Национальная политика и национальные движения. Профессор знаев

В зависимости от характера поставленных и решаемых задач, типов действующих лиц и множества других факторов в современном мире, формируются различные типы национальных движений, различающихся своими внешними и внутренними параметрам. Как уже указывалось, широкое распространение получило выделение и описание «гражданского» и «этнического» национализме делающих акцент соответственно либо на общеполитических, либо на кровно-родственных, «почвенных» критериях групповой идентификации. Наряду с этим известный американский исследователь Дж. Брейли выделяет национализм сепаратистский, направленный на отделение той или иной нации от существующего государства; реформаторский, стремящийся придать более национальный характер структурам и отношениям уже существующего государства; и ирредентистский, предпочитающий объединение нескольких государств или присоединение части одного государства к другому. Другой западный ученый Дж. Хол выделяет и описывает «интегральный» национализм, ориентированный на усиление монолитности как полинациональных, так и мононациональных обществ. А.Б. Андерсон вычленил «официальный», или «правительственный», национализм, направленный на большее соответствие интересов нации интересам государства.

Несколько иные основания для классификации национализма предлагает российская исследовательница Л. Дробижева, которая выделяет следующие типы национализма: имперский (т.е. традиционный государственный национализм крупной нации, стремящейся навязать свои ценности и установки другим национальным группам, в том числе за счет насильственной ассимиляции), макрорегиональный (демонстрирующий деятельность интеграционных национальных образований, например ТНК, направленную на противостояние имперской политике отдельных государств и доказательство своей самодостаточности) и, наконец, микрорегиональный (национализм «малых» наций и этнических групп, стремящихся обеспечить себе политические привилегии).

Весьма распространенным является также выделение различных типов национализма в зависимости от его политической программы, например: либерального (предполагающего сочетание национальных и государственных ценностей), радикального (ориентирующегося на резкий разрыв этих идеалов и даже на уничтожение части прежней элиты), реакционного (испытывающего недоверие к новым, демократическим ценностям и пытающегося всеми методами сохранить прежние идеалы) и т.д. Например, в России в XIX - начале XX в. национальные движения преследовали цели сохранения империи, умножения земель, руководствуясь при этом идеями «панславизма» (учения, утверждавшего превосходство славянских народов перед остальными), негативного отношения к цивилизационным ценностям западного толка.

Однако наиболее политически значимым основанием для типологизации национализма в настоящее время является его отношение к демократии. Такое основание стало особенно актуальным в последние десятилетия, когда обозначился кризис современных национальных государств, а также выявились серьезные политические противоречия в связи с резким ростом национального самосознания в пост тоталитарных странах Восточной Европы и СНГ. С точки зрения отношения к демократии, как правило, выделяются три типа национализма: враждебного демократии, нейтрального и соответствующего ее базовым принципам и задачам.

Выделение национальных движений, находящихся в разном отношении к демократии, безусловно, имеет под собой реальную почву. Однако теоретическая проблема заключается не столько в констатации указанных типов национализма и их распространенности, сколько в понимании путей и методов демократизации национальных движений. А это, в свою очередь, зависит от понимания совместимости национальных и демократических процессов.

Возникновение и существование принципиально нечувствительных к нормам демократии национальных движений некоторые представители многих научных школ традиционно объясняли на основе аксиологического подхода, выражавшего однозначно негативное отношение к этому политическому движению, как таковому. По сути, дела сторонники их позиций отождествляли национализм с его наиболее гипертрофированной формой - шовинизмом, т.е. идеями и действиями, направленными на обеспечение превосходства прав нации над правами человека, на достижение национального превосходства, дискриминацию меньшинств и установление этногегемонизма. В настоящее время внутренняя несовместимость демократии и национализма нередко объясняется наличием острых, интенсивных этнических чувств, присущих представителям различных национальностей в плюральном обществе, которые неизбежно раскалывают гражданское общество и обрекают его на недемократизм.

Сторонники противоположных взглядов полагают, что демократия как достаточно формальная система обеспечения равенства групп не препятствует, но и не гарантирует равные статусы и возможности, к примеру, национальным меньшинствам. В то же время такие гарантии возможны только на основе дополнения формальных npoцедур определенными конституционными порядками, создания специальных политических механизмов, если не устраняющих, т.ч. существенно смягчающих межнациональные противоречия (например, в виде предоставления нацменьшинствам специальных квот для участия их представителей в работе законодательных и исполнительных органов власти). Существеннейшую роль в совмещении национализма и демократии играет и установление определенной избирательной системы (например, смешанной), не позволяющей нацменьшинствам трактовать результаты выборов как выражение «тирании большинства».

Важнейшее значение в демократизации национальных движении имеет и массовое распространение чувств толерантности, инонациональной терпимости, взаимоуважения представителей различных наций, пропаганда в обществе образцов культуры и достижение компромисса. При этом СМИ не должны становиться на защиту интересов только лиц определенной национальности, усугубляя различия между национальными группами, способствуя расширению чувств инонациональной неприязни, распространению националистический фобий и предрассудков.

Но главным условием внутреннего совмещения демократия национализма является деполитизация национальных отношений, утверждение в обществе принципа национальной экстерриториальности (отрицающей жесткую зависимость существования нации от территории, на которой она проживает в настоящее время) и, следовательно, укоренение общегражданского характера наций, принципа «одна нация - один народ - одна территория - одно государство».

В этом смысле политические требования отдельных наций и этносов будут неизбежно пересекать границы различных общностей. Но тогда и борьба за национальное самоопределение будет борьбой отдельных наций и этносов не за часть государственного суверенитета, а за дальнейшую демократизацию государственно единого и много образного в этническом отношении общества, предоставляющего всем национальностям равные права для культурного и политического развития.

Центральная роль в придании демократического характера национальным движениям принадлежит государству, его целенаправленной политике в области межнациональных отношений. Государство не должно ослаблять контроль за развитием межнациональных отношений, гибко подстраивая под них свои административно-территориальные границы, принципы и задачи своей социально-экономической политики. Полиэтнизм общества должен предполагать соответствующее организационное обеспечение государством, адекватные изменения в строении его политической системы. Объективные этнообразующие тенденции должны стать для государства основой для сохранения единых, стабильных и демократических отношений. Как показал опыт Югославии (в послевоенных границах), моноэтнический национализм в полиэтнической стране, когда едва ли ни каждая из национальных групп выказывала стремление к доминированию, способен разрушить даже вполне развитое демократическое государство.

В русле формирования демократизирующей национальные движения политики государство должно оперативно и радикально пресекать любые формы этнического насилия, попытки оправдания даже самого незначительного национального превосходства, исходящие от представителей любых, в том числе титульных, национальностей. При этом особое внимание следует уделять национальным «группам риска», т.е. тем группам, которые либо в прошлом подвергались незаслуженным репрессиям, либо сегодня испытывают явную несовместимость с представителями других национальностей, ущемление своих прав на культурную самобытность и активно противятся ассимиляционным процессам и т.д.

Крайне внимательное отношение государства ко всем проживающим на его территории нациям и этническим группам, последовательность его интегрирующей общество политики особенно важны для таких стран, как Россия, которая является исторической родиной для автохтонных (зародившихся в ней), но существенно различающихся религиозными или иными компонентами национального самосознания народов, землей, с которой связана их историческая память, психологическое восприятие Отечества.

Ко второй половине 1980-х годов диссидентство было в основном подавлено. Однако, как показали последующие события, победа оказалась эфемерной. Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила его значимость. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыслящих при моральной и материальной поддержке Запада против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о существенных противоречиях в обществе. Идеи диссидентов широко популяризировались мировыми средствами массовой информации. Один только Сахаров в 1972–1979 гг. провел 150 пресс-конференций, подготовил 1200 передач для иностранного радио. Диссидентству в Советском Союзе активно содействовало американское ЦРУ. Известно, например, что к 1975 г. оно участвовало в издании на русском языке более 1500 книг русских и советских авторов. Все это во много раз увеличивало силу собственно диссидентской составляющей. По оценке Ю. В. Андропова, в Советском Союзе насчитывались сотни тысяч людей, которые либо действуют, либо готовы (при подходящих обстоятельствах) действовать против советской власти. Имелись таковые и в составе партийно-государственной элиты советского общества.

Спуск государственного флага СССР с флагштока над куполами Кремля в 1991 г., если смотреть на это событие через призму антисоветского диссидентства, означает, что на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государственного руководства. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991– 1993 гг., которая моментально (по историческим меркам) подрубила устои «развитого социализма». Феномен внутрипартийного либерального диссидентства, его метод хорошо обрисованы в статье А. Н. Яковлева «Большевизм социальная болезнь XX века» (1999). В ней утверждается, что во времена «развитого социализма» группа «истинных реформаторов» раскрутила новый виток разоблачения «культа личности Сталина» «с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна». Партдиссиденты исходили из убеждения, что «советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма».

Политика гласности и другие перестроечные процессы изменили отношение советской власти к диссидентам. С получением свободы эмиграции многие из них выехали из страны, самиздатские издания (к концу 1988 г. их насчитывалось 64) стали действовать параллельно с государственными. Во второй половине 1980-х годов в СССР были освобождены последние отбывавшие наказание диссиденты. В декабре 1986 г. был возвращен из ссылки А. Д. Сахаров. В 1989 г. разрешено опубликовать «Архипелаг ГУЛАГ», в августе 1990 г. было возвращено гражданство СССР А. И. Солженицыну, Ю. Ф. Орлову и другим диссидентам. Диссидентство как движение прекратило свое существование. С 1986 г. на смену диссидентским группам приходят политические клубы, а затем народные фронты. Одновременно начался процесс становления многопартийной системы. До его завершения функции политических партий выполняли «неформальные» общественные организации. Вместе с тем, в 1990 г. в СССР продолжали отбывать наказание 238 политических заключенных.

В 1994 г. Администрация Президента РФ издала книгу «Слово о Сахарове», включающую материалы конференции, приуроченной ко дню рождения выдающегося ученого. В книге помещено выступление С. А. Филатова, который целиком отождествлял действующую власть с участниками возглавляемой А. Д. Сахаровым ветви диссидентства и теми его учениками, «кто взял на себя тяжкую обязанность реализовать многое из того, о чем Андрею Дмитриевичу мечталось... Да помогут нам выполнить эту нелегкую миссию опыт Сахарова, мысли Сахарова, идеи Сахарова и чувства Сахарова!». В этих словах заключена официальная оценка исторической роли одного из течений диссидентства. Что касается движения в целом в целом, то его участники за небольшим исключением (Л. М. Алексеева, Л. И. Бородин, С. А. Ковалев, Р. А. Медведев, В. Н. Осипов, В. И. Новодворская, Г. О. Павловский, А. И. Солженицын и др.) не сохранили заметного влияния на постсоветскую политическую и общественную жизнь страны.

§ 4. Национальная политика и национальные движения

С принятием в 1961 г. новой Программы КПСС связывалось начало нового этапа в развитии национальных отношений в стране. Его особенности виделись в дальнейшем сближении и достижении «полного единства» наций. Национальную политику, призванную регулировать национальные отношения на новом этапе, партия обязывалась проводить «на основе ленинской национальной политики», не допуская «ни игнорирования, ни раздувания национальных особенностей». Важнейшая цель политики виделась «по-прежнему» в обеспечении фактического равенства наций, народностей «с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем районам страны, которые нуждаются в более быстром развитии». Растущие в процессе коммунистического строительства блага было обещано «справедливо распределять среди всех наций и народностей».

Однако «развернутое строительство коммунизма» в стране продолжалось недолго. В ноябре 1967 г. Л. И. Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество, в дальнейшем предстояло его совершенствовать. Новые власти отказались и от других методологических новаций хрущевского периода. Положение о новой исторической общности при этом было сохранено и получило дальнейшее развитие с уточнением представления о ней как о многонациональном народе.

Положение о якобы вполне сформировавшейся в СССР новой исторической общности содержалось в выступлениях генерального секретаря на XXIV (1971) и XXV (1976) съездах партии. В развитие этого положения Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подготовил и выпустил двумя изданиями книгу «Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях» (1972, 1974), дававшую официозную трактовку феномена. В книге разъяснялось: «Советский народ представляет собой не какую-то новую нацию, а является исторической, более широкой, чем нация, нового типа общностью людей, охватывающей все народы СССР. Понятие “советский народ” появилось как отражение коренных изменений сущности и облика советских наций, как выражение их всестороннего сближения, роста их интернациональных черт. Но и при тесном переплетении интернационального и национального в социалистических нациях последние образуют советский народ, оставаясь в то же время его национальными компонентами». Упрочение «новой исторической общности» представлялось важнейшей целью государственной национальной политики.

На протяжении 1970–1980-х годов в стране издавалось несметное количество книг и статей о расцвете и сближении советских наций, о соотношении национального и интернационального, о торжестве «ленинской национальной политики». Однако работы грешили декларативностью и схоластичностью, практически не способствовали сокращению разрыва между наукой, политикой и жизнью. Быстро оживляющееся национальное самосознание третировалось как проявление национализма. Реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений упорно игнорировались. «Нациология» в условиях «развитого социализма» заметно активизировалась по праздничным датам в связи с юбилеями Октябрьской революции и образования СССР. Это не могло не накладывать отпечатка «заздравности» на значительную часть трудов, посвященных национальной проблематике.

Разумеется, новая историческая общность людей в СССР была не только сотворенным мифом, но и реальностью. В нынешних средствах массовой информации признание того, что были действительно советские люди, часто отождествляется либералами лишь со своего рода неполноценностью (отсюда презрительное «совок»). Однако этим не отменяется тот факт, что на уровне общественной рефлексии ощущение «советсконародности» имелось. Любители футбола разных национальностей в крупных международных матчах болели, как за свои за киевское и тбилисское «Динамо», ереванский «Арарат», за наших космонавтов, независимо от их национальной принадлежности. Иными словами, определенно существовало некое субстанционарное пространство не с этническим, а гражданским основанием.

Полина Синовец, Одесский национальный университет

Прошлый год стал знаменательным для России. От великолепной организации Олимпийских игр Москва перешла к аннексии Крыма, и далее – к прямой интервенции на Востоке Украины. Внезапно дружелюбный олимпийский медведь обернулся диким гризли.

Не взирая на санкции и падение цен на нефть Россия продолджает активно усугублять конфликт в Украине. Как представляется, в основе российской мотивации лежит несколько основных причин – идеологическая, геополитическая, а также военно-политическая. Именно они заставляют Кремль столь ожесточённо бороться за Украину.

Украина как зеркало и источник политических процессов

По большинству культурных, политических и идеологических характеристик Россия и Украина весьма близки. Такая близость делает всё происходящее в Украине весьма опасным для Москвы, повышая риск повторения ситуации и на российской почве. Именно потому прозападная демократическая Украина представляет собой очевидную угрозу в понимании Кремля.

Разумеется, проблема не столь однозначна. В России и по сей день бытует довольно распространённая позиция относительно родственной близости обоих народов, разделённых исключительно в силу ошибочных политических процессов, таких, как, например, провозглашение независимости Украины. Испокон веков формирование российского государства происходило путём «собирания земель», т.е. завоевания соседних территорий, единство которых затем обеспечивалось сильной центральной властью. Со временем такая стратегия превратила небольшое Московское княжество в Российскую империю, ставшую полноправной активной участницей европейской системы баланса сил. Советский период лишь усилил могущество России.

В значительной степени можно говорить о том, что созданию Российской империи предшествовало включение в её состав Украины в качестве Малороссии. Соглашения 1654-1668 годов, фактически, поставили Украину в полную зависимость от Московского царства, сформировав основу для становления сильной Росийский империи в 1700-х годах.

Таким образом концепция «русского мира» базируется на идее существования «единой нации», проживающей на территории России, Украины и Белоруссии. При этом дрейф Украины на Запад не только подрывает основу российских имперских амбиций, но и угрожает переходом «исконно русских» земель к геополитическому противнику.

Геополитический аспект

Российская стратегическая культура основана на двух доминирующих характеристиках: глубоком чувстве уязвимости и одновременно на имперских претензиях. Украина занимает важное место в понимании обеих.

Не взирая на бескрайние пространства российских земель, их европейская часть не столь велика. На протяжении истории российские земли неоднократно атаковались и захватывались различными противниками (татарами, поляками, французами, немцами), значительная часть которых ассоциируется с Западом. Соответственно, для России всегда было важно иметь буферные государства по периметру своих границ, в особенности границ с НАТО. Сегодня одной из основных военных опасностей, обозначенных Россией, является расширение НАТО на Восток, в то время как одним из основных страхов стало развёртывание вооружённых сил НАТО или же европейской системы ПРО на территории Украины. Причина в том, что данные шаги усугубляют исконные опасения Москвы - сокращение стратегической глубины российской территории.

Соответственно, Кремль отображает события в Украине не как национальное движение в рамках суверенного государства, но как битву между Востоком и Западом: США против России - хранителя традиционных ценностей и международной системы на базе ООН. Происходящее в Украине также подаётся широкой публике в рамках борьбы Третьего Рима с метафизическим Антихристом, представленным в лице Запада с его «упадком морали» и отказом уважать традиционные «сферы влияния». Российская официальная и медийная риторика отождествляет «либеральный Запад» с «украинскими неонацистами», которые представлены американскими марионетками. Советник Президента России Сергей Глазьев утверждает, что через несколько лет США начнут открыто угрожать России. Соответственно, Москва должна быть готова к отражению агрессии в военном, политическом, экономическом и социальном плане, сформировав вокруг себя международную консервативную коалицию.

Технология и стратегические вооружения

После распада Советского Союза российская военная индустрия потеряла основной источник производства межконтинентальных баллистических ракет (МБР), поскольку основные ракетные предприятия СССР базировались в украинских Днепропетровске, Павлограде и Харькове.

России пришлось восстанавливать собственную ракетную индустрию (на базе Воткинского машиностроительного завода), что потребовало от Москвы значительных финансовых и технологических усилий, более того, это процесс многолетний. Сегодня около 50% российских наземных МБР (которые составляют 80% всех развёрнутых стратегических ядерных сил России) всё ещё в той или иной степени связаны с украинскими предприятиями (на базе которых производились SS-18 «Сатана,» навигационные системы SS-19 «Стилет», и даже системы нацеливания ракет «Тополь-М»).

Современный конфликт России с Украиной приостановил сотрудничество, основанное на обслуживании российских ракет украинскими предприятиями. По официальным данным, Москва намерена передать обслуживание всех МБР собственным предприятиям, что может быть связано, как минимум, с риском понижения эффективности МБР, и, в худшем случае со сложностями в области ядерной безопасности. К тому же, опасения россиян во многом связаны с риском передачи украинскими предприятиями технологических секретов МБР Западу.

Таким образом для России Украина играет особую роль в силу идеологических, геополитических, а также технологических причин. Украина является важнейшей сферой российских интересов вне собственной национальной территории, сферой, которую Москва готова защищать с оружием в руках и ценой немалых потерь.

Андрей Макарычев, университет Тарту, Эстония

3 марта глава комитета Госдумы по международным делам (и ключевая фигура кремлевской пропаганды) А.К.Пушков публично заявил о возможности, как минимум, трех сценариев «цветной революции» в России: радикализация анти-Путинской оппозиции, президентские амбиции Ходорковского и экономическая дестабилизация России. Неожиданно, однако, не содержание этих вариантов, но то, что Алексей Пушков ввел их в российский политический дискурс.

Заявление Алексей Пушкова чрезвычайно важно. Вместо того, чтобы высмеивать и отрицать возможность оранжевой революции в России, Пушков принял ее как возможный вариант развития событий и, возможно, все более и более вероятный. Спонсируемое Кремлем движение «Антимайдан» парадоксальным образом развивается в том же направлении. Поднимая анти-майдановскую риторику на высший политический уровень, Кремль фактически признает реальным то, против чего это движение направлено.

Это важнейший момент, потому что до сих пор кремлевская пропаганда использовала иной подход, отрицая существование любой серьезной альтернативы кремлевской политике и мировоззрению. Это особенно проявлялось в российской политике в отношении Украины, которая базировалась на отрицании любой возможности развития Украины вне российского влияния. Теперь границы реальности, какими они очерчены в путинском дискурсе, расширились и включили неприятные варианты, и это может иметь серьезные последствия.

Независимо от того, является ли изменение риторики, обозначенное Пушковым, случайным или намеренным, оно может ударить по самому Кремлю. Для противников режима легче придать свои смыслы признанной реальности, нежели убеждать людей в том, что это нечто, что может однажды случиться.

Конечно же, согласно Пушкову, приход к власти Михаила Ходорковского или Михаила Касьянова неприемлем, однако он парадоксальным образом сам легитимировал такой вариант как гипотетическую возможность. Все, что оппозиции нужно сделать – это изменить формат дискурса и наполнить его позитивным содержанием. Теперь отпадает необходимость доказывать, что при некоторых специфических обстоятельствах возможен такой вариант, так как Пушков уже сделал это за них.

То же самое относится и к сценарию массовых протестов против режима. Ирония заключается в том, что даже многие диссиденты настроены скептически в отношении вероятности новой волны анти-путинских демонстраций. Однако Пушков сам заявил, что такая возможность не исключена. И снова, все, что нужно сделать оппозиции, – это изменить вектор данного нарратива и публично защитить аргумент о том, что люди должны иметь право открыто выражать свои требования, не опасаясь репрессий.

Делая объект своих экзистенциальных страхов – народное восстание – предметом публичной дискуссии, Кремль только увеличивает шансы того, что многие россияне могут воспринять такую возможность совершенно серьезно. Переконструируя воображаемую угрозу, путинские пропагандисты только увеличивают возможность ее осуществления.

Андрей Макарычев, Университет Тарту

Каким образом кризис в российско-украинских отношениях повлиял на регион Балтийского моря (РБМ), который на протяжении двух десятилетий считался одной из немногих историй успеха среди проектов региональной интеграции в Европе? Кризис в Украине и вокруг нее бросил серьезный вызов региональным институтам и практикам, в которые балтийские страны инвестировали много ресурсов и усилий. В этой связи возникает два вопроса. Во-первых, с учетом глубокого конфликта между Россией и ЕС, могут ли региональные институты внести вклад в формирование Европы без разделительных линий? Во-вторых, в какой мере Россия способна и заинтересована в интеграции в региональную политическую среду?

Две грани Балтийского регионализма

С самого начала Балтийский регионализм был проектом, преследующим две стратегические цели. Первая состояла в том, чтобы создать рамки для регионального сотрудничества между партнерами, которые разделят совместимые друг с другом нормативные принципы и готовы объединять ресурсы для строительства институционально когерентного регионального (со)общества. Главными моторами в этом процессе были ЕС и страны Северной Европы, благодаря усилиям которых три пост-советские страны Балтии смогли успешно интегрироваться в европейские и евро-атлантические структуры, а также адаптировать нормативные и институциональные стандарты Евросоюза.

Второй приоритет состоял в вовлечении России в процесс регионостромительства через многочисленные институциональные «мосты», включая побратимские связи, трансграничные еврорегионы, а также программу Северное Измерение. Идея состояла в том, чтобы прийти к созданию общего пространства, в котором региональным акторам было бы комфортно взаимодействовать друг с другом и которое бы устраняло почву для расколов по линии Запад - Восток. Модельным примером такой политики можно, например, считать серию германо-польско-российских встреч под общим названием «триалог», которые начались с решения по облегчению визового режима на калининградско-польском участке границы, но потом распространились и на обсуждение других вопросов трехстороннего сотрудничества.

Однако вместо продвижения сетевых форм регионального взаимодействия и использования их возможностей Москва, по сути, переносила на региональный уровень практики, имевшие место в формате российско-европейских коммуникаций, от требований облегчить визовый режим в отношениях РФ-ЕС до «борьбы с экстремизмом» в регионе Балтийского моря. Этот подход не привел к более тесному уровню кооперации РФ со своими балтийскими соседями, и сделал неэффективным председательство России в Совете государств Балтийского моря.

