Ударный вертолет ми 24в. История создания и устройство “крокодила”. Применение в боях

Многоцелевой ударный вертолет Ми-24П.

Разработчик: ОКБ Миля
Страна: СССР
Первый полет: 1974 г.

После войны отечественные авиаконструкторы довольно быстро перешли от пулеметного к пушечному вооружению самолетов. Исключение составляли лишь учебно-тренировочные машины и вертолеты. Несмотря на высокие удельные характеристики пулемета ЯкБ-12,7 , он все же предназначался для поражения живой силы и небронированной техники противника. Бороться же с мало-мальски защищенными укрытиями противника, а тем более с его бронетехникой было бесполезно и без пушки здесь не обойтись.

В 1974 году ОКБ им. Миля приступило к работе по оснащению Ми-24 автоматической пушкой. Выбор пал на авиационную 30-мм пушку ГШ-30К (Грязева-Шипунова). Трудность заключалась в ее установке на боевую машину, поскольку ее вес и сила отдачи при стрельбе не допускали размещения на старой подвижной установке. Орудие устанавливали как на истребителе — неподвижно, а боевую кнопку вывели на ручку управления машиной на рабочем месте летчика. Так же пришлось конструкторам оружия удлинить стволы пушки и оснастить их специальными насадками, выводящими очаг образования дульной волны за габариты вертолета.

Пушку ГШ-30К разместили на установке У-280 по правому борту вертолета и в 1975 году начали испытания, которые из-за доводки оружия затянулись более чем на пять лет. Лишь в апреле 1981 года Ми-24П запустили в серийное производство. Как показало реальное применение Ми-24П, в ряде случаев мощь ГШ-30К оказалась чрезмерной, для выполнения некоторых операций вполне достаточной была бы пушка калибра 23 мм. На экспорт вертолет поставлялся под обозначением Ми-35П.

Модификация: Ми-24П
Диаметр главного винта, м: 17,30
Диаметр хвостового винта, м: 1,50
Длина, м: 17,51
Высота, м: 3,90
Размах крыла, м: 6,66
Масса, кг
-пустого: 8570
-нормальная взлетная: 11300
-максимальная взлетная: 11500
Тип двигателя: 2 х ГТД ТВ3-117В
-мощность, л.с.: 2 х 2225
Максимальная скорость, км/ч: 320
Крейсерская скорость, км/ч: 270
Перегоночная дальность, км: 1000
Боевая дальность, км: 450
Практический потолок, м: 4500
Статический потолок, м: 2000
Экипаж, чел: 3
Полезная нагрузка: до 8 солдат или 4 носилок
Вооружение: одна двухствольная 30-мм пушка ГШ-30К (250 снарядов)
Боевая нагрузка: до 2400 кг на 6 узлах подвески — 8 х ПТУР 9К113 «Штурм-В» , 4 х УБ-32А-24 (128 НАР типа С-5 : С-5М1, С-5МО, С-5КБП, С-5КО, С-5-О), 4 х Б-8В20А (80 НАР типа С-8 : С-8ДМ, С-8БМ, С-8ВМ, С-8КОМ, С-8С), 4 Х Б-13Л1 (20 НАР С-13 , С-13Т, С-13-0Ф), 4 х С-24 , 2 х ГУВ-1, 4 х ГУВ-8700, УПК-23-250, 8 х ОФАБ-100, 4 х ОФАБ-250, 4 х РБК-250, 2 х РБК-500, 2 х КМГУ-2, 2 х ОДАБ-500, 2 х ЗБ-500. Возможна установка поставщика мин ПФМ-1.

Ми-24П. Высадка десанта в горах.

Ми-24П из войскового контингента ООН.

Ми-24П на летном поле. На втором плане ещё один заходит на посадку.

Носовая часть Ми-24П.

Проекции Ми-24П. Рисунок.

Среди огромного количества советского и военной техники есть несколько образцов, которые без преувеличения можно назвать легендарными и знаковыми. Именно с ними у иностранцев ассоциировался образ Советской армии, которая способна за считаные дни дойти до берегов Ла-Манша. Кроме легендарного автомата Калашникова и знаменитых советских танков , в этот список можно включить и боевой вертолет Ми-24, который с начала 70-х годов находится на вооружении сначала советской, а потом и российской армии.

Ми-24 – советский ударный вертолет, гремучая смесь штурмовика и боевой машины пехоты. Этот тяжеловооруженный, защищенный броней и невероятно живучий вертолет был участником множества конфликтов и прекрасно зарекомендовал себя в них. Изначально он был разработан для классической войны на европейском театре военных действий, но позже оказалось, что Ми-24 прекрасно подходит для локальных конфликтов и борьбы с партизанами. Вертолет Ми-24 (в армии его прозвали «крокодилом») – это настоящий символ афганской войны.

Ударный вертолет Ми-24 имеет множество модификаций, его производство продолжается и в наши дни. Этот вертолет является вторым по массовости после американского вертолета AH-64 Apache . В настоящий момент Ми-24 стоит на вооружении нескольких десятков армий мира , всего было произведено 3,5 тыс. единиц этой машины.

Немного истории

История вертолетов началась почти сразу после окончания Второй мировой войны. Пионерами в этом деле стали американцы, впервые винтокрылые машины были использованы во время корейской войны. Первые вертолеты были поршневыми, их применяли для ведения разведки, целеуказания и эвакуации раненых.

Военные люди довольно консервативны, поэтому на первых порах у вертолетов было много противников. Американским генералам не нравилась их тихоходность, слабая защищенность и отсутствие вооружения. Однако опыт боевых действий показал высокую эффективность вертолетов. Так, например, использование вертолетов для эвакуации раненых в несколько раз повысило их выживаемость.

К концу корейского конфликта США стали самой «вертолетной» страной мира, созданием подобных летательных аппаратов занимались несколько десятков компаний.

В 60-е и 70-е годы крах колониальной системы вылился в десятки локальных конфликтов по всему миру, в которых обычно регулярные войска противостояли разным повстанческим группировкам, нередко базировавшимся в труднодоступной местности. И вот тогда и выяснилось, что вертолет – это великолепный инструмент противопартизанской войны.

В середине 60 годов в США возникло новое воинское подразделение – аэромобильная дивизия, в состав которой входило более 400 армейских вертолетов. Сразу после формирования дивизия была отправлена в джунгли южного Вьетнама. В 1966 году в небе этой страны появился первый в мире ударный вертолет - AH-1 «Кобра» . Эта машина не должна была перевозить десант или вести разведку, основной ее миссией было уничтожение неприятеля.

Еще одним поворотным моментом в биографии боевых вертолетов стал октябрь 1973 года. Во время очередного арабо-израильского конфликта 18 ударных израильских вертолетов «Кобра» за один вылет уничтожили 90 египетских танков советского производства. На Западе поняли, что ударный вертолет – это лучшее противотанковое оружие.

В СССР не сразу разглядели потенциал новых летательных аппаратов, но затем азартно бросились догонять потенциальных противников. В 1965 году началось производство знаменитого многоцелевого вертолета Ми-8 , который можно назвать военно-транспортным. На него устанавливались управляемые ракеты и пулемет калибра 12,7 мм. Кабина экипажа и двигатели были защищены броней. Кроме того, эта машина могла брать на борт более двадцати десантников.

Однако советским военным нужен был боевой вертолет с более мощным вооружением, способный не только перевозить десант, но и эффективно уничтожать живую силу и боевую технику противника. Разработка нового ударного вертолета началась в 1967 году. Советская концепция отличалась от американской. Конструкторам нужно было создать не просто ударный вертолет, а летающую БМП, которая могла бы не только высадить десант, но и при необходимости прикрыть его огнем.

Новый вертолет планировали оснастить авиационной пушкой ГШ-23, неуправляемыми ракетами (вплоть до 120 калибра), противотанковыми управляемыми ракетами «Фаланга», авиабомбами (до 500 кг).

В тендере на разработку новой машины участвовало КБ Миля и КБ Камова. Камовцы представили вертолет Ка-25Ш (модификация противолодочного вертолета), Миль пошел по несколько иному пути.

К моменту начала конкурса вертолет Ми-8 уже находился в серийном производстве, все его узлы были отработаны, а «детские» болезни устранены. Было заметно, что «восьмерка» обладает высоким модернизационным потенциалом. Поэтому было принято решение разрабатывать новый ударный вертолет на базе Ми-8.

Для будущего вертолета был разработан новый двигатель ТВЗ-117, начались работы по созданию ПТРК нового поколения «Штурм». В отличие от «Фаланги» он имел полуавтоматическое наведение и большую скорость полета ракеты. Корпус Ми-8 обжали с боков, установили на него крылья, полностью заменили редукторы, несущий винт и трансмиссию. Крылья создавали дополнительное аэродинамическое сопротивление, снижая скорость машины, но при этом разгружали винт, и на них можно было повесить вооружение. В центральной части фюзеляжа находился десантный отсек, в который вмещалось восемь бойцов.

Шасси нового армейского вертолета решили сделать убирающимися. Авиационную пушку заменили четырехствольным 12,7-мм пулеметом, что позволило значительно увеличить боекомплект.

Ка-25Ш получилась гораздо легче (на 7,5 т), но она могла либо нести ударное вооружение, либо перевозить десант. Однако это не слишком устраивало военных. «Летающая» БМП Миля пришлась им по душе гораздо больше: его машина могла не только доставить десант, но и подавить неприятеля огнем. ОКБ Миля стало победителем в этом конкурсе.

Существует легенда, что после победы Миль в частной беседе с Камовым договорился о своеобразном «разделении труда»: он пообещал не слишком усердствовать с заказами от ВМФ, а Камов согласился не «влазить» в сухопутные заказы.

Первый опытный Ми-24 был создан в 1969 году, начались испытания. Работами интересовались руководители самого высокого ранга, их держал на контроле лично Брежнев.

Испытания выявило целый ряд дефектов, которые касались и работы двигателя, и систем вооружения, и устойчивости машины в полете. У военных очень много нареканий вызывала общая компоновка вертолета. Больше всего критики перепало кабине экипажа, за которой сразу же закрепилось прозвище «веранда». Она имела очень много стекла, но, несмотря на это, обзор у членов экипажа оставлял желать лучшего. Кабина имела большое количество прямых граней, что давало многочисленные блики, сильно мешавшие летчикам. Автомобильные двери кабины также не слишком устраивали заказчиков.

Неудовлетворительно работала система управления вооружением, но, несмотря на все эти недоработки, вертолет Ми-24 был запущен в серийное производство.

Модификации вертолета

Первой серийной модификацией вертолета стал Ми-24А. Его производство началось в 1971 году. Машина имела удлиненную кабину, боковые части которой были прикрыты стальной броней, также бронеспинку имел и командир экипажа. Броневым было и лобовое бронестекло, боковые стекла были выполнены из плексигласа. Члены экипажа в полете могли использовать бронежилеты и каски.

Рулевой винт вертолета располагался с правой стороны, было изменено крепление ПТУРов. Всего было изготовлено 250 единиц этой модификации.

Ми-24А имел весьма внушительный арсенал вооружения. На носу был установлен 12,7-мм пулемет в поворотной установке, также он мог нести четыре ПТУР «Фаланга», неуправляемые авиационные ракеты и авиационные бомбы (до 500 кг).

Ми-24Д. Эта первая модификация вертолета с кабиной привычного для нас вида, члены экипажа располагались в ней тандемом. Кабины были изолированы друг от друга, каждая из них имела свой бронированный фонарь, командир покидал свою кабину через дверь, а штурман – через люк. Выпуск машины начался в 1973 году, всего было изготовлено 600 единиц этой модификации. На Ми-24Д впервые применили устройства защиты двигателя от попадания пыли, что значительно повысило его ресурс, они устанавливали на воздухозаборники.

Ми-24В. Данная модификация стала знаковой, именно на ней был установлен новый противотанковый ракетный комплекс «Штурм» с системой наведения «Радуга». Теперь «крокодил» мог уверенно бороться с бронетехникой неприятеля. На вертолет можно было установить четыре противотанковые ракеты, в 1986 году их количество увеличили до шестнадцати.

Также были усилены некоторые элементы фюзеляжа и правая сторона хвостовой балки. Подверглась модернизации и топливная система вертолета, теперь дополнительные баки устанавливались на держателях, а не в грузовом отсеке. Следует сказать, что модификация Ми-24В стала наиболее массовой – всего было выпущено 1 тыс. машин, производство продолжалось до 1986 года.

В 1989 году начался выпуск модификации Ми-24ВП, эта машина имела более мощное вооружение, систему управления огнем и системы, позволяющие использовать вертолет ночью. Ми-24ВП был оснащен даже ракетами класса «воздух-воздух», позволявшие ему сбивать самолеты противника. Было выпущено около 30 подобных машин. По оценкам экспертов, данная модель вертолета превосходила американский вертолет «Апач» по всем характеристикам: скорости, защищенности, боевой мощи.

Южноафриканская компания АТЕ в сотрудничестве с КБ Миля и АО «Росвертол» создала модификацию вертолета Ми-24 Super Hind. Еще две модификации южноафриканцы создали вместе с украинским заводом «Авиакон». Эти машины поставлялись в Алжир и Азербайджан.

На этих вертолетах установлено западное навигационное оборудование, аппаратура связи и система управления огнем. Все это работает по стандартам НАТО.

Работы по улучшению Ми-24 ведутся и сегодня. АО «Росвертол» создали несколько машин, способных эффективно вести боевые действия в ночное время. 14 вертолетов были переданы российским ВС в 2004 году.

Однако, следует отметить, что на сегодняшний день армейский вертолет Ми-24 уже является устаревшей машиной. И дело здесь не в его техническом несовершенстве, а в концепции его применения. Тяжелый бронированный вертолет, слабо приспособленный для использования высокоточного вооружения, вряд ли будет востребован в будущем. Вертолет Ми-24 разрабатывался более сорока лет назад совсем для другой войны. Большинство недостатков этой машины решены на Ми-28Н, который, по сути, является эволюционным развитием «крокодила».

Описание конструкции

Вертолет Ми-24В является самой массовой модификацией этой машины. Он выполнен по одновинтовой схеме, несущий винт имеет пять лопастей, рулевой – три. Экипаж вертолета – три человека.

Два члена экипажа (пилот и штурман) находятся в отдельных кабинах, а бортмеханик – в грузовом отсеке. На первых модификациях вертолета экипаж состоял только из пилота и штурмана. Кабины пилота и штурмана полностью герметичны, они обеспечены системой кондиционирования, которая обеспечивает нормальные температурные условия. Есть система обеспечения кислородом, которая необходима для полетов на высоте выше 3 км.

Давление в кабине экипажа и в грузовом отсеке немного выше атмосферного. Это сделано для препятствия попадания пыли или зараженного воздуха.

Фюзеляж – полумонокок, который состоит из носовой и центральной части, а также хвостовой и концевой балки.

