Но и на государство муж зла не держал, говорил: «Должно же оно как-то себя защищать от опасности, просто в сталинские времена ее очень преувеличивали».

В память об этом периоде своей жизни Михаил Исаевич и создал группу «Лесоповал», которую называют любимым детищем Танича?

Да, «Лесоповал» - отголосок лагерной молодости мужа. Поначалу Миша собирался писать песни на политическую тематику, но я его отговорила: «Зачем тебе ввязываться в политику? Лучше расскажи о жизни простого народа». В России по уголовным статьям всегда сидело огромное количество людей: сейчас их около миллиона, а в прежние времена, согласно статистике, было в 10 раз больше. Миша хотел честно рассказать об их судьбе. Никто не рождается преступником: все дети - ангелы, а потом какие-то мелкие несправедливости, обиды, плохая компания затягивают человека в криминал. И только когда вы-рвать-ся из этого болота уже невозможно, он начинает осознавать, что счастья ему это не прибавило. Как писал муж:

Как от воли до неволи
И всего-то полшага.
И обратно полшага,
А вот не выйдешь ни фига!

- Кто сейчас занимается «Лесоповалом»?

Когда Михаила Исаевича не стало, эстафету подхватила я - считайте, что он завещал мне дело всей своей жизни. Вчера мы репетировали с ребятами, и они рассказывали, как недавно ездили с концертом на зону. Вообще-то, сейчас «Лесоповал» там редкий гость, но тут уж очень настойчиво приглашали - они не смогли отказать. После выступления музыкантов обычно приглашают к лагерному начальству и кормят той же едой, что и заключенных. Во время такого обеда «кум» (человек, следящий за порядком на зоне) сказал: «Ребята, я сегодня первый раз слышал ваши песни - оказывается, мы с вами делаем одно и то же дело».

«А ВРОДЕ КАК ОСТАЛСЯ НАВЕЧНО ВИНОВАТЫЙ, И 39 ДЛЯ МЕНЯ ЗАКРЫТО ГОРОДОВ...»

- Как ваш супруг относился к тому, что «Лесоповал» критикуют, называют блатняком?

Буквально на прошлой неделе со мной произошла интересная история. Мы с Михаилом Исаевичем приобрели летний домик в Латвии - недалеко от того места, где он чуть не утонул во время войны. Сейчас, чтобы туда ездить, нужно брать визу, поэтому я время от времени наведываюсь в латвийское посольство.

Пришла в очередной раз, встала в очередь, и вдруг женщина, принимающая документы, закрывает свое окошко и приглашает меня в другой кабинет: «Хочу оформить вам визу вне очереди». Я как могла отказывалась - неудобно, а потом не знала, как ее отблагодарить. Сказала: «У меня есть с собой диск с песнями группы «Лесоповал», но я не в курсе, как вы относитесь к такому жанру». И эта пожилая, интеллигентная, не очень хорошо говорящая по-русски латышка ответила: «Лесоповал» не любят люди, у которых нет сердца».

- После того как Михаил Исаевич встретил вас, его жизнь наладилась. Вы стали для мужа талисманом?

Это не моя заслуга - просто случилось чудо. В то время я была 18-летней девочкой и мало что знала о жизни. Правда, на все мое поколение серьезно повлияла война. Мы с мамой жили в эвакуации, рядом с такими же женщинами с детьми, мужья которых воевали. До сих пор у меня перед глазами стоит одна картина.

43-й год, Красная Армия уже перешла в наступление, и через наш городок гнали пленных немцев: их колонне не было конца-краю - от горизонта и до горизонта. Выглядели они ужасно - в обмотках, раненые, грязные, голодные, замерзшие. И нищие женщины, которым нечем было кормить детей, выносили кусочки хлеба и кидали пленным. Я видела собственными глазами милосердие, свойственное нашему народу. Возможно, это сказалось на моем отношении к жизни, которое и понравилось Мише во мне.

- Как вы познакомились с ним?