Более того, приоритеты большинства стран РБМ противоречат интересам России в том виде, в котором их понимает Кремль. Это касается диверсификации поставок энергетических ресурсов, программ усиления энергоэффективности и снижения потребления энергетики. Можно также сослаться на различное понимание роли Интернет и новых социальных медиа: если в Эстонии, по словам ее премьер-министра, свобода информации является одной из основ прав человека, то в России Интернет становится предметом административного регулирования, надзора и манипуляций. Все это поднимает вопрос о том, насколько Россия желает и в состоянии ассоциировать себя с регионом РБМ экономически, политически и в плане безопасности.

Встраивается ли Россия?

Существенное отставание России от большинства стран РБМ становится очевидным при анализе ряда важнейших индикаторов. В частности, об этом шла речь на заседаниях Форума Балтийского Развития в Турку в июне 2014 года, в материалах которого отмечалось, в частности, что по большинству параметров Россия является аутсайдером на фоне более успешно развивающихся соседей по региону:

В Индексе социального прогресса (уровень благосостояния и удовлетворения базовых потребностей, наличие возможностей для самореализации и пр.) Россия находится ниже всех остальных стран РБМ;

Позиции России в индексах социальной инфраструктуры и политических институтов, которые включают в себя параметры, связанные с верховенством права и человеческого развития, тоже ниже всех стран РБМ. То же касается индекса восприятия коррупции, уровня развития логистики и образования;

По индексу инновационности, который фиксирует качество академических и исследовательских институтов, уровень взаимодействия между университетами и бизнесом, количество патентов и пр.), из стран РБМ только Польша выглядит хуже;

По индексам стоимости ведения бизнеса и по уровню административного регулирования позиции России ниже всех стран РБМ;

Аналогичным образом обстоят дела с индексом изобретательности компаний;

Россия - первая страна РБМ по уровню трудовой мобилизации и последняя - по эффективности использования трудовых ресурсов;

Общий уровень России в глобальном индексе конкурентоспособности (112) гораздо ниже самой слабой в этом отношении страны РБМ (Польша, 48 место). То же касается индексов трудовых рынков, разнообразия потребления и вторичных отраслей производства.

Политика РФ в отношении кризиса в Украине еще больше отдалила Россию от Балтийского регионального (со)общества. Одним из очевидных проявлений этого тренда стала отмена саммита Совета государств Балтийского моря в Турку в июне 2014 года. Другим последствием политики России стал рост озабоченности в странах РБМ по поводу их военной безопасности. Это обстоятельство ведет к ремилитаризации региона, что радикально отличается от сценариев его развития, преобладавших в начале 1990х годов под академическим влиянием различных школ регионализма и исследований мира и под политическим воздействием окончания холодной войны. После аннексии Крыма и поддержки Россией вооруженного мятежа в восточной Украине интенсифицировались дебаты о вступлении в НАТО в Швеции и Финляндии. Параллельно с этим Литва, Латвия и Эстония обращаются к США и НАТО за более существенными гарантиями военной защиты от экспансионистской России.

Политическая стратегия России

На фоне возрастающего конфликта с ЕС Россия усиливает политический градус своей политики в отношении стран РБМ. Во-первых, она стремится проводить разграничение между «прагматичной» и «нацеленной на сотрудничество» Финляндией, с одной стороны, и «недружелюбными» прибалтийскими странами, с другой. Последние преподносятся кремлевской пропагандой как находящиеся под протекцией США и живущие на деньги ЕС, что ставит под сомнение их независимый статус и способность принимать самостоятельные решения.

Во-вторых, Москва использует пророссийские настроения среди бизнеса многих балтийских стран для того, чтобы ослабить позиции групп, выступающих за санкции в отношении РФ. При этом Россия активно ссылается на идеи взаимозависимости, столь популярные в Европе в качестве инструмента интеграции с соседями, в качестве аргумента для получения иммунитета от внешнего давления и дисциплинарных мер.

В-третьих, Россия в негативном свете выставляет опыт трансформации стран Балтии после их вступления в 2004 году в ЕС, делая акцент на том, что они субсидируются из бюджета Евросоюза и сталкиваются с проблемами оттока рабочих рук в другие страны. Ключевым элементом российского евроскептического дискурса стала неудача первоначальных планов, заложенных в концепции Восточного партнерства (программы, дизайн которой был разработан двумя странами РБМ - Польшей и Швецией), поскольку Армения и Украина (при президенте В.Януковиче) отказались идти по пути евроинтеграции.

Экономическая политика России

В экономической сфере Россия, во-первых, отдает приоритет деполитизации отношений со странами РБМ посредством акцентирования внимания на совместных энергетических, транспортных, туристических и инвестиционных проектах. По сути, через эту модель деполитизированных отношений Россия предлагает своим балтийским соседям материальные выгоды в обмен на лояльность и сотрудничество.

Во-вторых, Москва доступными ей средствами пытается оспорить широко известный аргумент о том, что опыт Балтийских стран по европеизации может быть полезен для Украины и других государств Восточного партнерства. Российский дискурс содержит в себе критическую оценку экономических последствий вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в ЕС с точки зрения негативной миграционной и индустриальной динамики, а также состояния финансовых рынков. Соответственно, экономический аргумент плавно перетекает в политический, утверждая, что наиболее эффективный способ преодоления текущих проблем для всех трех стран - это их переориентация на российский рынок.

В-третьих, в качестве меры экономического наказания «недружеских» стран Россия использует их исключение из транспортных маршрутов, связанных с поставками различных грузов на европейские рынки. Однако это только доказывает, что экономическая политика России сильно зависит от политической составляющей, что снижает надежность РФ как торгового партнера.

В-четвертых, Россия стремится к оспариванию монополии ЕС на развитие региональных стратегий. Так, в качестве альтернативы стратегии ЕС в РБМ иногда упоминается концепция развития российского Северо-Запада. Однако необходимо иметь в виду, что эта российская концепция представляет собой адаптацию европейских концепций транс-граничного сотрудничества и городского планирования, и, кроме того, имеет географически ограниченный фокус.

Новые элементы в стратегии безопасности

В сфере безопасности Россия преследует несколько целей. Первая состоит в том, чтобы представить возросшую активность НАТО в РБМ как фактор, якобы провоцирующий власти в Киеве на занятие более агрессивной позиции в отношении незаконных вооруженных формирований на востоке Украины.

Во-вторых, российские планы включают в себя секьюритизацию Калининградского анклава. Вместо развития этого региона как пилотного проекта в рамках российско-европейских взаимодействий, федеральный центр рассматривает Калининград преимущественно с военной точки зрения как точку присутствия России на Балтике.

В-третьих, многие сообщения указывают на то, что РФ интенсифицирует разведывательную деятельность в РБМ. По словам президента Эстонии Тоомаса Хендрика Ильвеса, «только за последние годы Эстония обнаружила четыре российских агента. Это означает одно из двух: или такие проблемы только у нас, или другие страны ЕС ничего не делают в этом отношении».

В-четвертых, Москва искусственно «разогревает» дискуссии вокруг русскоязычных групп населения для того, чтобы использовать их - как составную часть широко пропагандируемой концепции «русского мира» - в качестве инструмента возвращения трех Балтийских стран в сферу влияния РФ. Некоторые голоса, поддерживаемые Москвой, говорят об этом открыто. Так, Юрий Журавлев, глава Ассоциации русских в Эстонии, полагает, что пересмотр принадлежности Эстонии «некоторых территорий» с преобладанием русскоговорящего населения вполне возможен при наличии «политической воли». Андрей Неронский, директор Центра русской культуры в Латвии, идет дальше, провокационно утверждая, что для ниспровержения латвийского независимого государства необходимо всего 500 вооруженных людей: «латвийская армия слаба и не будет сопротивляться».

Совершенно очевидно, что эти угрожающие заявления усиливают чувство небезопасности в странах Балтии, которое, в свою очередь, провоцирует дебаты между «старыми» и «новыми» членами ЕС в отношении общей политики обороны и безопасности. Бывший министр иностранных дел и обороны Латвии Артис Пабрикс недавно заметил, что до 60% немцев не считают необходимым содействовать усилению оборонных возможностей Балтийских стран. Многие в Западной Европе воспринимают конфликт межу Россией и Украиной только с точки зрения его финансовых последствий для европейских экономик, поскольку «никто не может себе представить Путина, марширующего с русскими войсками через Бранденбургские ворота». Но для Балтийских стран угрозы, проистекающие от России, являются экзистенциальными по своей природе, что подчеркивает существенную разницу в восприятии безопасности среди членов ЕС и НАТО.

Дилеммы для ЕС

В центре большинства дебатов внутри ЕС находится Германия. Будучи ключевым игроком в РБМ, Германия де-факто патронирует некоторые региональные площадки - например, Балтийский форум развития и Германо-Балтийско-Нордический форум, которые являются своего рода лабораториями для развития инноваций в регионе и обмена опытом. В то же время долгое время германская дипломатия придерживалась внешней политики, которую многие в Европе считают пророссийской.

Такая ситуация приводит к существованию двух подходов в отношении России. Первый состоит в попытке вовлечь Россию в существующие механизмы балтийского регионального сотрудничества, несмотря на понимание кризиса в коммуникации с Москвой. В значительной степени он усугубляется нехваткой независимых специалистов из России, которые могли бы строить взаимодействие с европейскими аудиториями без оглядки на Кремль.

Второй подход строится вокруг растущего запроса стран Балтии на помощь в сдерживании России, которую многие справедливо обвиняют в разжигании антиправительственного мятежа на востоке Украины и подозревают в возможных попытках перенести этот опыт на другие соседние страны со значительным русскоязычным населением. Эта политическая линия не согласовывается с дипломатическими усилиями Германии и ряда других стран ЕС по возобновлению нормальных отношений с РФ, что может быть истолковано в Москве как фактическое признание легитимности ее претензий на эксклюзивную сферу влияния.

Эти трения по поводу России иллюстрируют вызовы, с которыми сталкиваются попытки сформулировать общую политику ЕС в отношении РФ. В качестве председателя ЕС, в 2015 году Латвия постарается внести свой вклад в этот процесс. Подписание Договоров об Ассоциации с Украиной, Грузией и Молдовой оставляют шансы на продолжение той стратегической линии, которая лежала в основе Восточного партнерства, однако ключевым элементом здесь станет подробный мониторинг реализации этих документов. Есть основания полагать, что ЕС будет сохранять свою излюбленную стратегию «конструктивной неопределенности», в то время как эти три пост-советские страны будут стремиться к более высокому уровню институционального взаимодействия с ЕС. При этом всем сторонам нужно быть готовыми к ответным мерам со стороны России как реакцию на подписанные Соглашения об Ассоциации.

Заключение

Последние события в РБМ показывают, что не следует преувеличивать способность региональных институтов снижать уровень конфликтности, вызываемой нормативными и политическими разломами. Вполне вероятно, что институциональные формы Балтийского регионализма в ближайшие годы будут развиваться под сильным влиянием конфликта между Россией и ЕС по поводу ключевых вопросов, имеющих пан-европейское значение. В этой связи высока возможность того, что страны РБМ в этих условиях будут реализовывать скорее индивидуальные, чем регионально согласованные политические линии в отношении России.

Такая ситуация устраивает Россию, поскольку позволяет ей блокировать нежелательные формы солидарности среди своих западных соседей. Однако концептуально российская политика смотрится весьма уязвимо. Например, попытки разделить страны на «дружеские» и «недружеские» несостоятельна в силу того, что даже в тех странах, которые Россия ставила в пример другим (например, в Польше), наблюдаются сильные анти-российские реакции как ответ на роль России в событиях в Украине. Вряд ли будут убедительными попытки Москвы представить явно усилившийся критический настрой в свой адрес среди Балтийских стран их зависимостью от США: российская пропаганда едва ли найдет у соседей понимание того, что политика безопасности в РБМ отражает интересы Вашингтона, а не населения самих этих стран.

Наконец, внимательный взгляд на политические траектории стран РБМ может поставить под сомнение тезис Москвы о том, что именно расширение ЕС стало ключевым триггером нынешнего конфликта. Членство Финляндии в ЕС не привело к ухудшению отношений между Москвой и Хельсинки - наоборот, эти отношения высоко оцениваются в РФ. Российский бизнес активно работает в трех Балтийских странах (равно как и странах Центральной Европы) и после их вступления в ЕС. В этом свете усилия России по предотвращению более тесного сближения с ЕС Молдовы, Украины и Грузии едва ли смотрятся рационально. Если бы не контр-продуктивная и конфронтационная линия российской дипломатии, опыт стран РБМ по стиранию границ и строительству Европы без разделительных линий вполне мог бы пригодиться для самой России.

Сергей Куделя , профессор Бэйлорского университета, США

В западных политических кругах и ведущих западных СМИ широко распространено представление о том, что вооруженный конфликт на Донбассе стал результатом скрытой российской военной агрессии против Украины, и что противостоящие украинскому правительству силы не пользуются широкой поддержкой среди местного населения региона. Постоянный представитель США в ООН Саманта Пауэр 13 апреля провела параллель между событиями на Донбассе и российской интервенцией в Крыму. Она, в частности, заявила, что «нет никаких признаков широкой поддержки [повстанческого движения] среди местного населения» . В совместной статье, опубликованной в конце апреля, три бывших американских посла в Украине обвинили Кремль в «организации и управлении повстанческим движением на востоке Украины». Они также высказали мнение о том, что повстанцы сложили бы оружие, если бы получили соответствующий приказ из Кремля . С тех пор западные СМИ в своих репортажах и аналитике уделяют все большее внимание доказательствам связей между Россией и повстанческим движением. Говоря о роли России в конфликте, не следует, однако, забывать, что вооруженное сепаратистское движение возникло в качестве прямого ответа на силовую смену режима, произошедшую в Киеве. На первых порах участниками этого движения были в основном местные жители, и как минимум четверть или даже треть населения Донбасса его поддерживало. (В ходе опроса, проведенного КМИС с 26 июня по 2 июля 2014 года, 34,8% респондентов в Донецкой области заявили, что доверяют руководству ДНР, а 26,2% респондентов в Луганской области заявили, что доверяют руководству ЛНР. Сергей Пашинский, заместитель главы администрации и.о. президента Украины, назвал повстанческое движение состоящим преимущественно из местного населения.)

В данной аналитической записке повстанческое движение на Донбассе рассматривается как феномен преимущественно внутриукраинского происхождения. В ней утверждается, что ключевую роль в зарождении вооруженного сепаратистского движения на Донбассе сыграли политические факторы - фрагментация государства, насильственная смена режима и потеря контроля над инструментами принуждения – в сочетании со специфичным для данного региона эмоциональным настроем – а именно, чувством возмущения и страха – среди местного населения.

Структурные возможности

На структурном уровне перед зарождением повстанческого движения в Украине явно наличествовали две переменные, которые ассоциируются с высокой вероятностью гражданской войны: политическая нестабильность в столице и ослабление государственного потенциала. Как отмечали исследователи Джеймс ФИРОН и Дэйвид Лэйтин, наличие хрупкого гибридного режима в сочетании с непостоянством среди политических группировок либо внутри правящей коалиции значительно увеличивают вероятность начала войны «из-за слабости правоохранителей на местах и непрофессионализма либо коррумпированности структур, призванных бороться с вооруженным сопротивлением». Смене украинского режима в конце февраля 2014 г. предшествовала постепенная потеря центральной властью контроля над почти половиной территории государства по мере захвата протестующими зданий областных госадминистраций. Нарастало также применение насилия как органами правопорядка, так и протестующими, особенно после 19 января. Беспорядки быстро распространились из Киева в другие регионы Украины. Первые столкновения между сторонниками и противниками Евромайдана на Донбассе произошли на центральной площади Донецка 21 января. Эти столкновения стали еще более ожесточенными после изгнания Виктора Януковича. В ходе них 13 марта в Донецке впервые был убит один из участников демонстраций, который оказался членом националистической партии Свобода.

Вероятность начала войны на Донбассе значительно увеличили три политических переменных:

1) Фрагментация государства. Региональные самоуправляющиеся анклавы, которые возникли на западе и в центре Украины в конце января 2014 года, не подчинялись приказам из Киева. Это создало ощущение фрагментации государства и еще более ускорило наступление финальной фазы Евромайдана. Неспособность правительства остановить силовые захваты административных зданий и восстановить контроль над половиной территории страны указывали на начало фактического распада государства. Сохранение правительством контроля над востоком и югом Украины стало возможным в основном благодаря политическому доминированию Партии Регионов (ПР) и ограниченной поддержке Евромайдана в этих областях. Как только режим рухнул и бывшие лидеры оппозиции захватили власть, ПР начала разваливаться, а на востоке страны распространились мощные центробежные силы. Это сопровождалось копированием сепаратистами тактики сопротивления, которую ранее применяли активисты Евромайдана.

2) Низкая легитимность центральной власти. Очень многие жители юго-восточных регионов Украины считали новых лидеров государства, пришедших к власти после Евромайдана, нелегитимным. Однако среди населения Донбасса такие настроения были особенно сильными. В начале апреля приблизительно половина опрошенных в Донецкой и Луганской областях респондентов были уверены в нелегитимности исполняющего обязанности президента и нового правительства. В остальных юго-восточных областях Украины такое мнение высказывало до одной трети опрошенных. Такое резкое неприятие новых властей было, вероятно, связано с негативным мнением о Евромайдане, которого придерживалось подавляющее большинство населения Донбасса. Около 70% респондентов в Донецкой области и 61% в Луганской считали евромайдановские протесты вооруженным путчем, который проспонсировал Запад. (Опрос КМИС, 8-16 апреля 2014 г.) Средняя цифра по другим юго-восточным областям Украины была почти в два раза ниже (37%). Новые губернаторы Донецкой и Луганской областей, назначенные Киевом, обладали сомнительной легитимностью – но и Партия Регионов, которая контролировала большинство голосов в местных советах, тоже потеряла свой авторитет. Лишь 4% респондентов в обеих областях желали видеть представителей ПР в новом правительстве. В результате возник вакуум власти, которым воспользовались политические маргиналы. Именно они заявили свои претензии на народный мандат и возглавили борьбу как против Киева, так и против старых местных элит.

3) Потеря средств принуждения. Способность новой власти использовать средства принуждения на Донбассе с самого начала оказалась крайне ограниченной. Частично это объяснялось тем, что cреди местных правоохранителей преобладали верные сторонники Януковича, однако важным фактором стало также ощущение неуважения к органам правопорядка со стороны бывших лидеров оппозиции. В ходе самых первых антикиевских демонстраций начальники милиции в разных городах Донбасса пообещали быть «на стороне народа». Членов спецподразделения милиции Беркут, вернувшихся с Майдана, встречали как героев и давали им слово во время демонстраций. Хотя в марте Службе безопасности Украины (СБУ) удалось арестовать нескольких лидеров сепаратистов в Донецке и Луганске, эти аресты не остановили волну протестов. Когда протестующие начали захватывать здания госадминистраций по всему региону, милиция либо бежала, либо становилась на сторону протестующих. Одним из таких перебежчиков стал Александр Ходаковский, который ранее возглавлял подразделение специального назначения СБУ в Донецке. Сейчас он является командиром батальона Восток, сражающегося на стороне повстанцев. Кроме того, мирный вывод украинских войск из Крыма после его аннексии РФ стал сигналом того, что украинская власть не готова воевать за сохранение целостности государства. Провал в использовании средств принуждения стал еще более очевиден, когда в середине апреля, в ходе начатой правительством «антитеррористической операции», на Донбассе впервые появились украинская бронетехника. Сообщалось о нескольких случаях, когда украинские БТРы окружили и заблокировали враждебно настроенные местные жители. В результате украинские солдаты оставили технику и отошли назад на свои базы. В ходе этого первого соприкосновения между правительственными войсками и вновь организованными силами повстанцев оказалось, что поддержка местного населения может сместить баланс сил в пользу последних, несмотря на сохранявшееся на тот момент преимущество Киева в численности солдат и вооружении.

Групповые эмоции

Структурные теории выделяют переменные, которые создают возможности для возникновения вооруженного сопротивления. Однако они ничего не говорят о конкретных механизмах, которые заставляют людей брать в руки оружие. К отмечает политолог Роджер Питерсен, «структурные перемены производят информацию, которая перерабатывается в убеждения, которые, в свою очередь, создают эмоции и тенденции к определенным действиям» . Питерсен выделяет три ключевых эмоции – страх, возмущение и ненависть – которые помогают объяснить природу возникновения этнических конфликтов. Для ненависти требуется предыстория конфликта и застарелая вражда между этническими группами. В Украине эти два фактора не были выражены. А вот возмущение и страх имеют самое прямое отношение к конфликту на Донбассе.

Возмущение возникает тогда, когда одна из групп считает себя несправедливо поставленной в подчиненное положение, и полагает, что только применение силы позволит ей покончить с политическими ущемлениями. На Донбассе такие эмоции были связаны с самовосприятием региона в качестве промышленной базы, которая «кормит» всю остальную Украину, а также с его преимущественно русскоязычной культурой. Такая идентичность Донбасса уходит корнями в его исторический статус «приграничного края », который традиционно всегда сопротивлялся попыткам доминирования со стороны имперских сил как в Москве, так и в Киеве. Такое самовосприятие Донбасса еще более укрепилось за годы независимости Украины, и 69,5% населения Донецка идентифицировало себя прежде всего с Донбассом, а не с Украиной. Экономический вес Донбасса по сравнению с другими регионами Украины создавал у его жителей ощущение естественного права на ведущую политическую роль в стране, или по крайней мере на веское слово в украинской политике. Русскоязычное мировоззрение и большая доля этнических русских среди его населения делали Донбасс, наравне с Крымом, особенно восприимчивым к эмоциональным пророссийским апелляциям. (По результатам переписи населения 2001 года приблизительно 38% населения Донбасса назвали себя этническими русскими. По результатам опроса в июле 2012 года 82% назвали СВОИМ родным языком русский, а 23% заявили, что им сложно разобраться в документах на украинском языке. Эти показатели были выше, чем в любом другом регионе Украины.) Почти десятилетнее правление на Донбассе Януковича и его Партии Регионов дали жителям региона чувство собственной политической влиятельности и защищенности от дискриминации по культурным либо этническим признакам. Внезапный конец этого правления, сопровождавшийся развалом ПР и уголовным преследованием некоторых ее членов, стал также внезапным концом для политически привилегированного статуса региона. Одновременно с этим отмена парламентом закона, дающего русскому языку статус регионального, в сочетании с угрозами отключить русскоязычные СМИ, обозначила новый риск культурной дискриминации. Вдобавок ко всему получало все большее распространение использование оскорбительных терминов в адрес пророссийских активистов. На этом фоне отделение от Украины воспринималось на Донбассе как способ защитить не только собственный статус, но и собственное человеческое достоинство.

Чувство возмущения среди населения Донбасса было также усилено нарастающим чувством страха. Страх возникает в ситуации государственного коллапса, когда институты и правила, защищающие определенную группу, перестают функционировать. Возникающее в результате насилие воспринимается в такой ситуации как форма самозащиты. На Донбассе чувство страха стало непосредственной реакцией на растущую роль таких военизированных националистических группировок, как Правый Сектор*, которые были на передовом крае столкновений с милицией и захватывали административные здания. В время Второй мировой войны украинских националистов на Донбассе повсеместно считали «фашистами», а жители региона до сих пор относятся к ним с большой антипатией. (По результатам опроса в 2004 году 42,7% респондентов в Донецке назвали «украинских националистов» в качестве группы, о которой они придерживаются наиболее негативного мнения, и с которой имеют менее всего общего. Лишь 2,2% респондентов на Донбассе придерживаются положительных взглядов о Степане Бандере, тогда как на остальной территории Украины этот показатель составляет 21,6%.) Первые группы «самообороны», призванные защитить Донбасс от «неонацистов», появились еще до изгнания Януковича, а после его побега их число начало расти быстрыми темпами. Страх перед украинскими националистическими группировками часто звучал в высказываниях участников пророссийских протестов по всему Донбассу. Такие эмоции наверняка подстегивались сообщениями о беззакониях на западе Украины, где активисты Правого Сектора преследовали представителей органов власти. В начале апреля 46% респондентов а Донецкой области и 33% в Луганской считали, что главным шагом в поддержанию единства страны должно стать разоружение незаконных радикальных группировок. Вместо этого украинские власти позволили таким группировкам трансформироваться в наполовину государственные, наполовину частные батальоны ополченцев, брошенные на борьбу с сепаратистами на востоке. Среди населения Донбасса это усилило стремление каким-то образом защититься и подтолкнуло местных жителей к поддержке своих собственных ополченцев, или даже к вступлению в их ряды. (См. обмен репликами между самопровозглашенным мэром Славянска Вячеславом Пономаревым и местными жителями по поводу угрозы вторжения в город националистов.)