В передней части вертолета расположены кабины членов экипажа: пилота и штурмана-оператора. Боковые стенки кабин бронированные, бронеплиты входят в состав силовой схемы фюзеляжа. Фонари обеих кабин изготовлены из бронестекла и плексигласа. Сидение пилота имеет броневую спинку и бронезаголовник. Дверь из кабины пилота также имеет бронирование.

В центральной части фюзеляжа находится грузовой отсек, там же расположено место бортмеханика. С обеих сторон грузового отсека находятся двустворчатые двери. Высота грузового отсека составляет всего лишь 1,2 метра, что делает ее не слишком удобной для перевозки пассажиров.

Силовая установка расположена над грузовым отсеком. Она состоит из двух двигателей ТВ3-117В, редуктора, дополнительной силовой установки и гидропанели. Там же находится и вентиляторная установка. Под полом грузового отсека и в его задней части находятся топливные баки. К наружной части фюзеляжа в районе грузового отсека крепятся крылья машины. А снизу находятся ниши, в которые складываются боковые стойки шасси.

Хвостовая балка имеет овальное сечение, внутри нее проходит вал трансмиссии. На поверхности балки находятся ракетницы, антенны, а также проблесковые маячки.

На концевой балке находится управляемый стабилизатор, редуктора и рулевой винт.

Крылья вертолета предназначены для создания дополнительной подъемной силы (до 30%), а также для установки подвесного вооружения. Они установлены под углом -19°.

Вооружение вертолета Ми-24В — подвесное и стрелковое. Последнее состоит из четырехствольного пулемета ЯкБ-12,7, который расположен в подвижной носовой установке. В горизонтальной плоскости она может поворачиваться на +60° от продольной оси, подниматься на 20° и опускаться до 40°.

К подвесному вооружению вертолета относятся различные управляемые и неуправляемые виды авиационных средств поражения. К неуправляемым относятся свободнопадающие бомбы, НАР, пушечные контейнеры. Вертолет Ми-24В может использовать авиабомбы калибром от 50 до 500 кг.

К управляемым видам вооружения относятся ракеты противотанкового комплекса «Штурм», которые подвешиваются на внешних пилонах и законцовках крыльев. Этот ПТРК относится ко второму поколению данного оружия, наведение на цель осуществляется в полуавтоматическом режиме. Ракету на цель наводит штурман-оператор.

Силовая установка вертолета состоит из двух двигателей ТВ3-117В, вспомогательной силовой установки и вентиляторной системы охлаждения редуктора. Силовая установка имеет броневую защиту. Электрооборудование работает от двух генераторов, которые также расположены в силовой установке.

Топливная система состоит из пяти баков с общим объемом 2130 литров, которые оборудованы системой нейтрального газа и снабжены полиуретановыми вкладышами.

Несущий винт Ми-24В имеет пять алюминиевых лопастей со специальным наполнителем, которые вращаются по часовой стрелке. Несущий винт имеет наклон вперед 5% и влево – 3%, это улучшает устойчивость машины во время полета.

Шасси вертолета Ми-24 состоит из трех убирающихся опор, переднее колесо управляемое. Убирающееся шасси улучшает аэродинамические свойства вертолета и увеличивает его скорость, но добавляет конструкции лишние килограммы.

Боевое применение

Впервые в боевых условиях Ми-24 был применен в 1978 году в Сомали. Вертолеты пилотировались кубинскими летчиками и наносили удары по территории соседней Эфиопии. Машина хорошо зарекомендовала себя.

В 1979 году началась война в Афганистане, в которой Ми-24 принимал самое активное участие. «Крокодилы» оказывали огневую поддержку наземным войскам, уничтожали караваны с оружием, прикрывали советские колонны, совершали карательные рейды против афганских кишлаков и городов.

Ми-28 крайне редко использовался для транспортировки десанта, в основном он выполнял ударные функции. На первых порах повстанцам нечего было противопоставить тяжелым бронированным монстрам, несущим смерть с неба. Несколько машин было сбито с помощью зенитного огня крупнокалиберных пулеметов, но поразить Ми-24 было совсем не просто.

Ситуация изменилась после начала применения моджахедами переносных зенитно-ракетных комплексов, которые наводились по тепловому следу вертолетов. Особенно ситуация ухудшилась с появлением у повстанцев новейших американских ПЗРК «Стингер».

В 1989 году советские войска ушли из Афганистана. За десятилетие войны было потеряно около 160 вертолетов Ми-24 разных модификаций. Далеко не все они были сбиты противником. Много машин разбилось из-за крайне сложных условий пилотирования и эксплуатации. Всего же в Афганистане было потеряно 330 советских вертолетов различных видов.

В 1980 году началась ирано-иракская война, в которой также принимали участие Ми-24, состоящие на вооружении ВВС Ирака. Советским вертолетам приходилось не только выполнять ударные функции, но и бороться с американскими AH-1J «Си Кобра», которые оказались весьма достойными противниками.

После распада СССР «крокодилы» использовались практически во всех конфликтах, которые разгорелись в бывших советских республиках. В Нагорном Карабахе Ми-24 применяли обе стороны. Армянам удалось сбить шесть вертолетов противника, Азербайджану – один.

Во время конфликта в Абхазии российский Ми-24 сбил пушечным огнем Ми-24 ВВС Грузии.

Использовался этот вертолет и в Приднестровье.

Ми-24 активно применялся федеральными войсками во время первой и второй чеченской кампании . За время войны 1994-1996 гг. Россия потеряла 7 вертолетов Ми-24, во второй войне потери были гораздо больше – 23 машины (к 2005 году).

Ми-24 активно использовался во время балканских войн, в российско-грузинском конфликте (2008 год), а также в ходе гражданской войны в Сирии. В настоящее время этими вертолетами вооружены национальные армии Афганистана и Ирака, они применяют Ми-24 против талибов и игиловцев.

Украинские правительственные войска активно и весьма эффективно использовали Ми-24 на первых этапах конфликта на Донбассе. Потеряно четыре вертолета.

Ударные вертолеты Ми-24 активно использовались во время многочисленных конфликтов в Африке.

Преимущества и недостатки

Если говорить о достоинствах ударного вертолета Ми-24, то первое, что необходимо отметить – это его поразительная надежность и живучесть. Мощная броня, прикрывающая кабины пилотов и силовую установку, сделало этот вертолет практически не уязвимым для огня с земли. Эффективно поражать Ми-24 могло только крупнокалиберное оружие.

Еще одним неоспоримым преимуществом машины являлось ее мощное вооружение. С его помощью вертолет может решать любые задачи: эффективно уничтожать живую силу противника и его бронетехнику.

Ми-24 – это очень тяжелая и большая машина. Ее максимальная взлетная масса составляет 11500 кг (у американского АН-1 – 4500 кг). Для такого веса мощность силовой установки вертолета явно слабовата. Поэтому маневры и зависание – это не для «крокодила», его стихией является скорость.

На сегодняшний день устаревшей является концепция применения Ми-24. Грузовой отсек, в который должны были помещаться десантники, так никогда и не использовался по назначению, зато он здорово утяжелил машину.

Развитие современных вертолетов идет не по пути повышения броневой защиты (и, как следствие, увеличения массы), а в направлении более активного использования управляемого оружия, которое может поразить неприятеля на значительных дистанциях. В этом случае вертолету не нужно заходить в зону поражения ПВО противника и подвергать себя опасности. Однако для этого боевые машины должны обладать современной оптикой, системами прицеливания и управления огнем. Ничего этого на Ми-24 нет.

На Ми-35 и еще нескольких поздних модификациях вертолета от главных недостатков машины практически удалось избавиться, но модернизированных машин очень мало. К тому же, в настоящее время российская армия активно переходит на Ми-28Н.

Многие военные эксперты считают, что в недалеком будущем пилотируемые вертолеты будут заменены дистанционно управляемыми БПЛА . Они гораздо дешевле, да и людьми рисковать не нужно. Возможно, что Ми-28Н, Ка-52 , как и их заокеанский аналог AH-64 Apache – это последние ударные вертолеты, управляемые пилотами из кабины.

Технические характеристики

Если у вас возникли вопросы - оставляйте их в комментариях под статьей. Мы или наши посетители с радостью ответим на них

Ми-24 , по классификации НАТО “Hind” – «Лань», а в войсках получивший прозвище «Крокодил», стал первым советским специализированным транспортно-боевым вертолетом. Эта бронированная, тяжело вооруженная и невероятно живучая машина, смесь штурмовика и летающей БМП, очень хорошо зарекомендовала себя во множестве вооруженных конфликтов.

Будучи изначально разработанной для классической высокотехнологичной войны, она оказалась просто бесценной при борьбе с партизанами в горной местности. Именно Ми-24, наряду с транспортным вертолетом Ми-8, стал «визитной карточкой» советских войск в Афганистане. Его мобильность и широчайший спектр вооружения (включавший даже авиабомбы) позволяли оказывать своевременную огневую поддержку наземным подразделениям. Будучи на порядок точнее, чем удары истребителей-бомбардировщиков, поддержка с Ми-24 обладала сопоставимой с ними мощью. Лобовое бронестекло «держало» 12,7-мм пули от ДШК, не говоря уже об огне из обычного стрелкового вооружения. Да и сам характерный внешний вид «Крокодила» являлся мощным психологическим оружием. Одного взгляда на летящий Ми-24 было достаточно, чтобы больше всего на свете захотеть вжаться в землю и стать незаметным.

Вооруженный ПТУР, «Крокодил» становится кошмаром для вражеской бронетехники. Кроме того, он является абсолютным мировым лидером по количеству сбитых летательных аппаратов противника, среди которых были даже истребители!

ИСТОРИЯ РАЗРАБОТКИ ВЕРТОЛЕТА МИ-24

Идея создания вертолета-штурмовика зародилась в СССР еще во временя Великой Отечественной войны, однако в то время попытки создать подобную машину потерпели неудачу.

К вопросу создания ударного вертолета советские конструкторы вернулись только в конце 50-х гг., когда стало заметным отставание от Запада в данной сфере. Так ОКБ-329 под руководством М.Л. Миля была создана вооруженная модификация вертолета Ми-1 – Ми-1МУ. Были успешно испытаны версии, вооруженные НАР, авиабомбами, пулеметами и ПТУР. Тем, не менее, в результате было решено не принимать на вооружение Ми-1МУ. Возможно, военных не устроило то, что данный вертолет был слишком легким.

На создание более «солидной» платформы ушло десять лет. Новый вертолет назывался Ми-4АВ. С 1967 г. он начинает поступать в строевые части.

Вопросы вертолетостроения в то время курировались видными членами Политбюро, в том числе самим Н.С. Хрущевым. Однако с уходом его на пенсию интерес к боевым вертолетам не пропал. Тему поддержал Маршал Советского Союза Гречко. Он «пробил» для Миля задание на проектирование принципиально нового боевого вертолета, который по своим характеристикам и боевым свойствам должен был походить на американский Белл UH-1 «Ирокез» в вооруженном варианте.

В 1967 году Гречко стал министром обороны. Продолжая курс на возвращение Вооруженным Силам СССР сбалансированного характера, он не забыл о боевом вертолете для армии. 29 марта канцелярия ОКБ-329 получила распоряжение Военно-промышленной комиссии при Совмине о подготовке технического предложения на боевой вертолет. В том же году Московский вертолетный завод (такое наименование ОКБ-329 получило в середине 60-х) представил два проекта техпредложения под общим шифром В-24 – массой 7 тонн с одним двигателем и 10,5 тонны с двумя.

Тактико-технические требования были сформированы при участии представителей промышленности, ВВС как заказчика и эксплуатанта перспективного вертолета, и Сухопутных войск, в интересах которых он должен был работать. В круг задач боевого вертолета включили уничтожение живой силы и техники противника (в том числе основных боевых танков всех типов) на поле боя и в тактической глубине обороны, перевозку и десантирование солдат со штатным вооружением и приданном им легкой техникой, высадку разведывательно-диверсионных групп, эвакуацию раненых и т.д. В дальнейшем предполагалось создан, ряд модификаций: разведчик, вертолет РЭП и другие. Под эти условия более подходил «десятитонник», и именно он стал основой для дальнейшей работы. 6 мая 1968 года вышло совместное Постановление ЦК и Совмина о проектировании и опытном строительстве универсального транспортно-боевого вертолета В-24.

Для выполнения этих задач вертолету полагалось дать мощное вооружение - пушку ГШ-23, блоки НАР калибра 57 мм и перспективные 80 и 122 мм, а также противотанковый комплекс «Фаланга». Был большой набор авиабомб и разовых бомбовых кассет. Калибр бомб был от 0,5 до 500 кг, а номенклатура - как у типового истребителя-бомбардировщика тех лет. Требовалось обеспечить вертолету повышенную живучесть - он рассчитывался на действия против армий НАТО, располагавших мощнейшей войсковой ПВО. Летные же данные при этом необходимы были необычайно высокие, ведь именно они должны обеспечить выживаемость в боевых условиях. Вертолет должен был летать на скорости 320 - 350 км/ч на предельно малых высотах, маневрировать с перегрузкой до 1,75, что позволяло бы ему выполнять виражи, форсированные и боевые развороты с креном свыше 45°, горки, пикирование под углом до 30°, недоступные не только Ми-4АВ, но пока и новому Ми-8. Статический потолок должен был быть 1500 - 2000 м при температуре +25°С и до 3000 м в стандартных условиях.

В тот период за рубежом был расцвет вертолетов оригинальных схем. но Миль не пошел по этому пути. Как и раньше (и это после двух неудачных попыток - с Ми-1 и Ми-4) он решил строить новый вертолет на базе серийной транспортной машины - Ми-8. Именно эта идея была положена в основу «десятитонного» варианта. В 1965 году Ми-8Т пошел в серию, пройдя самый болезненный этап освоения производства, и уже был первый опыт его эксплуатации. Было видно, что «восьмерка» имеет большие резервы.

Руководил разработкой В-24 сам Главный конструктор Миль. Он определял идеологию разработки, но поскольку должен был заниматься всеми темами фирмы, организационные вопросы непосредственно решал его заместитель В.А. Кузнецов, а ведущим конструктором по машине стал В.М. Ольшевец.

Первоначально считалось, что боевой вертолет должен был иметь силовую установку, унифицированную с каким-либо серийным вертолетом. В случае с В-24 таким прототипом автоматически становился Ми-8, но в середине 60-х под влиянием изучения трофейных турбовальных двигателей ленинградское КБ-117 создало новый газотурбинный двигатель, или сокращенно ГТД, ТВЗ-117 с гораздо более высокими характеристиками мощности и высотности, а также более устойчивый к жаре. Несмотря на сложности с доводкой ТВЗ-117, Миль настоял на применении именно этого двигателя.

Такие же рисковые шаги, как и выбор нового неотработанного двигателя, был сделан при определении состава вооружения. Специально по заказу МВЗ КБ машиностроения в городе Ижевск задумали новый ПТРК «Штурм». Его основные преимущества заключались в автоматизации наведения ракеты («Фаланга» имела ручное наведение), вдвое большей скорости полета (что сокращало время наведения и нахождения вертолета в зоне огня) и на четверть большую дальность.