Это случилось в старинном купеческом городе Саратове, который кажется иллюстрацией к пьесе «Бесприданница» Александра Островского. Меня вместе с другими выпускниками техникума направили туда на строительство Волжской ГРЭС. В старом доме, в разделенном на клетушки подвале, где до революции его хозяин, купец, хранил мясо, поселили людей - каждой семье досталось по комнате. В одной из них жила древняя старуха-дворничиха, которая и сдала мне и еще двум девушкам по топчанчику. Наша хозяйка нагоняла на меня страх: сгорбленная, морщинистая, хромая - настоящая Баба-Яга. Со временем я стала замечать, что, когда сплю, она садится и смотрит на меня. До сих пор не знаю, зачем она это делала, - может, свою молодость вспоминала.

Накануне моего 18-летия дворничиха неожиданно спросила: «Хочешь, я покажу тебе твоего су-женого? Сделай из спичек колодец и ложись спать. Раз в жизни открываются двери в будущее - можно узнать все, что с тобой случится». И действительно, в ту ночь мне приснилась вся моя жизнь - то, что я тогда увидела, сбылось и продолжает сбываться до сих пор. Был в моем сне и Танич, поэтому, когда через несколько месяцев я его увидела на студенческом празднике в общежитии, то, не подумав, выпалила: «Ой, а я вас видела во сне!».

В то время я уже потихоньку играла на гитаре и сочиняла песни. На стройке нашла газетку, а в ней стихи, которые мне понравились. Думая, что автор живет в Москве (где еще быть поэту?), подобрала к ним музыку. Тем же вечером ее спела, и тут незнакомец, который случайно затесался в нашу компанию, отмечавшую в комнате общежития 7 ноября, неожиданно сказал: «А ведь это стихотворение написал я». Пришлось срочно принимать решение, выходить за него замуж или нет. Я поняла, что он - моя судьба. И не ошиблась: Танич сделал меня счастливой.

- Вы что, так сразу и поженились?

Нет, до этого было еще очень далеко! В то время я еще ни с одним мальчиком даже рядом по улице не прошла, поэтому и от Михаила, который был на 15 лет старше, долго держалась на расстоянии. Он же, как впоследствии признавался, влюбился в меня с первого взгляда, и его мое поведение расстраивало. С горя уехал под Астрахань, в поселок Светлый Яр, работал в местной газете и писал мне оттуда трогательные письма. Мне было стыдно, что так задурила парню голову, я поехала за ним, и вскоре мы поженились - это было в 1956 году.

Общее хозяйство мы начинали с нуля: у невесты в узелке, кроме школьной формы, лежали два платья (третье - на мне), а у жениха из имущества была только подушка-думочка и алюминиевая ложечка. Мы долго жили в нищете. Только через восемь лет смогли купить мне отрез - 80 сантиметров дешевой ткани шириной метр 50, из которого я своими руками сшила себе обновку. Мише за это время пару раз приобретали пиджаки, чтобы ему было в чем ходить на работу в редакцию газеты (до этого его брали только разнорабочим).

Поженив-шись, сняли летнюю кухню, в которой в марте, когда мы туда въехали, еще не оттаяли после мо-розной зимы стены. Наш свадебный обед состоял из яичницы с кусочком са-ла, подаренных нам хозяевами. Но, не--смотря ни на что, мы были счастливы.

- Когда вы пе-реехали из провинции в Москву?

В столицу мы пробирались не один год. На Мишу как на бывшего лагерного распространялся закон, который в народе называли «Минус 39»: ему запрещалось жить в 39-ти крупных городах Советского Союза. «А вроде как остался навечно виноватый, - напишет он впоследствии, - и 39 для меня закрыто городов...». Но я всегда верила в его талант, просила: «Миша, пошли свои стихи в какой-нибудь журнал».

Муж смотрел на меня, как на сумасшедшую: «Кто будет печатать неизвестного человека из глубокой провинции?!». Но я была настойчива, и чтобы отвязаться от меня, он все-таки отправил не-сколько стихотворений в «Ли-тературную газету». Ответ пришел от самого Булата Окуджавы: «Миша, вы очень талантливый человек, мы будем вас публиковать, но переезжайте поближе к Москве - в глуши вы сопьетесь и погубите свой талант».