Стратегии элит

Теории гражданских конфликтов, вызванных элитами, указывают на решающую роль политических лидеров в следующих сферах: 1) формировании дискурсивной логики конфликта; 2) обеспечении финансовыми и организационными ресурсами; 3) координировании первоначальных силовых акций с целью мобилизации новых сторонников. Однако роль лидеров в зарождении сепаратистского повстанческого движения на Донбассе остается далеко не очевидной.

В начале протестов у пророссийских демонстрантов в регионе не было явного лидера или четкой организационной структуры. Оба самопровозглашенных «народных губернатора», Павел Губарев в Донецкой области и Александр Харитонов в Луганской, ранее уже принимали участие в местной политике, но не имели широкой известности на уровне своих областей. К середине марта оба они уже находились под арестом в СБУ, и в дальнейшем не играли роли в трансформации политического протеста в вооруженное сепаратистское движение. Первым лидером этого движения, который обладал военным опытом, стал Валерий Болотов. Он вышел на сцену в начале апреля и заявил о своих претензиях на власть после захвата здания СБУ в Луганске. Однако он не играл значимой роли в демонстрациях, предшествовавших захватам административных зданий, и не способствовал мобилизации общественности, а скорее просто ею воспользовался в своих интересах.

Основные идеи и посылы, звучавшие на антикиевских демонстрациях, были старыми и хорошо знакомыми. Янукович и его Партия Регионов начали представлять своих политических оппонентов в образе «фашистов» еще во время президентских выборов 2004-го года. В пиар кампании также использовалась военная символика, в т.ч. георгиевская ленточка, которая стала отличительным знаком повстанцев и была призвана подчеркнуть разницу между антифашистским Донбассом и националистами западной Украины. Что же касается призывов к федерализации и приданию государственного статуса русскому языку, то они не прекращались с 90-х годов. Первый региональный референдум по вопросу федерального устройства Украины был проведен на Донбассе в марте 1994 года. Тогда за федерализацию и придание русскому языку статуса второго государственного высказалось значительное большинство населения Донецкой и Луганской областей. Еще одна попытка провести референдум по таким же вопросам была предпринята во время Оранжевой революции. Соответствующее решение было принято Донецким областным советом, однако позднее совет его отменил. Таким образом, пророссийские демонстрации использовали сценарии, символику и лозунги, которые были в ходу уже как минимум 10 лет.

Относительно малоизвестным символом, который вышел на первый план в ходе протестов, стал черно-сине-красный флаг. Такой флаг использовался во время единственного исторического эксперимента с государственностью Донбасса в 1918 году. Однако он также давно пользовался популярностью в местных пророссийских кругах. Он, в частности, был символом негосударственной организации «Донецкая Республика», которая была создана в 2005 году и позднее запрещена за призывы к сепаратизму. Один из ее основателей, Андрей Пургин, активно участвовал в организации первого Антимайдана в феврале, но ведущей роли в развитии протестного движения не сыграл.

Ни одна из групп, принимавших участие в организации демонстраций (Русский Блок, Донецкое Народное Ополчение, Луганская Гвардия, и т.д.) не обладала достаточно серьезными организационными или финансовыми ресурсами, чтобы финансировать протестное движение. Не существует также никаких убедительных доказательств того, что это движение финансировалось Януковичем, Ринатом Ахметовым, или другими состоятельными представителями ПР. Более того, призывы сложить оружие и прекратить попытки отделения от Украины, озвученные одними из наиболее авторитетных представителей региона (в т.ч. Ахметовым, Борисом Колесниковым и Александром Лукьянченко), не возымели никакого эффекта. (Губарев утверждает , что Ахметов даже пытался подкупить некоторых активистов, чтобы обуздать движение за отделение от Украины, но ему это не удалось.) Региональный телеканал Донбасс, который финансировался Ахметовым, представлял повстанческое движение в негативном ключе и выступал за единство Украины. Что еще более важно, практически вся региональная политическая элита, в т.ч. члены областных и городских советов, отказалась поддержать сепаратистское движение, несмотря на попытки протестующих заручиться такой поддержкой. В результате в новые самопровозглашенные советы вошли в основном случайные люди из числа участников демонстраций.

Наконец, волна силовых захватов административных зданий, прокатившаяся по городам Донбасса в апреле, имела спорадический и децентрализованный характер. Самопровозглашенными «народными мэрами» городов региона стали местные политические оппортунисты, которые воспользовались коллапсом государственных структур. Они не были представителями какой-то секретной и координируемой из единого центра организации. Командиры различных военизированных формирований, которые их поддерживали, часто вступали в конфликты за сферы влияния. Кроме того, сепаратисты Донецкой Народной Республики (ДНР) и Луганской Народной Республики (ЛНР) следовали разным наспех принятым стратегиям. ДНР быстро провозгласила независимость еще в начале апреля, в то время как ЛНР решила объявить об отделении от Украины только после референдума. Более централизованная координация вооруженного сопротивления в Донецкой области появилась только в конце мая, когда группа Александра Бородая и батальон Восток жестко взяли под свой контроль разрозненные сепаратистские группировки Донецка.

Основные внутренние причины конфликта

Вооруженный конфликт на Донбассе стал результатом сложного взаимодействия переменных на двух уровнях – структурном и индивидуально-групповом. Монокаузальные объяснения, которые указывают на Россию как на единственную виновницу конфликта, игнорируют эти крайне важные внутренние причины повстанческого движения на Донбассе. В число таких причин входят структурные переменные, связанные с динамикой государства и режима, а также массовый эмоциональный фон, основанный на возмущении и страхе. В отсутствие внутренних условий, благоприятствующих зарождению вооруженного сепаратизма, внешние стимулы не смогли бы привести к возникновению жизнеспособного и широкомасштабного повстанческого движения. Те, кто возглавил это движение, всего лишь воспользовались страхом населения перед нарастающей анархией в Киеве и прибегли к уже давно оформленным идеям и лозунгам, чтобы поддержать его динамику. Это не снимает ответственности за последовавшие ужасы войны ни с повстанцев, ни с властей Украины и России. Однако попытки подавить повстанческое движение исключительно силой, без устранения глубинных внутренних причин этого движения, не смогут сделать Донбасс менее конфликтным и взрывоопасным регионом Украины.

Ирина Кобринская, Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО)

Кризис в Украине трансформирует глобальный геополитический порядок. Он выявляет новые и высвечивает старые противоречия. Он также способствует наращиванию усилий по ускорению интеграционных процессов как на Востоке, так и на Западе. Соединённые Штаты со свежим энтузиазмом работают со своими партнерами в Европе и в Тихоокеанском регионе. Тем временем, Россия пытается укрепить свои традиционные партнерские отношения в Евразии и Азии, но европейский вектор остается главным для России, ибо её ключевые интересы в сферах экономики и безопасности не изменились.

В этом новом возникающем геополитическом контексте, восточный и западный векторы российской внешней политики приобретают, однако, разные значения и требуют к себе новых подходов. Новые стратегические вызовы выдвигают новые экзистенциальные проблемы для России. Как она может сохранить паритет в углубляющемся партнёрстве с Китаем? Каким образом она могла бы остаться лидером евразийской интеграции? Как Россия способна избежать дальнейшего ухудшения отношений с Европейским Союзом и Соединенными Штатами? К каким новым форматам партнерства может стремиться Россия, чтобы избежать изоляции в свете тех санкций, которые накладываются на неё Западом в последнее время?

Новый мировой порядок

Очень немногие политологи, даже Збигнев Бжезинский, могли предвидеть ту ключевую роль, которую Украине предстоит сыграть в процессе переформатирования мирового порядка после окончания холодной войны. Украинский кризис положил конец длительному периоду «намёков», когда бывшие соперники эпохи «холодной войны» редко разговаривали друг с другом прямо (как это сделал Владимир Путин в своей мюнхенской речи) и никогда по-настоящему не достигали уровня реального понимания и доверия. Взаимные подозрения достигли своего пика в 2014 году, когда отношения между Россией и Западом характеризуются многими наблюдателями как «новая холодная война». Это определение можно оправдать масштабом и уровнем враждебности. Однако, по крайней мере, четыре элемента делают российско-американские отношения отличными от тех отношений, которые имели место во время «классической» холодной войны.

Во-первых, в связи с распространением оружия массового уничтожения (ОМУ), очевидной неэффективностью режима нераспространения и недостаточными прозрачностью и ограниченностью договорами ядерного арсенала Китая, такой основополагающий принцип системы отношений времён «холодной войны», как ядерное сдерживание, более не работает. Это не означает, что новый период напряженности в отношениях между Россией и Западом не затрагивает военной сферы. Напротив, он придает новое значение и обоснование российскому военному строительству последних лет, (которое многими экспертами считается пагубным для развития экономики и социальной сферы РФ).

Во-вторых, глубокая взаимозависимость в глобальной экономической системе удерживает как Россию, так и Запад от слишком жестких и необратимых действий. Это обстоятельство хорошо иллюстрируется тем, как вводились санкции против России и какими разными были позиции западных стран по отношению к ним.

В-третьих, многочисленные проблемы глобальной безопасности – стабильность в Афганистане и Пакистане, Иран и Северная Корея, конфликты на Ближнем Востоке, наркотрафик, распространение ОМУ и терроризм – не могут быть решены без активного участия России или, по крайней мере, без её согласия.

Наконец, в связи с ростом новых развивающихся экономик, в первую очередь Китая, новая международная система не является более биполярной, как это было в время холодной войны.

Интеграция в новый мировой порядок

Кризис в Украине, который послужил непосредственной причиной ухудшения отношений между Россией и Западом, является лишь малой частью более масштабной международной трансформации. Развитие событий в Украине и их восприятие в России и на Западе могли бы быть иными, если бы эти события не последовали за вереницей конфликтов и революций, охвативших за последние несколько лет постсоветские (и постсоциалистические) государства и Восточную Европу, а также вслед за Арабской весной. В некотором смысле кризис в Украине приобрел столь серьёзное значение, будучи высшей точкой кумулятивного эффекта сложных отношений между Россией и Западом в последней четверти века.

Одним из элементов ныне происходящей новой «Большой игры» является борьба за максимальную независимость (что особенно подчеркивается в российских и китайских политических документах) и сохранение статуса в возникающем глобальном балансе сил. Еще один элемент – усиление собственной позиции посредством создания коалиций, что заставляет ведущие державы с новым рвением обратиться к интеграционным проектам.

Именно эта конкурентная борьба интеграционных проектов, а именно, между Восточным партнерством ЕС и российскими инициативами евразийской интеграции спровоцировала начало украинского кризиса в ноябре 2013 года.

Со времени распада Советского Союза Россия прилагала усилия к углублению и расширению евразийской интеграции, в частности, посредством создания Таможенного союза, Евразийского экономического союза (начало действия которого запланировано на январь 2015 года) и Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). С выводом из Афганистана контингента Международных сил содействия безопасности нельзя исключать более активной роли ОДКБ, также как и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в поддержании стабильности в Афганистане и Центральной Азии. Однако в рамках ШОС Россия стремится предотвратить доминирование Китая и пытается сохранить равный ему статус. Это стало препятствием для развития ШОС, особенно в финансово-экономической сфере.

Украинский кризис создал серьезные проблемы для российского проекта евразийской интеграции. Ту степень, в которой Россия потеряет Украину в качестве партнера в сферах экономики и безопасности, еще только предстоит достоверно оценить, что во многом зависит от исхода кризиса. Однако, политические потери уже есть. Партнеры России по Таможенному Союзу – Белоруссия и Казахстан высказали свои замечания, особенно по поводу присоединения Крыма к Российской Федерации. Убедить их в необходимости дальнейшей интеграции, включая передачу в какой-либо степени национальных полномочий Евразийской национальной комиссии будет сложно.

В последние несколько лет Россия начала восстанавливать и укреплять сотрудничество со странами, находящимися за пределами Евразии. Западные санкции предоставили основания тому, чтобы уделить еще больше внимания потенциальным партнерам в Центральной и Южной Америке, Восточной Азии и Тихоокеанском регионе. Если раньше Россия делала упор на усилиях по развитию двусторонних отношений, то теперь она уделяет больше внимания многосторонним институтам, примером чего являются российские усилия по наращиванию содержательности группы БРИКС.

Логика подхода Кремля состоит в том, чтобы войти в (и усилить) такие объединения, которые могли бы создать противовес западным (особенно инициированным США) интеграционным проектам, будь то проектам трансатлантическим или транстихоокеанским (российский политолог Сергей Рогов назвал США «властелином двух колец»). Подобные проекты не всегда ведут к изоляции России, однако они оставляют её в подвешенном положении. В то же время, в тех форматах интеграции, в которых Россия участвует (таких как ШОС) ей приходится добиваться равного с Китаем статуса. Поэтому, стремясь создать противовес Пекину, Москва укрепляет свои отношения с другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона, особенно с Индией, Вьетнамом, Южной Кореей и Японией.

Конкретный характер этих новых международных отношений будет зависеть от исхода украинского кризиса.

В чём заключаются настоящие интересы России?

Ключевые цели России остаются теми же самыми: модернизация экономики и обеспечение стабильности внешней среды, которая должна быть благоприятной для внутреннего социально-экономического развития. Наряду со структурными реформами, модернизация предполагает реиндустриализацию страны на новом технологическом уровне, что, в свою очередь, требует новых технологий и инвестиций. Обеспечение внешней стабильности подразумевает урегулирование конфликтов в соседних государствах и противодействие наркоторговле, нелегальной иммиграции, терроризму и исламскому экстремизму.

При достижении первой цели – модернизации экономики – Европа является ключевым партнёром, как это показывает нынешняя структура экономических отношений России. В структуре российских торговых и инвестиционных связей Европа явно занимает приоритетное положение, и такая ситуация не может измениться в одночасье. В 2013 году объём торговли между Россией и ЕС был 417,5 млрд. долларов, что составляло 49,4% всего российского внешнеторгового оборота, тогда как объём торговли между Россией и Китаем был почти в пять раз меньше, составляя 88,8 млрд. долларов (10,5% от российского внешнеторгового оборота). Для сравнения, объём российской торговли с Соединёнными Штатами составлял 27.7 млрд. долларов (3.3%). В течение первых пяти месяцев 2014 г. статистический расклад не изменился: доля ЕС в российском внешнеторговом обороте составляла 49,6%, Китая – 11%, а США – 3,6%.

Особую важность для России имеют прямые иностранные инвестиции. В 2013 г. ЕС обеспечили 75,9% (60,2 млрд. долларов) от общего объёма таких инвестиций, тогда как Китай – лишь 0,9% (683 млн. долларов), что оказалось даже меньше того объёма инвестиций, который поступил из Венгрии. Доля США составила 459 млн. долларов (0,6%). Российские прямые иностранные инвестиции в ЕС в 2013 г. составили 21,9 млрд. долл. (23%), в Китай- 14 млрд. долларов и в США – лишь 763 млн. долларов (0,8%).

После введения Западом своих санкций нынешний баланс быстро не изменится даже в том, что касается торговли оружием. Объём российской торговли вооружениями составляет 15,2 миллиарда долларов, из которых около половины приходится на страны БРИК. Импорт оружия (не считая контракта на поставку вертолётоносцев типа «Мистраль») был на уровне 100-150 миллионов долларов, включая в себя электронное оборудование для самолётов и танков из Франции, а также беспилотники и электронное оборудование из Израиля. Россия также имела контракты в данной сфере с Италией, Германией, Швецией и с США (на поставку вертолётов в Афганистан).

Реальная проблема для России, возникающая в результате санкций, лежит в финансовой сфере и, особенно, в сфере технологий двойного назначения. Если нынешние тенденции не изменятся в среднесрочной перспективе, санкции могут оказать разрушительное воздействие на ход экономического развития страны. Китай не может заменить Европу в качестве источника технологий, да и чрезмерная зависимость от кредитов Пекина весьма нежелательна.

Как показывают последние обращения и речи В.Путина, Москва осознаёт эту дилемму. Делая шаги в направлении Востока, российский президент по-прежнему смотрит и на Запад.

В обозримом будущем нынешние тенденции отношений между Россией и Западом, вероятно, сохранятся. Разжигание враждебности стало игрой тех политиков, которые пытаются сплотить общественное мнение. Однако ответственные реалисты с обеих сторон продолжат призывы держать двери открытыми для диалога если не на официальном уровне, то, по крайней мере, вести его другими способами.

Сергей Минасян, Институт Кавказа (Ереван)

В апреле 2015 г. будет отмечаться столетняя годовщина геноцида армян в Османской империи. Армяне и турки намереваются уделить особое внимание столетней годовщине этой трагедии, способной стать удобным поводом для изменений в армяно-турецких отношениях. Однако предстоит выяснить, приведут ли данные изменения к примирению или же к новому усилению напряженности.

Армения преодолевает психологический рубеж

Столетняя годовщина геноцида, по всей видимости, будет иметь сильное психологическое влияние на армянское общество. Преодоление столетнего рубежа этой трагедии может снизить эмоциональную тяжесть и ощущение виктимизации, имеющиеся в Армении и внутри армянской диаспоры.

Многие уверены, что эта годовщина привлечет большее международное внимание и подвинет больше стран к официальному признанию геноцида. Некоторые выражают надежду, что даже Турция придет к признанию и покаянию за преступления, совершенные ее предшественницей. Для Армении признание геноцида важно не только как форма моральной компенсации и восстановления после исторической виктимизации. Признание также рассматривается армянами как средство усиления своего чувства безопасности.

Столетие геноцида, как минимум, имеет потенциал стать стимулом для активизации усилий по нормализации армяно-турецких отношений. Предыдущая попытка примирения, «футбольная дипломатия» 2009 г., застопорилась через год из-за внутреннего противодействия в Турции и ревнивых, но успешных усилий Азербайджана сорвать процесс.

Турецко-армянские протоколы, подписанные в октябре 2009 г., но с тех пор так и не ратифицированные, продолжают оставаться ключом к примирению. Отказ Анкары ратифицировать протоколы без предусловий, продолжающаяся блокада Армении и открытая поддержка Азербайджана в нагорно-карабахском конфликте приводят к жесткой критике со стороны армян. Некоторые оппозиционные и диаспоральные круги напрямую призывают к отказу от протоколов, настаивая на том, что их сохранение лишь блокирует усилия по признанию геноцида. Однако официальный Ереван настаивает на том, что логика протоколов остается основой любого будущего прогресса в армяно-турецких отношениях, так как они являются результатом сложного и болезненного компромисса, достигнутого в двусторонних отношениях.

В начале июня 2014 г. армянский президент Серж Саргсян неожиданно пригласил будущего президента Турции посетить Армению в апреле 2015 г., чтобы отдать дань памяти жертвам геноцида. Приглашение частично было сделано в качестве ответа на беспрецедентное соболезнование тогдашнего премьер-министра (ныне - президента) Турции Реджепа Тайипа Эрдогана Армении и армянской диаспоре по случаю 99-й годовщины геноцида. Очевидно, что если Эрдоган примет приглашение, это станет удобной возможностью оживить армяно-турецкий процесс нормализации.

Турция: неуверенные новые шаги или же старая имитация?

Официальное соболезнование Эрдогана в апреле 2014 г. было важным шагом, так как впервые турецкое официальное лицо выразило официальное соболезнование Армении и армянской диаспоре. Правда, многие армяне восприняли это всего лишь как обновленную и более гибкую форму отрицания геноцида, выражение морального сочувствия без признания исторической ответственности. Однако некоторые турецкие и иностранные обозреватели восприняли заявление Эрдогана как реальный шаг к признанию и покаянию, даже без использования политически чувствительного термина «геноцид». После этого турецкие официальные лица могут предположительно даже последовать примеру президента США Барака Обамы, который с целью избежать термина «геноцид» в своих официальных выступлениях, ритуально использует армяноязычное выражение «Медц Егерх» («Великая Катастрофа»).

Важно также внутриполитическое восприятие проблемы в Турции, способное повлиять на позицию Анкары. Обсуждение геноцида уже не является табу внутри турецкого общества, частично благодаря попыткам примирения в 2008-2010 гг. Возможно, Эрдоган и его политическая команда хотели бы избавиться от кемалистского наследия Турции, составной частью которого являются геноцид и его отрицание; теоретически они даже могли бы рассматриваться в компании с теми турецкими интеллектуалами и представителями турецкого общества, которые поддерживают признание геноцида. Однако такой шаг стал бы подарком для оппозиции – кемалистской Народно-республиканской партии (CHP) и партии Националистическое движение (MHP). Более того, есть признаки того, что правительство стремится избежать этой проблемы на внутриполитическом поле, к примеру, организуя помпезные мероприятия в апреле 2015 г. по случаю столетней годовщины Дарданельского сражения.

Справедливости ради надо отметить, что Анкаре придется признать то, что продвижение в вопросе нормализации отношений с Арменией не будет означать завершения усилий армян по достижению полного международного признания геноцида. Эта борьба не связана с символическими датами или динамикой армяно-турецких отношений. Геноцид и его международное признание являются ключевыми элементами политической идентичности армянской диаспоры, рассеянной по всему миру в основном в результате этого трагического события. Усилия диаспоры по достижения признания со стороны Турции (и получения возможной компенсации) будут продолжены, даже если Армения и Турция достигнут значимых результатов в нормализации отношений и открытии границ.

Наконец, всем, кто стремится к нормализации армяно-турецких отношений, чрезвычайно сложно выяснить, являются ли искренними или фальшивыми усилия Анкары. Точнее, основываются ли подходы Анкары к процессу нормализации на чистой имитации или же являются попытками маленьких, но искренних шагов навстречу. Противоречивые заявления относительно процесса армяно-турецкой нормализации со стороны турецких официальных лиц только усиливают эту неопределенность. К сожалению, иногда кажется, что даже сама Анкара не знает, где кончается имитация и начинается realpolitik. Турецкие власти имеют серьезные внешние и внутренние ограничения в продвижении процесса нормализации с Арменией. Однако затягивание Турцией процесса требует серьезных ресурсов и усугубляет внешнеполитические затраты. Согласно одному свидетельству, «примерно 70 процентов времени турецкого посольства в Вашингтоне тратится на попытки склонить влиятельных американцев поддержать турецкую позицию в Армянском вопросе» (Osman Bengur, «Turkey’s Image and the Armenian Question,» Turkish Policy Quarterly (Spring, 2009), 45).

Региональный контекст и внешние акторы

Последние развития на Ближнем Востоке изменили позиции Турции в регионе, увеличив геополитическую значимость Анкары для Вашингтона и Брюсселя. Соответственно, Турция стала менее уязвимой для Запада, особенно для ЕС. Исчезнувшие надежды Турции на членство в ближайшем будущем в ЕС и занятость ЕС своими внутренними проблема и геополитическими вызовами на его периферии ослабили готовность Анкары прислушиваться к ЕС. Сказываются также неприкрытые амбиции турецких элит к более независимой политической и экономической международной роли, частично базирующейся на десятилетнем самодостаточном экономическом развитии и турецком проникновении на европейские рынки (по сравнению с перманентным экономическим кризисом и серьезными институциональными проблемами ЕС). Более того, с геополитической точки зрения важность Турции для ЕС выросла с учетом Арабской весны, сирийского и иракского кризисов, а также международных переговоров с Ираном. Многолетние усилия Анкары по превращению в альтернативный транзитный энергетический центр для Европы также усилили важность Турции.