Наличие противотанковых ракет навело Заказчика на мысль использовать вместо заложенной в первоначальном проекте пушки ГШ-23 4-ствольный пулемет ЯкБ-12,7 системы Якушева и Борзова. Единственным его существенным преимуществом перед пушкой Грязева - Шипунова была возможность разместить на борту гораздо большее количество патронов - они были меньше и легче, чем снаряды калибра 23 мм..

Идя по пути генезиса Ми-8, в итоге конструкторы создали принципиально новый вертолет. Двигательную установку применили от Ми-14, поставив новые редукторы, трансмиссию и несущий винт. Фюзеляж обузили и снабдили крылом, предназначенным, главным образом, для более удобного размещения вооружения. Крыло несколько снижало скоростные и динамические характеристики вертолета, но разгружало винт, сохраняя его ресурс. Шасси стало убирающимся - предлагавшиеся ранее полозья по типу вертолета «Ирокез» были отвергнуты

В результате всех этих «метаний и исканий», которые не прекратились и после утверждения эскизного проекта, было построено три натурных полноразмерных макета и пять макетов носовых частей. А дополнял доклады конструкторов, представлявших плоды своих трудов Государственной комиссии по конкурсному эскизному проектированию боевого вертолета «живой» первый опытный образец.

Противостоял ему эскизный проект фирмы Камова Ка-25Ф, сделанный на базе противолодочного вертолета, который незадолго перед этим поступил на вооружение флота. Камовская машина была гораздо легче (7,5 т), при этом вооружалась предусмотренной ТТТ пушкой ГШ-23. Но она могла использоваться либо как транспортная без подвески вооружения, либо как противотанковый вертолет с ПТРК «Фаланга», либо как штурмовик с неуправляемыми ракетами С-5 в блоках УБ-16 или с бомбами и РБК калибра до 250 кг. А В-24 по заверениям своих создателей мог одновременно нести и десант, и разнообразное наступательное вооружение для его поддержки. Концепция эта напоминала входившие в то время в моду боевые машины пехоты сухопутных войск.

Миль одержал довольно легкую победу в конкурсе проектов, но понял, что у него имеется способный конкурент. Ветераны ОКБ вспоминают, что на приватной встрече с Камовым и другими руководителями его ОКБ он договорился о разделе пакета заказов от министерства обороны. Он обещал более не «нажимать» на корабельную тематику, а Камов «отдавал» ему заказы на вертолеты для сухопутных войск.

ИСПЫТАНИЯ МИ-24

Первый опытный Ми-24 покинул сборочный цех МВЗ на Сокольническом Валу в Москве летом 1969-го. 15 сентября машина впервые оторвалась от земли на привязи. А уже через 4 дня первый свободный полет на В-24 выполнил летчик-испытатель Алферов.

Начались заводские испытания машины, за которыми тщательно следили партийные, правительственные и армейские чины самого высокого ранга. Ходом дел интересовались в аппарате ЦК, сам Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев через свой могучий аппарат держал этот вопрос на контроле. Интересовался судьбой своего «протеже» и Министр обороны Гречко. Это обеспечивало Милю определенные преимущества, но приходилось часто отвлекаться на различные демонстрации новой машины. Во время одного из таких показов В-24 № 1 был разбит на выводе из пикирования из-за ошибки летчика.

Спешили так, что летные испытания, в том числе и на режимах максимальных характеристик, начались без обязательных статических и ресурсных испытаний. Второй опытный после предельно сокращенной заводской программы в июне 1970 года был передан на этап «А» Совместных государственных испытаний, которые проводились личным составом Государственного Краснознаменного НИИ Военно-Воздушных Сил. Ведущим инженером по испытаниям В-24 был назначен С.Х. Атабекян, в состав экипажей вошли военные летчики-испытатели Ю.Н. Крылов, М.В. Разомазов, Б.А. Щербина (НИИ ВВС). Летали также строевики, экипажи 4-го Центра боевой подготовки и переучивания личного состава ВВС из Липецка.

Испытания показали целый «букет» дефектов. На ряде основных полетных режимов наблюдались прогрессирующие курсовые колебания типа «голландский шаг», которые устранялись только включением автопилота, а вручную летчик компенсировать их не мог. Для того чтобы избавиться от раскачки на втором опытном образце поставили новое крыло со значительным поперечным V.

При пусках ПТУР с балок, установленных на бортах фюзеляжа, скоростная киносъемка показала, что снаряд начинает движение по неустойчивой траектории. Потом он все же стабилизируется, но была опасность, что при пуске он ударит по фюзеляжу. Чтобы избежать этого пусковые устройства для управляемых ракет перенесли на концы крыла. Это сделали на 2-м опытном В-24 в конце 1970 года.

Создателям двигателя ТВЗ-117 и вертолета В-24 пришлось побороться и с бедой, характерной для сверхзвуковых самолетов, хотя причина у нее была иная, специфически вертолетная. Испытатели столкнулись с помпажом - явлением, связанным со срывом потока с лопаток компрессора. При этом канал компрессора «запирается» завихренным потоком воздуха, раздается громкий удар, двигатель останавливается, а может и разрушиться. Изменить характер потока возможности не было, и проблему решили переработкой компрессора.

При создании ТВЗ-117 конструкторы добились успеха тем, что повысили температуру перед турбиной при одновременном снижении веса. Так был создан самый совершенный в мире по своим выходным характеристикам ГТД. Но материалы, использованные в нем, были все те же, что и на «двойке» и назначенный ресурс двигателей опытной серии был несколько десятков часов до капремонта, причем не каждый экземпляр отрабатывал положенное.

Пулемет ЯкВ-12,7 и системы подвижного стрелкового вооружения вертолетов СПСВ-24 с подвижной установкой УСГТУ-24 был все еще не готов, да и размещен оказался не удачно - места для него было откровенно мало. В результате взамен четырехствольника поставили в уже отработанной «точке» НУВ-1 одноствольный пулемет А-12,7.

У военных было множество претензий к общей компоновке машины. Больше всего критики звучало в адрес кабины экипажа, получившей у летчиков кличку «веранда». Стекла было много, но летчик и штурман-оператор были расположены так, что обзор у них был не идеален, да и в зависимости от солнечного освещения стекла могли давать блики, сильно мешавшие экипажу. Были претензии и к дверям автомобильного типа, которыми конструкторы снабдили первые В-24. Отрицательные высказывании в адрес компоновщиков звучали еще в ходе обсуждения макетов, но из-за спешки решение вопроса перенесли «на потом».

Не совсем удачно были размещены оптическая и радиокомандная части системы наведения ПТУР, которые поначалу было решено вписать в обвод фюзеляжа. Они не портили аэродинамику, но плохо работали. Даже неуправляемые ракеты (а из всей предусмотренной проектом номенклатуры готовы были только выпускавшиеся с конца 50-х легкие НАР С-5) «баловали» - точность и кучность боя оказалась заметно хуже, чем при стрельбе с борта Ми-4АВ. Тем не менее, еще до окончания СГИ было подписано Постановление Совмина, а также соответствующие документы Минобороны, Госплана и МАП о начале серийного выпуска вертолета, которому присвоили официальное военное обозначение Ми-24 , а для межведомственной переписки использовалось обозначение «изделие 240».

Министерство обороны заказало установочную серию из десяти вертолетов, Московский вертолетный завод построил 5 из них. Первый был статическим. Два летных были приведены в соответствие с изначальной редакцией проекта, и имел удлиненную кабину с установкой пулемета ЯкБ-12,7, а также современный противотанковый комплекс «Штурм-В». Два же остальных просто повторяли второй опытный со всеми доработками по результатам испытаний, которые поспели к моменту их постройки. Еще 5 Ми-24 построил серийный завод «Прогресс», из них один статический и один - с ПТРК «Штурм» и длинной кабиной.

Дело пошло. С трудностями, характерными для освоения всякой новой машины, Ми-24 начал поступать в войска.

ПЕРВЫЕ СЕРИЙНЫЕ МИ-24А

Серийный вертолет в первой модификации Ми-24А (изделие 245) был создан на базе доработанных опытных В-24, и уже имел удлиненную кабину экипажа и крыло с отрицательным углом поперечного V. Вертолет мог использоваться в трех вариантах.

Основным стал боевой, предназначенный для борьбы с наземными войсками, прикрытия и огневой поддержки тактических вертолетных десантов, уничтожения танков и других бронеобъектов противника. Вторым был транспортный для скоростной переброски мотострелкового отделения, 8 солдат с личным оружием. И. наконец, третьим стал санитарный для перевозки двух лежачих и двух сидячих раненых при одном медработнике. Вертолет получил законное право официально именоваться «универсальным».

Экипаж вертолета и десантники разместились в герметичных кабинах, Для предотвращения попадания зараженного воздуха и радиоактивной пыли в них поддерживалось небольшое избыточное давление. Бортовые панели кабины экипажа имели прогрессивную клеесварную конструкцию, оптимизированную по критерию прочность-вес химически фрезерованную дюралевую обшивку переменной толщины. По обоим бортам кабины на болтах устанавливались стальные бронеплиты, включенные в силовой набор вертолета, а сиденье командира оборудовали бронеспинкой. Кабину закрывали лобовое бронестекло, две боковых и две верхних прозрачные панели изготовлялись из силикатного стекла с электрообогревом. Остальное остекление выполнялось обычным плексигласом с обогревом теплым воздухом. Для дополнительной защиты в комплект обмундирования экипажа могли включаться специальные бронежилеты и шлемы.

Летчик-оператор располагался на переднем сиденье. Он обнаруживал и распознавал цели, выполнял пуск противотанковых ракет, сброс бомб и управление подвижной пулеметной установкой. Командир кроме управления вертолетом мог выполнять пуск НАР или стрелять из носового пулемета, зафиксированного по оси вертолета. Для этого перед ним был установлен самолетный коллиматорныи прицел ПКИ разработки ленинградского КБ «Электроавтоматика». В случае, если командир не мог управлять вертолетом из-за ранения, оператор мог взять управление на себя. Для этого у него имелся минимально необходимый комплект приборов и упрощенные органы управления. Слева от командира находилось рабочее место борттехкика.

Центральная секция фюзеляжа состояла из грузовой кабины и задней конусообразной части для размещения оборудования и ниш уборки главных ног шасси. В передней части кабины размещались этажерки с оборудованием, а в гермоперегородке, отделяющей кабину экипажа от десанта, было сделано окно для связи между ними. В грузовую кабину размерами 2,525x1,46x1,2 м вели двухстворчатые двери с каждого борта. При одинаковой их ширине в 1,235 м высота левой двери была больше (1,115 м против 1,085). Солдаты располагались на легких сиденьях, при демонтаже которых кабина превращалась в грузовую. Восемь окон открывались вовнутрь, под ними устанавливались шкворни для крепления личного оружия десантников при ведении огня во время полета.

В санитарном варианте в кабине размещалось двое носилок, сиденья для двух раненых и сиденье медработника. Кроме того, в комплектацию этого варианта входил столик, два кислородных баллона, сумки с медикаментами, ведро и прочее имущество, позволяющее оказать первую помощь во время полета.

Топливо находилось в пяти мягких протектируемых баках. Для увеличения продолжительности полета в перегоночном варианте в грузовой кабине устанавливалось два металлических дополнительных бака по 850 л. каждый.

Для предотвращения взрывов топливных баков при их повреждении в бою на Ми-24 установили систему нейтрального газа. Два баллона с углекислым газом обеспечивали заполнение надтопливного пространства баков.

Для перевозки габаритных грузов на внешней подвеске, в полу грузовой кабины установлены узлы для крепления балочной фермы с замком ДГ-64 и механизмом уборки и выпуска подвески МПК-13А. Кроме того, для подъема грузов в кабину, Ми-24А мог комплектоваться бортовой стрелой с лебедкой ЛПГ-4 устанавливаемой в левой грузовой двери.

Силовая установка Ми-24А состоит из пары двухвальных газотурбинных двигателей конструкции С.П. Изотова ТВЗ-117 1 серии с взлетной мощностью 2200 л.с. (номинальной 1700 л.с). Их выводные валы присоединялись к главному редуктору ВР-24, который передавал крутящий момент на несущий и рулевой винт и другие агрегаты. Оба двигателя работают независимо друг от друга, что позволяет в случае необходимости выполнять полет при отказе одного из них. Правый и левый двигатели взаимозаменяемы. Особо уязвимые системы ТВЗ-117 прикрываются броней, закрепленной на капотах, прикрывающих силовую установку. В случае отказа одного двигателя для продолжения полета допускалась непрерывная работа другого двигателя на взлетном режиме.

Вертолет комплектовался разнообразным радиооборудованием. Полет в районе аэродрома, посадку и сбор группы обеспечивала РСБН «Веер-АД» с антенно-фидерной системой «Пион-Н». Навигация в полете и выход в район аэродрома или полевого радиомаяка обеспечивалась УКВ-радиокомпасом АРК-У2 «Исток» с приемником Р-852 и автоматический радиокомпасом АРК-15М «Тобол». Для решения навигационных задая мог использоваться и ДИСС-015Д «Винт», очень точно позволявший определить скорость и угол сноса, а значит, и истинный курс. Отражалась навигационная информация на подвижном планшете картографического индикатора КИ. Он находился на центральном пульте кабины.

Пилотирование Ми-24 существенно облегчали система автоматического управления САУ-В24 с автопилотом ВУАП-1 и курсовой системой «Гребень-1», служащей для определения курса вертолета и обеспечения сигналами курса всех бортовых пилотажно-навигационных устройств.

В комплект пилотажных приборов был включен радиовысотомер малых высот РВ-5 «Челнок» с блоком малой высоты.

Связь на всех этапах полета была возложена на командную УКВ-радиостаицию Р-806-І «Перо-1» и связную КВ-радиостанцию «Карат М-24». Внутри машины работало переговорное устройство СПУ-8, кроме того, к услугам экипажа была аппаратура речевой информации РИ-65, выдававшая 9 различных сообщений, В составе носимого аварийного запаса (НАЗ) экипажа имелась связная переносная малогабаритная радиостанция Р-855У «Прибой-1».

Надежное опознавание вертолета собственной системой ПВО гарантировал радиолокационный ответчик СРО-2М «Хром» общевойсковой системы госопознавания «Кремний-2М» с блоком контрольного опознавания «Фиалка».

Все действия летчиков, в том числе и их ошибки бесстрастно записывала система регистрации параметров полета САРПП-12Д.