Мы поселились в Орехове-Зуеве - городке, расположенном в 89 километрах от Москвы, и задержались там надолго. Только в 1970 году наконец-то переселились в ближнее Подмосковье. Уже у Танича были знаменитые песни, которые знала вся стра-на (бывало, демонстрация идет и все поют «Белый свет» или «Ну, что тебе сказать про Сахалин?»). Правда, прописку ему, несмотря на то что его давно реабилитировали и в 1968-м приняли в Союз писателей, все равно не дали - в то время с этим было очень сложно.

И тогда целый ряд известных московских эстрадных артистов отправились в облисполком, чтобы выхлопотать ее. Через год в качестве большого одолжения нам позволили обменять нашу большую подмосковную квартиру на маленькое дворницкое жилье на окраине Москвы.

«ВЫСОЦКИЙ ОЧЕНЬ ПЕРЕЖИВАЛ ИЗ-ЗА СВОИХ НЕОСТОРОЖНЫХ СЛОВ И ХОТЕЛ ИЗВИНИТЬСЯ ПЕРЕД МУЖЕМ»

- Какие стихи принесли Михаилу Исаевичу успех?

Ему не пришлось, как многим другим, долго идти к славе: первая же песня, текст к которой он сочинил в Орехове-Зуеве, - «Текстильный городок» в исполнении Раисы Неменовой, а потом Майи Кристалинской - звучала из каждого окна. С тех пор Танич писал только хиты.

- Как у него складывались отношения с композиторами и исполнителями его песен?

У Михаила никогда ни с кем из них не было конфликтов, потому что он работал лишь с теми, кому симпатизировал. Если по какой-то причине человек ему не нравился, ничто не могло заставить его писать для него. Но если уж они спелись, отношения заводил дружеские, доверительные. Он всегда знал, какую песню нужно написать именно этому певцу, чтобы тот выглядел на сцене убедительно, а выступление принесло бы ему успех. Поэтому артисты любили работать с Михаилом Исаевичем.

- А бывало, что песня Танича не нравилась певцу, для которого он ее написал?

Тынис Мяги поначалу был не в восторге от того, что ему предложили спеть «Спасите разбитое сердце мое». Не зная, что автор стихов - Танич, Тынис пришел к нам в гости и пожаловался: «Не знаю, что мне делать с этой песней, какая-то она несерьезная». Да и Игорю Скляру не сразу пришлось по душе «Комарово», но когда он исполнил его в программе «Что? Где? Когда?», зажглась его звезда. В свое время сам Высоцкий раскритиковал знаменитый «Белый свет»: дескать, рефрен «на тебе сошелся клином белый свет» написали аж три автора - Фельцман, Шаферан и Танич. Правда, спустя много лет после смерти Владимира Семеновича его друзья рассказали, что он очень переживал из-за тех своих неосторожных слов и хотел извиниться за них перед мужем, но не успел.

Михаил Исаевич не-охот-но работал с маститыми исполнителями, пожалуй, сейчас я могу вспомнить только двоих - Клавдию Ивановну Шульженко, которая попросила написать для нее песню «Домовой», и Леонида Осиповича Утесова - для него Миша сочинил песню об Одессе. Все остальные, от Иосифа Кобзона до Юрия Антонова, в то время были юными ребятами. «А зачем помогать звездам, - посмеивался муж, - если они и так уже всего в жизни добились? Гораздо важнее и интереснее поддержать неизвестного, но талантливого человека».

Если не ошибаюсь, Алле Пугачевой было всего 15 лет, когда она дебютировала на радио с песней «Робот» на стихи Танича?

Когда они с композитором Левоном Мерабовым принесли эту песню на популярную в то время радиопрограмму «С добрым утром!», редактор сказала: «Есть у меня знакомая девочка, Алка, давайте попробуем с ней записать». Оба автора не-сколько огорчились, увидев угловатую не-красивую конопатую девчушку. Однако когда Алла спела, их сомнения отпали: это было именно то, что нужно: в хрупком теле чувствовалась огромная душа.