Тем не менее, политические приоритеты Турции все еще связаны с Западом, и политическое восприятие турецких политических и экономических элит продолжает оставаться «западноцентричным». Таким образом, позиции ЕС и США по армяно-турецкому процессу все еще важны. Следует особо учитывать, что позиция США и ряда ключевых европейских стран в отношении Турции формируется частично под влиянием армянского, греческого и даже произраильского лобби. Эти лоббистские структуры часто используют темные страницы прошлого Турции, такие как геноцид армян и его продолжающееся отрицание турецкими властями, как ресурс влияния на законодательную и исполнительную власть в своих собственных странах. Вашингтон, Париж и Брюссель, а в последнее время – даже Тель-Авив используют данный факт на самых различных уровнях, когда возникают проблемы в их отношениях с Анкарой. Например, по мере ужесточения бывшим премьер-министром Турции своей риторики в отношении политических элит Израиля, стала более заметной со стороны последних готовность к официальному признанию геноцида армян, от чего Тель-Авив ранее воздерживался по различным причинам. Таким образом, турецкая политика в отношении Армении частично представляет собой продолжение отношений Турции с Западом.

Украинский кризис и решение Армении в сентябре 2013 г. не подписывать Ассоциированное соглашение с ЕС и вместо этого присоединиться к возглавляемому Россией Таможенному Союзу также повлияли на ситуацию на Южном Кавказе. В тоже время, дальнейшая политическая и экономическая изоляция России со стороны Запада может стимулировать реверансы Москвы в отношении Турции, напоминая ситуацию начала 1920-х гг., когда большевистская Россия и кемалистская Турция нашли общие интересы.

Однако если Запад стремится возродить политику сдерживания России, он может обратиться к помощи Турции, чтобы ослабить влияние России на Южном Кавказе. Одним из элементов такой стратегии могло бы стать возобновление процесса армяно-турецкой нормализации, т.к. турецкая блокада Армении и поддержка Анкарой Азербайджана усиливают восприятие небезопасности в Армении и цементируют в ней военное и политическое присутствие России. Поддержка этих возобновленных западных усилий может исходить из собственных долговременных интересов Анкары. Хотя Турция и Россия являются крупномасштабными торговыми и экономическими партнерами, даже иногда демонстрируют общее тактическое взаимодействие (как, например, в ходе российско-грузинской войны 2008 г.), они остаются «соперничающими союзниками» в стратегической перспективе в общем приграничье.

Заключение

Отсутствие дипломатических отношений и наличие закрытых границ у двух невоюющих соседних стран является ненормальной ситуацией. Столетняя годовщина геноцида армян предоставляет возможность возобновить усилия по нормализации отношений между Турцией и Арменией. Несмотря на всю сложность исторического прошлого, Армения демонстрирует готовность нормализовать отношения с Турцией без предусловий.

Продолжающееся игнорирование инициатив, пользующихся поддержкой международного сообщества, будет оставаться затратным для Анкары. Анкара может выбрать один из нескольких вариантов действий: принять приглашение посетить Ереван в апреле 2015 г., которое может начать новый политический процесс, открыть границы с Арменией, установить дипломатические отношения, и/или ратифицировать протоколы. К сожалению, новое турецкое правительство может также пойти и по другому пути. Оно может просто создать иллюзию нового процесса, что только усилит дальнейшее недоверие армян.

Алексей Гарань, Университет «Киево-Могилянская академия»

В уже далеком 2005 году казалось, что Петро Порошенко, тогдашний секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины, потерпел политический крах в результате соперничества с премьер-министром Юлией Тимошенко. Однако в ходе президентских выборов 2014 года Порошенко победил Тимошенко и других претендентов уже в первом туре. Действительно, Евромайдан изменил всю политическую динамику в Украине. Почему же политическая корона оказалась в руках Порошенко? Сможет ли он выполнить требования Евромайдана, учитывая, что президентская власть теперь ограничена в результате возврата к конституционным поправкам 2004 года? Как он справится с внутренними и внешними вызовами, стоящими перед Украиной?

Выборы: ситуация после Евромайдана и стратегия Порошенко

Петро Порошенко, пятый президент Украины, является первым президентом после Леонида Кравчука (избранного в декабре 1991 года), который смог победить с абсолютным большинством уже в первом туре. Порошенко был избран на волне огромного народного недовольства его криминально-коррумпированным предшественником - Виктором Януковичем. Кроме того, как и в 1991 г., украинцы хотели дистанцироваться от угроз со стороны Кремля.

Успех Порошенко базировался на новой расстановке сил в Украине, сложившейся после Евромайдана, который трансформировал представления избирателей о политическом лидерстве и основных игроках. До этих революционных событий политические лидеры использовали либо харизму, либо популизм для влияния на своих избирателей. Однако события декабря 2013–февраля 2014 годов показали, что лидеры Евромайдана, включая Арсения Яценюка, Виталия Кличко, Олега Тягныбока часто оказывались на шаг позади народных требований. И хотя лидеры оппозиции вели себя ответственно во многих критических ситуациях, им часто не удавалось донести мотивы и цели, стоящие за их решениями.

В этих условиях Порошенко удалось дистанцироваться от этих решений и частично даже выступить в роли гражданского активиста. 1 декабря 2013 года он был единственным ведущим политиком, который попытался удержать протестующих от штурма администрации президента. В январе 2014 года Порошенко завоевал симпатии протестующих, активно участвуя в спасении лидера Автомайдана Дмитрия Булатова, похищенного и подвергшегося пыткам. Порошенко также избежал одобрения непопулярного соглашения о преодолении кризиса между президентом Януковичем и лидерами оппозиции.

Еще одним фактором, который помог ребрендингу Порошенко как «нового политика», стало его дистанцирование от распределения властных должностей между победителями. Хотя Порошенко и принял активное участие в создании новой переходной коалиции, он решил не использовать свое влияние в парламенте для борьбы с «Батькивщыной», партией Тимошенко, за посты спикера парламента или премьер-министра.

В результате, именно «Батькивщына» получила ключевые должности в парламенте и правительстве. Александр Турчинов, правая рука Тимошенко, был избран парламентским спикером и, соответственно, временным президентом страны. Арсений Яценюк был назначен премьер-министром, а «Батькивщына» получила еще шесть постов министров. Таким образом, Тимошенко стала рассматриваться как центральный игрок, влияющий на испольнительную власть через своих соратников. Она также не исключала свое участие в президентской гонке. Все это вызывало подозрение в глазах украинских избирателей, только что избавившихся от президента, злоупотреблявшего властью. Они опасались Тимошенко и ее бизнес-подхода к принятию решений. Противники Тимошенко также представляли ее прежнее сотрудничество с президентом России Владимиром Путиным как одну из причин слабого ответа Украины на аннексию Крыма. Лояльные к Порошенко и Кличко депутаты считали, что газовый контракт, заключенный в результате договоренностей между Путиным и Тимошенко в 2009 году, теперь сделал Украину уязвимой перед давлением России.

Порошенко был также известен как достаточно компромиссный политик. Он часто сотрудничал с наиболее сильным игроком, включая бывших президентов Леонида Кучму, Виктора Ющенко и Виктора Януковича. В 2001 году он был даже вместе с Януковичем одним из основателей Партии регионов. В 2005 году он использовал свою власть секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины, принимая участие в олигархических войнах за перераспределение приватизированной государственной собственности и телеканалов. В 2009 году он поддержал Тимошенко в ее президентской кампании в обмен на пост министра иностранных дел. В 2012 году, при Януковиче, Порошенко отвечал за развитие связей с Европейским Союзом и полгода был министром экономического развития и торговли.

Что касается его отношений с Россией, в 2005 году Порошенко лоббировал тесные связи между «оранжевой командой» и близким окружением Путина. В мае 2005 года Порошенко и спикер российской Думы Борис Грызлов даже подписали меморандум о сотрудничестве между партией «Наша Украина» Виктора Ющенко и правящей «Единой Россией». Позиционируя себя в качестве проевропейского политика и подчеркивая, что «глубокая и всеобъемлющая зона свободной торговли» (deep and comprehensive free trade area) с ЕС несовместима с членством в возглавляемом Россией Таможенным союзом, Порошенко в то же время признавал, что Украина должна учитывать российские интересы и опасения.

Действия Порошенко во время кризиса в Крыму существенно изменили общественное мнение в его пользу. Его посещение оккупированного Симферополя, призыв признать недействительным контроверсийную отмену закона Украины о языках и требование подавления вооруженных пророссийских групп привели к тому, что он стал рассматриваться избирателями как сильный, но одновременно и прагматичный лидер. Ему также удалось привлечь депутатов и региональных лидеров, известных на востоке и юге Украины (таких как Инна Богословская из Харькова, Алексей Гончаренко из Одессы и Андрей Деркач из Сум), и донести свои месседжи до бывших сторонников Партии регионов. Судя по результатам выборов, эта стратегия сработала. Порошенко выиграл во всех избирательных округах востока и юга Украины, за исключением контролируемых сепаратистами районов, где выборы были сорваны, и одного округа в Харьковской области.

Соглашение с Кличко практически обеспечило Порошенко победу в ходе выборов. В начале кампании Кличко снял свою кандидатуру и призвал своих сторонников поддержать Порошенко. Чувствуя себе некомфортно в коалиции с «Батькивщыной» Тимошенко и националистической «Свободой» и не имея особого интереса в переходной власти, Кличко заключил брак по расчету с Порошенко и сконцентрировал свои усилия на победе в ходе местных выборов в Киеве. Тем временем Порошенко дистанцировался от разногласий в среде бывшей оппозиции, ставшей победительницей в результате Евромайдана. Он никак не реагировал на обвинения со стороны Тимошенко, что он – «марионетка олигархов». Вместо этого Порошенко сконцентрировался на планах реконструкции экономики Украины и имплементации соглашения об ассоциации с ЕС.

В апреле 2014 года начал разворачиваться вооруженный конфликт на Донбассе. Порошенко подчеркивал, что устойчивый мир может быть достигнут только если президент будет уверенно избран уже в первом туре. В то время как и Тимошенко, и члены Партии регионов Сергей Тигипко и Михаил Добкин заявляли о примирении с вооруженными людьми, оккупировавшими административные здания в Донецке и Луганске, Порошенко последовательно отвергал возможность переговоров с «террористами» и призывал к использованию силы против них. Тем не менее, на контрасте с националистами и популистами (такими как Олег Ляшко) Порошенко заявлял, что он даст больше власти на места и будет уважать права русскоязычного населения.

Порошенко не исключал возможности сотрудничества со всеми политическими партиями, которые защищают суверенитет Украины. Поэтому его победа была признана большинством претендентов, за исключением пророссийских коммунистов и поддержавшего сепаратистов Олега Царева. Второй и третий призеры гонки - Тимошенко и Ляшко - пообещали поддерживать нового президента в его усилиях по восстановлению единства страны.

Вызовы для Порошенко: конфликт на Донбассе и досрочные парламентские выборы

Во время первых двух месяцев пребывания на посту Порошенко пытался поддерживать баланс между силой и компромиссом для искоренения пророссийских сепаратистов и замораживания конфликта на уровне минимального насилия. Однако враждебность лидеров так называемых Донецкой и Луганской «народных республик» («ДНР» и «ЛНР») во время одностороннего десятидневного перемирия и провал попыток ОБСЕ организовать переговоры привели к приказу нового президента начать наступление против поддерживаемых Кремлем сепаратистов.

Трагедия сбитого рейса № 17 Малайзийских Авиалиний подтвердила правильность позиции президента, отбросившего переговоры с боевиками «ДНР» и «ЛНР» и обращавшегося непосредственно к жителям Донецка и Луганска. Порошенко распорядился немедленно восстанавливать социальное обеспечение и коммунальные службы, организовать бесплатное распределение продовольствия в освобожденных от сепаратистов районах. Действия украинской армии, добровольческих батальонов и гражданских активистов широко освещались по телевидению и в интернете. Эта комбинация военной, гуманитарной и медиа активности в антитеррористической операции привели к восстановлению легитимности центральной власти на Донбассе и срыву сепаратистского проекта «Новороссии».

Одним из наибольших вызовов для Порошенко на Донбассе стало предотвращение перерастания конфликта с различными группами пророссийских боевиков в полномасштабную войну с Россией или в гражданскую войну. Тяжелый ущерб, разрушение базовой инфраструктуры, экономическое опустошение отчуждают жителей Донбасса и приводят часть их в ряды сепаратистов «ДНР» и «ЛНР». После завершения военных операций Порошенко придется искать крупные капиталовложения в этот регион и предоставить социальные гарантии разочарованному местному населению.

На общенациональном уровне Порошенко сталкивается с дилеммой президента, избранного с высокими ожиданиями, но ограниченной конституционной властью. Он пообещал распустить дискредитированный парламент и запустить необходимые политические и экономические реформы. Однако к середине лета Порошенко столкнулся с проблемами влияния на правительство и необходимостью учитывать как требования Международного валютного фонда, так и олигархические интересы.

Досрочные парламентские выборы 26 октября 2014 года, дали Порошенко шанс сформировать лояльную коалицию и, соответственно, правительство с участием и беспартийных технократов, готовых принимать непопулярные решения. Проблема, однако, в том, что Порошенко сможет сформировать абсолютное большинство в парламенте только в коалиции с другими партиями.

Приближающие парламентские выборы также проверят способность президента обуздать влияние украинских олигархов. Все предшественники Порошенко не смогли ограничить вмешательство «больших денег» в государственную политику. Пока что Порошенко (сам «шоколадный магнат») назначил на высокие должности в его администрации ряд богатых бизнесменов, включая бывшего медиа магната Бориса Ложкина и владельца птицефабрик Юрия Косюка. Им поручено поднять эффективность государственной бюрократии. Возможно, что Порошенко попытается склонить олигархов к поддержке его партии в ходе парламентских выборов и к вкладу в восстановление Украины и ее интеграцию в Европу.

Заключение

Дистанцируясь от ошибок лидеров оппозиции во время Евромайдана и от переходной власти, Порошенко смог завоевать доверие украинских избирателей. Хотя Порошенко вышел из той же политической и бизнес среды, он смог, в отличие от своих соперников, убедить избирателей, что обеспечит новое качество управления. Убедительно выиграв выборы, он, тем не менее, вынужден работать с бывшими соперниками. Возникли и новые вызовы, которые могут привести к повторению ошибок и политических схем прошлого.

С самого начала Порошенко вложил свой политический капитал и дипломатическое мастерство в восстановление порядка на Донбассе и военную кампанию против поддерживаемых Россией сепаратистов. Это сделало его зависимым от дальнейших результатов. Кроме того, новый президент Украины должен ослабить влияние олигархов и одновременно обеспечить поддержку ими своего «нового курса» и восстановления страны. Объявив о досрочных парламентских выборах, Порошенко стремится достичь этих целей путем усиления своего влияния на правительство и парламент, не выходя при этом за рамки своих конституционных полномочий.

Келли Макмен, Западный резервный университет Кейза, США

За прошедшие полтора десятилетия ученые и политики не раз были застигнуты врасплох свержением многочисленных глав государств и массовыми уличными протестами в столицах стран Евразии и Ближнего Востока. Исход политических схваток всегда трудно предсказать, однако, рассматривая события к Киргизстане 2005 и 2010 гг. и на Украине в 2004 и 2013 гг., можно заметить, что события в провинциях могут служить барометром для политических синоптиков. Новые лидеры или проявления возрождающегося гражданского общества возникают именно там, и эти события открывают новые возможности для расширения демократии. Как местные, так и зарубежные активисты и политики, научившись предсказывать такого рода события, смогли бы воспользоваться выгодами, которые принесут эти перемены.

События, разворачивающиеся за пределами столиц, могут стать предвозвестниками и катализаторами грядущих политических перемен в масштабах всей страны. Они могут стать предтечами и в том смысле, что они вносят вклад в последующие национальные потрясения. Среди проявлений на местах, которые могут стать прекурсорами грядущих перемен, могут быть ранние протесты местных масштабов, выдвижение требований, перебежчики из лагеря местной элиты и подтасовка результатов местных выборов. Другие события на провинциальном уровне, такие как одновременное проведение протестов в местных масштабах, вербовка для участия в акциях протеста и движение протестующих, являются катализаторами для открытия новых политических возможностей в национальном масштабе. Эти происшествия на локальном уровне не предшествуют чрезвычайным событиям в столицах, но совпадают с ними по времени и подпитывают их. Отслеживание совпадающих явлений на местах может помочь предсказать, когда действия, разворачивающиеся в столицах, перерастут в политические перемены в национальном масштабе.

Предвестники политических перемен в национальном масштабе

Если говорить о прекурсорах, то протесты на местах играют особенно важную роль, поскольку они могут спровоцировать массовые демонстрации в столицах. Комбинация протестов в провинции и на национальном уровне может оживить гражданское общество и, возможно, привести к свержению лидеров нации.

Возьмем, к примеру, Киргизстан в 2010 г. Прежде, чем демонстрации в столице привели к свержению президента Курманбека Бакиева, имели место протесты на местах. В феврале, за два месяца до его свержения, приблизительно полторы тысячи участников акции протеста заполнили улицы небольшого городка Нарын, расположенного на востоке страны, требуя отмены решение властей повысить цены и отменить планы по приватизации энергетических компаний. В марте, когда протесты возобновились, количество демонстрантов выросло до трех тысяч. Через месяц протесты разразились на севере, в Таласской области, где демонстранты захватили здание областной администрации. Волна демонстраций нарастала, участники протестов захватывали здания районных и областных администраций в Чуйской, Джалал-Абадской и Иссык-Кульской областях. Потом протесты распространились на столицу Бишкек и Бакиев бежал.

Эти демонстрации в удаленных областях придали форму политическим требованиям общественности, и из этого можно делать выводы о том, что в будущем сможет произойти на улицах столиц. По мере того, как масштабы и количество протестов на местах растут, призывы перерастают от специфических экономических претензий в требования полномасштабных политических перемен. Помимо экономических требований протестующие настаивали на том, чтобы сын президента Максим Бакиев, который по мнению многих лично наживался от того, что его отец был главой государства, был изгнан из Кыргызстана. В конце концов участники акций протеста стали добиваться отставки президента. Прежде чем столичные оппозиционеры успели опомниться, протестующие в провинциях уже определили траекторию развития событий.

Действия провинциальной элиты также стали прекурсором политических перемен в национальном масштабе. Особенно зловещим предзнаменованием для правящего режима является появление перебежчиков среди представителей элиты на местах, как это случилось на Украине во время Оранжевой революции 2004 г. и в Киргизстане во время Тюльпанной революции 2005 г. На Украине городская администрация Киева и некоторых городов на западе страны отказалась признавать легитимность нового президента Виктора Януковича, который в тот момент был премьер-министром, выразив свою лояльность лидеру оппозиции Виктору Ющенко. Тот факт, что бóльшая часть Западной Украины не признала бы новое правительство, если бы Янукович пришел к власти, мог способствовать тому, что власти пошли на переговоры о повторном проведении второго тура выборов, а не попытались действовать вопреки требованиям протестующих. Многолюдные акции протеста – 300 тысяч в Киеве, 200 тысяч во Львове, 30 тысяч в Харькове и 60 тысяч в Ивано-Франковске стали дополнительным стимулом: режим дал возможность Виктору Ющенко победить на выборах и стать президентом.

Дезертирство представителей местных элит также предшествовало смещению Аскара Акаева в 2005 г. Перебежчиками были центристы и проправительственные кандидаты на парламентских выборах, действия которых были спровоцированы отказом суда зарегистрировать их кандидатуры. На основании сомнительных свидетельств суды постановили, что эти кандидаты занимались подкупом избирателей и запретили им баллотироваться в парламент. Подлинная причина, однако, заключалась в том, что их соперниками были союзниками или фаворитами Акаева, среди которых, к примеру, была сестра его жены. Снятые с предвыборной гонки кандидаты оспорили это решение и призвали к проведению демонстраций протеста. Весьма живописную форму протесты приняли в городе Кочкоре, где демонстранты заблокировали главную трассу, ведущую в Китай, вынудив местного губернатора бежать, перепрыгнув через забор. Тактика перебежчиков, заключавшаяся в блокировании дорог и свержении местного руководства, вдохновила более крупные акции протеста, которые начались после выборов. В ходе протестов против поражения популярных кандидатов участники демонстраций использовали уже опробованные приемы

Другой акцией со стороны элиты, которая может стать прекурсором перемен в национальном масштабе, является подтасовка результатов выборов на местах. Прежде чем применить эту технологию в национальных масштабах, власть попыталась апробировать ее на местных выборах. По словам политолога Натаниэла Копси, лидеры украинской оппозиции рассматривали манипуляцию результатов выборов в местные органы власти в 2004 г. как репетицию фальсификации предстоящих президентских выборов. Ответ на вопрос о том, может ли подтасовка результатов выборов на местах спровоцировать демократические перемены в национальном масштабе, зависит от реакции масс и организованной оппозиции.

Катализатор перемен в национальном масштабе

События на местах могут быть не только прекурсором перемен в национальном масштабе, но и катализатором этих перемен. Даже когда протесты на местах совпадали по времени с акциями в национальном масштабе, а не предшествовали им, события за городской чертой столицы могут расширить процесс возрождения гражданского общества по всей стране. Распространение протестов также подает лидерам страны сигнал о том, что кризис, с которым они столкнулись, выплеснулся за пределы столицы, распространился по всей стране, и становится более серьезным. Возьмем, к примеру, события на Украине, которые в феврале 2014 г. вынудили Януковича бежать из страны. После того, как правительство приняло закон, запрещающий протесты, демонстрации увеличились в масштабах в самом Киеве, но еще больше – в провинциях. Между 24 и 26 января в 11 областях протестующие взяли под свой контроль здания областных администраций. Когда толпа начинала штурмовать очередное здание, полиция быстро ретировалась. Эта наступательная тактика быстро распространилась с опорных баз оппозиции в Западной Украине на восток страны. Там, где власть пала, оппозиция сформировала исполнительные комитеты, которые оспорили власть Януковича.

Периферийные районы могут также повлиять на события в масштабах всей страны направляя демонстрантов в столицу. Во время событий 2004 г. на Украине приток протестующих из провинции в Киев, похоже, помог успеху демонстраций в столице. В Киеве количество протестующих достигло почти миллиона человек, при этом сотни тысяч приехали из других городов и сел. Количество демонстрантов выросло до таких масштабов, что у власти пропало всякое желание применять силу для их разгона, поскольку это было чревато большим кровопролитием. Аналогичным образом, в 2013 г. тысячи приехавших из большинства областей страны присоединились к участникам протестов в Киеве 24 ноября, начавшихся после того, как правительство пересмотрело свое решение подписать соглашение об интеграции с Европейским Союзом. Как показали результаты опроса 1037 демонстрантов, проведенные украинским НПО - фондом «Демократические инициативы» Илько Кучерива, после карательных акций «Беркута» 30 ноября уже приблизительно половину участников акции протеста составляли приезжие. На плакатах, которые они держали в руках, были названия населенных пунктов, из которых они прибыли, что свидетельствовало о географическом разнообразии их состава.

Активная мобилизация демонстрантов из провинций может увеличить их воздействие. Это особенно наглядно проявилось в Киргизстане в 2005 г. Как описал политолог Скотт Раднитц, состоятельные люди, проигравшие в первом туре выборов, обеспечили транспорт, чтобы их сторонники из деревень могли бы отправиться в областные центры для выражения своего протеста против проигрыша. Члены их избиркомов были направлены на мобилизацию демонстрантов. Сельские жители охотно поддержали инициативу, поскольку многие из проигравших кандидатов были их патронами, которые обещали им свою поддержку в случае победы. После захвата нескольких зданий обладминистраций, проигравшие кандидаты стали организовывать протесты в Бишкеке. Они предоставили своим сторонникам автобусы, чтобы они смогли поехать протестовать в столице, и, в конечном счете, эти протесты в сочетании с событиями в областях, привели к свержению Акаева. Провал более ранних попыток ведущих оппозиционных коалиций мобилизовать народ в Бишкеке лишь подчеркнул важность мобилизационных ресурсов областных патронов. В конечном счете национальные лидеры оппозиции возглавили протесты в Бишкеке, которые привели к свержению режима, но к этому времени власть уже утратила контроль над югом и режим был близок к коллапсу. Более того, национальные лидеры оппозиции не могли приписать себе в заслугу бóльшую часть мобилизационных усилий, которые обеспечили победу.

