Онлайн чтение книги Приключения Шерлока Холмса The Adventures of Sherlock Holmes Союз рыжих

Осенью прошлого года я пришёл к моему другу Шерлоку Холмсу и застал его за оживлённым разговором с тучным, багроволицым пожилым джентльменом. Волосы его были огненно-рыжего цвета. Извинившись за своё вторжение, я хотел было выйти, когда Холмс внезапно втащил меня в комнату и запер за мной дверь.
– Вы не могли выбрать лучшее время для визита, мой дорогой Ватсон, – сердечно произнёс он.
– Я боялся, что вы заняты.
– Занят. Очень занят.
– Тогда я лучше подожду в соседней комнате.
– Нет-нет. Мистер Вильсон, этот джентльмен – мой компаньон, он помогал мне во многих делах, где мне сопутствовал успех. Не вижу никаких причин, по которым он не смог бы помочь мне и в вашем случае.
Толстяк поднялся с кресла, и поприветствовал меня, причём его маленькие, заплывшие жиром глазки беспокойно бегали, оглядывая меня сверху донизу.
– Присаживайтесь на диван, – сказал Холмс, поудобней располагаясь в кресле, и переплетая вместе пальцы, как он всегда делал, желая порассуждать на ту или иную тему. – Я знаю, мой дорогой Ватсон, что вы разделяете мою любовь ко всему причудливому, выходящему за рамки банальности каждодневной жизни. Эту склонность вы проявили в том, с каким энтузиазмом вы в своих хрониках описываете мои маленькие приключения, хотя (простите мне эти слова) порой несколько преувеличиваете мои таланты.

– Но ваши дела всегда казались мне невероятно интересными, – возразил я.
–Вы, верно, помните, как однажды, как раз когда мы возвращались от мисс Мэри Сазерлэнд (справившись с её довольно простой проблемой) я отметил, что странные происшествия и экстраординарные хитросплетения реальной жизни куда более захватывающие, чем все плоды воображения.
– Помнится, я тогда опровергнул это утверждение.
– Это так, доктор, и всё же вам придётся признать, что я прав, иначе мне придётся привести множество фактов, которые разрушат все ваши возражения.
Вот, к примеру, мистер Джабез Вильсон. Он пришёл ко мне сегодня утром и как раз начал излагать одну из самых необычных историй, что я слышал в последнее время. Вы знаете, что в таких случаях я говорю, что чем необычнее подробности, тем проще преступление. Но это правило не без исключений. По тому, что я уже слышал, трудно судить о том, что это за преступление, но подробности этой истории крайне необычны. Может быть, мистер Вильсон, вы поведаете нам начало своей истории ещё раз? Я прошу об этом не только потому, что мой друг доктор Ватсон не слышал начала вашего рассказа, но и потому, что мне хотелось бы прояснить некоторые детали из ваших уст. Как правило, во время таких рассказов у меня в голове всплывают тысячи подобных случаев. Но те обстоятельства, что привели вас ко мне и впрямь кажутся уникальными. По крайней мере, я на это надеюсь.
Полный клиент гордо выпятил грудь и достал из внутреннего кармана пальто мятую, грязную газету. Он распластал газету на коленях и стал водить толстым пальцем по колонке объявлений, причем голова его выдвинулась вперёд.
Я решил воспользоваться методом моего друга и попробовать узнать кое-что о нашем клиенте по его внешности и одежде. Впрочем, я не много смог узнать.

Наш посетитель был обычным британским торговцем, тучным, напыщенным и медлительным. На нём были серые мешковатые пастушечьи брюки, не слишком чистый серый сюртук нараспашку, и тускло-коричневый жилет с тяжёлой часовой цепочкой, на которой болтался в виде брелка квадратный кусок металла. Рядом с ним, на стуле лежали поношенный цилиндр и коричневое полинялое пальто с вельветовым воротником. Ничего примечательного я в нём не нашёл, кроме, разве что, огненно- рыжих волос, да чувства глубокой досады, сквозившей в его взгляде.
Шерлок Холмс быстро взглянул на меня, почесал голову и улыбнулся, заметив мой
вопросительный взгляд.

– Кроме тех очевидных фактов, что наш клиент одно время занимался физическим трудом, что он нюхает табак, что он франкмасон, бывал в Китае и какое-то время упорно и напряжённо писал, я не могу ничего заключить.
Мистер Джабез Вильсон подскочил в кресле, держа палец на газете и глядя на моего друга.
– Как, чёрт побери, вы узнали всё это, мистер Холмс?! – спросил он. – Как смогли вы узнать, к примеру, что я занимался физическим трудом? Это чистая правда, я начинал как корабельный плотник
– Ваши руки, дорогой сэр! Ваша правая рука намного больше, чем правая. Вам приходилось много ей работать, и поэтому её мускулы более развиты.
– Ну ладно. А как же нюханье табаку, а франкмасонство?
– Я не стану умалять ваши умственные способности рассказом о том, как я узнал это, тем более, что, вы несмотря на строгие правила вашего ордена, носите радугу- и -круг на брелке.
–Ах, да! Я и забыл о нём. Но как вы узнали, что я много писал?
– Что же ещё могло оставить такие следы на ваших рукавах? Правый весь лоснится, а левый затёрт до гладкости.
– Хорошо, а как вы узнали про Китай?
– Рыбка, которая выколота на вашем запястье, могла быть вытатуирована только в Китае. Я изучал татуировки всех стран, и даже написал монографию по этому поводу. Такое окрашивание чешуи в деликатно-розовый цвет присуще только китайским мастерам. Наконец, когда я вижу китайскую монетку на вашей цепочке для часов, разгадка приходит сама собой.
Мистер Джабез Вильсон рассмеялся:
– Что ж, всё верно!– сказал он, – Я- то думал, что вы это узнали Бог весть каким сложным способом, а всё оказалось так просто!
– Мне кажется, Ватсон, что я делаю ошибку, объясняя свои логические выводы.Omne ignotum pro magnifico , как вы знаете, и, право же, моя скромная репутация может сильно пострадать, ежели я всегда буду столь откровенным. Вы нашли объявление, мистер Вильсон?

–Да, наконец нашёл! – ответил тот, указывая пальцем нужную колонку – вот оно. То с чего всё и началось. Прочтите-ка это, сэр!
Я взял газету и прочитал следующее:

Союз рыжих.
Во исполнение завещания покойного Эзекиа Хопкинса, Лебанон, шт. Пенсильвания (США), открыта новая вакансия для членов союза с жалованием 4 в неделю за чисто номинальную работу. Все рыжеволосые мужчины в возрасте от 21 года, сильные духом и телом могут рассчитывать на должность.
Приходить лично, в понедельник, в11 часов к Дункану Россу в контору Союза по адресу:
Попс-корт 7, Флит-стрит.