У Ми-24А имелся внушительный арсенал средств поражения. В передней части фюзеляжа разместилась носовая.ограниченно подвижная немеханизированная вертолетная стрелковая установка НУВ-1А с 12,7-мм крупнокалиберным пулеметом А-12,7 (ТКБ-481) Н.М. Афанасьева, предназначавшемся для борьбы с живой силой и легкобронированной техникой. Пулемет был создан в 1949 году и первоначально планировался для вооружения бомбардировщиков Ту-4, но устанавливался на УТИ Ми-15 и МиГ-21 У, а также на ранних вертолетах Миля. Автоматика А-12,7 была основана на принципе отвода пороховых газов. Пулемет, весивший 28 кг, посылал 40-50 граммовые пули со скоростью 785-820 м/сек и обладал технической скорострельностью 800-11000 выстрелов в минуту. Вес секундного залпа равнялся в зависимости от типа используемых боеприпасов 0,53-0,92 кг/сек, а боекомплект составлял 900 патронов в боевом варианте, а в транспортном и санитарном он ограничивался 750 патронами. Стрелковая установка снабжалась колиматорным прицелом К10-Т. С 1972 года НУВ-1А в серии заменялась на доработанную НУВ-1У.

Вертолет мог нести на четырех балочных держателях БДЗ-57КрВ бомбы различных типов калибра от 50 до 250 кг (до четырех) и 500 кг (только две), зажигательные баки (два ЗБ-500), блоки НАР типа УБ-32-57УВ, а позднее 32-зарядные УБ-32А-24 (специально доработанную вертолетную модификацию УБ-32), снаряжаемые различными модификациями НУРС С-5. Для бомбометания в кабине у летчика-оператора устанавливался векторный бомбардировочный прицел ОПБ-1Р, ведущий свою родословную от прицела ОПБ-1Д разработанного под руководством А.С. Деренковского еще в годы войны

Четыре ракеты 9М17М противотанкового ракетного комплекса (ПТРК) 9П46М «Фаланга-М» устанавливались на рамочных пусковых установках 2П32М (от наземной машины на базе БРДМ-1) на пилонах на концах крыла. Ракета весом 31 кг имела калибр 142 мм, длину 1165 мм и размах крыла 680 мм и комплектовалась твердотопливной однокамерной двухступенчатой двигательной установкой с двумя боковыми соплами и источником питания на твердосолевой аккумуляторной батарее. Минимальная дальность пуска составляла 600 м, а максимальная - 4 км. Высота полета ракеты варьировалась от 20 до 100 м. Время полета на максимальную дальность при скорости 220 м/с составляло 28 с, а время от нажатия кнопки «Пуск» до схода с направляющей не превышало пяти секунд. Кумулятивная боевая часть (БЧ) 9Н114 с пьезоэлектрическим взрывателем позволяла пробить 280-мм броню под углом встречи 60 градусов, а под прямым углом и более 500 мм.

Система управления ПТУР 9М17М была радиокомандной, ручной, с визуальным наведением методом трех точек и передачей команд управления по радиолинии. Оператор для прицеливания и визирования цели использовал оптическую прицельную систему 9Ш121-01 (модификация танкового визира «Зарница») с широким и узким полями зрения и соответственно с двумя коэффициентами увеличения изображения.

Выпуск новых машин начался в конце 1970 года на авиационном заводе «Прогресс» имени Сазыкина в дальневосточном городе Арсеньев, и вскоре первый серийный Ми-24А с заводским номером 0200101 поднялся в воздух.

Технологически Ми-24 был неплохо продуман, но тот факт, что именно на него пришлось время кардинальной модернизации завода, конечно осложнил его внедрение в серию. Стоит сказать, что заводчане напряженным трудом, часто в выходные и по ночам, не считаясь с затратами времени и сил, справились с задачей успешно.

В ходе серийного выпуска в конструкцию и оборудование Ми-24А вносились различные изменения, сказавшиеся на росте «сухого» веса машины. Так вертолеты 9-й серии весили 7762, 18-й – 7783, 24-й - 7830 кг. С изделия №202706 выпуска 1974 года введено усиление внутри хвостовой балки, а после того, как два экипажа из лидерного 319-го ОВП после выполнения противозенитного маневра вернулись на аэродром на вертолетах с деформировавшимися фюзеляжами в районе стыка с хвостовой балкой было усиленно и это место конструкции путем установки по обеим бортам ребер жесткости. Такая доработка была проведена на последних серийных вертолетах и на многих уже находящихся в эксплуатации при проведении ремонтов на авиаремонтных заводах.

Одной из важнейших доработок стало изменение направления вращения рулевого винта, служащего для уравновешивания реактивного момента несущего винта и для путевого управления вертолетом. В ходе эксплуатации выявилась его малая эффективность при повороте вертолета влево и склонность машины к ((вертолетному штопору». Он случался на режиме висения, или при переходе от него к разгону на взлете при определенном сочетании скорости и направления ветра. Ми-24А резко опускал нос на пикировании и начинал снижаться с одновременным вращением вокруг вертикальной оси. Попытки вывода из штопора были обычно безуспешными и часто приводили к авариям и катастрофам.

В результате исследований этого явления было выявлено, что рулевой винт терял свою эффективность, попадая в режим «вихревого кольца». Устранение этого недостатка на последних сериях Ми-24А добились изменением расположения рулевого винта относительно килевой балки, перенеся ротор на ее левую сторону. Поменялось и направление вращения.

Совершенствовались и сами двигатели машины. Если первые серии комплектовались ГТД с ресурсом в 50 ч, то в дальнейшем этот параметр был значительно улучшен. С 1973 года Ми-24 комплектовались ТВЗ-117 II серии с ресурсом в 300 ч.

Для обучения летчиков в 1972 году вышел на испытания учебный вариант вертолета, получивший обозначение Ми-24У (изделие 244). Его серийный выпуск был в короткий срок освоен на заводе в Арсеньеве в 1973 году. Вместо оператора разместили место летчика-инструктора. Обучаемый располагался на месте командира, а кресло борттехника не претерпело изменений. В связи с установкой у инструктора дополнительного пилотажно-навигационного оборудования вместо прицелов установили вторую приборную доску. Пулемет, системы управления и пуска ПТУР были демонтированы. Вертолет мог нести бомбы калибром до 250 кг или два-четыре блока НАР типа УБ-16 или УБ-32. В остальном он ничем не отличался от боевого Ми-24А. Вскоре после начала серийного выпуска на учебные машины стали устанавливать рулевые винты с левой стороны килевой балки, как и у поздних Ми-24А.

Серийное производство Ми-24А и Ми-24У завершилось в конце 1974 года и составило более 240 машин. В связи с неполным соответствием ТТХ вертолет официально не был принят на вооружение. К этому времени завод уже более года выпускал параллельно новую модификацию вертолета - Ми-24Д.

Одновременно с внедрением в серийное производство вертолета Ми-24А в ОКБ М.Л. Миля велись работы по совершенствованию комплекса вооружения, постепенно, по мере готовности нового вооружения и оборудования, подтягивая вертолет к заданному еще при разработке уровню.

В 1971 году на испытания вышла новая модификация - Ми-24Б (изделие 241). От Ми-24А она отличалась заменой установки НУВ-1А с одноствольным пулеметом на более совершенную пулеметную установку УСПУ-24 с пулеметом ЯкБ-12,7, прицельной станцией и аналоговым вычислителем. Кроме того, Ми-24Б оснащался ПТРК «Фаланга-ПВ» с полуавтоматической системой наведения. Под кабиной справа разместили подвижную антенну радиолинии, а справа от нее под обтекателем - оптическую систему наведения ракет. Реализация полуавтоматического наведения ПТУР повышала вероятность попадания ракеты в цель в три-четыре раза. Несколько опытных Ми-24Б в период с 1971 по 1972 год прошли первый этап испытаний, но вскоре их доводка была приостановлена.

С НОВОЙ КАБИНОЙ (МИ-24Д)

Опыт эксплуатации Ми-24А в строевых частях выявил серьезный дефект вертолета. Из-за просторной кабины экипажа образовывались большие «мертвые» зоны. Летчик-оператор закрывал командиру вид вперед-вправо, а сам не имел возможности обозревать левую заднюю полусферу. Блики от стекол мешали наблюдению, а наличие лишь небольшого лобового бронестекла делала защиту кабины недостаточной. Кроме того, общее «жизненное пространство» повышало вероятность одновременного вывода из строя как командира, так и летчика-оператора.

Исходя из этого, в ОКБ с начала 1971 года велись работы над принципиально новой носовой частью. «Веранда» распадалась на две узкие и хорошо защищенные кабины, каждая со своим отдельным фонарем, большим лобовым бронестеклом и дверью у командира и люкам у оператора. Теперь экипаж размещался тандемом: в носовой части летчик-оператор, выше него командир, а для техника нашлось место за его спиной в проходе между кабиной командира и грузовым отсеком, через двери которого он попадал на свое рабочее место. Борта и пол кабин был дополнительно усилен броней.

Обзор, который открывался из новой кабины Ми-24 был предметом зависти всей фронтовой авиации и был, пожалуй, эталоном в ВВС как среди вертолетов, так и среди летательных аппаратов всех типов.

С новой кабиной изменилась вся эстетика машины. Она перестала напоминать транспортный вертолет, приобретя хищный и агрессивный внешний вид. Фюзеляж вытянулся в мощное удлиненное тело, буквально «влитое» в обтекающий его воздух. За это Ми-24Д и последующие варианты у строевиков получили уважительное прозвище «крокодил». Не в смысле уродства, как говорят о некоторых дамах, а в смысле силы и грозных «зубов».

В начале лета 1972 года новой передней частью были доработаны два опытных В-24. На них предусматривалась установка уже отработанного на Ми-24Б пулемета ЯкБ-12,7 и принципиально нового комплекса сверхзвуковых управляемых противотанковых ракет «Штурм-В». Поэтому новому вертолету в случае его серийного производства было первоначально присвоено название Ми-24В. Однако доводка ПТРК, который не имел пока серийного аналога, как обычно затянулась. В качестве временной меры было решено запустить в серийное производство промежуточный (между Ми-24А и Ми-24В) вариант вертолета. За основу взяли конструкцию Ми-24В, добавив комплекс вооружения Ми-24Б. Так появился Ми-24Д, выпуск которого несмотря на его «промежуточность» превысил этот показатель у Ми-24А.

Совместные государственные испытания Ми-24Д прошел в период с февраля по ноябрь 1974 года.

Первые пять серийных машин были выпущены на заводе в Арсеньеве в 1973 году. Для расширения выпуска к производству Ми-24Д был подключен и Ростовский вертолетный завод в Ростове-на-Дону. Приказ об этом вышел 13 февраля 1972 года, а уже в следующем году из ворот завода вышли первые серийные машины.

Кроме раздельных кабин в полностью перекомпонованной носовой части фюзеляжа на Ми-24Д изменениям подверглась и носовая опора шасси. Теперь она не убиралась полностью в фюзеляж, а в полуутопленном положении выступала из него. Кроме того, под носовой частью установили новую посадочную фару.

В носовой части разместилась унифицированная стрелковая пулеметная установка УСПУ-24 с четырехствольным крупнокалиберным 12,7-мм пулеметом ЯкБ-12,7 (9А624 или ТКБ-063) созданным под руководством П.Г. Якушева и Б.А. Борзова специально для Ми-24. Пулемет имел техническую скорострельность 4000-5000 выстрелов в минуту и «метал» 4,5-граммовые пули со скоростью 810 м/с. Его вес составлял 45 кг, а боекомплект 1470 патронов в боевом и 750 в транспортном или санитарном вариантах загрузки. Установка позволяла вести стрельбу в сторону на ± 60°, вниз на 60° и вверх на 20°, позволяя успешно поражать живую силу, легкобронированные цели, и, как впоследствии показала практика, вертолеты и даже истребители противника.

Номенклатура неуправляемых средств поражения не отличалась от применяемой на Ми-24А, а вот комплекс управляемого оружия был взят с Ми-24Б. Крупносерийный выпуск ПТУР 9М17П ПТРК «Фаланга-ПВ» был развернут в Коврове с начала 1973 года. Конструктивно ракета состояла из отдельных блоков и узлов, стыкуемых при ее окончательной сборке; боевой части, стартового и маршевого пороховых зарядов, воспламенителей, трассеров-ламп и ракетной части. Выполненная по схеме «бесхвостка» ПТУР имела развитые крылья с прямоугольными рулевыми поверхностями, расположенными на их задней кромке. В целом она конструктивно отличалась от ранее используемой на Ми-24А 9М17М установкой новых трассеров-ламп 9X419 с увеличенной мощностью, что обеспечило равномерную интенсивность излучения на всем протяжении полета ракеты.

В ходе серийного выпуска уже с середины 1974 года Ми-24Д стали выпускаться с «левым» рулевым винтом и радиостанцией Р-828 «Эвкалипт М-24». Фотопулемет С-13 был перенесен в обтекатель на левую законцовку крыла. В дальнейшем машины комплектовались бортовым магнитофоном МС-61 «Лира», место радиостанции «Перо-1» заняла более совершенная Р-863 (что было внешние заметно по антеннам), а старый «Карат М-24» был заменен новой станцией «Ядро-11».

Опыт эксплуатации Ми-24А на полевых аэродромах заставили конструкторов искать пути борьбы с таким неприятным явлением, как абразивный износ лопаток компрессора ГТД от попадания в них пыли и песка. В 1975 году на опытных вертолетах прошли отработку и были рекомендованы к применению пылезащитные устройства (ПЗУ), устанавливаемые на воздухозаборники. С 1977 года их начали ставить на серийные Ми-24Д с двигателями ТВЗ-117 III серии (ресурс их подняли до 750 ч). ПЗУ, иногда шутливо называемые острыми на язык техниками «противозачаточными устройствами», несколько снижая мощность двигателей, обеспечивали степень очистки воздуха в пределах 70 - 75%. Хуже, чем у американцев (90 - 95%), но уже кое-что. Комплект весил 55 кг и снижал дальность полета вертолета на 1,5-2%.

В 1980 году был создан и учебный вариант вертолета Ми-24ДУ (изделие 249), отличающийся от боевого варианта наличием полного двойного комплекта управления и отсутствием носового пулемета. Все остальное вооружение, включая и ПТРК было сохранено.

Боевой вертолет Ми-24Д, в отличие от Ми-24А, был официально принят на вооружение Советской армии, на что было оформлено Постановление от 29 марта 1976 года. Что интересно, по этому постановлению он вошел в строй с более поздним Ми-24В.

Всего до 1977 года два завода выпустили около 340 машин в версии «Д». Для поставок на экспорт в третьи страны были разработаны экспортные варианты Ми-25 (базовый Ми-24Д) и учебный Ми-25У. Эти машины, выпускаемые на Ростовском вертолетном заводе, отличались упрощенной комплектацией оборудования и установкой экспортного варианта ПТРК «Фаланга» поставляемого под шифром «Скорпион».

ДОЛГОЖДАННЫЙ ШТУРМ (МИ-24В)

Вертолетный противотанковый ракетный комплекс «Штурм-В» поступил на испытания в конце 1972 года. Летом 1973 года на полигоне в Ларцевых Полянах началась летная отработка ПТРК, к которой осенью подключили и опытные вертолеты новой модификации, получившие обозначение Ми-24В (изделие 242). Первый полет головной машины новой модификации состоялся 23 сентября 1973 года. Как мы помним, доводка комплекса затянулась, что послужило причиной выпуска «промежуточной» модификации Ми-24Д. Отработка «Штурма» шла с переменным успехом и, наконец, к 1974 году была в основном завершена.