Прихватив юмористов из «Радионяни», они решили ехать с Пугачевой на гастроли, но мама Аллы Зинаида Архиповна была категорически против. Оно и понятно: будущей звезде в ту пору едва исполнилось 16 лет, а тут пе-реезды из города в город, гостиницы, много мужчин вокруг. Пришлось мужу поклясться, что он глаз с девочки не спустит. И ведь сдержал слово - они с Мерабовым чуть ли не по пятам за ней ходили, следили, чтобы она на ночь дверь в номере на ключ закрывала.

Дружба Миши с Аллой была трогательной и преданной, но какой-то неровной - то вспыхивала, то угасала. Когда после операции шунтирования мужа выписали из больницы, первой из знакомых к нам примчалась Алла. Соседи потеряли дар речи, когда во двор-колодец нашего дома на Садовом кольце въехал ее белый лимузин.

Миша был еще очень слаб, в металлическом корсете, но подошел к окну: «Это Алла, но она в наш двор не поместится. Пойду ее встречу». И вот он впервые после операции спустился по лестнице с третьего этажа, вышел во двор, а навстречу идет Алла. Увидев его, она начала плясать «цыганочку», и Миша, еле живой, тоже пустился в пляс. А как-то после концерта в Юрмале Алла приехала к нам на дачу и заставила цветами все ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

Миша всегда относился к Пугачевой с отеческой нежностью и заботой. Впрочем, такие чувства вызывали в нем все женщины, независимо от их внешних данных и возраста. Он старался каждой заглянуть в душу, утешить, объяснить, где она оступилась, где неверный шаг сделала, - не назидательно, а мягко учил их уму-разуму. Бывало, вхожу в комнату, за столом сидит Танич, а вокруг него - четыре или пять исполнительниц, которые повисли у него на шее, как виноград, и обцеловывают во все щеки.

- И вы не ревновали?!

Если бы я не понимала его душевной высоты, впору было требовать, чтобы он ходил в парандже, как женщина Востока. Но я видела, что девчонки обожают его, как родного папу. А то, что муж мне не изменял, я знаю абсолютно точно: он сказал мне об этом перед смертью.

В последние недели жизни Миша уже почти не вставал, у него был целый букет болезней, включая онкологию в последней стадии. Как-то, увидев, что я зашла к нему в комнату, попросил: «Приляг рядом». Я пристроилась поверх покрывала, он помолчал и вдруг говорит: «Ты даже не представляешь, каким верным мужем я тебе был». Миша - нормальный мужчина, ему нравились женщины, но, раз сделав выбор в мою пользу, он всю жизнь придерживался его.

- Вы ведь прожили вместе, если не ошибаюсь, больше полувека?

Незадолго до смерти муж исповедовался и покаялся во всех своих грехах. Все мы, дети и внуки, вышли из комнаты, а священник провел там довольно много времени. «Господи, - переживала я, - он же умрет, не дотянув до конца исповеди!». Но вскоре батюшка попросил нас войти. Миша лежал на нашем четырехметровом крас-ном кожаном диване совершенно обессилевший, у меня сердце сжалось, когда я его увидела. И вдруг он спросил: «Отец Константин, а вы можете нас с женой обвенчать?». Это было поразительно: человек, который одной ногой уже находился на том свете, вдруг захотел оформить наши отношения перед Богом! Помолчав, священник спросил: «Михаил Исаевич, а сколько лет вы с Лидией Николаевной женаты?». - «Да, - говорит Миша, - уже почти 52 года». И я вижу, как у батюшки вырывается вздох облегчения: «Не волнуйтесь, вы там (он показал на небо) уже давно повенчаны».

«ЭТО БОЛЬШАЯ РЕДКОСТЬ, КОГДА МУЖЧИНА ЛЮБИТ ОДНУ ЖЕНЩИНУ ВСЮ ЖИЗНЬ»

- Как муж относился к вашему творчеству?