–Что, чёрт возьми, это значит?– воскликнул я, дважды перечитав это необычное объявление.
Холмс заёрзал в кресле, как всегда, когда бывал в хорошем расположении духа

–Необычное объявление, не так ли? – сказал он.– А теперь, мистер Вильсон, расскажите нам о себе, своих занятиях и о том, как это объявление повлияло на вашу судьбу. Но прежде, доктор, я прошу вас записать название газеты и номер её выхода в свет.
–Это «Морнинг Кроникл» от 27 апреля 1890 года. Два месяца тому назад.
– Очень хорошо. А теперь, мистер Вильсон, начинайте ваш интересный рассказ.
–Ну, что ж, как я уже говорил вам, мистер Холмс, – сказал мистер Вильсон, вытирая пот со лба – у меня есть небольшой ломбард на Кобург-сквэр около Сити. Это совсем небольшая контора, и в последнее время я едва свожу концы с концами. Раньше-то я имел двух помощников, но сейчас у меня работает только один. Он согласился работать исходя из половинного жалования, так как ко всему он основы ремесла.
– Как же зовут этого услужливого юношу?– спросил Шерлок Холмс.
– Звать его Винсент Сполдинг и он не так уж молод. Сложно сказать сколько ему лет. Я никогда не пожелал бы лучшего ассистента, мистер Холмс! Уж я-то знаю, что он мог бы получать раза в два больше, чем я могу ему предложить. Но, впрочем, если уж он доволен, зачем мне подавать ему эту идею?
– И правда, зачем? Вам, кажется, очень повезло, ведь вы платите ему намного меньше, чем он заслуживает. Редко встретишь столь бескорыстных служащих его возраста. Возможно, он не менее примечателен, чем ваше объявление.
– О, у него также имеются и недостатки! – заметил мистер Вильсон. – Никогда не встречал такого любителя фотографии. Он щелкает своей камерой тогда, когда нужно напрячь извилины, а затем прыгает в подвал, как кролик в нору, чтобы проявить фотографии. Это и есть основной его недостаток, а в остальном – он хороший работник, и у него нет никаких крупных пороков.
– Я полагаю, он все еще работает у вас?
–Да, сэр. Он, и еще четырнадцатилетняя девочка, которая готовит и убирает – вот и все, кто живет в моем доме, ибо я вдовец, и семьи у меня нет. Мы живем очень тихо, все трое. Крыша над головой у нас есть, а долгов нет – чего еще желать?
Первое, что изменило нашу жизнь было это объявление. Сполдинг зашел в офис ровно 8 недель назад в этот самый день, и с этой самой газетой в руках, и сказал:
«Жаль, что Господь не сотворил меня рыжим, мистер Вильсон»
«Это еще почему?» – спросил я.
«Да потому, – сказал он, – что появилась новая вакансия в Союзе рыжих. Повезет же тому кто получит эту вакансию! Я думаю, там больше вакансий, чем рыжих, так что душеприказчики, поди, не знают что с деньгами-то делать. Ежели б мои волосы каким-то чудом поменяли цвет, я бы с удовольствием воспользовался бы этим предложением»
«А что такое этот Союз рыжих?» – спросил я. Видите ли, мистер Холмс, я домосед, а так как мое дело не требует разъездов, я иногда неделями не выхожу из дома. Посему, я всегда рад услышать какие-либо новости.
«А вы что же никогда не слышали о Союзе рыжих?» – спросил Сполдинг, широко раскрыв глаза.
«Никогда»
«Это, безусловно, очень странно, ведь вы один из тех, кто мог бы занять вакансию»
«И что же они могут предложить?» – спросил я.
«О, как говорят, пару сотен фунтов в год. Ну, да ведь и работа-то очень простая, требует немного, да и совсем не мешает заниматься другими делами»
Вы легко можете представить, как я обрадовался. Мое дело, как вы знаете не приносит больших доходов, и лишняя пара сотен фунтов никак не повредит.
«Расскажите-ка мне побольше об этой организации» – попросил я.
«Ну,» – начал он, показывая мне объявление, – «вы и сами видите, что у них есть вакансия, и вот здесь указан адрес, где вы можете попытать счастья. Насколько я знаю, Союз был основан американским миллионером Эзекиа Хопкинском, человеком весьма странным. Он и сам был рыжим и сочувствовал всем рыжим на свете. Когда же он умер, обнаружилось, что все его состояние, (надо сказать немалое), отдано душеприказчикам, которые должны распорядиться им так, чтобы помочь всем людям с рыжими волосами. Кроме этого я слышал, что там много платят, а делать надобно мало»
«Но ведь рыжих миллионы, и все они могут подать на это место»
«Не так много, как вы думаете» – ответил он. – «Как видите, объявление обращено к лондонцам, к тому же к взрослым мужчинам. Этот американец начинал свою карьеру в Лондоне, и потому вознамерился облагодетельствовать жителей старого города. Ну, и потом, опять же как я слышал, у вас нет шансов на вакансию, если ваши волосы светло-рыжие, желто-рыжие или какие-либо другие, а только если они действительно яркого, горящего, огненно-рыжего цвета. Если уж вы, мистер Вильсон, решили-таки подать заявку на должность, вам следует просто прийти туда. Хотя, вполне возможно, что добиться цели будет трудненько: как-никак жалование-то несколько сот фунтов!»
Вы и сами видите, джентльмены, что волосы у меня весьма насыщенного и богатого цвета, так что по всему выходило, что шансов у меня больше, чем у кого бы то ни было. Винсент Сполдинг, кажется, знал об этом деле, и потому мог пригодиться, и я приказал ему закрыть контору и пойти со мной. Он был не прочь получить выходной, и потому мы прикрыли наш бизнес и направились по адресу, указанному в объявлении.
Я в жизни не видывал ничего подобного, мистер Холмс! С севера, юга, востока и запада шли люди. Каждый, у кого был хоть один рыжий волос, прибыл в город в ответ на объявление. Флит-стрит была до отказа забита рыжими, а Попс-корт походила на тележку торговца апельсинами. Я думал, что во всей стране не наберется столько рыжих, сколько откликнулось на объявление. Тут были люди с волосами всех оттенков рыжего цвета– соломенного, лимонного, апельсинового, кирпичного, цвета ирландского сеттера, желтого, глиняного, но, как и сказал Сполдинг, немногие имели волосы действительно яркого, огненно-рыжего окраса. Когда я увидел, сколько набралось ожидающих, я хотел было ретироваться, но Сполдинг и слышать об этом не желал. Как ему удалось сделать это, я и сейчас не представляю, но он протискивался, толкал, нажимал, проталкиваясь, и проталкивая меня сквозь толпу, покуда мы не оказались около лестницы, ведущей в контору. По ней двигалось два потока – одни поднимались с надеждой, другие спускались удрученные. И тем не менее, мы продвигались быстро, как могли, и вскоре оказались в конторе сего заведения.
– Ваш рассказ весьма занимателен – отметил Холмс, когда его клиент остановился, чтобы освежить память доброй понюшкой табаку. – Пожалуйста, продолжайте ваше интересное повествование.
– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и соснового стола, за которым сидел маленький человечек, волосы которого были даже более рыжими, нежели мои. Он перекинулся парой слов со всеми входившими, и у всех нашел какой-нибудь изъян. Получение этой должности было делом отнюдь не легким. Однако, кода подошла наша очередь, он вдруг стал более благосклонен, и даже закрыл дверь, ибо хотел лично поговорить с нами.
«Это мистер Джабез Вильсон – сказал мой ассистент – он хочет получить вакансию Союза»
«И он вполне ее достоин. – ответил его собеседник. – У него есть все данные для этого. Я даже не могу припомнить, когда я встречал что-либо подобное»
Он отошел назад, наклонил голову набок, и так обозревал мою шевелюру, пока я не почувствовал некоторую робость. Затем, неожиданно, он подошел ко мне, пожал руку и сердечно поздравил с успехом.