Государственные совместные испытания Ми-24В завершились в ноябре 1975 года, и с небольшими изменениями по их результатам он был запущен в серию на Арсеньевском и Ростовском заводах.

Комплекс 9К113 «Штурм-В» со сверхзвуковой управляемой ракетой 9М114 «Кокон» был создан в Коломенском машиностроительном КБ под руководством генерального конструктора С.П. Непобедимого. Выпуск ракет был освоен на Ижевском механическом заводе. Ракета калибра 130 мм комплектовалась моноблочной кумулятивной БЧ массой 5,3 кг, способной пробивать 300-мм броню. Ракета имела убирающееся переднее оперение (два руля) и складывающееся крыло: четыре дугообразные консоли, в нерабочем положении прижатые к корпусу. Это позволило создать компактный снаряд, хранящийся и запускаемый из стеклопластикового транспортно-пускового контейнера (ТПК), в котором он может храниться до 10 лет без техобслуживания.

Для выхода ПТУР из контейнера использовался дополнительный разгонный двигатель, а твердотопливный двухступенчатый РДТТ (со стартовым и маршевым пороховыми зарядами) обеспечивал сверхзвуковую скорость полета (до 500 м/сек) и дальность пуска до 5 км.

Вертолет нес до четырех ракет на пусковых устройствах РП-2-149ТК (ПУ-149) на пилонах на концах крыла, а с середины 80-х годов количество подвешиваемых ПТУР возросло до восьми. Дополнительные ракеты подвешивались на адаптерах под крайние крыльевые балочные держатели. В 1986 году были проведены испытания вертолета Ми-24В с новым многозамковым держателем, при наличии которого на вертолете может устанавливаться до 16 ПТУР. Кроме ракет с кумулятивной БЧ для подавления огневых точек, поражения оборонительных сооружений, легкобронированной техники и живой силы в укрытиях с 1983 года стали применяться и ПТУР 9М114Ф с фугасной боевой частью.

Высокая помехозащищенность канала управления с инфракрасным сигналом слежения (от ксеноновой лампы ИК-ответчика) за счет использования при наведении ракеты двух специальных кодов и пяти фиксированных частот значительно повысили вероятность поражения цели, особенно при условии применения противником помех.

Для наведения ПТУР на цель Ми-24В оборудовался усовершенствованной аппаратурой наведения 9С475 «Радуга-Ш» (поле зрения по каналу захвата - 9 градусов поле зрения по каналу сопровождения - 2 градуса, масса - 224 кг).

Первые серии комплектовались РЭО от Ми-24Д, однако позднее в ходе серийного производства они стали оснащаться радиостанциями Р-863 и «Ядро-11», ответчик СРО-2М уступил место новому СРО-ІП (изделие 6201), работавшим как со старой системой госопознавания «Кремний-2М», так и с новой «Пароль-2Д». На последних сериях станцию предупреждения «Сирена-ЗМ» заменили современной СПО-15 «Береза», индикатор которой расположили на переплете фонаря командира над прицелом.

Внесли изменения и в конструкцию машины, усилив некоторые элементы фюзеляжа, в особенности правую сторону хвостовой балки. В войсках были случаи ее сильной деформации, а иногда даже разрушения. Один такой инцидент произошел в 16-й ВА. Во время гонки двигателей на земле возникли колебания хвостовой балки, которые передались на несущий винт и на всю машину. Никто еще ничего не смог понять, когда балка оказалась под прямым углом к носовой части. Через мгновение вертолет полностью разрушился. По какой-то невероятной случайности не было пожара, и никто не погиб. В порядке доработки в производстве, а на части построенных машин - и по бюллетеням в строю, установили дополнительные диафрагмы в фюзеляж, а снаружи усиливающие ленты и гофропластины.

Модернизировали и топливную систему вертолета. Вместо двух дополнительных баков в грузовой кабине на доработанных держателях можно было подвесить до четырех подвесных топливных баков ПТБ-450, вмещавших по 475 л топлива.

Эксплуатация вертолетов в высокогорье и сухом жарком климате выявила недостаточную мощность силовой установки. ГТДТВЗ-117 III серии на взлетном режиме при температуре воздуха более 2 градусов терял 200 - 220 л.с. при повышении температуры воздуха на каждые 10 градусов, а с подъемом на высоту – еще 180-200 л.с. на каждые 1000 м. В 1978 году был создан ТВЗ-117Ф сохраняющий взлетную мощность в 2200 л.с. при температуре +35 градусов на высотах до 2,5 километров над уровнем моря. На его базе и был изготовлен ТВЗ-117В имеющий взлетную мощность 2400 л.с, а при снятии ограничений его мощность могла быть кратковременно повышена до 2700 л.с. Новые двигатели стали устанавливать с одной из серий на Ми-24 В, а ранее выпущенные вертолеты дорабатывались во время ремонта.

Для усиления огневой мощи для Ми-24 в конце 70-х годов были разработаны универсальные вертолетные гондолы ГУВ (9А699) с двумя вариантами оснащения. ГУВ-1 несла сверхмощное стрелковое вооружение: один четырехствольный 12,7-мм пулемет ЯкБ-12,7 с боезапасом в 750 патронов и два четырехствольных 7,62-мм пулемета ГШГ (9А622) с боезапасом 1800 патронов на каждый. Он разрабатывался по одному постановлению с ЯкБ-12,7 и при весе 19 кг обеспечивал темп стрельбы 5000-6000 выс./мин. ГУВ-2 комплектовалась 30 мм автоматическим гранатометом 9А800 (А-17А «Пламя-А») имеющего боезапас в 300 осколочных фанат ВОГ-17А. Несмотря на все преимущества, гондолы обладали и серьезными недостатками - большой вес (самый тяжелый - 452 кг) и трудность снаряжения боеприпасами – ограничивали их применение.

В опытном порядке были проведены работы по дооснащению Ми-24В другими видами вооружения, в том числе и управляемыми ракетами класса и воздух-воздух»: авиационными Р-60, Р-73 и из комплекта ПЗРК - 9М39 «Игла». Необходимость такой доработки признавали и военные, и промышленность, дело пошло еще в начале 70-х, но реально даже сейчас в строю оружия «воздух-воздух» массовый Ми-24 не имеет. Сейчас промышленность России предлагает доработку Ми-24 под «Иглу» по цене 1,5 млн. долл. за машину.

Пробовали применять с Ми-24 и управляемую ракету «воздух-земля» Х-25 с лазерной головкой самонаведения. Подсветка осуществлялась с земли. Большая мощность двигателя при старте негативно влияла на конструкцию крыла, и нередко после пусков в консолях появлялись опасные трещины, поэтому испытания были приостановлены.

На базе Ми-24В была создана и выпускалась серийно на Ростовском вертолетном заводе экспортная модификация Ми-35, предназначавшаяся для стран «третьего мира» и несшая упрощенный состав РЭО и вооружения. Союзникам по ОВД давали Ми-24В в комплектации «А», лишь незначительно отличавшиеся от «оригинала». Всего в период с 1976 по 1986 гг. заводы выпустили более тысячи Ми-24В.

МОДИФИКАЦИИ МИ-24 С ПУШЕЧНЫМ ВООРУЖЕНИЕМ (МИ-2411 и МИ-24ВП)

В 1975 году на испытания вышла первая «пушечная» модификация вертолета. Первый тип Ми-24П (изделие 243) был создан на основе Ми-24Д, а остальные уже на базе более совершенного Ми-24В. Носовая пулеметная установка уступила место неподвижной установке НПУ-30 с мощной двухствольной 30-мм пушкой Грязева - Шипунова ГШ-30К (9А623К), применяемой также на штурмовиках Су-25. Огонь вел командир экипажа, прицеливаясь «по истребительному» всей машиной с помощью прицела АСП-17В. Боезапас пушки составлял 250 снарядов, а техническая скорострельность достигала 2000-2500 выстр./мин. Дальность прямого выстрела равнялась 3 км. В отличие от самолетной версии, вертолетная имела более длинные стволы (2,4 м против 1,5) и массивные пламегасители, защищающие экипаж от вспышек выстрелов, особенно в сумерках, а также снижающие воздействие пороховых газов и ударной волны на фюзеляж.

Как обычно, доводка машины затянулась. Сказалась мощная 12-тонная отдача при стрельбе, в первое время выводившая из строя приборы и прицельное оборудование вертолета. В конечном итоге установку удалось довести до требуемого уровня, и с апреля 1981 года началось серийное производство машины.

Серийный Ми-24П сразу комплектовали двигателями ТВЗ-117В. Их производство продолжалось до 1989 года, а общий выпуск составил свыше 620 машин. Для экспортных поставок «пушечная» модификация шла под обозначением Ми-35П.

Опыт применения Ми-24П продемонстрировал целесообразность оснащения Ми-24 пушечным вооружением, однако мощь ГШ-30К во многих случаях считалась многими, особенно теоретиками из ЦНИИ-30 авиатехники ВВС, чрезмерной. Ее неподвижное крепление ограничивало возможности применения, особенно по воздушным целям. Поэтому в 1985 году была создана модификация Ми-24ВП (изделие 258) с подвижной носовой пушечной установкой НППУ-24 (9А4454) с двухствольной пушкой ГШ-23Л. Установка позволяла вести стрельбу в секторе ± 60 градусов по горизонту, вниз на 40 и вверх на 10 градусов. Успешно пройдя испытания, вертолет в 1989 году был передан в серийное производство, но из-за прекращения выпуска Ми-24 успели изготовить лишь 25 машин.

«АФГАНСКИЕ» ДОРАБОТКИ МИ-24

Афганская война лучше любых учений высветила слабые и сильные стороны советских вертолетов. В кратчайшие сроки были приняты меры по расширению боевых возможностей, внедряемые как на новых машинах, так и на уже находящихся в эксплуатации.

С появлением у афганских моджахедов переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) резко стал вопрос о защите вертолета от их ракет. Хотя установка тепловых ловушек предусматривалась еще по техзаданию 1968 года, реально на Ми-24 они появились лишь теперь. Сначала на уже выпущенных машинах в хвостовой части балки стали устанавливать по четыре кассеты автомата отстрела ИК и РЛЧ ловушек АСО-2В, снаряжаемые помеховыми патронами с термитной смесью ППИ-26-1 (32 штуки в кассете). АСО крепились к балке стальными летами, а на новых вертолетах - с помощью креплений, встроенных в хвостовую балку. Позднее для повышения эффективности кассеты «приблизили к выхлопу» и стали устанавливать по бортам фюзеляжа (по три), под утлом для выброса вперед-вбок по полету. На последних сериях вертолетов АСО стали прикрывать легкими обтекателями.

Кроме ИК-ловушек использовались и другие средства противодействия. За капотами вспомогательной силовой установки была установлена станция оптико-электронного противодействия (СОЭП) Л-166В1А «Липа», созданная в московском научно-производственном объединении «Зенит». Вращаясь с определенной частотой, головка станции, снабженная нихромовыми нагревателями и оптической системой зеркал, посылает сигнал, деформирующий тепловое поле вертолета и вызывает в канале управления ракеты ошибки в определении координат цели, уменьшая вероятность попадания.

Для снижения температуры выходных газов ГТД вертолеты с середины 80-х стали оснащаться экранно-выхлопными устройствами (ЭВУ). Их разработка началась в 1981 году в нескольких вариантах. Первый из них был меньше весом, но в ходе испытаний он не выдержал нагрузок и разрушился. Неверно поначалу было выбрано и направление выброса воздуха. Посмотрев на зарубежный образец ЭВУ от вертолета «Хью-Кобра», сделали выход воздуха вверх, считая, что там он будет эффективно перемешиваться с холодным воздухом от несущего винта. На деле же получили резкие всплески ПК-сигнатуры, за которые головка ракеты «цеплялась» даже лучше, чем за «голые» сопла ГТД.

В конце концов предпочтение было отдано более массивной, но и более прочной конструкции. Для установки ЭВУ новые машины оснащались сходящими вниз «на нет» стекло-пластиковыми выхлопными патрубками и кронштейнами на фюзеляже. Воздух из них выходил под утлом примерно в 45° к плоскости винта. ЭВУ сначала стали ставить ранее выпущенные вертолеты на АРЗ и в ТЭЧ полков, а затем внедрили и в серию. Массивные «уши» ЭВУ хоть и снижали приемистость полета, но обеспечивали уменьшение температуры выходных газов на 60%, что повышало вероятность перенацеливания ракет с одноканальной головкой на ИК ловушки. Еще более эффективным было одновременное использование ЭВУ и СОЭП. Для обеспечения обзора назад при отходе от цели и определения пуска ракет со стороны задней полусферы на вертолетах установили внешние зеркала заднего вида. Несмотря на доработки оборудования внимательность экипажа оставалась лучшей его защитой.

Вместе с вышеперечисленным к мероприятиям по повышению возможности по преодолению ПВО на Ми-24Д, В и П можно отнести заполнение пенополеуританом топливных баков для предотвращения их взрыва при поражении, и гидроудара при падении или грубой посадке. Последние случаи были отнюдь не редки.

Вторым направлением работ было повышение боевой эффективности. Перечислим основные доработки, внедренные в ходе боевых действий:

• с 1984 года обеспечена возможность применения 80-мм НАР типа С-8 из 20-ствольных блоков Б8В-20; новые НАР значительно превосходили С-5 по мощности, точности и дальности стрельбы;
• реализовано применение на Ми-24В и Д подвесных пушечных контейнеров УПК-23-250 с пушками ГШ-23А и боезапасом в 250-270 снарядов, особенно эффективных против глинобитных дувалов, но в условиях применения с вертолета, оказавшихся недостаточно надежными из-за грязи и вибраций;
• дана возможность раздельного пуска НАР С-8 и стрельбы из УПК-23-250 в одной атаке, что позволило более рационально использовать боекомплект;
• применение со всех модификаций Ми-24 до четырех контейнеров КМГ-У с кассетами БКФ снаряжаемыми осколочными, зажигательными бомбами или минами;
• обеспечена установка на внешних держателях двух многозамковых МБД2-67У для подвески восьми фугасных авиабомб ФАБ-100. Еще две «сотки» при этом подвешивалось на внутренние БД. Доработка не нашла широкого применения из-за сложности снаряжения, большого веса и малой точности бомбометания;
• обеспечение раздельного открывания верхней и нижней створок дверей грузовой кабины для улучшения обзора при стрельбе из автоматов и установки пулемета ПКТ;
• установка на некоторые машины ночного прицела ПНВ-57В.

Кроме того, некоторые Ми-24 были доработаны для применения тяжелых НАР типа С-24 и С-25.