Когда мы с Мишей поженились, я про--бовала свои силы в прозе. Не все не вернувшиеся домой с фронта погибли - многие остались калеками. Часто человек, который потерял руки и ноги, не хотел обременять свою семью: жена и так разрывается, чтобы детей прокормить, а тут еще один рот. Для этих несчастных открывали инвалидные дома, где можно было дожить свой век за государственный счет. О таком заведении я знала не понаслышке, одно время жила рядом с ним, вот и написала. Отнесла я свою повесть под названием «Рядом с войной» в издательство, но тут как раз мы переехали в Орехово-Зуево, и я на долгое время поставила на творчестве крест. В течение 20 лет ничего не писала, но потом вдруг поймала себя на том, что мне хочется сочинять стихи.

- От мужа заразились?

Когда засевают поле, какие-то семена вылетают за его край и прорастают, так и во мне благодаря жизни с прекрасным поэтом прорезалась тяга к творчеству. Мужу я, конечно, ничего не говорила, писала тайком. И вот однажды к нам пришел руководитель группы «Пламя» Сергей Березин, принес кассету с мелодиями, попросил: «Передайте, пожалуйста, Михаилу Исаевичу, может, он что-то выберет». А у супруга очередь была на полгода вперед, вот я и решила попробоваться со своими стихами. Для Березина это, наверное, было большой не-ожиданностью, но он ничего не сказал - забрал текст и ушел. А через два дня позвонил: «Хочу показать вам готовую работу». Мы послушали, всем по-нравилось - и Сереже, и мне, и, что самое главное, Мише. Это была песня «Снег кружится, летает, летает».

Выпустили ее в эфир ближе к весне, а летом «Пламя» поехало на гастроли в Сочи, и Березин позвонил нам оттуда: «Лида, вы не поверите: на пляже 40 градусов жары, люди купаются и поют... ваш «Снегопад».

Еще две мои песни спели Люся Гурченко и Эдита Пьеха. Потом к нам стал приходить молоденький Игорь Николаев - он тоже хотел, чтобы Танич с ним поработал, но муж его ко мне отослал. В результате получился знаменитый «Айсберг».

В Союз писателей меня приняли уже после смерти Миши. За первую книжку стихов я получила Литературную премию имени Чехова. Несмотря на то что в творческом плане все у меня сложилось счастливо, к своим стихам я до сих пор отношусь иронично - с Таничем я себя в этом смысле сравнить никак не могу.

- В быту ваш муж был привередлив?

Михаил Исаевич очень ценил чистоту и порядок, поэтому я всегда старалась их поддерживать. Но самым главным для него было, чтобы с шести до 10-11 утра в доме стояла абсолютная тишина (в это время он работал), а после - шум и гам. Всю жизнь с 12 дня и до 12 ночи к нам в дом потоком шли люди - друзья мужа, композиторы и исполнители. Постоянно накрывался стол, говорили о творчестве, читали стихи и пели песни.

- Представляю, как хлопотно это было для вас!

Муж даже шутил: «Я очень люблю принимать гостей, а Лида - их провожать». На самом деле все было не так уж и трудно, потому что часто для гостей стряпал Танич - он был замечательным поваром. Особенно хорошо ему удавались южные блюда - котлеты, жаркое из баклажанов, картошки, помидоров и перца и разнообразные вареники - с творогом, вишнями, картошкой, мясом. Но его коронным блюдом можно назвать украинский борщ, который славился на всю Москву. Миша в детстве несколько лет учился в украинской школе и считал себя наполовину украинцем.