«Вы уж простите меня, – сказал он,– но я должен убедиться». С этими словами он обеими руками потянул меня за волосы, пока у меня не брызнули слезы.
«У вас на глазах слезы – произнес он, отпустив волосы – так и должно быть. Но мы должны быть осторожны: нас дважды пытались надуть с помощью париков, и один раз с помощью краски. Я могу рассказать вам историю с сапожной ваксой, которая разочарует вас в человечестве». Он подошел к окну, и крикнул собравшимся внизу, что вакансия занята.
С чувством глубокого расстройства, народ стал расходиться в разные стороны, до тех пор, пока ни одного рыжего(кроме меня и моего нанимателя) не было видно.
«Мое имя – Дункан Росс, – сказал он – и я один из пенсионеров фонда, который создан по завещанию нашего достойного благотворителя. Вы женаты мистер Вильсон? У вас есть семья?»
Я ответил, что нет.
Его лицо выразило крайнее разочарование.
«Дорогой мой! – сказал он удрученно – Это, безусловно, очень серьезно! Как жаль, что вы не женаты! Наш фонд создан для пропаганды и распространения рыжих, так же, как для их сохранения и поддержки. Какое ужасное несчастье, что вы холостяк!»
Мое лицо вытянулось, мистер Холмс, и я уж было подумал, что вакансии мне не видать, как своих ушей; но он подумал пару минут и сказал, что все будет в порядке.
«В любой другой ситуации этот момент стал бы роковым, – сказал он– но мы должны принять во внимание великолепный цвет ваших волос. Редко встретишь человека с такими волосами, как у вас когда вы сможете приступить к вашим новым обязанностям?»
«Тут есть одна маленькая загвоздка. Видите ли, дело в том, что у меня есть свое дело» – ответил я.
«О, не беспокойтесь насчет этого, мистер Вильсон – сказал Винсент Сполдинг – я могу подменить вас»
«А в какое время мне придется работать?» – спросил я.
«С десяти до двух»
Сейчас сделки в ломбардах обычно совершаются по вечерам, мистер Холмс, особенно в четверг и пятницу, как раз перед днем получки. Так что я был совсем не против подработать немного с утра. К тому же, я знал, что мой ассистент – парень что надо, и он сможет проследить, как идут дела.
«Это меня вполне устраивает – ответил я. – А сколько мне будут платить?»
«Четыре фунта в неделю»
«А работа?»
«Чисто номинальная»
«Что вы зовете "чисто номинальной"»
«Поясню. Вы должны будете оставаться в конторе, или, по крайней мере в здании все это время. Если вы его покинете, то потеряете место навсегда. С этим у нас очень строго. Если вы оставите контору в это время, это будет нарушением установленных правил».
«Так это ж всего 4 часа в день! Я и не подумаю об уходе»– сказал я.
«Никакие извинения не принимаются. – сказал мистер Росс – Ни болезнь, ни дела, ни что либо другое. Вы должны оставаться на месте или потеряете свой счастливый шанс»
«Так что за работа-то?»
«Вы будете переписывать Encyclopaedia Britannica. Первый том в шкафу. Вы сами должны достать чернила, перья и промокательную бумагу, а мы предоставим стол и стул. Вы сможете приступить к работе завтра?»
«Разумеется» – ответил я.
«Тогда до завтра, мистер Вильсон, и позвольте мне еще раз поздравить вас с тем местом, которое вам только что посчастливилось получить».
Он поклонился, а я с моим помощником, пошли домой, ибо ничего другого не оставалось.
Я был очень рад такому неожиданному везению.
Впрочем, обдумав все это в течении дня, к вечеру я вновь упал духом. Я был уверен, что все это – не более чем обман или розыгрыш. Сложно было представить, что кто-то оставил такое завещание, и уж тем более, что кто-то будет платить такие деньги за такую пустяшную работу, как переписывание Британской энциклопедии. Винсент Сполдинг сделал все, чтобы поднять мое настроение, но отходя ко сну, я твердо решил плюнуть на эту затею.
Однако утром я решил- таки разузнать что к чему. Я купил бутылку чернил за пенни, и с набором гусиных перьев и семью листами бумаги, отправился на Попс- Корт.
К вящему моему изумлению (и удовольствию), все пошло как по маслу. Мне был заранее приготовлен стол, а мистер Дункан Росс пришел лично удостовериться, что я приступил к своим обязанностям. Он приказал мне начать с буквы А, и затем оставил меня, хотя и заглядывал время от времени, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Ровно в два он распрощался со мной, поблагодарил за проделанную работу, и закрыл за мной дверь.
Так продолжалось изо дня в день, мистер Холмс, и в субботу управляющий выложил на стол четыре золотых соверена за мою недельную работу. Так было и в следующую субботу, и в третью тоже. Каждое утро я приходил туда, и каждое утро уходил оттуда в два. Со временем мистер Росс стал заходить реже, всего раз в день, а затем и вовсе перестал появляться. Я, однако, не покидал комнаты, ибо не знал, когда он может появиться, и не хотел потерять столь подходящее мне место.
Так прошло восемь недель. Я уже переписал статьи об Аббатах, Арках, Архитектуре, Артиллерии и Аттике, и надеялся в скором времени перейти к букве Б. На это ушло немало бумаги, и написанное едва умещалось на полке. Но вдруг всему этому пришел конец.
– Конец?
¬– Да, сэр. И не далее, как сегодня утром. Я пришел на работу как обычно, но дверь была заперта, а на двери был прибит квадратный кусок бумаги. Вот он, прочтите сами.

Он достал кусок белой картонки, размером с листок записной книжки и протянул нам. Надпись на нем гласила:
Союз Рыжих
Распущен
9-го октября 1890 года.
Шерлок Холмс и я поглядели на это объявление, и на озадаченное лицо за ним, и комическая составляющая дела взяла верх над приличиями, и мы разразились хохотом.
– Не вижу ничего смешного! – вскричал наш клиент, побагровев до корней своих рыжих волос. – Ежели вы больше ничего не можете, как только посмеяться надо мной, я могу пойти к кому-нибудь другому!

(продолжение следжует)

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Артур Конан Дойл
Союз рыжих

Это было осенью прошлого года. У Шерлока Холмса сидел какой-то пожилой джентльмен, очень полный, огненно-рыжий. Я хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и поспешил удалиться. Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

– Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой Уотсон, – приветливо проговорил он.

– Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.

– Да, я занят. И даже очень.

– Не лучше ли мне подождать в другой комнате?

– Нет, нет… Мистер Уилсон, – сказал он, обращаясь к толстяку, – этот джентльмен не раз оказывал мне дружескую помощь во многих моих наиболее удачных исследованиях. Не сомневаюсь, что и в вашем деле он будет мне очень полезен.

Толстяк привстал со стула и кивнул мне головой; его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня.

– Садитесь сюда, на диван, – сказал Холмс.

Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости, сложил концы пальцев обеих рук вместе.

– Я знаю, мой дорогой Уотсон, – сказал он, – что вы разделяете мою любовь ко всему необычному, ко всему, что нарушает однообразие нашей будничной жизни. Если бы у вас не было этой любви к необыкновенным событиям, вы не стали бы с таким энтузиазмом записывать скромные мои приключения… причем по совести должен сказать, что иные из ваших рассказов изображают мою деятельность в несколько приукрашенном виде.

– Право же, ваши приключения всегда казались мне такими интересными, – возразил я.

– Я тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в правильности вашего мнения.

– И тем не менее, доктор, вам придется признать, что я прав, ибо в противном случае я обрушу на вас такое множество удивительных фактов, что вы будете вынуждены согласиться со мной. Вот хотя бы та история, которую мне сейчас рассказал мистер Джабез Уилсон. Обстановка, где она произошла, совершенно заурядная и будничная, а между тем мне сдается, что за всю свою жизнь я не слыхал более чудесной истории… Будьте добры, мистер Уилсон, повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не только для того, чтобы мой друг, доктор Уотсон, выслушал начало рассказа, но и для того, чтобы мне самому как можно лучше познакомиться с каждой малейшей подробностью. Обычно, едва мне начинают рассказывать какой-нибудь случай, тысячи подобных же случаев возникают в моей памяти. Но на этот раз я вынужден признать, что ничего похожего я никогда не слыхал.

Толстый клиент с некоторой гордостью выпятил грудь, вытащил из внутреннего кармана пальто грязную, скомканную газету и разложил ее у себя на коленях. Пока он, вытянув шею, пробегал глазами столбцы объявлений, я внимательно разглядывал его и пытался, подражая Шерлоку Холмсу, угадать по его одежде и внешности, кто он такой.