РАЗВЕДЧИКИ И КОРРЕКТИРОВЩИКИ (МИ-24Р И МИ-24К)

Для замены устаревших вертолетов радиационно-химической разведки Ми-2РХ в конце 1978 года один из вертолетов Ми-24В был доработан в модификацию Ми-24Р (изделие 2462). С вертолета было демонтировало управляемое ракетное вооружение, система «Радуга-Ш», остальное вооружение осталось без изменений. Машина предназначалась для оперативной радиохимической разведки зараженных районов и обозначения их границ на местности.

Экипаж, состоящий из командира, штурмана-оператора, борттехника и одного-двух химиков-дозиметристов, разместили в кабинах с улучшенной герметичностью, в которые воздух подавался через систему жизнеобеспечения (СЖО), снабженную специальным фильтром-поглотителем. Заборное устройство СЖО размещалось внизу фюзеляжа под кабиной командира.

Вместо ПТУР на пилонах на концах крыла разместили дистанционно управляемые экскаваторы для забора зараженной почвы в зонах с химическим и бактериологическим заражением с целью ее анализа. Кроме того, имелось оборудование и для взятия проб воздуха. В грузовой кабине установили пульт управления системами забора и проведения дистанционного анализа.

На левом внутреннем держателе размещался контейнер со специмуществом, а целевое оборудование машины включало в себя комплект для химической и радиационной разведки.

Специальное обеспечение экипажа включало в себя два комплекта больших переносных кислородных баллонов, два баллона с комплектом ККО-ЛС, защитные костюмы «Компакт-Л», пленочные защитные костюмы ЗКП и противогазы «Ясень-Л». Общий вес спецснаряжения достигал 158 кг. Рабочие места экипажа прикрыли дополнительной броней и свинцовыми плитами. Добытая информация передавалась по специальной радиолинии на землю.

На опытной машине на боковой поверхности правого экскаватора разместили кассету с десятью сигнальными ракетами. По результатам испытаний в серии ее перенесли на хвостовую опору. Под корневой частью хвостовой балки устанавливался оранжевый проблесковый маяк. Вместо двух раздельных окон в правой двери грузовой кабины установили широкий блистер, через который можно было наблюдать местность. Кроме того, серийные машины получили внедренные к тому времени ПЗУ, кассеты ИК-ловушек АСО-2В, ЭВУ и станцию Л-166В1А.

С 1983 по 1989 год выпущено свыше 160 Ми-24Р. В 1989 году на испытания вышла модификация Ми-24РА с более совершенной аппаратурой связи и обработки информации, что позволило сократить экипаж вертолета на одного химика-дозиметриста.

Машина, служащая для разведки и корректировки артиллерийского огня была создана на базе Ми-24В и вышла на испытания в 1979 году. Вертолет Ми-24К (изделие 201) предназначался для выполнения из расположения своих войск следующих задач:

• визуальное наблюдение за полем боя;
• разведка войск, боевой техники противника, местности и инженерных сооружений;
• определения координат целей, корректирования стрельбы артиллерии, контроль ракетных ударов по объектам, не наблюдаемым с наземных командных и наблюдательных пунктов;
• перспективное воздушное фотографирование местности.

Экипаж вертолета состоял из командира, штурмана-оператора и борттехника.

Летные данные, устойчивость и управляемость Ми-24К не отличались от транспортно-боевой модификации вертолета, чего нельзя сказать о вооружении и целевом оборудовании. Вертолет сохранил все бортовое вооружение, кроме ПТРК «Штурм» демонтированного вместе с системой управления. Рупорная антенна системы «Радуга-Ш» была упразднена, а на месте прибора наведения ПТУР разместили оптический наблюдательный прибор (ОНП) «Ирис» с углами визирования ± 110 градусов в горизонтальной плоскости и от -20 до + 15 градусов в вертикальной. В нерабочем положении объектив прибора закрывался массивной крышкой, поднимаемой вверх. В грузовой кабине Ми-24К был установлен разведывательно-корректировочный комплекс «Рута» состоящий из наблюдательного прибора, бортовой цифровой вычислительной машины «Орбита-20-9К», устройства преобразования информации и АФА А-87ПВ или АФА-110-280. Съемка выполнялась через специальное окно с правой стороны фюзеляжа (грузовой двери справа нет). В кабине штурмана-оператора были сняты рычаги управления вертолетом, ряд пультов и приборов, а вместо них установлены органы управления комплексом «Рута», визир ОНП и складной столик для работы с картами.

Аэрофотоаппарат А-87ПВ с фокусным расстоянием 1300 мм имел массивную кассету с 60 м пленки, при этом размер кадра был 300x300 мм.

Полученная информация передавалась на землю через УКВ-радиостанцию Р-828 прямо в подразделения сухопутных войск, а пленки проявлялись в походной подвижной фотолаборатории АПФ-У для дальнейшей печати и дешифровки.

Некоторые Ми-24К вместо АФА несли лазерные дальномеры-целеуказатели для подсветки целей, по которым применялись как авиационные, так и наземные управляемые средства поражения. В ходе серийного выпуска с 1983 по 1989 год было построено около 170 корректировщиков. Как и Ми-24Р эта модификация не поставлялась на экспорт и состояла на вооружении только Советской армии.

ОПЫТНЫЕ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ОБРАЗЦЫ МИ-24

Высокие характеристики вертолета позволили «замахнутся» на мировые рекорды. Это дело всегда было «мило сердцу» руководства МВЗ. В 1975 году один из первых Ми-24 был переоборудован в специальную рекордную модификацию, названную в целях сохранения секретности А-10. Машина была максимально облегчена, с нее сняли крыло, которое лишь снижало скорость полета, все вооружение и спецоборудование, броню, доработали втулку несущего винта. Летом 1975 года экипаж Г. Росторгуевой установил шесть женских мировых рекордов скорости и скороподъемности. Так на базе 500 км средняя скорость составила 331 км/ч, а динамический потолок в 6000 м вертолет достиг за 7 мин 43 с. 21 сентября 1978 года Г. Карапетян побил абсолютный мировой рекорд скорости для вертолетов. На базе 15/25 км машина развила 368,4 км/час. Это достижение смог перекрыть много позже английский «Линкс», также специально переоборудованный и с редуктором, «съедавшимся» за один рекордный полет.

В 1973 году по заданию правительства для разминирования Суэцкого канала и районов Красного моря после «Войны Судного дня» в экстренном порядке на базе Ми-24А был создан опытный вертолет-тральщик Ми-24 БМТ (изделие 248). Для этого вертолет был облегчен - сняли вооружение и крыло, шасси сделали неубираемыми. В фюзеляже разместили дополнительный топливный бак и траловое оборудование для буксировки контактных (МТ-34) и неконтактных (СЭМТ-1) тралов, формально и здесь договоренность с камовцами была соблюдена - вертолет был морским, но не корабельным. Машина прошла испытания на базе феодосийского 3-го управления 8-го ГНИКИ ВВС им. Чкалова, но так и осталась в опытном экземпляре, поскольку лучшие результаты показали вертолеты Ми-8БТ и Ка-25БШЗ (буксировщик шнуровых зарядов).

В 1981 году на Ростовском вертолетном заводе был создан опытный Ми-24ТЭЧ-24. Он оснащался комплексом оборудования для проведения ремонтных и регламентных работ вертолетов Ми-24 в полевых условиях. В серию эта интересная модификация не пошла, хотя, несомненно, была бы востребована.

В 1995 году для подразделений МВД была создана опытная патрульно-поисковая модификация МИ-24ПС с укороченным крылом, без вооружения и с приспособлениями для быстрого десантирования в режиме висения. Кроме того, вертолет оснащался поворотными поисковыми прожекторами, громкоговорителями и системой ночного видения, установленном, правда, в макете.

Второй вариант Ми-24ПС был создан на базе Ми-24П и вооружен 30-мм неподвижной пушкой ГШ-30К. Вертолет оснащался системой спутниковой связи и специализированным связным комплексом, применяемым российским спецназом. В носовой части машины размещалась поисковая фара ФПП-7, громкоговорители, гиростабилизированный оптический комплекс и метеолокатор. В грузовой кабине Ми-24ПС может транспортироваться штурмовая группа из шести человек. Для облегчения десантирования на фюзеляже вертолета установлены поручни, захваты и зацепы (одновременно по канатам могут опускаться на землю четыре человека), а также бортовая лебедка ЛПГ-4.

В НОВОМ ОБЛИКЕ (МИ-24ВМ)

В марте 1999 года экипаж Г. Ананьева поднял в воздух новую модификацию «двадцатьчетверки» - Ми-24ВМ. Его не планировали строить серийно - под стандарт «ВМ» дорабатывались уже находящиеся на вооружении Ми-24В.

В ходе капитального ремонта старые металлические лопасти несущего винта заменяются на стеклопластиковые с улучшенными характеристиками. Такие лопасти были уже отработаны на Ми-28. Кроме того, с «двадцать восьмого» на МИ-24ВМ перешла новая втулка винта с несмазываемыми эластомерными шарнирами без подшипников качения, а также X-образный рулевой винт, более эффективный и менее шумный. На вертолете устанавливаются модернизированные двигатели ТВЗ-117ВМА со взлетной мощностью по 2225 л.с.

Опыт эксплуатации Ми-24 показал, что шасси вертолета можно сделать неубирающимися.

Это позволило сэкономить 120 кг веса и повысить выживаемость машины и экипажа в случае вынужденной посадки, поскольку при убирающихся стойках велика вероятность их невыпуска вследствие полученных повреждений или дефицита времени.

Значительной доработке подверглось и крыло вертолета. Его размах был уменьшен до внешнего пилона. Новые универсальные балочные держатели ДБЗ-УВ позволяют подвешивать большую номенклатуру вооружения, а в перспективе вертолет должен оборудоваться встроенной в крыло системой подвески вооружения.

Для сохранения возможности подвески 16 ПТУР на крайние держатели подвешиваются два АПУ-8/4У (по 8 ракет на каждое устройство). Кроме применяемых ранее ПТУР 9М114 Ми-24ВМ может нести и более совершенные 9М120 «Атака» входящие в модернизированный ПТРК «Штурм-ВМ». Стрелковое вооружение вертолета сохранено на уровне Ми-24ВП (НППУ-23 с пушкой ГШ-23Л), а арсенал неуправляемого ракетного вооружения пополнился 122-мм НАР С-13 в пятизарядных блоках Б-13Л. Для борьбы с вертолетами и самолетами противника вертолет вооружается четырьмя ракетами «воздух -воздух» 9М39 «Игла-В» со стержневой БЧ.

Для инозаказчика была разработана экспортная модификация круглосуточного применения Ми-35М. В ее основе лежит модернизированный Ми-24ВМ с БРЭО французской фирмы «Секстан Авионикс».

Для повышения летных характеристик вертолета весной 2000 года один из опытных Ми-35М был доработан под новый ГТД ТВЗ-117ВМА-СБЗ и получил обозначение Ми-35М2.

Сейчас в ВВС России имеется 11 вертолетов данного типа. До 2014 года планируется поставка еще 49 единиц.

КРУГЛОСУТОЧНЫЕ (МИ-24ПН И МИ-24ВК)

В настоящее время конструкторы ОАО «МВЗ имени М.Л. Миля» и «Роствертол» продолжают работы по модернизации парка Ми-24. Все мероприятия сгруппированы в несколько блоков, с целью поэтапной доработки вертолетов. Как и Ми-24ВМ, машины, прошедшие модернизацию получают новые винты, неубирающееся шасси и укороченное крыло с новыми балочными держателями. Кроме того, используются элементы системы управления и детали трансмиссии с Ми-28.

Одним из важнейших элементов программы модернизации является установка новейших ТВД ВК-2500 (ТВЗ-П7ВМА-СБЗ) со взлетной мощностью 2400 л.с. Новые двигатели позволяют эксплуатировать вертолет в горной местности и в жарком климате. В случае отказа одного двигателя предусмотрен перевод другого на чрезвычайный режим в 2700 л.с.

Важнейшей задачей в ходе модернизации парка вертолетов Ми-24 является обеспечение его круглосуточного применения в простых и сложных метеоусловиях. В настоящее время отработаны два варианта модернизации Ми-24 по этому блоку. Первый базируется на дооснащении надежной и освоенной аппаратуры наведения «Радуга-Ш» ночной прицельной подсистемой «Зарево», созданной на базе тепловизора «Ноктюрн» ОАО «Красногорский завод имени С. А. Зверева». Тепловизионная станция ТПП-9С475Н размещается в носу модернизированного вертолета Ми-24ПН и включает в себя систему стабилизации и наведения головного приемного зеркала, тепловизионный канал, оптико-электронный модуль пеленгатора, лазерный дальномер и блок сопряжения с «Радуга-Ш». Кроме того, в снаряжение экипажа входят пилотажные очки ночного видения ОВН-1 «Скосок». С помощью новой системы решаются такие задачи как обзор местности и пилотирование вертолета днем и ночью, измерение дальности до цели, и применение управляемого и неуправляемого оружия. Модернизировано внешнее и внутреннее светотехническое оборудование вертолета с использованием светофильтров и полупроводниковых источников света.

В настоящее время Государственные испытания Ми-24ПН завершаются. Данная работа позволяет при минимальных затратах обеспечить круглосуточное применение вертолета, Для более «серьезной» и «затратной» модернизации МВЗ совместно с екатеринбургским ФГУП «ПО УОМЗ», московским НТПК «Геофизика» и рязанским ГРПЗ предлагают оснастить модернизированные вертолеты полностью новым комплексом БРЭО.

В экспортном исполнении вертолеты получили обозначения Ми-35ВН и Ми-35ПН.

В ходе модернизации значительное внимание уделяется повышению эффективности вооружения вертолетов. Для круглосуточного применения на вертолетах Ми-24ВК-2 (ПК-2) устанавливается модернизированный ПТРК 9К113К, сопряженный с ОПС-24Н. В составе комплекса могут применятся не только ракеты «Кокон», но и новые «Атака» отработанные ранее на Ми-28.

ПТУР «Атака» поставляется в трех вариантах:

• ракета 9М120 (или 9М120М, 9М220) с тандемной кумулятивной боевой частью бронепробиваемостью 800 мм;
• ракета 9М120Ф с фугасной боевой частью, предназначенная для борьбы с небронированными целями;
• ракета 9М220О для поражения летательных аппаратов. Она снабжена неконтактным взрывателем и БЧ со стержневыми поражающими элементами.

ПТУР размещаются в транспортно-пусковых контейнерах 9А2313 и 9А2200 (для 9М220) и имеют дальность полета до шести километров. Вертолет несет до 16 ракет на АПУ-8/4У.

ВНЕДРЕНИЕ МИ-24 В ВОЙСКА. БОЕВАЯ ПОДГОТОВКА ЭКИПАЖЕЙ

Насыщение Ми-24 строевых частей ВВС шло быстрыми темпами. Уже в середине 70-х ее новую технику стали не только переучивать строевиков, но и готовить курсантов летных и инженерных училищ. Летный состав проходил, например, подготовку в Сызранском ВВАУЛ, в составе которого имелись 131-й, 484-й и 626-й увп. Технический состав на Ми-24 готовился в основном в Харьковском высшем военном авиационном техническом училище.