Они осознали важность мобилизации на местах в революции 2005 г. и учли этот фактор, когда планировали кампанию протестов против режима Бакиева в 2010 г. Согласно политологу Кэйтлин Коллинз, национальные лидеры оппозиции обратились к региональной элите для организации протестов в областях. Однако эта инициатива была перехвачена протестами на местах, а именно – спонтанными демонстрациями в Нарыне, которые произошли за месяц до запланированных протестов.

Мобилизация протестующих в провинциях также сыграла важную роль на Украине, хотя она была не столь значительной. Согласно приблизительным оценкам, полученным в результате опроса Фонда Илько Кучерива, во время событий 2013 г. 92% процента манифестантов прибыли в Киев по собственной инициативе, и не были мобилизованы какой-либо политической партией или организацией. Общенациональные организации сыграли важную роль в деле мобилизации протестующих из провинций во время событий 2004 г. , но при этом они не обращались в областным элитам, как их киргизские коллеги.

Для решения этой задачи названные группы действовали через свои собственные оргструктуры. Особенно наглядно это было в случае с украинской молодежной организацией «Пора», ведущие активисты которой были из Галиции, и у которой были ячейки во всех областях, за исключением Востока и Юга страны. Согласно политологу Тарасу Кузио, целью этих организаций было мобилизовать по меньшей мере 100 тысяч человек из каждой западной области, а также большое количество добровольцев из Сумской области, откуда родом Ющенко. Львов служил основной перевалочной базой для отправки протестующих в Киев. Манифестанты из провинций, набранные либо явившиеся по собственной воле, помогли раздуть волну протестов в столице.

Для того, чтобы лучше понимать ситуацию и быть готовыми к крупным переменам в национальных масштабах, как местным, так и зарубежным активистам и политикам следует следить за событиям в провинциях. Это позволит им заблаговременно подготовиться для того, чтобы эффективно оказать помощь в деле проведения демократических перемен. Какие признаки можно заметить на периферии, которые свидетельствовали бы о том, что перемена власти не за горами? Наблюдателям стоило бы отслеживать требования, которые выдвигают протестующие на местах, а также перемещение акцентов в этих требованиях, равно как и наличие инфраструктуры и сетей по мобилизации граждан из провинций для участия в столичных протестах, и смену лояльности представителей местных элит. Исход политических событий трудно предсказать, но мониторинг событий на местах мог бы помочь активистам и политикам лучше подготовиться к грядущим демократическим инициативам.

Томила Ланкина, Лондонская школа экономики

Беспрецедентные по своим масштабам российские протесты декабря 2011 – марта 2012 гг. стали неожиданностью даже для самых проницательных экспертов по российской политике. Были ли эти протесты всего лишь всплеском на «обычно спокойной поверхности российской политической жизни» или же частью долгосрочной траектории политического созревания российского общества? Отражают ли они растущую способность российских граждан прибегать к неинституционализированным формам политического участия, принимая во внимание, что возможности влиять на власть посредством избирательных бюллетеней неуклонно сокращаются? Когда и при каких условиях мы можем ожидать нового всплеска протестов?

На эти вопросы помогает ответить собранный мной массив данных по протестным акциям. В 2007 г. при содействии Гарри Каспарова (либерально ориентированного представителя политической оппозиции) был создан сайт namarsh.ru, само название которого звучало как призыв к протесту. Данный сайт получает информацию от сети региональных корреспондентов, размещающих и ретранслирующих новости о протестных акциях по всей России. Хотя, учитывая политическую ориентацию создателей сайта, для этого ресурса, может быть, в определённой степени, характерен уклон в сторону освещения акций либеральной направленности, его сообщения освещают протесты с различными требованиями и проводимые разными политическими группами. Такие протестные акции охватывают диапазон от чисто гражданского по своей природе активизма (например, случаи, когда жители района выходят на улицы, выражая своё недовольство мусорными свалками) до протестов, организованных активистами компартии (КПРФ) и других оппозиционных партий и групп. В совокупности, в период между апрелем 2007 г. (когда появилось сообщение о первой протестной акции) и декабрём 2013г., информация о приблизительно 5100 протестных акциях была размещена на сайте.

Эти данные демонстрируют временные вариации сплачивающих людей категорий причин, которые соотносятся с социально-экономическими, институциональными и политическими переменами, происходящими с течением времени в России. Протестные акции с выраженной экономической составляющей достигли своего пика в 2008-2009 гг., что соответствовало ударной волне глобального экономического кризиса. Вслед за экономическим восстановлением послекризисного периода число протестных акций с экономическими повестками и требованиями сократилось. Те протестные акции, которые были классифицированы как общественные – то есть протесты, вызванные экологическими, культурными или правовыми проблемами - имели более стабильную и пологую временную траекторию. (Протестные акции, вызванные правовыми проблемами, направлены против непопулярных законодательных норм и их воплощения в жизнь (это касалось, например, ряда норм трудового, уголовного и административного кодексов). Данная категория также включает в себя протестные акции против незаконных действий государственных органов и частных компаний (незаконного выселения, строительства в неположенных местах). Протестные акции экологического характера включают те действия, которые были направлены против опасных условий труда, захоронения отходов, а также уничтожения лесов, парков и охраняемых лесных массивов. Протесты культурного характера включают в себя уличные митинги против разрушения памятников, представляющих историческую ценность зданий и других достопримечательностей, а также изменения названий городов или иных мест.) Кроме того, в подтверждение выводам, сделанным политологом Грэмом Робертсоном, исследовавшим данные оппозиционного сайта Института коллективного действия с левым уклоном, протестные акции гражданского характера составили значительную долю от протестного активизма в целом. Эти данные также показывают устойчивый рост числа протестных акций с явно выраженной политической повесткой дня в годы и месяцы, предшествовавшие протестам декабря 2011 г., также как и спад политического активизма после избрания Владимира Путина на третий президентский срок в марте 2012 г. Несмотря на последовавшие за этим ограничения, введённые российскими властями и, как следствие, уменьшением числа протестных акций, количество таких акций и вышедших на улицу людей снова возросло во второй половине 2013 г. Такие данные могут объясняться временной либерализацией политического пространства перед сочинскими Зимними Олимпийскими играми, которым предшествовало освобождение из тюрьмы Михаила Ходорковского и членов группы Pussy Riot. Наиболее интересной тенденцией, вытекающей из этих данных, является очевидное превращение гражданского протеста в политический активизм в течение зимы 2011-2012 гг. Затем, после марта 2012 г. тенденция быстро обратилась вспять. Уменьшение доли политических протестных акций в общей протестной активности, по-видимому, соответствует повторному распространению такого типа активизма, который определяется не политической повесткой, а различными вопросами повестки общественного характера. В частности, в 2013 г. доля протестных акций политического характера по сравнению с другими типами протестных акций приобрела более сбалансированный характер в спектре протестной активности, в рамках которой гражданские протестные акции лишь немного отстают от протестов политических.

Эти тенденции предполагают наличие латентной базы поддержки протестного движения, которая, по большей части, остается скрытой от общественного внимания и не является предметом освещения мейнстримными СМИ, пока она участвует в «безопасных» формах активизма в периоды политических репрессий и/или политической закрытости, но вновь проявляет себя тогда, когда складываются подходящие условия в плане того, что теоретики социальных движений называют «структурами политических возможностей». Хорошо известно, что рост политического недовольства совпал по времени с либеральным окном возможностей в период промежуточного президентства Дмитрия Медведева в 2008-2012 гг. За избранием Путина на третий президентский срок в марте 2012 г. последовало беспрецедентное по своему масштабу подавление протестов и политической оппозиции. Олицетворением этого подавления стал ассоциируемый некоторыми экспертами со сталинскими показательными процессами суд над фигурантами «Болотного дела», название которого связано с площадью в Москве, ставшей центром произошедших 6 мая 2012 г. и направленных против режима протестных выступлений и волнений. Судебные процессы по «болотному делу» были инициированы якобы из-за насилия со стороны протестующих в отношении полицейских и уже вылились в девять приговоров к тюремному заключению, арестам дополнительно двенадцати активистов, установлением наблюдения и ограничений на выезд в отношении, по меньшей мере, ещё четырёх человек. Те репрессии и меры подавления в отношении уличных протестов, которые последовали за переизбранием Путина, систематически учитывались в моём массиве данных. После марта 2012 г. значительно бóльшая доля протестной активности по сравнению с более ранними временными периодами стала мишенью для репрессивных акций в форме арестов протестующих, попыток расстроить мероприятия с помощью прокремлёвских групп (например, с помощью молодёжной группы «Наши»), насилия со стороны полиции и других действий, направленных на срыв протестов.

Подчёркивая то, каким образом репрессии в отношении протестного движения могут побудить протестующих изменить выражаемые ими в ходе акций требования, я не имею в виду того, что эти требования совершенно оторваны от тех конкретных оснований для недовольства, которые имеют россияне. В самом деле, как отмечалось выше, во времена экономических трудностей вероятно больше людей имеют тенденцию сплотится вокруг таких насущных вопросов как увольнения, невыплаты или задержки с выплатой зарплат. Большинство рядовых граждан во все времена естественно склонно воспринимать проблемы своего населённого пункта или района как имеющие наиболее актуальное и ощутимое влияние на их жизнь. Тем не менее, выражаемые нашими данными тенденции также свидетельствуют о том, что в те периоды, когда политические репрессии усиливаются, может увеличиваться тенденция к переосмыслению или к (пере)формулированию требований в более узкоместническом ключе и к переадресации обвинений с уровня национальных лидеров на уровень их местных подчинённых и других еще менее значительных чиновников на периферии: обогащающихся на проектах незаконного строительства в красивых заповедных местах коррумпированных муниципальных чиновников; частных компаний, обманывающих людей, собирая деньги за жильё, которое никогда не будет построено, и остающихся безнаказанными благодаря пособничеству либо бездействию со стороны муниципальных или региональных чиновников; безответственных водителей принадлежащих чиновникам роскошных автомобилей с мигалками, подвергающих опасности пешеходов или другие автомобили. (Несмотря на резкий рост популярности Путина после аннексии Крыма, опросы общественного мнения показывают стабильный и даже растущий уровень разочарования коррупцией, беззаконием и неподотчётностью на всех уровнях управления. С результатами последних исследований Левада-центра относительно удовлетворённости россиян работой правительства можно ознакомиться в материале: «Кто не одобряет деятельность президента?»)

Почему стоит обратить внимание на наблюдающуюся изменчивость повестки протестного движения, а также на вопрос о том, на кого протестующие возлагают вину за вызывающие их недовольство проблемы? Оценивая устойчивость импульса, заданного произошедшими в период с декабря 2011 по март 2012 г. протестами, американский политолог Марк Крамерподчеркивает важность формирования «структур ожидания ». Эти структуры объединяют протестующих в более или менее сплоченную общность, позволяющую обеспечить преемственность между фазами мобилизации недовольства, которые могут разделяться месяцами или даже годами. Наши данные, возможно, не отражают формирования некоего чёткого набора структур, идеологий, лидеров, объединяющих протестующих; однако они свидетельствуют о наличии сторонников протестного движения (пусть и разобщённых), продолжающих накапливать то, что Робертсон называет человеческим капиталом или набором протестных навыков в периоды между пиками недовольства. Существование таких групп электората можно рассматривать как важную постоянную величину, даже если адресуемые этими людьми проблемы и отстаиваемые цели изменчивы и адаптивны к той институциональной и политической среде, в которой такие люди действуют. Социолог Георгий Дерлугьян в своей книге «Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе» также подчёркивает важность этого феномена, прослеживая жизненные истории наиболее типичных советских и постсоветских активистов на Кавказе: активист брежневской эпохи занимающийся более или менее безопасными с точки зрения политического руководства проблемами (такими как экология и здоровье молодёжи), становится демократом в перестроечную эпоху и участником националистических демонстраций в постсоветские времена. Эти модели иллюстрируют адаптивную способность граждан изменять способ выражения недовольства в условиях авторитарного режима и их потенциал к объединению ради широкомасштабного протеста при изменении обстоятельств.

При каких условиях, в таком случае, нам следует ожидать трансформации неполитических форм протеста в направленное против режима массовое политическое проявление недовольства, подобное тому, что наблюдалось на российских улицах с декабря 2011 по март 2012 года? Предшествовавшие исследования происходивших в других обстоятельствах протестов и анализ декабрьского движения в России подчеркивают важность раскола элиты для создания окон возможностей для протестов: враждующие группировки элиты не только могут способствовать сплочению протестующих вокруг того или иного политического вопроса, но также обеспечению их относительной безопасности, как, например, в тех случаях, когда их поддерживают такие влиятельные политические фигуры как присоединившийся к протестам в 2011 году бывший министр финансов Алексей Кудрин.

Санкции, наложенные на Россию вслед за присоединением Крыма и обвинения в поддержке ею сил сепаратистов в Восточной Украине, возможно уже спровоцировали недовольство внутри элит, которое бурлит за фасадом патриотического и националистического консенсуса. Свидетельством чувствительности Кремля к потенциальному недовольству в среде бюрократической элиты, а, следовательно, и ощущения непрочности ее лояльности Путину является решение относительно мягко провести кампанию по ограничению владения собственностью за рубежом чиновниками и депутатами. (Например, вместо запрета на владение собственностью за рубежом, Путин позволил чиновникам и депутатам владеть недвижимостью за рубежом если эта собственность задекларирована.)

По мере того как все более жесткие международные санкции накладываются на Россию и затрагивают все более широкий круг представителей власти, патриотический консенсус вполне может подвергнуться эрозии, учитывая потерю возможностей провести отпуск за границей или пользоваться зарубежными банковскими счетами. Санкции также могут повлиять на благосостояние обычных граждан по мере сокращения зарубежных инвестиций в российскую экономику. Социально-экономические трудности рядовых граждан могли бы усилить уличный активизм по поводу насущных вопросов. Сочетание политических окон возможностей в тех случаях если и когда они появляются и нарастание социально-экономических трудностей могли бы способствовать превращению неполитических форм протестов (которые, как показывают мои данные, уже регулярно происходят в российских городах и районах) в более открытые формы политического недовольства.

Национальная политика и национальные движения

Инициативы Берии.Национальная сфера получила, пожалуй, наиболее заметные импульсы для изменений сразу же после смерти Сталина. Во-первых, это было связано с решениями, принятыми по докладным запискам Л. П. Берии в ЦК. В них предлагалось реабилитировать и немедленно освободить из-под стражи лиц, привлеченных по «делу о врачах-вредителях», осудить операцию по убийству Михоэлса и высылку П. С. Жемчужиной как результаты «провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности».

Уже 3 апреля 1953 г. было принято «Постановление Президиума ЦК о фальсификации так называемого дела о врачах-вредителях», санкционировавшее предложение МВД о полной реабилитации и освобождении из-под стражи 37 врачей и членов их семей, а также о привлечении к уголовной ответственности работников бывшего Министерства госбезопасности, «особо изощрявшихся» в фабрикации этого дела; о проведении мер, «исключающих возможность повторения впредь подобных извращений». 4 апреля «Правда» опубликовала «Сообщение Министерства внутренних дел СССР», в котором говорилось об освобождении арестованных по «делу врачей» из-под стражи.

Содержащийся в записке Берии тезис об «измышлениях» обвинений в националистической деятельности практически являлся основой для осуждения и окончательного прекращения кампании по борьбе с космополитизмом, а также неоднозначной реакции на это общественности. Стремясь приглушить нежелательную антисемитскую реакцию в обществе, Хрущев в начале апреля 1953 г. направил закрытое письмо парторганизациям с требованием не комментировать опубликованное в газетах сообщение МВД и не обсуждать проблему антисемитизма на партийных собраниях. Видимо, этими же соображениями продиктовано первоначальное отклонение предложения о немедленной реабилитации осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета: они были реабилитированы лишь в ноябре 1955 г., причем решение о реабилитации не было обнародовано.

Другой импульс для изменений в сфере национальных отношений дали принятые по инициативе Берии постановления от 26 мая и 12 июня 1953 г. Они направлялись на то, чтобы «решительно покончить с извращениями ленинско-сталинской национальной политики партии» на Украине, в Литве и Белоруссии. 12 июня на основании записки Хрущева аналогичное решение было принято по Латвии. Основу предложенной концепции десталинизации межнациональных отношений составляли коренизация (вторая после 1920-х годов) партийно-государственного аппарата и введение делопроизводства в союзных республиках на родном языке.

Бериевская «коренизация» высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата грозила немалыми осложнениями, поскольку практика хозяйственной деятельности в многонациональной стране приводила к постоянной миграции кадров из России в другие республики и из республик в Россию. Началась она заменой на посту первого секретаря ЦК КП Украины русского Л. Г. Мельникова украинцем А. И. Кириченко. В Белоруссии пленум ЦК, принял решения, предопределенные постановлением ЦК КПСС: освободить Н. С. Патоличева от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии и рекомендовать первым секретарем М. В. Зимянина, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР.

В докладе, подготовленном группой Зимянина для пленума в духе записки Берии, предлагалось ввести белорусскую письменность в государственном аппарате, ведя только на белорусском языке всю переписку, совещания, собрания и съезды. В докладе признавалось, что русским при этом труднее будет работать. Отношение к ним в выступлениях сторонников коренизации, по воспоминаниям Патоличева, было таково: «Русские товарищи во многом помогли белорусам. Земной поклон им за это. А сейчас, кому из них будет очень трудно, мы им поможем переехать в другое место».

Против доклада Зимянина выступил Герой Советского Союза П. М. Машеров, затем и другие участники пленума. Однако смещение Патоличева не состоялось в связи с арестом Берии и последовавшей отменой (2 июля 1953 г.) его предложений, направленных против сталинских «извращений» национальной политики. Позднее Патоличев говорил об инициативах Берии: «Более худшего вида проявления национализма трудно было найти. Осуществление этой бредовой идеи обернулось бы страшной трагедией для миллионов граждан, проживающих в Белоруссии». Берия «вовсе не заботился о развитии национальных языков и национальных кадров. Реализация бериевского “национального” плана привела бы к перемещению миллионов людей из одних республик в другие».

Коренизация партийно-хозяйственного аппарата, осуществленная в духе предложений Берии на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, его попытки ввести в республиках собственные ордена в честь выдающихся национальных деятелей для награждения работников культурного фронта, другие меры по развитию национальных традиций в области культуры и языка, которые способствовали бы воспитанию чувства национальной гордости, - все это не проходило бесследно, имея двоякий результат. С одной стороны, это способствовало ликвидации вооруженного националистического подполья в этих республиках. С другой - активизировало национал-сепаратистские и антирусские настроения, способствовало возникновению многочисленных националистических кружков и групп, участниками которых была в основном молодежь.

В. А. Голиков, многолетний помощник Л. И. Брежнева, свидетельствует, что после известных записок Берии мгновенно изменилась обстановка в Молдавии: «произошла сильная вспышка национализма». К. У. Черненко, работавший с 1948 г. заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК КП(б) Молдавии, с 1950 г. - под руководством Брежнева, через некоторое время буквально умолял Голикова: «Слушай, помоги мне. Приходят молдаване и говорят, что я восемь лет сижу, место занимаю. Наглостью их бог не обидел. Помоги куда-нибудь уехать, только в Россию. Куда угодно». Так будущий генсек стал в 1956 г. заведующим одним из секторов отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС.

Стремясь не допустить разрастания местного национализма, Н. С. Хрущев порой резко реагировал на факты явного нарушения «интернационалистских принципов» кадровой политики. Так, он публично выговаривал азербайджанскому руководителю И. Д. Мустафаеву за то, что в Азербайджане был принят ряд решений, ущемляющих представителей некоренной национальности, в частности русских: «Никто... не может заподозрить что они проводят какую-то шовинистическую политику... Они нередко в ущерб своей республике оказывали и оказывают помощь братским народам. И сейчас эти народы не только выровнялись, а нередко по жизненному уровню стоят выше отдельных областей Российской Федерации».

Первые последствия реабилитаций.Одна из первых инициатив Н. С. Хрущева, оказавшая в целом негативное влияние на развитие национальных отношений в стране, связана с празднованием в начале 1954 г. 300-летия воссоединения Украины с Россией. По этому поводу 12 января от имени ЦК опубликованы «Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией», где в очередной раз подчеркивалась огромная прогрессивная значимость решений Переяславской рады: «соединившись с Россией в рамках единого Российского государства, Украина была спасена от порабощения шляхетской Польшей и поглощения султанской Турцией»; «рост силы и могущества СССР дал возможность претворить в жизнь вековые чаяния украинского народа о его национальном воссоединении» (включении в Советскую Украину Западной Украины в 1939 г., Буковины и Измаильской области в 1940 г., Закарпатской Украины в 1945 г.); «только благодаря братской помощи великого русского народа и других народов СССР Украина была освобождена от фашистского ига».

Успехи Украины (17-кратный рост промышленности в советское время, опережение всех стран Европы по числу студентов и др.), согласно «Тезисам», были еще одним доказательством того, что «только социализм обеспечивает свободную и счастливую жизнь, развитие и расцвет всех народов и наций, подлинную дружбу народов, их сотрудничество и взаимопомощь».

В пропагандистской литературе степень единства народов Советского Союза приобретала законченное выражение. Говорилось, что следствием преобразований жизни советских народов после 1917 г. «явилось полное и окончательное разрешение национального вопроса». В 1951 г. со страниц партийного журнала (Большевик Украины. № 9) было объявлено, что единство народов СССР приобрело принципиально новое качественное состояние. «В ходе социалистических преобразований в нашей стране сложилась невиданная в истории общность людей - советский народ, содружество двух классов, рабочих и крестьян, и подлинно народной интеллигенции, содружество всех народов СССР. Советские люди всех национальностей являются тружениками единой социалистической системы хозяйства, имеют единую систему государственной жизни - советское государство, единую идеологию - марксизм-ленинизм, единую цель - построение коммунизма, единую партию, выражающую их кровные интересы и ведущую их от победы к победе, - партию Ленина-Сталина. Все народы имеют единое Отечество - Советский Союз». Противоречия в национальных отношениях стали связываться только с предрассудками в сознании отдельных советских людей и кознями капиталистического окружения.

Крым как подарок. К долговременным негативным последствиям привела передача Крымской области из состава России Украине по решению Президиума ВС СССР от 19 февраля 1954 г. Мотивировка этой акции была весьма неубедительной («общность экономики, территориальная близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР»). Реальной причиной дара крымской территории с преобладающим русским населением (из 1,2 млн жителей, русские насчитывали 71,4%) было стремление Хрущева загладить личную вину за санкционированные в 1938–1940 гг. репрессии. Их жертвами стали 167 465 жителей Украины, в том числе более 2 тыс. представителей руководства республики. С осуществлением этой операции («завоевания на свою сторону Украины», как говорил Д. Т. Шепилов) Хрущев рассчитывал на поддержку представителей республики в Президиуме ЦК КПСС и на пленумах ЦК.

Восстановление прав депортированных народов. Одним из основных направлений национальных движений в СССР в 1950-е годы стало движение народов, высланных со своих земель, за предоставление конституционных прав. Письма и жалобы от спецпоселенцев на незаконность депортаций стали поступать в центральные партийные и государственные органы практически с момента выселения. В 1952 г. в различные инстанции ежемесячно направлялось около 6 тыс. жалоб, в 1954 около 11 тыс. В 1953 г. делегация калмыков-иммигрантов добилась приема в ООН, в госдепартаменте США и просила содействовать освобождению репрессированных народов СССР. Однако до 1953 г. в местах спецпоселений, где депортированным по ранее принятым решениям предстояло остаться навечно, жестокими мерами удавалось сохранять относительное спокойствие.

Новая ситуация стала складываться после 10 апреля 1953 г., когда были отменены «как неправильные» постановления 1951 г. о выселении из Грузии около 11 тыс. граждан, связанных с «мингрело-националистической группой». Реабилитирующее постановление предписывало «всех незаконно выселенных граждан вернуть к прежнему месту жительства». Правительство Грузии обязывалось вернуть им имущество, конфискованное при выселении.