К сожалению, мои наблюдения не дали почти никаких результатов. Сразу можно было заметить, что наш посетитель – самый заурядный мелкий лавочник, самодовольный, тупой и медлительный. Брюки у него были мешковатые, серые, в клетку. Его не слишком опрятный черный сюртук был расстегнут, а на темном жилете красовалась массивная медная цепь накладного золота, на которой в качестве брелока болтался просверленный насквозь четырехугольный кусочек какого-то металла. Его поношенный цилиндр и выцветшее бурое пальто со сморщенным бархатным воротником были брошены тут же на стуле. Одним словом, сколько я ни разглядывал этого человека, я не видел в нем ничего примечательного, кроме пламенно-рыжих волос. Было ясно, что он крайне озадачен каким-то неприятным событием.

От проницательного взора Шерлока Холмса не ускользнуло мое занятие.

– Конечно, для всякого ясно, – сказал он с улыбкой, – что наш гость одно время занимался физическим трудом, что он нюхает табак, что он франкмасо1
Франкмасоны (сокр. масоны) – члены тайного общества, когда-то имевшего некоторое прогрессивное значение. Во времена Шерлока Холмса в это общество стали входить главным образом мелкие лавочники, фермеры и т. п.

Что он был в Китае и что за последние месяцы ему приходилось много писать. Кроме этих очевидных фактов, я не мог отгадать ничего.

Мистер Джабез Уилсон вскочил с кресла и, не отрывая указательного пальца от газеты, уставился на моего приятеля.

– Каким образом, мистер Холмс, могли вы все это узнать? – спросил он. – Откуда вы знаете, например, что я занимался физическим трудом? Да, действительно, я начал свою карьеру корабельным плотником.

– Ваши руки рассказали мне об этом, мой дорогой сэр. Ваша правая рука больше левой. Вы работали ею, и мускулы на ней стали крупнее.

– А нюханье табаку? А франкмасонство?

– О франкмасонстве догадаться нетрудно, так как вы, вопреки строгому уставу вашего общества, носите запонку с изображением дуги и окружност2
Дуга и окружность – масонские знаки. Прежде они были тайными, но современные масоны, нарушая старинный устав, нередко носят их на брелоках и запонках.

– Ах да! Я и забыл про нее… Но как вы отгадали, что мне приходилось много писать?

– О чем ином может свидетельствовать ваш лоснящийся правый рукав и протертое до гладкости сукно на левом рукаве возле локтя!

– А Китай?

– Только в Китае могла быть вытатуирована та рыбка, что красуется на вашем правом запястье. Я изучал татуировки, и мне приходилось даже писать о них научные статьи. Обычай окрашивать рыбью чешую нежно-розовым цветом свойствен одному лишь Китаю. Увидев китайскую монетку на цепочке ваших часов, я окончательно убедился, что вы были в Китае.

Мистер Джабез Уилсон громко расхохотался.

– Вот оно что! – сказал он. – Я сначала подумал, что вы бог знает какими мудреными способами отгадываете, а оказывается, это так просто.

– Я начинаю думать, Уотсон, – сказал Холмс, – что совершил ошибку, объяснив, каким образом я пришел к моим выводам. Как вам известно, «Отпе ignotum pro magnifico ,3
«Все неведомое кажется нам великолепным» (лат.) .

И моей скромной славе грозит крушение, если я буду так откровенен… Вы нашли объявление, мистер Уилсон?

– Нашел, – ответил тот, держа толстый красный палец в центре газетного столбца. – Вот оно. С этого все и началось. Прочтите его сами, сэр.

Я взял газету и прочел:

СОЮЗ РЫЖИХ

Во исполнение завещания покойного Иезекии Хопкинса из Лебанона, Пенсильвания (США), ОТКРЫТА новая вакансия для члена Союза. Предлагается жалованье – четыре фунта стерлингов в неделю за чисто номинальную службу. Каждый рыжий не моложе двадцати одного года, находящийся в здравом уме и трезвой памяти, может оказаться пригодным для этой работы. Обращаться лично к Дункану Россу в понедельник, в одиннадцать часов, в контору Союза, Флит-стрит, Попс-корт, 7.

– Что это, черт побери, может означать? – воскликнул я, дважды прочитав необычайное объявление.

Холмс беззвучно засмеялся и весь как-то съежился в кресле, а это служило верным признаком, что он испытывает немалое удовольствие.

– Не слишком заурядное объявление, как по-вашему, а? – сказал он. – Ну, мистер Уилсон, продолжайте вашу повесть и расскажите нам о себе, о своем доме и о том, какую роль сыграло это объявление в вашей жизни. А вы, доктор, запишите, пожалуйста, что это за газета и от какого числа.

– Отлично. Продолжайте, мистер Уилсон.

– Как я вам уже говорил, мистер Шерлок Холмс, – сказал Джабез Уилсон, вытирая лоб, – у меня есть маленькая ссудная касса на Сэкс-Кобург-сквер, неподалеку от Сити. Дело у меня и прежде шло неважно, а за последние два года доходов с него хватало только на то, чтобы кое-как сводить концы с концами. Когда-то я держал двоих помощников, но теперь у меня только один; мне трудно было бы платить и ему, но он согласился работать на половинном жалованье, чтобы иметь возможность изучить мое дело.

– Как зовут этого услужливого юношу? – спросил Шерлок Холмс.

– Его зовут Винсент Сполдинг, и он далеко не юноша. Трудно сказать, сколько ему лет. Более расторопного помощника мне не сыскать. Я отлично понимаю, что он вполне мог бы обойтись без меня и зарабатывать вдвое больше. Но, в конце концов, раз он доволен, зачем же я стану внушать ему мысли, которые нанесут ущерб моим интересам?

– В самом деле, зачем? Вам, я вижу, очень повезло: у вас есть помощник, которому вы платите гораздо меньше, чем платят за такую же работу другие. Нечасто встречаются в наше время такие бескорыстные служащие.

– О, у моего помощника есть свои недостатки! – сказал мистер Уилсон. – Я никогда не встречал человека, который так страстно увлекался бы фотографией. Щелкает аппаратом, когда нужно работать, а потом ныряет в погреб, как кролик в нору, и проявляет пластинки. Это его главный недостаток. Но в остальном он хороший работник.

– Надеюсь, он и теперь еще служит у вас?

– Да, сэр. Он да девчонка четырнадцати лет, которая кое-как стряпает и подметает полы. Больше никого у меня нет, я вдовец и к тому же бездетный. Мы трое живем очень тихо, сэр, поддерживаем огонь в очаге и платим по счетам – вот и все наши заслуги… Это объявление выбило нас из колеи, – продолжал мистер Уилсон. – Сегодня исполнилось как раз восемь недель с того дня, когда Сполдинг вошел в контору с этой газетой в руке и сказал:

«Хотел бы я, мистер Уилсон, чтобы господь создал меня рыжим».

«Почему?» – спрашиваю я.

«Да вот, – говорит он, – открылась новая вакансия в Союзе рыжих. Тому, кто займет ее, она даст недурные доходы. Там, пожалуй, больше вакансий, чем кандидатов, и душеприказчики ломают себе голову, не зная, что делать с деньгами. Если бы волосы мои способны были изменить свой цвет, я непременно воспользовался бы этим выгодным местом».

«Что это за Союз рыжих?» – спросил я.

Видите ли, мистер Холмс, я большой домосед, и так как не мне приходится бегать за моим делом, а мое дело само приходит ко мне, я иногда по целым неделям не переступаю порога. Вот почему я мало знаю о том, что делается на свете, и всегда рад послушать новости…

«Неужели вы никогда не слыхали о Союзе рыжих?» – спросил Сполдинг, широко раскрыв глаза.

«Никогда».

«Это очень меня удивляет, так как вы один из тех, кто имеет право занять вакансию».

«А много ли это может дать?» – спросил я.

«Около двухсот фунтов стерлингов в год, не больше, но работа пустяковая и притом такая, что не мешает человеку заниматься любым другим делом».