В училищах согласно принятой в те годы программе курсант изучал матчасть и получал высшее образование, политическую, общевойсковую, теоретическую и летную подготовку. Боевое же применение он постигал непосредственно в строевой части или в Центре боевой подготовки. Поначалу этим занимался упоминавшийся уже 4-й ЦБП, но по мере увеличения группировки боевых вертолетов были созданы и специализированные «учреждения», самым известным из которых стал 344-й ЦБП и ПЛС в городе Торжок в средней полосе России. Также обеспечивал подготовку экипажей Ми-24 специализированный 1038-й ЦБП в Туркестане.

По сравнению с Ми-8 боевой вертолет Ми-24 имел несколько ярких особенностей. Особо выделялась его маневренность, которую хорошо характеризует пример оператора армейской киностудии, который прибыл в ЗГВ снимать фильм о вертолетчиках. Товарищ имел достаточно крепкое здоровье и много летал на воздушную съемку - на Ми-2, Ми-8, МиГ-21У и еще бог знает на чем. Утречком он плотно позавтракал в столовой, но вскоре все что он съел, оказалось на полу и стенках передней кабины Ми-24В, из которой он должен был снимать полет группы вертолетов на предельно малой высоте.

В ходе боевой подготовки именно полетам на бреющем уделялось наибольшее внимание. Армии НАТО располагали большим количеством зенитных ракетных комплексов, способных поражать малоразмерные маневренные цели на высотах от нуля до 5000 метров. Это были американский ЗРК «Чапарел», европейские «Роланд», «Рапира» и другие. От их ракет было очень трудно увернуться, даже если вовремя заметил пуск, но можно было «проскочить» простреливаемую зону, так как на выстрел расчету нужно было 20-30 секунд и более, а зоны возможных пусков были узкими. У нашего дальневосточного вероятного противника, Китая, пока аналогичных ракетных средств ПВО, к счастью,не было.

В начале 70-х на Западе началось поступление в войска переносных ЗРК, наиболее массовыми из которых были «Рэд-Ай» и «Блоупайп». Особо отмечалось на то, что позицию ПЗРК практически невозможно обнаружить до пуска, а также на их полную автономность и способность скрытного выдвижения для устройства засад. Но изучению ПЗРК и. тем более разработке тактики действий вертолетов в условиях их массового применения не уделялось достаточно внимания, о чем вскоре пришлось крупно пожалеть.

Характеристики ПЗРК пока были довольно скромными и основным врагом считались скорострельные зенитные установки, особенно самоходные - ЗСУ. В 60-е годы основным типом таких установок была американская «Вулкан-Фаланкс», очень скорострельная, но не слишком дальнобойная система. В конце 70-х войска НАТО получили два образца ЗСУ, ставших стандартными - американский «Сержант Йорк» и западногерманский «Гепард». Они могли вести прицельный огонь на ходу на дальность до 5 км, имели малое время реакции (10-15 секунд) и сопрягались с радиолокационным оборудованием. Китай имел старую, но довольно эффективную артсистему советской разработки ЗСУ-57-2 и несколько типов самоходок со скорострельными орудиями калибром 23 и 37 мм или пулеметами. Для противодействия ствольным средствам ПВО пытались создать какие-то приемы, но практика показала, что единственным способом уберечься от огня ЗСУ было их полное уничтожение.

Как мы помним, Ми-24 создавался как «летающая боевая машина пехоты», чем подразумевалось его использование и для перевозки десанта на поле боя, и для оказания ему непосредственной огневой поддержки. Но практика показала, что эта машина использовалась в основном как «летающий танк», а функцию «БМП» (а ближе к истине - «летающего бронетранспортера почти без брони») исполнял Ми-8 с вооружением в составе пулеметов и НАР. То есть Ми-24 стал вертолетом-штурмовиком предназначенным для уничтожения типовых целей на поле боя.

У такого вертолета была своя специфика. Летчик и штурман-оператор не могли действовать слаженно в условиях, когда на распознавание цели, прицеливание и выстрел было всего несколько секунд. Даже на Ми-24А, в котором летчик и стрелок располагались в единой кабине и взаимодействовали наиболее тесно, этот фактор существенно ограничивал боевую эффективность.

В СССР было известно, что сирийцы пытались отработать тактику взаимодействия ударных Ми-8 и Ми-24 и целеуказателей «Алуэтт», но было известно и то, что израильтяне научились ей противодействовать, пропуская «Алуэтты» и сосредотачивая огонь на боевых вертолетах. Целеуказатель таким образом лишь выдавал ударную группу. Нужен был спецвертолет с надвтулочным комплексом, обеспечивавшим скрытое наблюдение из закрытой строениями или рельефом позиции.

В середине 70-х Министерство обороны поручило МВЗ разработать такой вертолет-целеуказатель по опыту американцев, успешно применявших связки из вертолетов огневой поддержки и целеуказателей ОН-6 или ОН-58. В армии США на 1-2 эскадрильи ударных вертолетов приходилась одна эскадрилья вертолетов обеспечения. Но это задание так и осталось не выполненным, а оборудование проектировавшихся под другие задачи Ми-24К не позволяло в полной мере решать такие задачи.

Основными задачами, которые ставились перед частями, вооруженными Ми-24, были оказание непосредственной авиационной поддержки сухопутным войскам в ходе наступательных, контрнаступательньгх и оборонительных операций, в том числе при высадке воздушных десантов в тактической глубине обороны противника. При этом вертолеты должны были уничтожать опорные пункты, позиции артиллерии и тактических ракетных систем, штабы, объекты связи и т.д. Считалось, что характеристики Ми-24 позволяют эффективно действовать и по наступающей мотопехоте, в том числе и в ходе встречного боя. Особое место уделялось борьбе с танками и САУ противника. Делались попытки использовать высокие летные характеристики Ми-24 для борьбы с боевыми вертолетами.

В начальный период эксплуатации считалось, что Ми-24 является самым мощным боевым вертолетом в мире, существенно превосходя лучшие зарубежные образцы - более легкие вертолеты НАТО типа AH-1G «Хью-Кобра», «Линкс», ВО-105Р и другие. В дальнейшем, правда, эти оценки стали несколько более скромными. Но и новейший AH-64A/D «Апач» по величине максимального бортового «залпа» не смог превзойти Ми-24П, зато «взял» его качеством.

Для действий по живой силе и бронетехнике противника полагалось применять НАР С-5 калибра 57 мм. Этот массовый снаряд к началу 70-х годов удалось довести до нормального уровня надежности, но с другой стороны он уже не был достаточно эффективен и годился только для стрельбы по пехоте на открытой местности и по слабо бронированной технике

Для замены С-5 была создана 80-мм НАР С-8, которая должна была существенно превзойти зарубежные FFAR калибра 68 мм и 70-мм «Майти Маус». За счет большей массы при той же траекторной скорости удалось несколько улучшить баллистику, а более тяжелая БЧ обеспечила лучшую бронепробиваемость - до 300 мм. Правда, это все равно не позволяло уничтожать основные танки типа «Леопард-1» или М-60 и не решало проблемы вывода вертолета из зоны действия малокалиберной зенитной артиллерии.

Зато существенно улучшились характеристики осколочно-фугасных «голов», появились варианты НАР с объемно-детонирующей и бетонобойной боевыми частями. Последний мог пробить 800-мм железобетонное укрытие.

Таким образом, как это и обосновывалось при проектировании вертолета, единственным эффективным средством для борьбы с основными боевыми танками противника остались противотанковые управляемые ракеты. Но первые пуски ПТУР 9М17М принесли неприятный сюрприз. Попасть в танковую мишень оказалось проще «безголовыми» НАР, чем этим главным оружием вертолета. Пока в Москве в штабе ВВС разобрались, что причина не в недостатке прилежания личного состава, а в чрезмерной сложности процесса ручного наведения ПТУР, летчикам и их командирам было испорчено немало нервов. Вероятность поражения типовой цели «Фалангой» так и не превысила 0,3, и лишь с появлением Ми-24Д с ракетами 9М17П с полуавтоматическим наведением этот показатель удалось поднять до величины 0,75. А с появлением вертолетов Ми-24В и П в войска пришел еще более совершенный ПТРК «Штурм», обеспечивавший поражение цели с вероятностью 0,85. Дополнительными преимуществами «Штурма» были сокращение времени наведения и увеличение дальности стрельбы. Теперь ракету можно было запускать из зоны, недоступной для обстрела ЗСУ «Сержант Йорк», расчет которой видел бы цель, но сделать ничего не мог бы.

Но все перечиненные ПТУР имели существенный недостаток. В 70-х годах произошло существенное улучшение живучести танков за счет внедрения активной брони, брони с управляемой деформацией и спецзащиты против кумулятивных боеприпасов. С появлением у НАТО танков «Леопард-2», «Челленджер» и «Абрамс» бронепробиваемость в 500 мм гомогенной брони уже стала недостаточной.

Пытались отрабатывать применение против танков разовых бомбовых кассет и контейнеров КМГУ с кумулятивными боеприпасами. Но при этом приходилось увеличивать высоту полета, а это неизбежно привело бы к росту потерь. Аналогичное оружие вертолетами НАТО не применялось вовсе. Тем не менее, бомбы, РБК и КМГУ входили в состав основного вооружения Ми-24.

В ходе проектирования Ми-24 большое внимание уделялось стрелковому вооружению. Установка пулемета А-12,7 на модификации «А» была мерой вынужденной и ее заведомо низкая эффективность не вызвала особых нареканий Заказчика. Но и когда появился МП-24Д, его ЯкБ-12,7 также не получил однозначно положительной оценки.

Прежде всего, при стрельбе длинной очередью (а такая возможность считалась главным козырем системы) наблюдались тепловые деформации ствола, нарушавшие прицеливание. Живучесть и надежность пулемета оказалась на самом низком уровне в ВВС, тогда как А-12,7, наоборот, считался в этом отношении эталоном.

Имела дефекты и стрелковая точка УСПУ-24, в которой устанавливался ЯкБ. Самым значительным из них было запаздывание механизма электроподтяга ленты, что приводило к ее заклиниванию в направляющем желобе и прекращению стрельбы.

Разработанные специально для Ми-24 гондолы ГУВ также не блистали совершенством. В пулеметной комплектации ГУВы годились только для борьбы с живой силой в открытой местности и были ненадежны и неудобны в эксплуатации.

Созданный в ответ на требования военных вертолет Ми-24П имел вполне удовлетворявшую всем требованиям Заказчика пушку ГШ-30К, которая могла нанести серьезные повреждения даже танку, выведя из строя наружные прицельные системы и антенны связи, а при удачном попадании в мотоотсек и поджечь его. По дульной мощности ГШ-30К была лишь вдвое слабее шестиствольной ГШ-6-30 самолета МиГ-27, но была в полтора раза легче. По баллистике и точности стрельбы претензий к пушке не было, не возражал Заказчик и против неподвижной установки пушки - вертолет обладал достаточной маневренностью для поражения пушечным огнем типовых наземных целей. Единственной проблемой было растрескивание узлов крепления пушки, которая имела значительную силу отдачи.

В конце 80-х годов появились вертолеты Ми-24ВП с подвижной пушкой ГШ-23. Такой вариант рассматривался еще в ходе проектирования. Поначалу военные не проявили к нему особого интереса, но опыт эксплуатации показал его целесообразность. Но пока Ми-24ВП прошел путь от опытного производства до строевой части, выпуск вертолета был прекращен, и таких машин успели построить немного.

Транспортные возможности Ми-24 были ниже, чем у Ми-8. Предполагалось использовать более высокие скоростные данные вертолета для доставки разведывательно-диверсионных групп. За счет сокращения полетного времени удавалось сократить время в пути и тем самым снизить вероятность «вскрытия» операции противником. Наличие внешней рамы-подвески позволяло перевозить небольшие автомобили, минометы и другие подобные грузы на небольшие расстояния.

Навигационное оборудование и наличие дополнительных баков позволяло совершать переброску одиночных вертолетов и групп различного состава на большое расстояние и обеспечивало их активные действия в отрыве от баз. В таких условиях техники могли оценить удобство обслуживания Ми-24, в котором в качестве трапов можно использоватьь силовые капоты мотоотсеков.

Общая оценка Ми-24 строевыми летчиками и инженерным составом в ходе ее эксплуатации в условиях европейской части СССР и в аналогичных климатических зонах за рубежом в целом была положительной. Конечно, были и серьезные проблемы. Мы уже говорили, например, об устранении заклинивания бустерного управления, борьбе с возникновением «голландского шага» и с разрушением фюзеляжа в основании хвостовой балки.

Не обошлось и без пресловутого «человеческого фактора». Опытные вертолетчики, летая, например, на Ми-8, к началу 70-х напрочь отучились выпускать шасси перед посадкой. Немного пообвыкнув в новой кабине, такие летчики теряли бдительность и допускали посадки «на брюхо». Не помогло и введение в радиообмен перед посадкой обязательного сообщения «шасси выпустил». Кое-кто умудрялся проговаривать в эфир заученную фразу, а шасси все равно не выпускать.

Даже в «элитных» частях подчас не обходилось без откровенных глупостей. Например, в лидерном 319-м овп при облете машины после замены двигателей молодой летчик пытался взлететь, не дождавшись, пока техник выдернет все швартовочные колья. В результате вертолет упал на борт. Обошлось без жертв, машину отремонтировали, но вскоре «от греха подальше» передали в инженерно-техническое училище.

К началу 80-х годов освоение вертолетов Ми-24 в войсках было успешно завершено. «Двадцатьчетверки» участвовали в учениях различных уровней, проводившихся как частями ВВС, так и общевойсковых. Интенсивность боевой учебы была очень высокой. Были части, которые каждый год привлекались к учениям «главкомовского» уровня (в асштабах ВВС) или даже командно-штабных, «министерских», то есть курировавшихся непосредственно МО СССР и затрагивавших большие массы войск всех родов и видов ВС. Например, менее чем за пять лет 55-й Севастопольский обвп успел принять участие в пяти подобных мероприятиях - в КШУ («Карпаты», «Березина», «Весна-75», «Атака-75» и «Авангард-76»). И с перебазированием в Польшу эта часть не оставалась без внимания командования. В 1982- 1988 годах она непременно участвовала в ежегодных маневрах войск ОВД «Дружба».

Были разработаны основные тактические приемы, определены основные направления совершенствования Ми-24. Но в конце 1979 года начались события, которые изменили историю не только вертолета, но и всей страны в целом. Началась десятилетняя афганская война.

В мае 1990 года приказом Министра обороны СССР отдельные вертолетные полки ВВС были переданы Армейской авиации и подчинены командованию Сухопутных Войск. На местах вертолетчиков подчинили войсковым объединениям и соединениям - армиям, корпусам и дивизиям. Правда, число вертолетов, «прикрепленных» к соединениям сухопутных войск оказалось меньше, чем в армиях НАТО. Лишь в одной аэромобильной дивизии США число вертолетов доходило до 470.