Он даже представить себе не мог, что человек придет в дом, а его нечем будет угостить. Как-то позвонила Ира Понаровская, сказала, что подъедет через полчаса. Что можно сделать за это время? Миша помчался на кухню и быстро приготовил макароны по-флотски, которые у него получались не-обык-новенно вкусно. Ира вошла, вдохнула аромат, который витал по квартире, и чуть не расплакалась: «Михаил Исаевич, что вы наделали, я ведь уже неделю худею - ничего не ем!». - «Ну и не ешь, - спокойно ответил Танич, - тебя никто не заставляет». Взял кастрюлю и понес ее на стол. Я еще покрутилась пару минут на кухне, приготовила тарелки и приборы. А когда снова зашла в комнату, увидела: кастрюля пустая, а Ира и Миша развалились за столом, как два объевшихся кота, и смотрят друг на друга. Мне не оставили ни крошки.

- Видя вас в разных телепрограммах, я неизменно восхищаюсь вашим вкусом. Михаил Исаевич гордился вами?

Всю жизнь я была ужасно недовольна своей внешностью и только сейчас, во взрослом возрасте, смирилась и приняла себя такой, какая есть. А еще я всегда понимала, что есть что-то выше внешних данных - это красота души. Александр Галич много лет назад сказал мне: «Лида, ты не самая красивая, но ты прекрасна». Тогда, по молодости, его слова показались мне обидными, а сейчас я поняла, что он сделал мне невероятный комплимент. По-настоящему притягательна только та женщина, от которой исходит внутренний свет.

Не уверена, что Михаил Исаевич мною гордился, но знаю, что он меня любил. Это большая редкость, когда мужчина любит одну женщину всю жизнь. Он никогда со мной не сюсюкал, не называл лапонькой и рыбонькой - Миша был крутым мужиком, потому что жизнь сложная, слабаков не терпит.

Что муж на самом деле обо мне думал, я узнала уже после его смерти, из интервью, которое он дал латвийской журналистке. Мне неудобно повторять его слова, но раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, процитирую: «Я встретил удивительного человека - и по уму, и по характеру... Она - мое счастье. Сам я ничего не стою, мне просто выпал жизненный выигрыш - моя Лида». А мне Миша однажды сказал: «Когда я тебя встретил, то захотел стать лучше, чем есть на самом деле. Всегда старался тебе доказать, что я такой, как ты обо мне думаешь». Его любовь ко мне с годами не уменьшалась, а росла, и это не моя, а его заслуга. Таких благородных людей, как мой муж, я больше не встречала.

- Вы ус-пе-ли сказать ему о своей любви?

Миша не любил сантиментов, поэтому при жизни мы редко признавались друг другу в чувствах - считали, что их лучше всего доказывать делами. Но когда Миша умирал, я сидела рядом, держала его за руку и говорила все то, что не успела до этого сказать, - его уже не стало, а я все признавалась и признавалась ему в любви. Говорят, даже после смерти еще какое-то время человек все слышит и понимает - теперь я это точно знаю, потому что видела, как в ответ на мои слова по Мишиной щеке скатилась слеза...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Их встреча была предначертана судьбой. Лидия Козлова впервые увидела его во сне. Михаилу Таничу ее нагадала цыганка. Они узнали друг друга с первого взгляда, а после прожили вместе 52 года. Вместе прошли через нищету, отсутствие признания, славу. И не переставали благодарить Бога за ниспосланную им встречу друг с другом.

«Я тебя себе придумал…»

После техникума Лидия отправилась не в Москву, куда ее направляли, а попросилась на Сталинградскую ГЭС. Работала на стройке, жила в общежитии. А 7 ноября 1956 года к ним на вечеринку зашел тот самый мужчина, из ее девичьего сна. Когда ее попросили спеть, она легко тронула струны гитары и стала петь ту песню, для которой музыку написала сама, прочитав стихи неизвестного ей Танича в местной газете. А он шепнул ей на ухо: «Танич – это я!» Позже он рассказывал, что встреченная как-то на рынке цыганка сказала, что его жену будут звать Лидией.

В этот вечер они долго еще вдвоем сидели за столом, а она все время отодвигалась от него, смущаясь и робея. До этой встречи она даже в кино ни с кем не ходила. Он казался ей невероятно взрослым, был старше на 13 лет, прошел всю войну, а затем попал в лагеря, отсидев 6 лет якобы за антисоветскую пропаганду. По сути, он всего лишь сказал о хороших дорогах в Германии. Во время его заключения первая жена подала на развод.