Понятно, я насторожил уши, так как предприятие мое за последнее время давало очень мало дохода и лишние двести фунтов в год были бы мне очень кстати.

«Расскажите все, что вы знаете об этом Союзе», – сказал я.

«Как вы видите сами, – ответил Сполдинг, показывая мне объявление, – в Союзе рыжих имеется вакантное место, а вот и адрес, по которому вы можете обратиться за справкой, если хотите узнать все подробности. Насколько мне известно, этот Союз был основан американским миллионером Иезекией Хопкинсом, большим чудаком. Он сам был огненно-рыжий и сочувствовал всем рыжим на свете. Умирая, он оставил своим душеприказчикам огромную сумму и завещал употребить ее на облегчение участи тех, у кого волосы ярко-рыжего цвета. Мне говорили, что этим счастливцам платят превосходное жалованье, а работы не требуют с них почти никакой».

«Но ведь рыжих миллионы, – сказал я, – и каждый пожелает занять это вакантное место».

«Не так много, как вам кажется, – ответил он. – Объявление, как видите, обращено только к лондонцам и притом лишь ко взрослым. Этот американец родился в Лондоне, прожил здесь свою юность и хотел облагодетельствовать свой родной город. Кроме того, насколько я слышал, в Союз рыжих не имеет смысла обращаться тем лицам, у которых волосы светло-рыжие или темно-рыжие, – там требуются люди с волосами яркого, ослепительного, огненно-рыжего цвета. Если вы хотите воспользоваться этим предложением, мистер Уилсон, вам нужно только пройтись до конторы Союза рыжих. Но имеет ли для вас смысл отвлекаться от вашего основного занятия ради нескольких сот фунтов?..»

Как вы сами изволите видеть, джентльмены, у меня настоящие ярко-рыжие волосы очень красочного, богатого оттенка, и мне казалось, что, если дело дойдет до состязания рыжих, у меня, пожалуй, будет шанс занять освободившуюся вакансию. Винсент Сполдинг, как человек весьма сведущий в этом деле, мог принести мне большую пользу, поэтому я распорядился закрыть ставни на весь день и велел ему сопровождать меня в помещение Союза. Он очень обрадовался, что сегодня ему не придется работать, и мы, закрыв контору, отправились по адресу, указанному в объявлении.

Я увидел зрелище, мистер Холмс, какого мне никогда больше не придется увидеть! С севера, с юга, с востока и с запада все люди, в волосах которых был хоть малейший оттенок рыжего цвета, устремились в Сити по объявлению. Вся Флит-стрит была забита рыжими, а Попс-корт был похож на тачку разносчика, торгующего апельсинами. Никогда я не думал, что в Англии имеется столько рыжих. Здесь были все оттенки рыжего цвета: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, оттенок ирландских сеттеров, оттенок желчи, оттенок глины; но, как и указал Сполдинг, голов настоящего – живого, яркого, огненного – цвета тут было очень немного. Все же, увидев такую толпу, я пришел в отчаяние. Сполдинг не растерялся. Не знаю, как это ему удалось, но он проталкивался и протискивался с таким усердием, что провел меня сквозь толпу, и мы очутились на лестнице, ведущей в контору. По лестнице двигался двойной людской поток: одни поднимались, полные приятных надежд, другие спускались в унынии. Мы протискались вперед и скоро очутились в конторе…

– Замечательно интересная с вами случилась история! – сказал Холмс, когда его клиент замолчал, чтобы освежить свою память понюшкой табаку. – Пожалуйста, продолжайте.

– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и простого соснового стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он обменивался несколькими словами с каждым из кандидатов, по мере того как они подходили к столу, и в каждом обнаруживал какой-нибудь недостаток. Видимо, занять эту вакансию было не так-то просто. Однако, когда мы, в свою очередь, подошли к столу, маленький человечек встретил меня гораздо приветливее, чем остальных кандидатов, и, едва мы вошли, запер двери, чтобы побеседовать с нами без посторонних.

«Это мистер Джабез Уилсон, – сказал мой помощник. – Он хотел бы занять вакансию в Союзе».

«И он вполне достоин того, чтобы занять ее, – ответил человечек. – Давно не случалось мне видеть такие прекрасные волосы!»

Он отступил на шаг, склонил голову набок и глядел на мои волосы так долго, что мне стало неловко. Затем внезапно кинулся вперед, схватил мою руку и горячо поздравил меня.

«Было бы несправедливостью с моей стороны медлить, – сказал он. – Однако, надеюсь, вы простите меня, если я приму некоторые меры предосторожности».

Он вцепился в мои волосы обеими руками и дернул так, что я взвыл от боли.

«У вас на глазах слезы, – сказал он, отпуская меня. – Значит, все в порядке. Извините, нам приходится быть осторожными, потому что нас дважды обманули с помощью париков и один раз – с помощью краски. Я мог бы рассказать вам о таких бесчестных проделках, которые внушили бы вам отвращение к людям».

Он подошел к окну и крикнул во все горло, что вакансия уже занята. Стон разочарования донесся снизу, толпа расползлась по разным направлениям, и скоро во всей этой местности не осталось ни одного рыжего, кроме меня и того человека, который меня нанимал.

«Меня зовут мистер Дункан Росс, – сказал он, – и я тоже получаю пенсию из того фонда, который оставил нам наш великодушный благодетель. Вы женаты, мистер Уилсон? У вас есть семья?»

Я ответил, что я бездетный вдовец. На лице у него появилось выражение скорби.

«Боже мой! – мрачно сказал он. – Да ведь это серьезнейшее препятствие! Как мне грустно, что вы не женаты! Фонд был создан для размножения и распространения рыжих, а не только для поддержания их жизни. Какое несчастье, что вы оказались холостяком!»

При этих словах мое лицо вытянулось, мистер Холмс, так как я стал опасаться, что меня не возьмут; но, подумав, он заявил, что все обойдется:

«Ради всякого другого мы не стали бы отступать от правил, но человеку с такими волосами можно пойти навстречу. Когда вы могли бы приступить к выполнению ваших новых обязанностей?»

«Это несколько затруднительно, так как я занят на другом предприятии», – сказал я.

«Не беспокойтесь об этом, мистер Уилсон! – сказал Винсент Сполдинг. – С той работой я справлюсь и без вас».

«В какие часы я буду занят?» – спросил я.

«От десяти до двух».

Так как в ссудных кассах главная работа происходит по вечерам, мистер Холмс, особенно по четвергам и по пятницам, накануне получки, я решил, что недурно будет заработать кое-что в утренние часы. Тем более что помощник мой – человек надежный и вполне может меня заменить, если нужно.

«Эти часы мне подходят, – сказал я. – А какое вы платите жалованье?»

«Четыре фунта в неделю».

«А в чем заключается работа?»

«Работа чисто номинальная».

«Что вы называете чисто номинальной работой?»

«Все назначенное для работы время вам придется находиться в нашей конторе или по крайней мере в здании, где помещается наша контора. Если вы хоть раз уйдете в рабочие часы, вы потеряете службу навсегда. Завещатель особенно настаивает на точном выполнении этого пункта. Будет считаться, что вы не исполнили наших требований, если вы хоть раз покинете контору в часы работы».

«Если речь идет всего о четырех часах в сутки, мне, конечно, и в голову не придет покидать контору», – сказал я.

«Имейте это в виду, – повторил мистер Дункан Росс. – Потом мы никаких извинений и слушать не станем. Никакие болезни, никакие дела не будут служить оправданием. Вы должны находиться в конторе – или вы теряете службу».

«А в чем заключается работа?»

«Вам придется переписывать „Британскую энциклопедию“. Первый том – в этом шкафу. Чернила, перья, бумагу и промокашку вы достаете сами; мы же даем вам стол и стул. Можете ли вы приступить к работе завтра?»

«Конечно», – ответил я.