В 1954 г. начался половинчатый и противоречивый процесс реабилитации и возвращения гражданских прав другим выселенным народам. Поначалу были сняты с учета по спецпоселению без права возвращения к прежним местам жительства все немцы, крымские татары, калмыки и балкарцы. В июле 1954 г. сняты административные ограничения с детей карачаевцев, чеченцев и ингушей в возрасте до 16 лет. В марте 1955 г. все спецпоселенцы получили право иметь паспорта, а в мае 1955 г. постановлением Президиума ЦК ликвидированы ограничения для членов КПСС. В декабре 1955 г. последовал указ о снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении. Однако права на выезд в места прежнего обитания народы не получили. Рассматривалась возможность создания национально-административных образований этих народов в местах высылки. Репрессированные народы категорически возражали против этого и требовали, по примеру мингрелов, возвращения на земли предков и восстановления ранее существовавших автономий.

XX съезд партии дал новый мощный толчок движению наказанных народов. 17 марта 1956 г. издан указ «О снятии ограничений в правовом положении с калмыков и членов их семей, находящихся на спецпоселении». Вскоре аналогичные указы приняты в отношении находившихся на спецпоселении греков, болгар и армян (27 марта), крымских татар, балкарцев, турок, граждан СССР, курдов и хемшилов (апрель), чеченцев, ингушей и карачаевцев (июль 1956 г.). Осуждение сталинской политики депортации народов было воспринято как отмена несправедливых решений военных лет. Положения указов о том, «что снятие ограничений по спецпоселению с лиц... не влечет за собой возвращение имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они выселены», воспринимались как имеющие временный характер. Не дожидаясь официального разрешения, тысячи бывших спецпоселенцев стали самовольно возвращаться на прежние места жительства.

Опасаясь выпустить ситуацию из-под контроля, ЦК партии принял в ноябре 1956 г. постановление о восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов. Оно предусматривало организованное переселение этих народов в течение 3–4 лет, начиная с весны 1957 г., с тем чтобы подготовить необходимые условия для устройства населения на местах. Спецпоселенцы ждать не хотели. Начался их массовый выезд. Власти стали препятствовать этому, выставляя «оперативные заслоны» на железнодорожных станциях.

Стихийное возвращение обострило межнациональную обстановку на Северном Кавказе, где на место выселенных были поселены другие люди. Относительно спокойно проходило возвращение балкарцев. Однако стихийное возвращение карачаевцев вызвало конфликты. Еще большее обострение породило возвращение чеченцев и ингушей. Жители Грозненской области, Дагестанской и Северо-Осетинской АССР выступали против их стихийного возвращения.

Возвращавшихся встречали враждебно. Им отказывали в прописке, не брали на работу. Однако это их не останавливало. Прибывшие ходили вооруженными по селам и устраивали стрельбу, провоцируя местных жителей на ответные действия. Угрозами и силой они вселялись в свои дома, выгоняя из них проживавшие там семьи. Некоторые из возвратившихся пополнили действовавшие в горах повстанческие отряды, которые частенько занимались грабежом, угоном скота из колхозов. Их жертвами были и рядовые колхозники. Все это вызвало массовый выезд русского населения из республики.

Борьба народов за попранные права дала первые результаты. 9 января 1957 г. Президиум ВС СССР рекомендовал восстановить национальную автономию балкарского, ингушского, калмыцкого, карачаевского и чеченского народов. В соответствии с этим были приняты указы о преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР, о восстановлении Чечено-Ингушской АССР, о преобразовании Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую автономную область, о восстановлении Калмыцкой автономной области.

Чечено-Ингушская республика восстановлена с расширением ее территории. Переданная в свое время в Северную Осетию часть Пригородного района (977,5 кв. км) оставлена в составе этой республики. В то же время к исторической территории расселения чеченцев и ингушей были присоединены три равнинных района поймы реки Терек из состава Ставропольского края (Наурский, Надтеречный и Шелковской), территория которых равнялась 5,2 тыс. кв. км., или 27% всей территории республики. Включение этих районов позволяло сделать экономику республики более устойчивой, за счет увеличения численности русского населения власти надеялись усилить влияние Центра на общественную жизнь автономии. В этих актах и расчетах в очередной раз дала о себе знать давнишняя традиция решать национальные проблемы в стране за счет русского народа.

Вскоре после воссоздания национальная государственность репрессированных народов удостоилась государственных наград. Ордена Ленина в ознаменование 400-летия добровольного присоединения к России были удостоены Кабардино-Балкария (июль 1957 г.) и Карачаево-Черкесия (сентябрь 1957 г.), а в связи с 350-летием добровольного вхождения в Россию - Калмыкия (август 1957 г.), получившая в июне 1958 г. статус АССР. Чечено-Ингушетия награждена орденом в 1965 г. Награды означали стремление власти подвести черту под прошлыми невзгодами репрессированных народов. Однако это мало способствовало налаживанию добрососедства и «расцвету дружбы» национальностей в этом регионе.

Продолжавшиеся мелкие националистические эксцессы при попустительстве властей привели к трехдневному столкновению в августе 1958 г. в Грозном. Поводом послужило убийство ингушом русского. Волнения подавили, однако противостояния коренного и «пришлого» населения в республике преодолеть не удалось. Тем не менее в последующие годы возвращение чеченцев и ингушей на Северный Кавказ происходило более организованно и сопровождалось меньшими эксцессами. К 1963 г. оно в основном завершилось. Из 418 тыс. чеченцев, проживавших в Казахской и Киргизской ССР, в Чечено-Ингушетию прибыли 384 тыс. (91,7%), из 106 тыс. ингушей 84 тыс. (79,2%). Еще 8 тыс. ингушей (7,5%) направились в Дагестан и Северную Осетию.

Камнем преткновения в отношениях между ингушами и осетинами стала правобережная часть Пригородного района, до 1944 г. принадлежавшая ингушам и оставшаяся в составе Северо-Осетинской ССР после воссоздания Чечено-Ингушской АССР. Ингуши, не переставая, посылали заявления и делегации в ЦК КПСС и правительство с требованием о передаче района Чечено-Ингушетии.

Национальное движение советских немцев долгое время ограничивалось борьбой за восстановление их автономии в Поволжье. Оно включало только легальные методы борьбы: письма, обращения, петиции, делегации, демонстрации. Декабрьский (1955) указ Президиума Верховного Совета снял с немцев ограничения в правовом положении. Реабилитационное движение имело своим результатом и другой указ Президиума (август 1964 г.) - о внесении изменений в принятый в 1941 г. указ о переселении немцев, снимавший клеймо предателей и изменников со всего народа. До этого времени советские немцы испытывали скрытую дискриминацию. Ущемление касалось развития культуры, языка, поступления в высшие учебные заведения; проявлялось при приеме в партию и назначении на руководящие партийные и хозяйственные посты. При призывах на службу в Советскую Армию немецкую молодежь не брали в элитные подразделения (воздушно-десантные, пограничные и др.). Нежелание властей восстанавливать автономию немцев в Поволжье вызвало эмигрантские настроения. Этому в немалой степени содействовала пропагандистская деятельность радиостанции «Немецкая волна», религиозных, культурных и других организаций ФРГ, а также религиозных общин, значительно укрепивших свое влияние среди немецких «спецпереселенцев» за годы ссылки. Особой активностью в этом отличалась секта меннонитов.

В сложных условиях проходила борьба крымских татар за восстановление автономии и право жить на своей земле. Подозрительное отношение властей к лицам крымскотатарской национальности подогревалось воспоминаниями бывших командиров партизанских отрядов в Крыму. Клеймо предателей и изменников, лежавшее на всем народе со времен войны, было снято постановлением Президиума Верховного Совета (сентябрь 1967 г.). Беспрестанные обращения в высшие партийные и государственные инстанции с просьбами о восстановлении автономии крымских татар не имели положительных последствий. Нелегально переехавших в Крым татар, как правило, сразу же выдворяли.

Запрет властей Украины на переезд татар в Крым стал причиной национального движения, возглавлявшегося «инициативными группами» из представителей крымско-татарской интеллигенции, бывших руководящих партийных и советских работников Крыма. Помимо петиций устраивались митинги и демонстрации, приуроченные к знаменательным датам годовщине образования Крымской АССР, ко дню рождения В. И. Ленина, считавшегося основателем республики. Эти акции нередко заканчивались разгоном участников.

Чтобы как-то приглушить проблему, власти предпринимали попытки представить крымских татар частью татарской нации. Тем из них, кто хотел уехать из Средней Азии, разрешалось поселиться на территории Татарстана. Но это не устраивало крымских татар. В начале 60‑х годов их движение приняло более организованные формы. Это проявилось в попытке создания массовой организации Союза крымских татар.

За возвращение выступали и представители других выселенных из Крыма национальных групп греки, болгары, армяне. Неудовлетворенность половинчатой реабилитацией усилила среди них эмиграционные настроения, но власти препятствовали выезду. За создание своих автономий в 1950–1960-х годах выступали месхетинские турки (огрузиненные турки, или отуреченные грузины), курды и хемшины (исламизированные армяне), депортированные в свое время из республик Закавказья. Однако власти в Москве и Закавказских союзных республиках игнорировали требования малых народов, считая национальный вопрос в стране успешно и окончательно решенным.

Изменения в национально-государственном устройстве. Национально-государственное устройство СССР за послевоенные годы принципиально не изменилось. В начале 1960-х годов в стране было 15 союзных и 19 автономных республик (из них 15 в РСФСР, 2 в Грузии, по одной в Азербайджане и Узбекистане). Число последних, по сравнению с довоенными годами, менялось с преобразованием в июле 1956 г. Карело-Финской союзной республики в Карельскую автономную республику, включенную в РСФСР, а в октябре 1961 г. Тувинской автономной области РСФСР в автономную республику. В стране насчитывалось также 8 автономных областей, 5 из них входили в состав российских краев (Адыгейская - в Краснодарский, Карачаево-Черкесская - в Ставропольский, Горно-Алтайская - в Алтайский, Хакасская - в Красноярский; Еврейская - в Хабаровский), 3 были составными частями других союзных республик (Юго-Осетинская - Грузии, Нагорно-Карабахская - Азербайджана, Горно-Бадахшанская - Таджикистана). Неизменным с довоенных времен оставался перечень национальных округов. Все они входили в состав областей и краев РСФСР: Ненецкий (Архангельская обл.), Коми-Пермяцкий (Пермская обл.), Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий (Тюменская обл.), Эвенкийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) в Красноярском крае, Корякский (Камчатская обл.), Чукотский (Магаданская обл.), Агинский (Бурятский) в Читинской и Усть-Ордынский (Бурятский) в Иркутской областях.

Национальные движения в союзных республиках. Одной из проблем в национальных отношениях 1950–1960-х годов оставался «прибалтийский вопрос». Недавнее буржуазное прошлое Литвы, Латвии и Эстонии, традиции либерально-демократического управления, большое влияние в обществе служителей церкви, наличие многочисленных диаспор за рубежом, поддерживающих тесные связи с родиной; позиция США и стран Западной Европы, не признававших легитимности вхождения республик в СССР, все это действовало против ускоренной «социалистической модернизации» республик, вызывали рост сепаратистских общественных настроений, поддерживали националистическое подполье. Этому способствовали бериевская коренизация высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата, возвращавшиеся из ссылок бывшие участники вооруженного националистического подполья, которые выдвигались на ответственные посты в сфере образования и культуры. Осуждение Сталина XX съездом партии многими руководителями в республиках Прибалтики было воспринято как карт-бланш на дальнейшую коренизацию руководящих кадров.

Прибалтика. Прибалтика живо откликнулась на события осени 1956 г. в Польше и Венгрии. Особенно сильным всплеск национального движения был в Литве и Эстонии. В конце октября в Вильнюсском университете появились лозунги и листовки с заголовками: «Да здравствует революция в Венгрии, последуем ее примеру!»; «Литва литовцам, русские оккупанты, убирайтесь вон!». В начале ноября 1956 г. в Каунасе и Вильнюсе состоялись многотысячные шествия католиков, требующих свободы отправления религиозных обрядов. Демонстранты пели гимн буржуазной Литвы, выкрикивали лозунги «Последуем примеру Венгрии!», «Русские, убирайтесь!». В Каунасе прошла молодежная демонстрация (до 4 тыс. участников) с лозунгами: «Долой Москву!», «Долой коммунистов!», Листовки с аналогичными лозунгами появились и в Тарту.

Особую тревогу коренного населения вызывал значительный наплыв русскоязычной рабочей силы на промышленные стройки в Прибалтике. По данным переписи населения 1959 г., доля коренной национальности в Литве составляла 79,3%, в Эстонии 74,6, в Латвии 62%. Особенно много инонационального населения было в крупных городах. Лиц коренной национальности в Риге насчитывалось около 44,7%, в Вильнюсе 33,6%. Возникшую острую жилищную проблему местным националистам представлялось «легко решить, если выгнать всех русских». Чтобы избежать потери Ригой своего национального облика, горком партии принял решение, предписывающее нелатышам изучить в течение двух лет латышский язык; не усвоивших его освобождать от работы с предложением покинуть республику. Решение вводило ограничение прописки нелатышей в городе. В апреле 1959 г. ЦК КП Латвии принял аналогичное решение, распространяющееся на республику в целом. Подобные решения созревали и в Таллинском райисполкоме.

В письмах, поступающих в ЦК КПСС из республик Прибалтики, сообщалось о проявлениях неприязненного отношения со стороны коренного населения к русским в автобусах, магазинах и других общественных местах. А решением ЦК КП Азербайджана в июне 1959 г. предписывалось, что все граждане республики неазербайджанцы обязаны в течение полугода выучить и сдать письменный и устный экзамен по азербайджанскому языку. Не выдержавшие его подлежали освобождению от работы. Вскоре, однако, эти решения были отменены, а первые секретари компартий республик Я. Э. Калнберзиньш и И. Д. Мустафаев сняты со своих постов.

Негативное отношение к русскоязычному населению в Прибалтике формировалось еще из-за того, что большинство работников милиции состояло из лиц некоренной национальности. Это создавало зримый образ «оккупанта» в лице русскоязычного населения. Действенность советской пропаганды в Прибалтике была невелика. Благодаря незнанию языка русскими представителями власти радиовещание на национальных языках практически вело постоянную антисоветскую пропаганду. Еще эффективнее была работа западных радиостанций и обширная переписка с зарубежными соотечественниками.

Усилением идеологической работы и организационными мерами союзное и республиканское партийное руководство стремилось не допустить разрастания националистических настроений. Июньский пленум ЦК КП Латвии (1959) квалифицировал как проявление национализма предложения ряда руководящих работников Латвии увеличить капиталовложения в легкую промышленность вместо строительства в республике крупных промышленных объектов, намеченного семилетним планом. В октябре 1959 г. ряд министров был снят с работы за предложения не развивать в Латвии тяжелую индустрию, которая требовала импорта рабочей силы. Принятые под нажимом Москвы меры устранили наиболее яркие проявления национализма, однако не смогли полностью ликвидировать его. Учитывая настроения большинства коренного населения, руководители Прибалтийских республик стремились и в последующем проводить политику «мягкой» дерусификации, всячески демонстрируя при этом показной интернационализм и лояльность центральным властям.

Украина. Широкий спектр различных течений и форм имело украинское национальное движение. Выдвижение в 1953 г. украинца на пост первого секретаря ЦК КПУ способствовало возрождению политики украинизации, большему учету национальной специфики, в первую очередь на Западной Украине. Репрессивная политика советского руководства на Украине, связанная с послевоенной борьбой против националистического подполья в западной ее части и новой кампанией против «украинского буржуазного национализма» в восточной, смягчилась и сошла на нет.

Однако часть западных украинцев сохраняла неприязненное отношение не только к русским кадровым работникам, но и к восточным украинцам, зачисляемым в разряд «москалей». Националистическое мировоззрение объяснялось многовековой социокультурной изоляцией и недавностью присоединения Западной Украины к СССР, негативной реакцией на недальновидное форсирование после войны социалистической перестройки края, сохранением влияния на широкие слои населения запрещенной в 1946 г., но действующей в подполье униатской церкви.

Главной целью национального движения на Украине была в основном легальная борьба за сохранение национальной культуры, языка. В начале 1960-х годов творческая интеллигенция повела движение за чистоту родного языка, против его русификации. В феврале 1963 г. состоялась конференция по вопросам украинского языка в Киеве. На ней присутствовало более тысячи работников украинской культуры писателей, учителей, языковедов. Конференция возбудила ходатайство перед ЦК КП Украины и правительством страны о том, чтобы «во всех учреждениях и предприятиях, на железной дороге и других видах транспорта, в торговле все дела вести на украинском языке». Ее участники предлагали также открыть средние школы с преподаванием на украинском языке во всех республиках СССР, где живут украинцы. Предложения, выдвинутые на этой конференции, со временем стали требованиями диссидентов.

Движение украинских «шестидесятников» вовлекало в свои ряды значительную часть национальной интеллигенции. Ратующие за сохранение национальной культуры собирались в мастерских художников, выставочных залах, музеях, квартирах почитателей украинской старины. Большую известность приобрел киевский клуб творческой молодежи, который возглавлял молодой режиссер Лесь Танюк. Там проводились литературные и поэтические вечера, организовывались выставки украинских художников. При нем возникли студенческий межвузовский фольклорно-этнографический кружок и разъездной хор «Жаворонок». Клуб положил начало Шевченковским чтениям 22 мая у памятника поэту. На ставших традиционными чтениях со временем все более откровенно зазвучали диссидентские мотивы. Это стало причиной закрытия клуба властями в 1965 г.

Одним из направлений украинского национального движения была борьба за независимость путем выхода из состава СССР. Движение имело многочисленных сторонников на Западной Украине. Здесь и после разгрома националистического вооруженного движения ОУН были случаи убийства советских работников, поджога партийных и хозяйственных зданий, другие антисоветские акты. Участники нелегальных групп занимались вывешиванием национальных флагов, распространением листовок с антисоветским содержанием. Относительно спокойнее обстояло дело в восточных областях Украины, хотя и здесь (например, в Харькове в 1957 г.) были случаи распространения листовок с антисоветским и националистическим содержанием.

Молодежь, вовлекавшаяся в подпольные группы экстремистского толка, вдохновлялась именем Степана Бандеры, вокруг которого создавался ореол последовательного и несгибаемого борца за свободу и независимость Украины от «русско-коммунистического ига». В 1962 г. органы госбезопасности ликвидировали молодежную организацию, носившую имя Бандеры, во Львовской области.

Иногда поводом для образования сепаратистских групп служила действовавшая Конституция страны, содержащая статью о сохранении за каждой республикой права свободного выхода из СССР. Рубеж 1950–1960-х годов для украинского национального движения в целом был временем перехода от подпольного этапа к мирному, открытому демократическому движению за национальные права.

Белоруссия, Молдавия. В 1960-е годы отмечены случаи отдельных национал-сепаратистских выступлений в Белоруссии и Молдавии, которые не носили столь ощутимого характера, как в Прибалтике и на Украине. Характерной особенностью Молдавии была этнокультурная близость молдаван с румынами. «Национализм» в республике чаще всего проявлялся в разговорах о том, что ей необходимо воссоединиться с Румынией. Там такие разговоры подогревались некоторыми официальными лицами и печатью.

Грузия. Одним из «слабых мест» советской национальной политики в 1950‑е годы стала Грузия. Почитание Сталина в этой республике имело широкое распространение. Разоблачение его преступлений на съезде партии было воспринято как национальное оскорбление. Недовольство центральной властью вылилось в трагические события в Тбилиси 9–10 марта 1956 г., сопровождавшиеся многочисленными человеческими жертвами. Молодежные просталинские митинги и демонстрации прошли во многих других городах Грузии. Местами они носили откровенно антирусскую направленность. Вместе с лозунгами «Долой Хрущева!», «Молотова во главе КПСС!» демонстранты несли и лозунги «Русские, убирайтесь из Грузии!». Националистические настроения в массах не утихали в течение многих лет.

Борьба за сохранение чистоты грузинского языка привела к возникновению различного рода нелегальных культурных обществ. Одно из них, «Мекартвела сазогадоеба», существовало в Батуми в 1961–1962 гг. В него, кроме представителей интеллигенции, входили государственные служащие. За употребление русских слов на собраниях организации взимался штраф в пользу общества. Грузинское партийное руководство во главе с В. П. Мжаванадзе снисходительно наблюдало за попытками части грузинской интеллигенции выступать против «русификации» и в то же время решительно пресекало радикальные формы проявления национализма.

Армения. Армянское национальное движение инспирировалось главным образом идеей возвращения всех исконных армянских земель в единое армянское государство. Имелись в виду Карс, Ардаган, Саракамыш, оказавшиеся в составе Турции, а также Нахичевань и Нагорный Карабах, включенные в Азербайджан. Вокруг идеи о возвращении этих территорий с редким единодушием объединялись партийные и религиозные деятели, радикальные армянские националисты, представители творческой интеллигенции и заграничных диаспор. Подавляющее большинство армян за рубежом жили мыслями о возвращении на историческую родину. Только в первой половине 1950-х годов в Армению возвратились 100 тыс. репатриантов. Они во многом способствовали популярности заграничной националистической партии «Дашнакцутюн».

Карабахский вопрос был поставлен в ноябре 1945 г. руководителем компартии Армении. Г. А. Арутинов писал И. В. Сталину, что Нагорно-Карабахская автономная область, примыкающая к территории Армении, с 1923 г. входит в состав Азербайджана, население же области в основном армянское (137 тыс.; 89,5%), и просил рассмотреть вопрос о включении области в Армению. Запрошенный в этой связи первый секретарь ЦК КП Азербайджана М. Багиров соглашался на передачу, при условии включения в Азербайджан трех примыкающих к нему районов Армении с преимущественно азербайджанским населением. Начались переговоры, но вопрос остался нерешенным. Предложение возвратить армянам территории, занятые Турцией, было сделано Арутиновым в 1948 г. на его выступлении в ООН. Нерешенность этих вопросов значительная часть армян связывала с нежеланием советского руководства разрешить армянскую проблему. Это подогревало антисоветские и националистические настроения в массах.

Азербайджан. В национальном движении Азербайджана доминирующими были мусульманский фактор и социокультурная отчужденность местного населения от советского мировоззрения. Устойчивой национальной оппозиции там в рассматриваемый период не было. Политическая «неразвитость» национального движения в Азербайджане сближала его с национальными движениями республик Средней Азии и Казахстана. Противостояние союзной власти было слабым. Наиболее остро в республике стоял армяно-азербайджанский этнический конфликт. С молчаливого одобрения азербайджанского руководства в республике фактически проводилась политика этнической дискриминации национальных меньшинств армян, лезгин, талышей. Политика азербайджанизации проявлялась в том, что руководящие партийные и хозяйственные посты в высшем и среднем звеньях были заняты преимущественно представителями коренного этноса, несмотря на то что свыше 40% жителей республики не были азербайджанцами.

Республики Средней Азии и Казахстан. «Незрелость» национальных движений в Средней Азии и Казахстане объясняется их сравнительно поздним вступлением в процесс национального строительства. Советская политика коренизации привела к формированию национальной интеллектуальной и политической элиты. Впечатляющим был и подъем культуры, науки, образования. Местное население в основном положительно восприняло блага индустриальной и урбанизированной культуры. В то же время форсированная модернизация традиционных среднеазиатских культур привела к заметной утрате народами собственных этнических и культурно-экологических ценностей. Навязчивая пропаганда Центром идей о старшем брате в содружестве народов, о прогрессивном влиянии русской культуры, языка вызывала обратную реакцию.

Огромное влияние на поведение, характер и стереотипы народов Средней Азии оказывал ислам, являющийся не просто религией, но и образом жизни, мировоззрением, системой этических и эстетических норм. Государственная антирелигиозная политика привела к вытеснению ислама из идеологии и политики в сферу семейно-бытовых отношений. Но эта сфера оставалась практически неприступной для советско-коммунистического мировоззрения. Благодаря этому коренные этносы Средней Азии и Казахстана во многом сохранили фундаментальные традиционные жизненные ценности: многодетную семью, иерархичность и коллективизм социальной организации, культурные и профессиональные предпочтения. Этим же можно объяснить и отсутствие национального движения, выступающего за отделение от СССР. Оппозиция советской власти принимала форму социокультурного и мировоззренческого противостояния традиционного уклада русскоязычной этнической культуре и коммунистической идеологии.