После встречи с Лидией Михаил уволился со стройки и уехал в небольшой городок. Ему наконец-то дали работу, соответствующую его квалификации. Он писал ей письма. Трогательные, полные тепла и нежности.

Лидия жила этими письмами и своей любовью к взрослому, умудренному опытом человеку. Когда же он попросил ее приехать, она тут же уволилась со стройки и поехала навстречу своей любви.

«Женой буду, но замуж не выйду!»

Расписались они, когда у них уже родилась старшая дочь, Инга. Лидия жила с ним, любила безмерно, а регистрировать отношения отказывалась. Она осознавала, насколько талантливый человек с ней рядом. Он прошел через многое. А юная Лидия не знала, будет ли ей верен этот взрослый мужчина.

Уже в 18 лет эта хрупкая девочка, похожая на подростка, рассуждала о свободе в любви. Она считала: поэта нельзя ограничивать несвободой. Она предложила ему дозреть до брака с ней.

Лишь через восемь лет совместной жизни они поняли: друг без друга невозможно жить. И расписались в срочном порядке, чтобы получить маленькую дворницкую квартирку, которую Лидия буквально выпросила в ЦК ВЛКСМ. К тому времени они уже жили в Железнодорожном: Михаил Танич, его жена и две их дочери, Инга и Светлана. Позже только благодаря Лидии Николаевне они получат московскую прописку.

Союз двух сердец

Михаил Танич сам никогда ни о чем не просил. Вопросами переговоров с официальными лицами целиком заведовала Лидия. Она три года боялась признаться ему в том, что тоже пишет стихи. Когда же набралась стихов целая толстая тетрадь, Лидия вручила ее ошарашенному супругу. Он ведь даже не догадывался о ее творчестве. После прочтения он выразил ей свое полное одобрение.

Они оба писали настоящие шлягеры. У него были «Черный кот», «Ходит песенка по кругу», «На дальней станции сойду», «Любовь - кольцо», «Гляжусь в тебя, как в зеркало», «Идет солдат по городу», «Возьми меня с собой», «Проводы любви», «Комарово», «Погода в доме» и еще более 1000 песен. Но и у нее были свои хиты: «Айсберг», «Роза красная моя», «Снег кружится», «Перекати-поле».

Лидия Николаевна всегда утверждала, что ее и Танича никак нельзя ставить на одну ступень: он гений. А сам Михаил Исаевич говорил о супруге: «Я встретил удивительного человека - и по уму, и по характеру… Она - моё счастье. Сам я ничего не стою, мне просто выпал жизненный выигрыш - моя Лида».

Лидия Николаевна в течение 10 лет уговаривала супруга создать группу «Лесоповал». Этот коллектив до сих пор пользуется невероятной популярностью. Михаил Танич писал для них свои песни и практически в каждой – его собственная боль и его опыт. Впрочем, Лидия Николаевна в детстве тоже несколько лет подряд общалась с заключенными, которых свозили фактически умирать в Дом инвалидов. Она жила напротив и ей было любопытно, что это за люди. Так и бегала она в этот дом с 4 до 13 лет.

Не налюбились…

Он оставил ей в наследство «Лесоповал», художественным руководителем которого она теперь является. И строки, полные любви, найденные ею уже после его ухода:

Кто бы знал, как ты прекрасна поутру,
как тебе твой макияж не ко двору,
как восходят надо мною всякий раз
оба солнышка твоих зеленых глаз.
Кто бы знал да кто бы видел? Да любой.
Он бы должен просыпаться бы с тобой.
Кто бы знал, как ты прекрасна - ты сама.
Ну а я б сошел от ревности с ума...

Их семейное счастье было настоящим, они прожили целых 52 года, не успев наговориться, насмотреться друг на друга. История семейной жизни - это конфликт между реальным и возвышенным, между бытом и мечтой, и неизбежно следующей за этим душевной пропастью.