«В таком случае, до свиданья, мистер Джабез Уилсон. Позвольте мне еще раз поздравить вас, что вам удалось получить такое хорошее место».

Он кивнул мне головой. Я вышел из комнаты и отправился домой вместе с помощником, радуясь своей необыкновенной удаче. Весь день я размышлял об этом происшествии и к вечеру несколько упал духом, так как мне стало приходить в голову, что все это дело – просто мошенничество, хотя мне никак не удавалось отгадать, в чем может заключаться цель подобной затеи. Казалось невероятным, что существует такое завещание и что люди согласны платить такие большие деньги за переписку «Британской энциклопедии». Винсент Сполдинг изо всех сил старался подбодрить меня, но, ложась спать, я твердо решил отказаться от этого дела. Однако утром мне пришло в голову, что следует хотя бы сходить туда на всякий случай. Купив на пенни чернил, захватив гусиное перо и семь больших листов бумаги, я отправился в Попс-корт. К моему удивлению, там все было в порядке. Я очень обрадовался. Стол был уже приготовлен для моей работы, и мистер Дункан Росс уже ждал меня. Он велел мне начать с буквы А и вышел; однако время от времени он возвращался в контору, чтобы посмотреть, работаю ли я. В два часа он попрощался со мной, похвалил меня за то, что я успел так много переписать, и запер за мной дверь конторы.

Так шло изо дня в день, мистер Холмс. В субботу мой хозяин выложил передо мной на стол четыре золотых соверена – плату за неделю. Так прошла и вторая неделя и третья. Каждое утро я приходил туда ровно к десяти и ровно в два уходил. Мало-помалу мистер Дункан Росс начал заходить в контору только по утрам, а со временем и вовсе перестал туда наведываться. Тем не менее я, понятно, не осмеливался выйти из комнаты даже на минуту, так как не мог быть уверен, что он не придет, и не хотел рисковать такой выгодной службой.

Прошло восемь недель; я переписал статьи об Аббатах, об Артиллерии, об Архитектуре, об Аттике и надеялся в скором времени перейти к букве Б. У меня ушло очень много бумаги, и написанное мною уже едва помещалось на полке. Но вдруг все дело пришло к концу.

– К концу?

– Да, сэр. Сегодня утром. Я пошел на работу, как всегда, к десяти часам, но дверь оказалась запертой на замок, а к двери был прибит гвоздиком клочок картона. Вот он, читайте сами.

Он протянул нам картон величиною с листок блокнота. На картоне было написано:

СОЮЗ РЫЖИХ РАСПУЩЕН

Мы с Шерлоком Холмсом долго разглядывали и краткую эту записку, и унылое лицо Джабеза Уилсона; наконец смешная сторона происшествия заслонила от нас все остальное: не удержавшись, мы захохотали.

– Я не вижу здесь ничего смешного! – крикнул наш клиент, вскочив с кресла и покраснев до корней своих жгучих волос. – Если вы, вместо того чтобы помочь мне, собираетесь смеяться надо мной, я обращусь за помощью к кому-нибудь другому!

– Нет, нет! – воскликнул Холмс, снова усаживая его в кресло. – С вашим делом я не расстанусь ни за что на свете. Оно буквально освежает мне душу своей новизной. Но в нем, простите меня, все же есть что-то забавное… Что же предприняли вы, найдя эту записку на дверях?

– Я был потрясен, сэр. Я не знал, что делать. Я обошел соседние конторы, но там никто ничего не знал. Наконец я отправился к хозяину дома, живущему в нижнем этаже, и спросил его, не может ли он сказать мне, что случилось с Союзом рыжих. Он ответил, что никогда не слыхал о такой организации. Тогда я спросил его, кто такой мистер Дункан Росс. Он ответил, что это имя он слышит впервые.

«Я говорю, – сказал я, – о джентльмене, который снимал у вас квартиру номер четыре».

«О рыжем?»

«Его зовут Уильям Моррис. Он юрист, снимал у меня помещение временно – его постоянная контора была в ремонте. Вчера выехал».

«Где его можно найти?»

«В его постоянной конторе. Он оставил свой адрес. Вот: Кинг-Эдуард-стрит, 17, близ собора Святого Павла».

Я отправился по этому адресу, мистер Холмс, но там оказалась мастерская искусственных ног; в ней никто никогда не слыхал ни о мистере Уильяме Моррисе, ни о мистере Дункане Россе.

– Что же вы предприняли тогда? – спросил Холмс.

– Я вернулся домой на Сэкс-Кобург-сквер и посоветовался со своим помощником. Он ничем не мог мне помочь. Он сказал, что следует подождать и что, вероятно, мне сообщат что-нибудь по почте. Но меня это не устраивает, мистер Холмс. Я не хочу уступать такое отличное место без боя, и так как я слыхал, что вы даете советы бедным людям, попавшим в трудное положение, я отправился прямо к вам.

– И правильно поступили, – сказал Холмс. – Ваш случай – замечательный случай, и я счастлив, что имею возможность заняться им. Выслушав вас, я прихожу к заключению, что дело это гораздо серьезнее, чем может показаться с первого взгляда.

– Уж чего серьезнее! – сказал мистер Джабез Уилсон. – Я лишился четырех фунтов в неделю.

– Если говорить о вас лично, – сказал Холмс, – вряд ли вы можете жаловаться на этот необычайный Союз. Напротив, вы, насколько я понимаю, стали благодаря ему богаче фунтов на тридцать, не говоря уже о том, что вы приобрели глубокие познания о предметах, начинающихся на букву А. Так что, в сущности, вы ничего не потеряли.

– Не спорю, все это так, сэр. Но мне хотелось бы разыскать их, узнать, кто они такие и чего ради они сыграли со мной эту шутку, если только это была шутка. Забава обошлась им довольно дорого: они заплатили за нее тридцать два фунта.

– Мы попытаемся все это выяснить. Но сначала разрешите мне задать вам несколько вопросов, мистер Уилсон. Давно ли служит у вас этот помощник… тот, что показал вам объявление?

– К тому времени он служил у меня около месяца.

– Где вы нашли его?

– Он явился ко мне по моему объявлению в газете.

– Только он один откликнулся на ваше объявление?

– Нет, откликнулось человек десять.

– Почему вы выбрали именно его?

– Потому что он разбитной и дешевый.

– Вас прельстила возможность платить ему половинное жалованье?

– Каков он из себя, этот Винсент Сполдинг?

– Маленький, коренастый, очень живой. Ни одного волоска на лице, хотя ему уже под тридцать. На лбу у него белое пятнышко от ожога кислотой.

Холмс выпрямился. Он был очень взволнован.

– Я так и думал! – сказал он. – А вы не замечали у него в ушах дырочек для серег?

– Заметил, сэр. Он объяснил мне, что уши ему проколола какая-то цыганка, когда он был маленький.

– Гм! – произнес Холмс и откинулся на спинку кресла в глубоком раздумье. – Он до сих пор у вас?

– О да, сэр, я только что видел его.

– Он хорошо справлялся с вашими делами, когда вас не было дома?

– Не могу пожаловаться, сэр. Впрочем, по утрам в моей ссудной кассе почти нечего делать.

– Довольно, мистер Уилсон. Через день или два я буду иметь удовольствие сообщить вам, что я думаю об этом происшествии. Сегодня суббота… Надеюсь, в понедельник мы все уже будем знать.

– Ну, Уотсон, – сказал Холмс, когда наш посетитель ушел, – что вы обо всем этом думаете?

– Ничего не думаю, – ответил я откровенно. – Дело это представляется мне совершенно таинственным.

– Общее правило таково, – сказал Холмс, – чем страннее случай, тем меньше в нем оказывается таинственного. Как раз заурядные, бесцветные преступления разгадать труднее всего, подобно тому как труднее всего разыскать в толпе человека с заурядными чертами лица. Но с этим случаем нужно покончить как можно скорее.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я.