С ослаблением диктата над республиками Средней Азии и Казахстана, расширением прав союзных республик в 1957 г. (в связи с образованием совнархозов) протест против политической опеки Центра со стороны партийных лидеров коренной национальности выражался в требованиях дальнейшего расширения прав регионов, увеличения инвестиций, сокращения притока русских, выступлениях против тенденции к языковой русификации. Центральные органы власти еще достаточно жестко реагировали на это. В 1958–1961 гг. высшие партийные руководители Туркмении, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана (как и Азербайджана, Латвии и Молдавии) были обвинены в националистических проявлениях и сняты с занимаемых должностей. Кадровые перемещения вызвали болезненную реакцию со стороны коренной интеллигенции и номенклатуры, которая усматривала в них проявление имперской сущности Центра и русскоязычного населения.

Так, с перемещением Н. А. Мухитдинова с поста лидера коммунистов Узбекистана в Президиум ЦК КПСС (1957) и с выдвижением к руководству С. К. Камалова в республике началась вторая масштабная коренизация кадров. Местное население воспринимало ее как начало эпохи национального «предвозрождения», отличительным признаком которой стало массовое и демонстративное соблюдение мусульманских обрядов: посещение мечетей, обрезание мальчиков, совершение бракосочетаний и погребений умерших по обычаям предков. Коммунисты в этом отношении вели себя так же, как и «отсталые носители феодально-байских пережитков». С согласия партийного руководства начал возрождаться предусмотренный Кораном сбор пожертвований на благотворительные цели, который в основном предназначался для финансирования религиозных мероприятий. Многие «красные чайные» превратились в центры по пропаганде основ ислама и отправления религиозных обрядов. На рассмотрение высших партийных инстанций был внесен вопрос о замене кириллической основы узбекской письменности арабским алфавитом. Мотивировалось это необходимостью создания кадров арабистов для работы в арабских странах.

Такая коренизация не имела поддержки и была осуждена московским руководящим центром. В республике против нее выступил председатель Президиума ВС, народный писатель Узбекистана Ш. Р. Рашидов. 14 марта 1959 г. на республиканском пленуме ЦК Камалов был снят с руководящих постов «за допущенное засорение кадров политически неблагополучными элементами» и «примиренчески-покровительственное отношение к националистическим проявлениям». С поста секретаря ЦК по идеологии был также снят X. Турсунов, как «не внушающий доверия и скрывший националистическое прошлое свое и отца - активного участника басмаческого движения». Первым секретарем ЦК избран Рашидов, который вплоть до 1983 г. стоял во главе республиканского руководства. В 1959–1961 гг. в республике заменены десятки руководителей министерств и ведомств, многие секретари обкомов, райкомов и горкомов партии.

4 февраля 1961 г. на закрытом партийном активе Рашидов выступил с докладом «Об итогах двухлетней борьбы с антисоветскими элементами», в котором благодарил руководителей КПСС и органов КГБ за «фактическое спасение узбекского народа от попыток империалистов вновь его поработить». В апреле на пленуме ЦК он призывал общественность республики «принять еще более решительные меры по искоренению остатков националистических элементов». Рашидову удалось создать прочную систему личной власти в республике. Она из года в год увеличивала сдачу хлопка - важнейшего сырья не только для легкой промышленности, но и для оборонного ведомства. Однако созданный в ней режим был очень далек от социализма. В октябре 1964 г., с переменой руководства в Москве, недруги Рашидова предприняли попытку отрешить его от власти. Он обвинялся, в частности, в том, что «расставил на ключевые позиции более 300 своих родственников и лично преданных ему людей». Только в аппарате ЦК КП Узбекистана было 14 его родственников. Однако Рашидов вполне устраивал Л. И. Брежнева, и не в последнюю очередь из-за щедрых подарков.

К началу 1960-х годов миграция русскоязычного населения в Среднюю Азию и особенно в Казахстан достигла своего апогея. В 1959 г. доля населения коренной национальности по сравнению с 1939 г. снизилась в Казахстане с 38,2 до 30%, в Узбекистане с 64,4 до 62,1, в Таджикистане с 59,6 до 53,1, в Киргизии с 51,7 до 40,5% и лишь в Туркмении она чуть выросла с 59,2 до 60,9%. Переселенцы в большинстве своем не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество. Многие из них с чувством мнимого превосходства и пренебрежения относились к местным жителям. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей «имперства» советской власти. Бытовой национализм проходил по линии этнического размежевания и возникал между русскоязычным (русские, украинцы, евреи и др.) и коренным населением. Национальная дискриминация в пользу лиц местной национальности проявлялась в кадровой политике и при приеме в вузы, в антирусских настроениях местного населения. Все это приводило к сравнительно более быстрому росту национального самосознания русского населения национальных окраин в сравнении с центральными районами России. В русском национальном движении в этих регионах были заметны не столько этнические, сколько «державные» мотивы. Для многих здесь впервые становился значимым простой факт, о котором один из читателей «Известий» счел необходимым написать в редакцию газеты: «В Российской республике нет ЦК, как это в других союзных республиках, где первым секретарем является представитель своей нации».

Коррективы теоретических основ национальной политики.На волне критики «культа личности» в 1956 г. впервые были опубликованы ленинские письма («К вопросу о национальностях или об “автономизации”» и др.), свидетельствующие о разногласиях между Лениным и Сталиным по вопросам образования СССР. Смысл публикации сводился к тому, что Сталин имел особую, «неправильную» позицию по этим вопросам в отличие от «правильных» установок истинного создателя Союза. Между тем с позиции наших дней становятся отчетливо видны изъяны ленинского плана создания союзного государства. Как считают многие современные историки, реализация сталинского плана создала бы гораздо лучшие предпосылки для последующей оптимизации государственного устройства и всей системы межнациональных отношений в стране. История образования и последующего развития СССР показывает, что русские национально-государственные интересы, по сути дела, были принесены в жертву интересам призрачного мирового СССР и национализму «угнетенных» народов бывшей царской России. Для осуществления принципа об участии в строительстве и функционировании союзного государства всех народов бывшей России «вместе и наравне» ленинский план был не пригоден. Ярким свидетельством этого является иерархия народов и национально-государственных образований, без труда различаемая в архитектонике СССР.

Вместо реалистического анализа процессов в национальной сфере и соответствующего реформирования национально-государственного устройства СССР власть при Хрущеве в очередной раз увлеклась утопическим проектом «окончательного решения национального вопроса», связывая его с форсированной ломкой «национальных перегородок», стиранием национальных различий. Оживление ленинских установок, ориентирующих политику на слияние наций, происходило в связи с разработкой плана построения коммунизма в СССР к 1980 г. Этот план объективно отражал отсутствие в структуре партии серьезных теоретических разработок прогностического характера, опирающихся на глубокий анализ действительности.

Тем не менее Хрущев говорил в 1959 г., что по мере реализации этого плана «успешнее будет идти процесс слияния народов в единую коммунистическую семью». В проект новой Программы КПСС было включено положение о том, что «в СССР происходит слияние наций и их языков, образование одной нации с одним языком, с единой общей культурой».

Коллеги Хрущева по Президиуму ЦК (прежде всех О. В. Куусинен, Н. А. Мухитдинов) убедили его не ставить в партийной программе невыполнимые задачи. Согласившись, Хрущев актуализировал высказанную ранее идею о появлении в СССР «новой исторической общности». В докладе о Программе КПСС он объявил, что результаты интеграционных процессов в национальной сфере уже привели к тому, что «в СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие черты, советский народ». Однако в программный документ положение включено не было. Это значило, что ему, как и ранее высказанным аналогичным утверждениям, еще не придавалось концептуально-методологического значения.

Развитие национальных отношений в СССР в партийной программе характеризуется следующим образом: «В условиях социализма происходит расцвет наций, укрепляется их суверенитет. Развитие наций осуществляется не на путях усиления национальной розни, национальной ограниченности и эгоизма, как это происходит при капитализме, а на путях их сближения, братской взаимопомощи и дружбы. Возникновение новых промышленных центров, открытие и разработка природных богатств, освоение целинных земель и развитие всех видов транспорта усиливают подвижность населения, содействуют расширению взаимного общения народов Советского Союза... Границы между союзными республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение, поскольку все нации равноправны, их жизнь строится на единой социалистической основе и в равной мере удовлетворяются материальные и духовные запросы каждого народа, все они объединены общими жизненными интересами в одну семью и совместно идут к единой цели - коммунизму. У советских людей разных национальностей сложились общие черты духовного облика, порожденные новым типом общественных отношений и воплотившие в себе лучшие традиции народов СССР». Критики не без оснований усмотрели в этом тексте сочетание лакировочной полуправды с противоречивым смыслом.

На деле «равноправия наций» не существовало, оно не могло быть достигнуто в условиях привилегированного положения «титульных наций» соответствующих республик по сравнению с инонациональными группами и при иерархическом статусе самих национально-территориальных образований. Материальные и духовные интересы каждого народа удовлетворялись отнюдь не в равной мере, в неблагоприятном положении при этом оказался крупнейший в стране русский народ. Из того факта, что в Советском Союзе увеличилась подвижность населения, совсем не следовало, что границы между республиками теряли значение. Этому явно противоречит утверждение об укреплении суверенитета наций. В Программе констатировалось, что «расширение прав союзных республик в руководстве хозяйством дало большие положительные результаты», однако ставилась задача преодолеть «проявления местничества и национального эгоизма». Партийный документ содержал неопределенное (допускающее самые разные толкования) положение о том, что национальные отношения в стране характеризуются «дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства».

При разработке комиссией под председательством Хрущева новой советской Конституции снова предлагалось учитывать, что в СССР «идет консолидация единых национальностей в единую коммунистическую нацию», поэтому настала пора снять графу о национальности из паспортов. Однако здравый смысл взял верх, от рекомендаций такого рода воздержались. Состоявшийся после отставки Хрущева XXIII съезд партии (март–апрель 1966 г.) внес успокоение в смятенные ряды интеллектуалов и творческой интеллигенции из союзных республик. В докладе ЦК съезду содержалась новая уточненная формулировка о советском народе. Применен был термин «многонациональный советский народ». Это исключало возможность отождествления «новой общности» с новой коммунистической нацией, якобы выковывающейся из традиционных этнических групп и заменяющей их.

§ 5. Внешняя политика

Смерть И. В. Сталина и успешное испытание водородной бомбы стали, пожалуй, двумя наиболее значимыми событиями, определившими как либерализацию, так и конфронтационность внешнеполитического курса СССР последовавшего десятилетия. Выразителем одной из этих тенденций был В. М. Молотов, возглавлявший внешнеполитическое ведомство СССР до июня 1956 г., другой - министр иностранных дел Д. Т. Шепилов и сменивший его 15 февраля 1957 г. А. А. Громыко.

«Оттепель» в международных отношениях. 1953 г. открыл первый короткий период «оттепели» в международных отношениях. В июне этого года с одобрения СССР было подписано соглашение о перемирии в Корее. В 1954 г. СССР вступил в ЮНЕСКО. Обозначившееся в мае 1953 г. сближение с Югославией завершилось подписанием в июне 1955 г. советско-югославской декларации, в которой выражались принципы неделимости мира, независимости мирного сосуществования от идеологии и различий в общественном устройстве; признание права народов самостоятельно выбирать конкретные формы социализма. В мае 1955 г. СССР подписал договор о восстановлении суверенитета Австрии. Советский Союз, по договоренности с другими державами-победительницами, согласился вывести свои войска из этой страны, обязавшейся соблюдать строгий нейтралитет. Июльская (1955) встреча лидеров четырех держав-победительниц в Женеве обозначила потепление мирового политического климата - «дух Женевы». В сентябре 1955 г. при посещении Москвы канцлером ФРГ К. Аденауэром достигнута договоренность о прекращении состояния войны и установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ. В октябре 1956 г. нормализованы отношения с Японией.

Мирные инициативы XX съезда КПСС. Большое внимание вопросам международной обстановки и перспективам мирового развития было уделено на XX съезде КПСС. В его документах сделаны выводы о возможности предотвращения новой мировой войны и разнообразии форм перехода к социализму. Линия на примиренчество с Западом и терпимость к различиям в соцлагере отразилась в роспуске в апреле 1956 г. Информационного бюро коммунистических и рабочих партий, ассоциировавшегося с диктатом КПСС в отношении «братских» партий. С 1955 г. руководство СССР выступало с призывом прекратить гонку вооружений и созвать всемирную конференцию по этому вопросу.

В подтверждение нового внешнеполитического курса Советский Союз сократил численность своих Вооруженных сил с 5,8 млн человек на начало 1955 г. до 3,6 млн к декабрю 1959 г. В рамках сокращения были ликвидированы советские военные базы в Поркалла-Удд в Финляндии, Порт-Артуре в Китае, выведены войска из Австрии, Румынии, уменьшены группы войск в Венгрии, ГДР, Польше. Новое «значительное сокращение» объявлено в 1960 г. (По западным оценкам, советские Вооруженные силы достигли минимальной численности в 3 млн человек к июлю 1961 г., затем она вновь увеличивалась.) Смягчению международной напряженности способствовало развитие внешней торговли. К концу 1950-х годов СССР был связан торговыми договорами более чем с 70 странами мира.

В то же время политику СССР отличала твердость в отстаивании внешнеполитических интересов страны. В ответ на включение в октябре 1954 г. Западной Германии в военную организацию НАТО по инициативе СССР в мае 1955 г. создана Организация Варшавского договора - военно-политический союз стран «социалистического лагеря», противостоящий НАТО и другим военно-политическим блокам, возникшим под руководством США. (ОВД просуществовала до 1 июня 1991 г.) В августе 1957 г. СССР провел успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты, делавшие уязвимой территорию США в случае войны. Призрак советского ядерного возмездия стал новым фактором на переговорах советских лидеров с Западом. Осенью 1956 г. он помог прекратить агрессию Англии, Франции и Израиля против Египта в «Суэцком кризисе».

Шепилов во главе МИДа. С кризисом связана отставка Д. Т. Шепилова с поста министра иностранных дел. (На этот пост он назначен 1 июня 1956 г., накануне визита И. Б. Тито в СССР. Молотов как проводник политики, приведшей в свое время к разрыву с Югославией, отставлен.) 26 июля 1956 г. Египет национализировал компанию Суэцкого канала, заявив, что будет уважать свободу судоходства по каналу. Англия и Франция воспротивились национализации, квалифицировали ее как произвольный и односторонний акт. Хрущев выступил за решительную поддержку Египта, обещая при необходимости помочь Египту военной силой. Англия, Франция и США предприняли попытку добиться «интернационализации» канала. На Лондонской конференции по этому вопросу Шепилов поддерживал проект Индии, в основе которого лежал принцип строгого соблюдения прав Египта на канал в сочетании и с учетом интересов его международных пользователей. Американский проект, предполагавший передачу управления каналом в руки международной администрации, не был принят.

Шепилов считал, что конференция прошла хорошо. Однако накануне ее завершения он получил шифровку из Москвы от Хрущева и Булганина: «Перед самым отъездом дайте по мордам этим империалистам», т. е. Англии, Франции, США. Шепилов не пошел на конфронтацию. Хрущев расценил это как стремление Шепилова самостоятельно руководить внешней политикой страны. По существу это и стало причиной его отставки.

По окончании конференции события в зоне Суэцкого канала развивались вопреки ожиданиям Шепилова. Англия и Франция использовали для развязывания агрессии против Египта Израиль. В ночь на 30 октября израильские войска вторглись на его территорию, Англия и Франция начали бомбардировки Египта. 5 ноября они высадили десант в районе Порт-Саида. Советский Союз выступил с посланиями к правительствам Великобритании, Франции, Израиля с серьезными предупреждениями. Они оказали решающее влияние на прекращение агрессии: 7 ноября военные действия были остановлены. В декабре 1956 г. из зоны канала выведены войска Англии и Франции, в марте 1957 г. - войска Израиля. Во время этих событий 15 февраля 1957 г. состоялось назначение на пост министра иностранных дел А. А. Громыко.

В 1957–1959 гг. в Вооруженных силах формировались первые части и соединения межконтинентальных ракет, велось строительство их стартовых площадок. «Если подойти разумно, - говорил Н. С. Хрущев в сентябре 1958 г., - то можно в короткий срок перевести армию на ракеты и, закрывшись ими, как щитом, заняться мирными делами». В то же время, сознание своей силы позволяло СССР прибегать к резким приемам в отношении западных партнеров. Войска ПВО методично сбивали американские самолеты, нарушавшие советское воздушное пространство. В 1950-х - первой половине 1960-х годов сбито 39 самолетов. 1 мая 1960 г. в небе над Свердловском ракетным комплексом С‑75 (конструктор А. А. Расплетин) уничтожен высотный разведывательный самолет У-2, американский летчик Ф. Пауэрс пленен. А спустя два месяца, 1 июля 1960 г., над Балтикой был сбит еще один воздушный шпион – самолет РВ-47. После этого нарушения свелись к минимуму.

Берлинская стена. В конце 1950-х годов одним из очагов напряженности в Европе оставался Западный Берлин. В ноябре 1958 г. СССР предложил странам-победительницам заключить мирный договор с двумя германскими государствами и объявить Западный Берлин вольным городом. Предложение было отвергнуто. Не решен был германский вопрос и на встрече министров иностранных дел в Женеве. СССР настаивал на признании ГДР, Запад - на объединении Германии под эгидой ФРГ. Не достигнута договоренность по этому вопросу и во время визита Н. С. Хрущева в США в сентябре 1959 г. Намечавшаяся на май 1960 г. встреча советского лидера с американским президентом Д. Эйзенхауэром в Париже была сорвана из-за полета У-2. Не подвигло к миролюбию западных политиков и выступление Хрущева в ООН (12 октября 1960 г.), сопровожденное стуком башмака.

Тем не менее в июне 1961 г. советско-американские отношения получили развитие на встрече Хрущева с новым американским президентом Дж. Кеннеди в Вене, во время которой главным вопросом вновь стала ситуация вокруг Берлина. Из-за жесткой позиции Н. С. Хрущева встреча закончилась провалом. В результате Западный Берлин не стал вольным городом, однако по рекомендации совещания руководителей стран участниц Варшавского договора в ночь с 12 на 13 августа 1961 г. граница между Восточным и Западным Берлином была закрыта проволочными заграждениями, а затем бетонной стеной. Существовавший до возведения стены порядок движения и контроля на путях между Западным Берлином и Западной Германией был сохранен, но массовый отток населения ГДР на Запад остановлен так же, как и ежедневный наплыв западноберлинцев в ГДР для приобретения там по более дешевым ценам продуктов и некоторых услуг, что, собственно, и было главной причиной кризиса. Напряжение вокруг Западного Берлина некоторое время еще сохранялось, но угроза военного столкновения все же была устранена. Стена, ставшая символом «холодной войны» на многие десятилетия, потеряла значение 9 ноября 1989 г., когда под напором народных выступлений правительство ГДР сняло ограничения на сообщения с Западным Берлином. Начавшийся тогда же демонтаж стены завершен после присоединения ГДР к ФРГ (3 октября 1990 г.).

«Карибский кризис». В 1962 г. разразился «Карибский кризис» в советско-американских отношениях. Он был вызван стремлением США помешать становлению социалистического строя на Кубе после победы народной революции (1 января 1959 г.) и разгрома в апреле 1961 г. созданной с американской помощью бригады кубинских контрреволюционеров в районе Плая-Хирон и Плая-Ларга. Стремясь обезопасить завоевания революции, кубинское правительство обратилось за помощью к СССР. В результате скрытно осуществленной операции «Анадырь» по перевозке военнослужащих с вооружением, военной техникой, продовольствием и стройматериалами, на Кубе оказалась группа советских войск (43 тыс. человек), 42 советские ракеты средней дальности, 164 ядерные боеголовки. Разработку операции возглавляли маршал И. Х. Баграмян и генерал-полковник С. П. Иванов. Группировкой советских войск на Кубе командовал генерал армии И. А. Плиев.

С обнаружением ракет, могущих взорваться над американской столицей через 4 минуты после запуска, в США была начата антикубинская и антисоветская кампания, сопровождаемая угрозами американского вооруженного вторжения на остров. 22 октября 1962 г. США объявили «строгий карантин на все виды наступательного оружия, перевозимого на Кубу», фактически была установлена морская блокада. Открытое советско-американское военное противостояние пришлось на 23–28 октября, достигнув своего пика 27 октября. В этот день над Кубой советской зенитной ракетой был сбит американский самолет-разведчик У-2, его пилот погиб. Благоразумие Хрущева и Кеннеди позволило избежать ракетно-ядерной катастрофы. СССР согласился вывезти свои ракеты в обмен на гарантии безопасности Кубы со стороны США и вывоз американских ракет с баз в Турции. 20 ноября правительство США отменило «карантин». К этому времени советское ракетное оружие было вывезено. На Кубе оставалась отдельная мотострелковая бригада. После кризиса началась полоса новой относительной разрядки в советско-американских отношениях. 5 августа 1963 г. СССР, США и Великобритания подписали договор о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, космосе и под водой, в 1964 г. соглашение о нераспространении ядерного оружия.

Отношения с государствами «третьего мира». Советский Союз уделял большое внимание развитию взаимоотношений с государствами «третьего мира» - Индией, Индонезией, Бирмой, Афганистаном и др. Им оказывалась помощь в строительстве крупных народно-хозяйственных объектов. В 1953–1964 гг. при финансовой и технической помощи СССР в разных странах построено около 6 тыс. предприятий, в том числе металлургический комбинат в Индии, Асуанская плотина в Египте.

Советско-китайские отношения. В начале 1960-х годов СССР потерпел ряд неудач в отношениях со своими союзниками по «социалистическому лагерю», прежде всего Китайской Народной Республикой. Советские лидеры с конца 1940-х годов видели в союзе с ней залог победы социализма во всемирном масштабе. При поддержке СССР в КНР были созданы первоклассные предприятия по производству реактивных истребителей и бомбардировщиков, артиллерийских систем. Китайские специалисты были ознакомлены с советскими достижениями в области ядерных технологий. Однако курс КПСС на разоблачение культа Сталина вызвал протест руководства Компартии Китая. Маоисты считали, что вооруженные столкновения с империализмом неизбежны, мировой социализм может восторжествовать в результате ядерной войны. Победившие народы, как утверждали маоисты, «крайне быстрыми темпами создадут на развалинах империализма в тысячу раз более высокую цивилизацию, чем при капиталистическом строе».

Отношения осложнились в конце 1950-х годов, когда руководство КНР отвергло просьбу СССР о размещении на ее территории советских военных баз. В ответ Советский Союз отказался от выполнения подписанного ранее соглашения о сотрудничестве двух стран в области ядерной физики. Весной 1960 г. советское руководство отозвало несколько тысяч своих специалистов, помогавших Китаю в создании индустриальной базы. В 1963 г. советско-китайские отношения перешли в фазу идеологической войны. Советская сторона обвинялась в обуржуазивании, ревизионизме, гегемонизме, капитулянтстве перед американским империализмом в период «Карибского кризиса». Позиции Китая в определенной степени разделяли Албания, КНДР, Румыния, «левацкие» национально-освободительные движения стран Латинской Америки, Азии, Африки. Вскоре отношения между СССР и КНР ухудшились настолько, что Китай выдвинул территориальные претензии к СССР на 1,5 млн кв. км в пограничных районах.

Внешнеполитические конфликты начала 1960-х годов отрицательно сказались на престиже СССР.

С принятием в 1961 г. новой Программы КПСС связывалось начало нового этапа в развитии национальных отношений в стране. Его особенности виделись в дальнейшем сближении и достижении «полного единства» наций. Национальную политику, призванную регулировать национальные отношения на новом этапе, партия обязывалась проводить «на основе ленинской национальной политики», не допуская «ни игнорирования, ни раздувания национальных особенностей». Важнейшая цель политики виделась «по-прежнему» - в обеспечении фактического равенства наций, народностей «с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем районам страны, которые нуждаются в более быстром развитии». Растущие в процессе коммунистического строительства блага было обещано «справедливо распределять среди всех наций и народностей».

Однако «развернутое строительство коммунизма» в стране продолжалось недолго. В ноябре 1967 г. Л. И. Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество, в дальнейшем предстояло его совершенствовать. Новые власти отказались и от других методологических новаций хрущевского периода. Положение о новой исторической общности при этом было сохранено и получило дальнейшее развитие с уточнением представления о ней как о многонациональном народе.

Положение о якобы вполне сформировавшейся в СССР новой исторической общности содержалось в выступлениях генерального секретаря на XXIV (1971) и XXV (1976) съездах партии. В развитие этого положения Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подготовил и выпустил двумя изданиями книгу «Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях» (1972, 1974), дававшую официозную трактовку феномена. В книге разъяснялось: «Советский народ представляет собой не какую-то новую нацию, а является исторической, более широкой, чем нация, нового типа общностью людей, охватывающей все народы СССР. Понятие “советский народ” появилось как отражение коренных изменений сущности и облика советских наций, как выражение их всестороннего сближения, роста их интернациональных черт. Но и при тесном переплетении интернационального и национального в социалистических нациях последние образуют советский народ, оставаясь в то же время его национальными компонентами». Упрочение новой исторической общности представлялось важнейшей целью государственной национальной политики.

На протяжении 70-80-х гг. в стране издавалось несметное количество книг и статей о расцвете и сближении советских наций, о соотношении национального и интернационального, о торжестве «ленинской национальной политики». Однако работы грешили декларативностью и схоластичностью, практически не способствовали сокращению разрыва между наукой, политикой и жизнью. Быстро оживляющееся национальное самосознание третировалось как проявление национализма. Реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений упорно игнорировались. «Нациология» в условиях «развитого социализма» заметно активизировалась по праздничным датам - в связи с юбилеями Октябрьской революции и образования СССР. Это не могло не накладывать отпечатка «заздравности» на значительную часть трудов, посвященных национальной проблематике.

Разумеется, новая историческая общность людей в СССР была не только сотворенным мифом, но и реальностью. В нынешних средствах массовой информации признание того, что были действительно советские люди, часто отождествляется либералами лишь со своего рода неполноценностью (отсюда презрительное - «совок»). Однако этим не отменяется тот факт, что на уровне общественной рефлексии ощущение «советсконародности» имелось. Любители футбола разных национальностей в крупных международных матчах болели, как за своих, за киевское и тбилисское «Динамо», ереванский «Арарат», за наших космонавтов, независимо от их национальной принадлежности. Иными словами, определенно существовало некое субстанционарное пространство не с этническим, а гражданским основанием.

«Согласно всем современным представлениям о государстве и нации советский народ был нормальной полиэтнической нацией, не менее реальной, чем американская, бразильская или индийская», - справедливо утверждает в наши дни С. Г. Кара-Мурза. Разумеется, степень «советскости» была различной у разных групп населения, однако единое хозяйство, единая школа и единая армия делали советский народ гораздо более сплоченным, чем названные полиэтнические нации. Убедительным аргументом в пользу существования такой общности является рост числа этнически смешанных браков. Переписью населения 1959 г. в стране зафиксировано 50,3 млн семей, из них 10,3 % смешанных в национальном отношении. К 1970 г. смешанные семьи составляли 13,5 %, в 1979 г. - 14,9, а в 1989 г. - 17,5 (12,8 млн из 77,1 млн семей). За каждым из супругов обычно стояли группы родственников, многократно увеличивавшие число породненных между собой людей различных национальностей.

О формировании новой общности говорили также данные о значительном числе нерусских, признававших русский язык языком межнационального общения, своим «родным» языком. По переписи 1926 г. их зафиксировано 6,4 млн, в 1959 г. - 10,2, в 1979 г. - 13; в 1989 г. - уже 18,7 млн. Если бы процесс перехода на русский язык не был достаточно естественным и добровольным, то подавляющее большинство нерусских не стали бы называть его «родным», ограничиваясь указанием на «свободное владение» им. Переписи населения показывали также постоянный рост числа свободно использующих русский язык наряду с родным национальным языком. В 1970 г. в СССР проживали 241,7 млн человек (из них 53,4 % были русскими). К 1989 г. их число увеличилось до 286,7 млн, среди них русских по национальности насчитывалось 145,2 млн (50,6 %). При этом русский язык считали родным и свободно им владели 81,4 % населения СССР и 88 % населения России.

Принятая в 1977 г. Конституция характеризовала построенное в СССР «развитое социалистическое общество» как общество, «в котором на основе сближения всех социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей возникла новая историческая общность людей - советский народ». Народ провозглашался главным субъектом власти и законотворчества в стране. Декларировалось равноправие граждан вне зависимости от расовой и национальной принадлежности; утверждалось, что «экономика страны составляет единый народнохозяйственный комплекс»; в стране имеется «единая система народного образования». В то же время Основной закон утверждал, что «за каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР», каждая союзная и автономная республика имеет свою Конституцию, учитывающую их «особенности», территория республик «не может быть изменена» без их согласия, «суверенные права союзных республик охраняются Союзом ССР». Таким образом, «советский народ» в Конституции представал на словах единым, но реально разрезанным на различные «суверенные» и «особенные» части. Последнее соответствовало также духу никем не отмененной Декларации прав народов России, провозгласившей еще на заре советской власти (2 ноября 1917 г.) не только «равенство и суверенность народов России», но также их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».

Исследователи выделяли в единой новой исторической общности явно различающиеся по возможностям реализации своего суверенитета нации, народности, этнические и национальные группы. Единого мнения об их соотношении в советское время так и не было сформировано. Разные возможности для реализации жизненных интересов имели народы «титульные» и «нетитульные», национальные большинства и меньшинства.

Территориальный принцип национально-государственного устройства СССР с течением времени обнаруживал все большее противоречие с растущей интернационализацией состава населения «национальных» образований. Наглядным примером служила Российская Федерация, где в 1989 г. проживали 51,5 % населения СССР. Общее число российских народов чаще всего обозначалось неопределенным выражением: «более ста». Республика имела сложную иерархическую систему национально-государственного и административного устройства. При такой ситуации среди разных народов естественным образом возникали движения за выравнивание и повышение своего «государственного» статуса или его обретение, что довольно чувствительно и проявлялось в 60-70-х гг.

Народы СССР существенно различались по темпам роста численности. Например, с 1959 по 1989 г. число эстонцев и латышей увеличилось соответственно на 3,8 и 4,2 %, украинцев и белорусов - на 19 и 27 %, русских и литовцев - на 27 и 31 %, грузин, молдаван и армян - на 48, 51 и 66 %, казахов и азербайджанцев - на 125 и 130 %, киргизов и туркмен - на 161 и 172 %, а узбеков и таджиков - на 178 и 202 %. Все это создавало естественную озабоченность отдельных народов демографической ситуацией, которая усугублялась нерегулируемой миграцией населения.

Противоречия в национальной сфере, созданные на разных этапах истории, спустя годы и десятилетия выходили на поверхность общественной жизни. По-прежнему давали о себе знать движения советских немцев и крымских татар за восстановление утраченных в годы войны автономий. Другие репрессированные народы требовали разрешения возвратиться к местам прежнего жительства (турки-месхетинцы, греки и др.). Недовольство условиями жизни в СССР порождало среди ряда народов (евреи, немцы, греки) движения за право эмигрировать на «историческую родину». Протестные движения, эксцессы и другие акты недовольства национальной политикой возникали и по другим поводам. Целый ряд из них можно отметить в соответствии с хронологией событий.

Так, 24 апреля 1965 г. в связи с 50-летием геноцида армян в Турции состоялось стотысячное траурное шествие в Ереване. Студенты и присоединившиеся к ним рабочие и служащие многих организаций шли к центру города с лозунгом «Справедливо решить армянский вопрос!». Демонстрантов разогнали с использованием пожарных машин.

8 октября 1966 г. по случаю 45-летия образования Крымской АССР прошли митинги крымских татар в узбекских городах Андижане и Бекабаде, 18 октября - в Фергане, Кувасае, Ташкенте, Чирчике, Самарканде, Коканде, Янгикургане, Учкудуке. Многие митинги были разогнаны. При этом только в Ангрене и Бекабаде 17 митинговавших были осуждены за участие в «массовых беспорядках».

В марте 1967 г. в течение двух недель продолжались «абхазские события», участники которых требовали узаконения абхазской топонимики в республике, предоставления привилегий представителям абхазской национальности в трудоустройстве и поступлении в высшие учебные заведения, изучения абхазского языка во всех неабхазских школах республики и даже выделения Абхазии из состава Грузии со статусом союзной республики в составе СССР. В сентябре 1967 г. в Москву прибыла группа деятелей культуры Абхазии с требованием изъять из обращения изданную в Тбилиси книгу, автор которой пытался доказать, что абхазской национальности не существует, абхазы - это грузины, принявшие когда-то мусульманство. В результате секретарь обкома и председатель правительства Абхазии были освобождены от должностей и на их место рекомендованы абхазы. Грузинские названия и вывески на грузинском языке заменены абхазскими. В Тбилисском университете были открыты отделения абхазского языка и литературы.

22 мая 1967 г. во время традиционного собрания и возложения цветов к памятнику Тарасу Шевченко в Киеве задержали за участие в несанкционированном мероприятии несколько человек. Возмущенные люди обступили милицию и скандировали: «Позор!» Позднее 200–300 участников собрания направились к зданию ЦК, чтобы выразить протест и добиться освобождения арестованных. Власти пытались остановить движение колонны водой из пожарных машин. Министр охраны общественного порядка республики был вынужден освободить задержанных.

2 сентября 1967 г. милиция разогнала в Ташкенте многотысячную демонстрацию крымских татар, протестующих против разгона 27 августа двухтысячного собрания-встречи с представителями крымско-татарского народа, возвратившимися из Москвы после приема их 21 июня Ю. В. Андроповым, Н. А. Щелоковым, секретарем Президиума ВС СССР М. П. Георгадзе, генеральным прокурором Р. А. Руденко. При этом были задержаны 160 человек, 10 из них осуждены. Однако 5 сентября 1967 г. был издан указ Президиума ВС, снимающий с крымских татар обвинение в предательстве. Им возвращались гражданские права. Татарская молодежь получала право учиться в вузах Москвы и Ленинграда, но татарские семьи не могли приезжать и селиться в Крыму. Против их возвращения возражали партизаны Крыма, но главная причина состояла в том, что Крым к тому времени был «подарен» Н. С. Хрущевым Украине.

Длительного времени потребовало преодоление последствий столкновения между узбекской и русской молодежью, произошедшего в Ташкенте во время и после футбольного матча между командами «Пахтакор» (Ташкент) и «Крылья Советов» (Куйбышев) 27 сентября 1969 г. на более чем стотысячном стадионе. Неприязнь местного населения к русским была вызвана отрицательными чертами (пьянство, хулиганство, воровство, проституция), якобы принесенными в республику в 20-е гг. преимущественно из Поволжья. Презрительное прозвище «самарские» с тех пор укоренилось среди узбеков и перенесено на всех русских. Конфликт возник в середине матча, когда судья не засчитал гол, забитый «Пахтакором». Столкновения продолжались и после матча. В результате более тысячи человек были арестованы. Руководители республики пытались свести к минимуму информацию о масштабах эксцесса. Понимая всю неприглядность случая, особенно на фоне огромной помощи Ташкенту из РСФСР и других союзных республик после разрушительного землетрясения 1965 г., они не хотели, чтобы инцидент расценивался как узбекский национализм.

Период 60-80-х гг. характеризуется значительным усилением сионистских настроений среди советских евреев. Следствием «пробуждения у молодежи еврейского сознания» был рост эмиграционных побуждений. В целях опровержения обвинений в том, что в СССР якобы проводится политика государственного антисемитизма, была выпущена официозная брошюра «Советские евреи: мифы и действительность» (1972). В ней отмечалось, что составлявшие менее i% общей численности населения страны евреи насчитывали 11,4 % лауреатов Ленинской премии, высшее звание Героя Социалистического Труда получили 55 человек, дважды этого звания удостоены 4, трижды - 3 представителя этой национальности. При политике государственного антисемитизма такое было бы невозможно.

В 1972 г., когда в Грузии произошла смена на посту 1-го секретаря ЦК Компартии республики, открывалась возможность для пересмотра отношения ее руководства к национальной проблеме месхетинских турок. В. П. Мжаванадзе в бытность 1-м секретарем ЦК (1953–1972) считал невозможным их возвращение. «Во-первых, - говорил он, - земли месхетинцев уже заняты другими, а вовторых, рядом граница, месхи же занимаются контрабандой, и поэтому пограничники возражают против их возвращения». Попытки руководителей КГБ и погранвойск показать, что это неверная информация, не возымели действия. Э. А. Шеварднадзе, когда он стал 1-м секретарем ЦК, продолжал придерживаться версии своего предшественника. В результате в Грузию смогли вернуться лишь месхетинцы, решившиеся изменить свою национальность и стать грузинами по паспорту.

30 марта 1972 г. в Политбюро ЦК КПСС при обсуждении книги одного из его членов П. Е. Шелеста «Украина наша советская» (1971) прозвучало: «В этой книге воспевается казачество, пропагандируется архаизм», «на Украине много вывесок и объявлений на украинском языке. А чем он отличается от русского? Только искажением последнего. Так зачем же это делать?». Высказывались возражения против установления гербов городов, экскурсий и туризма по старинным городам и памятным местам. А. Н. Косыгин говорил: «Создание в свое время совнархозов тоже было проявлением национализма… Непонятно, почему на Украине в школах должны изучать украинский язык?.. Севастополь испокон веков русский город. Почему и зачем там имеются вывески и витрины на украинском языке?» Можно предположить, что каждый из выступавших в глубине души считал украинцев или, по крайней мере, их предков русскими. В итоге в журнале «Коммунист Украины» (1973, № 4) была опубликована редакционная статья «О серьезных недостатках одной книги», было дано указание обсудить статью и книгу Шелеста на всех городских и областных активах. Книга была изъята из продажи. В апреле 1973 г. по решению пленума ЦК ее автор «пошел на отдых по состоянию здоровья».

В 1972 г. большой резонанс вызвали похороны Р. Каланты, 18-летнего юноши из Каунаса, совершившего 18 мая самосожжение в знак протеста против «советской оккупации Литвы». Они переросли в масштабную манифестацию национального протеста. Около 400 демонстрантов были задержаны, а 8 из них осуждены.

В 1973 г. обострилась ситуация вокруг Пригородного района Северной Осетии. 16–19 января тысячи ингушей съехались в Грозный, требуя от властей решения этой проблемы. В переданном властям заявлении перечислялись факты дискриминации ингушского населения в Осетии главным образом при приеме на работу. Ингуши просили обеспечить им на территории спорного района равные с осетинами права. Демонстрации и митинги продолжались несколько дней и в конце концов были разогнаны водой из брандспойтов и милицейскими дубинками.

В январе 1977 г. дело дошло до террора на национальной почве. Трое армян, являвшиеся членами подпольной «Национальной объединенной партии», приехали из Еревана в Москву, взорвали 8 января три бомбы - в вагоне метро и двух продовольственных магазинах. 37 человек погибли и были ранены. После неудавшейся попытки взорвать три заряда на Курском вокзале накануне ноябрьских праздников преступники были задержаны. Характерно, что и в этом случае, чтобы не «компрометировать армянский народ», по указанию руководства Компартии Армении ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте. Документальный фильм о процессе над террористами тоже запретили показывать. Когда же в «Известиях» появилось выступление А. Д. Сахарова, который протестовал против якобы незаконного ареста армян (он отказывался верить, что террористы могли приехать в Москву совершать убийства), К. С. Демирчян возмущался: «Как смел Сахаров разглашать фамилии преступников, кто дал разрешение редакции печатать этот материал!»

На принятую новую Конституцию СССР одними из первых откликнулись футбольные болельщики в Вильнюсе. 7 октября 1977 г., после победы «Жальгириса» над витебской «Двиной», а через три дня над смоленской «Искрой», несколько сотен зрителей первого футбольного матча и более 10 тыс. после второго двинулись по улицам города, выкрикивая: «Долой конституцию оккупантов!», «Свободу Литве!», «Русские, убирайтесь вон!». Литовская молодежь срывала плакаты к 60-летию Октября, била витрины с наглядной агитацией. Инциденты закончились в первом случае задержанием 17, а во втором - 44 участников этих своеобразных демонстраций.

Противоречия в национальной сфере проявились при принятии в 1978 г. на основе Конституции СССР новых республиканских конституций. Чтобы отразить процесс «сближения» наций, из проектов конституций закавказских союзных республик по предложению Центра исключили статьи о государственном языке. Эта «новация» вызвала волну открытого протеста со стороны студенчества и интеллигенции. Статьи пришлось сохранить, невзирая на то что их не было ни в конституциях остальных союзных республик, ни в союзной Конституции.

Весной 1978 г. состоялись митинги абхазского населения в различных населенных пунктах автономной республики с требованиями придания государственного статуса абхазскому языку, прекращения миграции в республику грузин, отделения от Грузии и вхождения в состав РСФСР. Уступкой требованиям абхазов стало включение в конституцию автономной республики положения о введении в ней трех государственных языков: абхазского, русского и грузинского.

В декабре 1978 г. прошла демонстрация немцев-«отказников» в Душанбе с требованием разрешить им покинуть страну. Перед собравшимися выступил 1-й секретарь горкома и пообещал увеличить число разрешений на выезд. Обещание было выполнено.

В 1979 г. открывалась возможность решения проблемы советских немцев, выселенных в годы войны из мест своего проживания. В книге «КГБ и власть» (1995) Ф. Д. Бобков писал об этом: «Трудно было объяснить, почему их права не были восстановлены после войны… В ФРГ появились центры, которые поддерживали эмиграционные настроения советских немцев… Мы же вели страусову политику, делая вид, будто проблемы вообще не существует. Дело доходило до абсурда. Например, в Казахстане проживало около миллиона немцев, изгнанных с обжитой земли в Поволжье, и этот факт пытались скрыть от советской и мировой общественности. В энциклопедии Казахстана немцы даже не упоминались как национальность в составе населения республики… Но вот Москву собрался посетить канцлер ФРГ Аденауэр. В ЦК КПСС засуетились, понимая, что советские немцы непременно будут апеллировать к нему. И тогда было принято поистине соломоново решение: из многих тысяч желающих уехать в ФРГ разрешение на выезд получили… около трехсот семей. Точно так же поступали и потом, при посещении СССР другими высокопоставленными лицами из обоих немецких государств».

Возглавляемое Бобковым управление КГБ вошло в ЦК с предложением создать немецкую автономную область на территории Казахстана. Предложение было принято, Политбюро издало соответствующее решение. Руководители республики обещали решить вопрос. Определена была территория будущей автономии, названа ее столица (г. Ерментау на востоке Целиноградской области), выбрано здание обкома, намечен его состав. Оставалось лишь провозгласить образование автономной области, намеченное на 15 июня. Однако утром этого дня в Целинограде состоялась манифестация казахских студентов против решения властей в Москве и Алма-Ате о создании автономии. Она проходила под лозунгами: «Казахстан неделим!», «Нет немецкой автономии!». Пришлось просить активистов автономистского движения «подождать» с провозглашением их национально-территориального образования.

Осень 1980 г. стала временем молодежных беспорядков в Эстонии. 22 сентября, после отмены выступления молодежного поп-оркестра «Пропеллер», назначенного на таллиннском стадионе после футбольного матча, около тысячи эстонских школьников вышли на улицы с протестом против этого решения. Концерт был отменен в связи с обнаружением в текстах песен «националистических мотивов». Демонстрацию разогнала милиция, нескольких старшеклассников исключили из школ. А 1 и 3 октября милиции пришлось разгонять уже более чем тысячную демонстрацию протеста против этих исключений. Демонстранты размахивали флажками независимой Эстонии, выкрикивали лозунги «Свободу Эстонии!», «Русские - вон из Эстонии!». 7 и 8 октября последовали новые демонстрации протеста в Таллинне (несколько сотен участников), а 10 октября - молодежные демонстрации в Тарту и Пярну. В результате из школ исключили около 100 учащихся, нескольких человек осудили за «хулиганство».

1981 г. характеризует усиление наступления властей на русские патриотические силы. 28 марта Ю. В. Андропов направил в Политбюро записку, в которой отмечал создание среди интеллигенции движения «русистов». Русизм в записке представлялся «демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины», за «спасение русской нации», которой «прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя». Под лозунгами защиты русских национальных традиций русисты, доносил глава КГБ, «по существу занимаются активной антисоветской деятельностью». Андропов ставил вопрос о скорейшей ликвидации этого движения, угрожавшего, по его мнению, коммунистическим устоям больше, чем так называемые диссиденты.

Результатом наступления на «русистов» было увольнение С. Н. Семанова в апреле с поста главного редактора журнала «Человек и закон». В августе арестовали публициста А. М. Иванова, автора известных в патриотических кругах статей в журнале «Вече», работ «Логика кошмара» и «Рыцарь неясного образа», изображающих историю компартии как цепь заговоров, переворотов, грубого насилия, задуманных и осуществленных людьми, мечтавшими только о сохранении своей личной власти. В конце 1981 г. была разгромлена редакция «Нашего современника» за публикацию материалов В. Кожинова, А. Ланщикова, С. Семанова, В. Крупина. Авторов осудили публично, редактора журнала С. В. Викулова после соответствующего внушения оставили на посту, но обоих его заместителей уволили. На совещаниях в ЦК подвергались критике такие яркие книги русских писателей, как «Лад» В. Белова и «Память» В. Чивилихина.

В 1982 г. развалили саратовский журнал «Волга». Поводом послужила статья М. Лобанова «Освобождение», написанная по поводу романа М. Алексеева «Драчуны», где рассказывалась правда о голоде 1933 г. в Поволжье. В статье впервые в публицистике осмысливались масштабы и причины народной трагедии раскрестьянивания. Публикация была осуждена специальным решением Секретариата ЦК. Главного редактора Н. Е. Палькина уволили. Журнал захирел. Осенью 1983 г. в «Литературной газете» и «Вопросах литературы» начались нападки на ученых, изучающих творчество русских философов В. С. Соловьева, Н. Ф. Федорова, П. А. Флоренского. Получили строгие взыскания издатели книги выдающегося русского философа А. Ф. Лосева. Во время преследований «русистов» власти помиловали (апрель 1983 г.) арестованных годом ранее диссидентствующих «еврокоммунистов» (А. Фадин, П. Кудюкин, Ю. Хавкин и др.) из Института мировой экономики и международных отношений, которым руководил либеральный академик Н. Н. Иноземцев, а в 1983–1985 гг. - А. Н. Яковлев.

Осенью 1981 г. случились крупные беспорядки в столице Северной Осетии. Волнения начались 24 октября, во время похорон в Орджоникидзе таксиста-осетина, убитого двумя ингушами, выпущенными на свободу через три дня после убийства за выкуп в один миллион рублей. Участники похоронной процессии организовали митинг и захватили здание обкома. К вечеру порядок на площади был восстановлен силами курсантов местного военного училища. На следующий день столкновения митингующих (более 10 тыс. человек) с силами правопорядка распространились по всему городу. За три дня беспорядков задержано более 800 человек, 40 из них были осуждены. 1-й секретарь обкома КПСС Б. Е. Кабалоев снят с должности.

К концу рассматриваемого периода после нескольких довольно спокойных лет произошло крупное волнение на этнической почве в столице Таджикистана Душанбе.

Весной 1985 г. вновь фиксируются давно забытые беспорядки в воинских эшелонах с призывниками в Советскую армию. В течение двух дней разгоряченные алкоголем призывники-мусульмане выясняли отношения с немусульманами. Этим событием открывалась череда эксцессов с националистической подоплекой в наступившей «эпохе перестройки». События на Северном Кавказе удостоились специального рассмотрения на заседании Секретариата ЦК. Причина неблагополучия в национальной сфере усматривалась, как и ранее, в изъянах нравственного и интернационального воспитания, тлетворном влиянии религии. ЦК тоже привычно призвал строить воспитание таким образом, чтобы советский человек ощущал себя в первую очередь гражданином СССР, а уж потом представителем той или иной нации.