– Курить, – ответил он. – Это задача как раз на три трубки, и я прошу вас минут десять не разговаривать со мной.

Он скрючился в кресле, подняв худые колени к ястребиному носу, и долго сидел в такой позе, закрыв глаза и выставив вперед черную глиняную трубку, похожую на клюв какой-то странной птицы. Я пришел к заключению, что он заснул, и сам уже начал дремать, как вдруг он вскочил с видом человека, принявшего твердое решение, и положил свою трубку на камин.

– Сарасат4
Сарасате (1844–1908) – знаменитый испанский скрипач и композитор.

Играет сегодня в Сент-Джемс-холле, – сказал он. – Что вы думаете об этом, Уотсон? Могут ваши пациенты обойтись без вас в течение нескольких часов?

– Сегодня я свободен. Моя практика отнимает у меня не слишком много времени.

– В таком случае, надевайте шляпу, и идем. Раньше всего мне нужно в Сити. Где-нибудь по дороге закусим.

Мы доехали в метро до Олдерсгэта, оттуда прошли пешком до Сэкс-Кобург-сквера, где совершились все те события, о которых нам рассказывали утром.

Сэкс-Кобург-сквер – маленькая сонная площадь с жалкими потугами на аристократический стиль. Четыре ряда грязноватых двухэтажных кирпичных домов глядят окнами на крохотный садик, заросший сорной травой, среди которой несколько блеклых лавровых кустов ведут тяжкую борьбу с насыщенным копотью воздухом. Три позолоченных шара и висящая на углу коричневая вывеска с надписью «Джабез Уилсон», выведенной белыми буквами, указывали, что здесь находится предприятие нашего рыжего клиента.

Шерлок Холмс остановился перед дверью, устремил на нее глаза, ярко блестевшие из-под полуприкрытых век. Затем он медленно прошелся по улице, потом возвратился к углу, внимательно вглядываясь в дома. Перед ссудной кассой он раза три с силой стукнул тростью по мостовой, затем подошел к двери и постучал. Дверь тотчас же распахнул расторопный, чисто выбритый молодой человек и попросил нас войти.

– Благодарю вас, – сказал Холмс. – Я хотел только спросить, как пройти отсюда на Стрэнд?

– Третий поворот направо, четвертый налево, – мгновенно ответил помощник мистера Уилсона и захлопнул дверь.

– Ловкий малый! – заметил Холмс, когда мы снова зашагали по улице. – Я считаю, что по ловкости он занимает четвертое место в Лондоне, а по храбрости, пожалуй, даже третье. Я о нем кое-что знаю.

– Видимо, – сказал я, – помощник мистера Уилсона играет немалую роль в этом Союзе рыжих. Уверен, вы спросили у него дорогу лишь затем, чтобы взглянуть на него.

– Не на него.

– На что же?

– На его колени.

– И что вы увидели?

– То, что ожидал увидеть.

– А зачем вы стучали по камням мостовой?

– Милейший доктор, сейчас время для наблюдений, а не для разговоров. Мы – разведчики в неприятельском лагере. Нам удалось кое-что узнать о Сэкс-Кобург-сквер. Теперь обследуем улицы, которые примыкают к нему с той стороны.

Разница между Сэкс-Кобург-сквер и тем, что мы увидели, когда свернули за угол, была столь же велика, как разница между картиной и ее оборотной стороной. За углом проходила одна из главных артерий города, соединяющая Сити с севером и западом. Эта большая улица была вся забита экипажами, движущимися двумя потоками вправо и влево, а на тротуарах чернели рои пешеходов. Глядя на ряды прекрасных магазинов и роскошных контор, трудно было представить себе, что позади этих самых домов находится такая убогая, безлюдная площадь.

– Позвольте мне вдоволь насмотреться, – сказал Холмс, остановившись на углу и внимательно разглядывая каждый дом один за другим. – Я хочу запомнить порядок зданий. Изучение Лондона – моя страсть… Сначала табачный магазин Мортимера, затем газетная лавчонка, затем кобургское отделение Городского и Пригородного банка, затем вегетарианский ресторан, затем каретное депо Мак-Ферлена. А там уже следующий квартал… Ну, доктор, наша работа окончена! Теперь мы можем немного поразвлечься: бутерброд, чашка кофе и – в страну скрипок, где все сладость, нега и гармония, где нет рыжих клиентов, досаждающих нам головоломками.

Мой друг страстно увлекался музыкой; он был не только очень способный исполнитель, но и незаурядный композитор. Весь вечер просидел он в кресле, вполне счастливый, слегка двигая длинными тонкими пальцами в такт музыке; его мягко улыбающееся лицо, его влажные, затуманенные глаза ничем не напоминали о Холмсе-ищейке, о безжалостном хитроумном Холмсе, преследователе бандитов. Его удивительный характер слагался из двух начал. Мне часто приходило в голову, что его потрясающая своей точностью проницательность родилась в борьбе с поэтической задумчивостью, составлявшей основную черту этого человека. Он постоянно переходил от полнейшей расслабленности к необычайной энергии. Мне хорошо было известно, с каким бездумным спокойствием отдавался он по вечерам своим импровизациям и нотам. Но внезапно охотничья страсть охватывала его, свойственная ему блистательная сила мышления возрастала до степени интуиции, и люди, незнакомые с его методом, начинали думать, что перед ними не человек, а какое-то сверхъестественное существо. Наблюдая за ним в Сент-Джемс-холле и видя, с какой полнотой душа его отдается музыке, я чувствовал, что тем, за кем он охотится, будет плохо.

– Вы, доктор, собираетесь, конечно, идти домой, – сказал он, когда концерт кончился.

– Домой, понятно.

– А мне предстоит еще одно дело, которое отнимет у меня три-четыре часа. Это происшествие на Кобург-сквер – очень серьезная штука.

– Серьезная?

– Там готовится крупное преступление. У меня есть все основания думать, что мы еще успеем предотвратить его. Но все усложняется из-за того, что сегодня суббота. Вечером мне может понадобиться ваша помощь.

Артур Конан Дойл

Союз рыжих

Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой Уотсон,

Приветливо проговорил он.

Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.

Да, я занят. И даже очень.

Не лучше ли мне подождать в другой комнате?

Нет, нет… Мистер Уилсон, - сказал он, обращаясь к толстяку, - этот джентльмен не раз оказывал мне дружескую помощь во многих моих наиболее удачных исследованиях. Не сомневаюсь, что и в вашем деле он будет мне очень полезен.

Толстяк привстал со стула и кивнул мне головой; его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня.

Садитесь сюда, на диван, - сказал Холмс.

Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости, сложил концы пальцев обеих рук вместе.

Я знаю, мой дорогой Уотсон, - сказал он, - что вы разделяете мою любовь ко всему необычному, ко всему, что нарушает однообразие нашей будничной жизни. Если бы у вас не было этой любви к необыкновенным событиям, вы не стали бы с таким энтузиазмом записывать скромные мои приключения… причем по совести должен сказать, что иные из ваших рассказов изображают мою деятельность в несколько приукрашенном виде.

Право же, ваши приключения всегда казались мне такими интересными, - возразил я.

Я тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в правильности вашего мнения.

И тем не менее, доктор, вам придется признать, что я прав, ибо в противном случае я обрушу на вас такое множество удивительных фактов, что вы будете вынуждены согласиться со мной. Вот хотя бы та история, которую мне сейчас рассказал мистер Джабез Уилсон. Обстановка, где она произошла, совершенно заурядная и будничная, а между тем мне сдается, что за всю свою жизнь я не слыхал более чудесной истории… Будьте добры, мистер Уилсон, повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не только для того, чтобы мой друг, доктор Уотсон, выслушал рассказ с начала до конца, но и для того, чтобы мне самому не упустить ни малейшей подробности. Обычно, едва мне начинают рассказывать какой-нибудь случай, тысячи подобных же случаев возникают в моей памяти. Но на этот раз я вынужден признать, что ничего похожего я никогда не слыхал.

К сожалению, мои наблюдения не дали почти никаких результатов. Сразу можно было заметить, что наш посетитель - самый заурядный мелкий лавочник, самодовольный, тупой и медлительный. Брюки у него были мешковатые, серые, в клетку. Его не слишком опрятный черный сюртук был расстегнут, а на темном жилете красовалась массивная цепь накладного золота, на которой в качестве брелока болтался просверленный насквозь четырехугольный кусочек какого-то металла. Его поношенный цилиндр и выцветшее бурое пальто со сморщенным бархатным воротником были брошены тут же на стуле. Одним словом, сколько я ни разглядывал этого человека, я не видел в нем ничего примечательного, кроме пламенно-рыжих волос. Было ясно, что он крайне озадачен каким-то неприятным событием.

От проницательного взора Шерлока Холмса не ускользнуло мое занятие.

Конечно, для всякого ясно, - сказал он с улыбкой, - что наш гость одно время занимался физическим трудом, что он нюхает табак, что он франкмасон , что он был в Китае и что за последние месяцы ему приходилось много писать. Кроме этих очевидных фактов, я не мог отгадать ничего.

Каким образом, мистер Холмс, могли вы все это узнать?

Спросил он. - Откуда вы знаете, например, что я занимался физическим трудом? Да, действительно, я начал свою карьеру корабельным плотником.

Ваши руки рассказали мне об этом, мой дорогой сэр. Ваша правая рука больше левой. Вы работали ею, и мускулы на ней сильнее развиты.

А нюханье табаку? А франкмасонство?

О франкмасонстве догадаться нетрудно, так как вы, вопреки строгому уставу вашего общества, носите запонку с изображением дуги и окружности .

Ах да! Я и забыл про нее… Но как вы отгадали, что мне приходилось много писать?

О чем ином может свидетельствовать ваш лоснящийся правый рукав и протертое до гладкости сукно на левом рукаве возле локтя!

А Китай?

Только в Китае могла быть вытатуирована та рыбка, что красуется на вашем правом запястье. Я изучил татуировки, и мне приходилось даже писать о них научные статьи. Обычай окрашивать рыбью чешую нежно-розовым цветом свойствен одному лишь Китаю. Увидев китайскую монетку на цепочке ваших часов, я окончательно убедился, что вы были в Китае.

Мистер Джабез Уилсон громко расхохотался.

Вот оно что! - сказал он. - Я сначала подумал, что вы бог знает какими мудреными способами отгадываете, а, оказывается, это так просто.

Я думаю, Уотсон, - сказал Холмс, - что совершил ошибку, объяснив, каким образом я пришел к моим выводам. Как вам известно, «Omne ignotum pro magnifico" , и моей скромной славе грозит крушение, если я буду так откровенен… Вы нашли объявление, мистер Уилсон?

Нашел, - ответил тот, держа толстый красный палец в центре газетного столбца. - Вот оно. С этого все и началось. Прочтите его сами, сэр.

Я взял газету и прочел:

СОЮЗ РЫЖИХ во исполнение завещания покойного Иезекин Хопкинса из Лебанона, Пенсильвания (США).

ОТКРЫТА новая вакансия для члена Союза Предлагается жалованье четыре фунта стерлингов в неделю за чисто номинальную работу. Каждый рыжий не моложе двадцати одного года, находящийся в здравом уме и трезвой памяти, может оказаться пригодным для этой работы. Обращаться лично к Дункану Россу в понедельник, в одиннадцать часов, в контору Союза, Флитстрит, Попс-корт, 7.

Что это, черт побери, может означать? - воскликнул я, дважды прочитав необычайное объявление.

– Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой Уотсон, – приветливо проговорил он.

– Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.

– Да, я занят. И даже очень.

– Не лучше ли мне подождать в другой комнате?

Толстяк привстал со стула и кивнул мне головой; его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня.

– Садитесь сюда, на диван, – сказал Холмс.

Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости, сложил концы пальцев обеих рук вместе.

– Право же, ваши приключения всегда казались мне такими интересными, – возразил я.

– Я тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в правильности вашего мнения.

Толстый клиент с некоторой гордостью выпятил грудь, вытащил из внутрен

...

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Очень кратко Владельцу небольшой ссудной кассы предлагают работу в необычной конторе. Шерлок Холмс выясняет, что преступники удалили его из кассы, чтобы сделать подкоп и ограбить банк, расположенный по соседству.

К Шерлоку Холмсу обращается за помощью владелец небольшой ссудной кассы по имени Джабез Уилсон, обладающий необычным рыжим цветом волос. Дела у мистера Уилсона шли неважно и ему пришлось уволить своих работников. Некоторое время назад он нанял в свою лавку помощника Винсента Сполдинга, который согласился работать за половину жалования, чтобы изучить дело. Помощник оказался расторопным и ловким, но слишком уж увлекается фотографией. Наделав кадров, он забирался в подвал проявлять плёнки. Однажды Сполдинг показал хозяину газетное объявление о неком Союзе Рыжих. Один американский миллионер, обладающий огненно-рыжими волосами, основал этот союз, чтобы облегчить участи рыжих. В данный момент в союзе имеется вакантное место. Работы практически никакой не требуют, а платят превосходно. По совету Сполдинга, мистер Уилсон обратился в этот союз.

Вся улица была забита людьми с волосами всех оттенков рыжего цвета, но Сполдинг силой протащил своего хозяина в контору. Проверив, не крашенные ли у него волосы, мистера Уилсона приняли в Союз Рыжих. Ему предложили переписывать «Британскую энциклопедию» с условием, что до обеда он не покинет своё рабочее место.

Два месяца Мистер Уилсон добросовестно выполнял задание и исправно получал обещанное жалование, но придя на работу сегодня утром, он увидел объявление, что «Союз Рыжих» распущен. Попытки что-либо узнать ни к чему не привели. Сполдинг посоветовал подождать сообщения по почте, но Уилсон решил обратиться к Шерлоку Холмсу. Великого сыщика заинтересовывает расторопный помощник и его приметы.

Вечером Холмс посещает ссудную кассу своего клиента. По дороге он простукивает тростью камни мостовой. Дверь открывает Винсент Сполдинг. Сделав вид, что заблудился, великий сыщик осматривает его колени. Выйдя на улицу, Холмс обследует соседние здания.

В десять часов вечера великий сыщик в сопровождении полицейского и ничего не понимающего доктора Уотсона приходит в подвал отделения банка, расположенного рядом с ссудной кассой. Холмс уверен, что сегодня произойдёт ограбление, которое готовит один из самых опасных преступников, скрывающийся под личиной Винсента Сполдинга. Через некоторое время одна из плит в потолке подвала отодвигается, и полиция арестовывает двоих преступников, пытающихся проникнуть в хранилище.

На Бейкер-стрит великий сыщик объясняет доктору Уотсону случившееся. Странный Союз и переписывание Британской энциклопедии были придуманы, чтобы удалить не слишком умного владельца ссудной кассы из дома. Один мошенник снял помещение для конторы, второй устроился на работу к Уилсону. Услышав, что человек готов работать на половинное жалование, великий сыщик почувствовал, что что-то затевается. Ради предприятия Уилсона затевать что-либо не было смысла, но узнав, что помощник много времени проводит в погребе, и увидев рядом банк, Холмс догадался, что Сполдинг роет подкоп. Заметив, что его брюки помяты и испачканы на коленях, великий сыщик убедился, что его догадка верна.

Онлайн чтение книги Приключения Шерлока Холмса The Adventures of Sherlock Holmes Союз рыжих

Артур Конан ДойлСоюз рыжих

Артур Конан Дойл
Союз рыжих