В составе Западной группы войск (ГДР) 1-я Гвардейская Танковая Армия была усилена за счет 225-го и 485-го обвп. 2-я Гвардейская Краснознаменная ТА получила в подчинение 172-й и 439-й обвп. 3-я Общевойсковая (ударная) Армия ЗГВ приняла 178-й и 440-й вертолетные полки. 8-я Гвардейская ОА пополнилась за счет 336-й обвп. 20-й Гвардейской Краснознаменной ОА были приданы 337-й и 487-й овп.

В ходе формирования Авиации Сухопутных войск отдельные вертолетные эскадрильи ЮГВ были приданы дивизиям - например, 93-й и 254-й мотострелковой, 13-й и 19-й танковым.

К 1992 году более 80% частей, вооруженных вертолетами Ми-8 и Ми-24, было передано из состава ВВС Сухопутным войскам.

В ноябре 1990 года советская делегация подписала Договор об ограничении обычных вооружений в Европе. Согласно этому документу СССР в своей Европейской части должен был сократить количество боевых самолетов до 5150, а ударных вертолетов - до 1500. Количество вертолетов-разведчиков Ми-24К и Р для СССР было определено в 100 машин. На момент подписания Договора в европейской части СССР и в группах войск на территории Восточной Европы имелось 6611 боевых самолетов и 1338 ударных вертолетов (из них 225 в ВВС). Превышение над договорным уровнем составлял 1461 самолет (733 в составе ВВС и 728 - в ПВО). По боевым вертолетам превышения лимитов не было, наоборот, силы НАТО имели некоторое преимущество. Паритет полагалось восстановить за счет вывода некоторого количества американских вертолетов UH-1, AH-1, ОН-58, АН-64 на территорию США. В то же время европейские страны планировали обновление парка армейской авиации. Армия Италии уже принимала первые боевые геликоптеры нового поколения «Мангуст», начинались испытания вертолета многонациональной разработки типа «Тайгер».

В новую действительность советская армейская авиация вступала, накопив боевой опыт, закалившись, но и ощутив горечь потерь в десятилетней афганской войне.

МИ-24 В АФГАНИСТАНЕ

Когда весной 1979 года пехотная дивизия в Герате выступила против правительства, официальный Кабул попросил у Советского Союза военной помощи, затребовав в первую очередь боевые вертолеты. Помощь была оказана и в результате Афганистан стал первым иностранным получателем Ми-24, получив несколько подержанных Ми-24А (более новые Ми-24Д в экспортном варианте (Ми-25) и две спарки Ми-24У. Прибывших вертолетов было мало, и они не смогли решить все проблемы афганских властей, но определенный эффект все же был.

В ДРА базировалась одна транспортная эскадрилья 280-го овп, действия которой обеспечивал один Ми-24. На советские вертолеты были нанесены афганские опознавательные знаки. Летом в боевые действия в этой стране впервые были вовлечены наши инструкторы, а 25 декабря начался ввод в страну «ограниченного контингента советских войск», знаменитой 40-й Армии. Советская авиация приняла .

Части ВВС СССР в ДРА были сведены в 34-й смешанный авиакорпус, составивший ВВС 40-й Армии. Первый крупный боевой эпизод с участием Ми-24 в Афганистане относится к 1 января 1980 г., когда Ми-24А 280-го полка вылетели на сопровождение воздушного десанта в район Кандагара. С этого момента ни одна мало-мальски серьезная операция не обходилась без участия Ми-24. Их количество в Афганистане быстро увеличивалось, все новые вертолчасти прибывали Их число быстро росло, все новые и новые части прибывали на аэродромы в Афганистане и приграничных районах СССР.

В марте 1980 года к боевым действиям подключился 319-й овп, а вскоре 12 Ми-24 из 292-го овп разместились в Джелалабаде. Уже 11 марта 1981 г. эта часть была награждена орденом Красного Знамени. В Баграм перегнали вертолеты 262-й овэ, имевшей в своем составе Ми-24 и Ми-8. Эскадрилья Ми-24 из 181-го полка прибыла в конце 80-го в Кундуз, туда же перебросили с Украины эскадрилью боевых вертолетов 335-го овп. Одна эскадрилья Ми-24 была и в самом знаменитом полку ВВС 40-А - 50-м осап. До самого конца войны Ми-24 были весомым компонентом огневой мощи ОКСВ.

Через Афганистан прошел примерно каждый второй советский вертолетчик. В разное время в этой стране «работали» экипажи 55-го, 338-го, 355-го полков ВВС, 23-го оап ПВ и многие другие части. Некоторые «входили» на год-два, другие отработали всю войну.

Задачи, которые пришлось решать вертолетам Ми-24, в корне отличались от закладывавшихся в основу тактико-технических требований. Действовать против регулярных войск практически не приходилось. Типичными целями были замаскированные на местности или в населенных пунктах относительно небольшие группы партизан, отдельные огневые точки, пункты управления, караваны и т.д.

Уже в начале войны советские вертолетчики столкнулись с неожиданно сильным противодействием ПВО душманов, в составе которой были различные зенитные пулеметные установки, в том числе даже специализированные горные ЗГУ-1. Поэтому действовать приходилось с максимально возможных высот. Но такое оружие как 80-мм НАР, РБК и бомбы калибра 100 и 250 кг не очень хорошо «работало» против скальных укрытий. Для этого хорошо подходили ПТУРы, но их но они не в полной мере подходили для поражения таких целей, как скальные укрытия. Для стрельбы по таким объектам успешно использовались ПТУРы, но их постоянно не хватало.

Тогда часть вертолетов доработали для пуска тяжелых НАР С-24Б. Ракета имела и хорошую баллистику, обеспечивавшую достаточную прицельную дальность пуска, и мощную БЧ. Также, чтобы усилить стрелковое вооружение, в строевых частях приспособили Ми-24 и к подвеске пушечных гондол УПК-23-250. Однако и пулеметное вооружение нередко оказывалось очень кстати. Например, при вылетах на досмотр караванов перестрелка могла вспыхнуть мгновенно, и именно способность в короткое время сделать максимальное число выстрелов, «залив» огнем как можно большую площадь часто решала дело.

Был интересный случай, когда вертолет Ми-24П совершил аварийную посадку, попросту говоря, «плюхнулся на брюхо» в виду советского блок-поста и душманской огневой точки. До своих было не добежать, а «духи» вели обстрел. Тогда двое членов экипажа, выскочив из машины, развернули ее носом к противнику, а третий дал очередь из пушки. Попасть ни в кого не удалось, но несколько минут паники со стороны противника летчикам хватило, чтобы добежать до укрытия.

Кроме штатного вертолетного вооружения часто применялся пулемет в дверях. Обязанности стрелка исполнял борттехник.

Вертолеты Ми-24 участвовали во всех крупных операциях 40-й Армии. В частности, в регулярных, но не особенно успешных наступлениях на вотчину Ахмад-Шаха Масуда – Панджерское ущелье. Только в этих операциях имело место массовое применение Ми-24 с высадкой крупного десанта. В остальных случаях типовой наряд Ми-24 составлял от 2 до 6 машин.

Повседневная работа Ми-24 включала действия «по вызову», непосредственную огневую (и моральную) поддержку войскам, уничтожение складов и опорных пункты противника, минирование, воздушную разведку, прикрытие автоколонн и полетов транспортных вертолетов, патрулирование вокруг баз и аэродромов, спасательные операции.

Потери вертолетов в Афганистане оказались неожиданно высокими. За первый год войны было потеряно 42 единицы. Среди причин потерь: недооценка противника (ошибочно считалось, что он не располагает эффективными средствами ПВО и неорганизован); шаблонность тактики, недостаточное использование данных предварительной разведки, что приводило к необходимости выполнять несколько заходов на цель, плохое знание местности, аварии вследствие ошибок летчиков, недостаточная подготовка летного и технического состава к работе в горных и пустынных условиях.

В разреженном горном воздухе летные характеристики вертолетов резко снижались, посадка на авторотации оказалась невозможной.

В итоге экипажи вертолетов перед отправкой в Афганистан стали проходить специальные курсы подготовки. Начали тратить больше времени на непосредственную подготовку экипажей к вылету, организовывать операции обеспечения. Улучшили охрану аэродромов, ввели минирование прилегающих к ним зон. Больше внимания стали уделять секретности при подготовке к боевой работе, заметив, что при совместной работе с «афганскими товарищами» наблюдается утечка информации,

Принятые меры позволили снизить в следующем, 82-м и 83-м годах потери вертолетов почти вдвое, но в 1984 году количество потерянных «вертушек» достигло 49 и до 1987 года составляло около 50 машин в год. Это было связано с резким увеличением количества и качества средств ПВО у противника.

Еще в 1980-м было отмечено применение душманами переносных зенитных ракетных комплексов - ПЗРК. Сначала это были все те же тепловые типа «Рэд-Ай» и радиокомандные «Блоупайп», но вскоре появились более совершенные высокочувствительные всеракурсные помехозащищенные ПЗРК «Стингер». При этом тепловые ловушки, лампы инфракрасных помех эффективно работали только против «Рэд Ай» и китайского аналога советской «Стрелы», а двухканальный «Стингер» был нечувствителен к данным средствам противодействия.

Помощь афганским партизанам оказывала причудливая «коалиция» стран, которые в других случаях вряд ли можно было бы назвать союзниками. Это США, Китай, многие ближневосточные страны, Пакистан, и даже непримиримый враг американцев Исламская Республика Иран. Их усилиями были подготовлены также снайперы, специально «натасканные» на стрельбу по воздушным целям. На их счету, очевидно, есть и несколько сбитых Ми-24, в которых обнаружились только пулевые пробоины.

С 1987 г. начинается сокращение ОКСВ в Афганистане. Выводятся и вертолетные полки. Из-за усиления ПВО противника, число боевых вылетов на Ми-24 на БШУ пришлось сократить. Вместе с этим сократились и потери вертолетов.

Всего же в Афганистане было потеряно 333 вертолета всех типов, что почти втрое превышает потери самолетов. В среднем на одну потерю вертолеты 40-й Армии делали около 2270 вылетов. Это гораздо хуже, чем показатели вертолетов США над Южным Вьетнамом: около 20 000 вылетов на потерю по докладу Конгресса США и примерно вдвое меньше по вьетнамским данным, но сравнимо с северными участками «тропы Хошимина», где интенсивность ПВО была примерно та же, что и в Афганистане за исключением меньшего количества ПЗРК и низших характеристик комплексов типа «Стрела-1», применявшихся Вьетконгом.

Для снижения людских потерь из состава экипажей Ми-24 исключили борттехников. Из-за этого пришлось отказаться от дополнительного пулемета в дверях, но зато техники получили возможность хоть немного больше отдыхать. На них, по общему мнению, физические нагрузки в годы афганской войны были наибольшими. Во многих частях приходилось постоянно привлекать к предполетной подготовке вертолетов и летчиков, так как людей не хватало.

Последний Ми-24 и вообще последний советский вертолет в той войне был сбит ракетой 2 февраля 1989 года. Он должен был «обкатать» маршрут Кабул-Мары, по которому должны были возвращаться домой вертолеты 50-го осап.

После развала СССР и ОВД большинство вертолетных частей зарубежных групп войск было выведено в Российскую Федерацию. Части оставшиеся на территории бывших республик Советского Союза перешли под национальное командование.

Украина получила почти 300 Ми-24. В основном, это были вполне современные Ми-24В, были даже новейшие Ми-24ВП с максимальным остатком ресурса. Из них, по состоянию на 2012 год, осталось 60.

Беларусь сохранила 40 Ми-24 разных модификаций.

В Казахстан прибыл из Германии 486-й овп. В этом полку было 32 Ми-24. Сейчас осталось 20 вертолетов.

Одиннадцать Ми-24 осталось в Киргизии. Они вошли в состав национальной армии с 1992 года.

ВВС Таджикистана получили 15 Ми-24. Они постоянно привлекались для выполнения различных спецопераций, проводимых армией, МВД и органами госбезопасности данной страны. По состоянию на 2012 год сохранилось всего 4 вертолета.

Довольно большую группировку Ми-24 сумел сохранить у себя Узбекистан. В его относительно небольших ВВС «крокодилы» составляли примерно треть авиапарка - 42 машины. Эта страна, в отличие от остальных не только не уменьшила, а даже немного нарастила их количество – до 45 единиц Ми-24/Ми-35 на текущее время.

В феврале 1992 года Азербайджан «национализировал» вертолеты эскадрильи, которая базировалась в Сангачалы, правда, достались ему не самые новые модификации, в том числе Ми-24А. Сейчас Азербайджан располагает 35 Ми-24.

В апреле 1992 года армянские националисты неудачно попытались захватить вертолеты Ми-24. Техника была возвращена в свою часть, но вскоре Армения получила часть техники из расформированного 7-го Гвардейского овп. Сейчас Армения имеет 12 Ми-24.

Командование ВС РФ, оценив ситуацию, в спешном порядке начало эвакуировать вертолетные части в России, но в большинстве случаев было уже поздно. Последней частью, которой удалось спастись от включения в «национальные» армии стал 292-й овп. После Афганистана он работал в непрекращающихся «горячих точках» на Кавказе. Вооруженных Сил РФ все же її [ні пяло кое-какие меры по спешной эвакуации максимального числа воинских частей из «горячих точек») в Россию, но чаще всего было уже поздно. Нагорный Карабах, Баку. Ереван, Нахичевань, Южная Осетия - вот боевой путь 292-го Краснознаменного. Под командованием полковника Вострикова полк был в 1992 году выведен в Краснодар Но боевая слетанность экипажей, опыт и заслуги личного состава оказались никому не нужны. В том же году полк был расформирован.

МИ-24 В РОССИЙСКОЙ АРМИИ. ВОЙНЫ В ЧЕЧНЕ

После всех потрясений на начало 1992 года в Вооруженных силах России оказалось около 900 Ми-24. Далее последовали известные реформы, «шоковая терапия» Гайдара, и выпуск Ми-24 был прекращен. Вследствие естественной убыли машин: износа, боевых потерь, продажи за рубеж это количество постепенно уменьшалось. Сейчас количество вертолетов Ми-24 в Армейской авиации (с 2003 года подчинена ВВС) составляет 620 машин. Также некоторое количество Ми-24 имеется в ВМС, ВВ, и погранвойсках.

Российские Ми-24 не только активно участвовали в большинстве региональных конфликтов на территории СНГ, участвовали они и в «малых войнах» в дальнем зарубежье. Использовались они и «миротворцами» в Западной Африке и республике Сьерра-Леоне.

Однако самым серьезными конфликтами, в котором довелось участвовать российским Ми-24, стали первая и вторая Чеченские войны.

В середине 1994 года стало понятно, что Чечня вот-вот выйдет из состава РФ. Началась спешная подготовка операции «по восстановлению конституционной законности и правопорядка».

Группировка Армейской авиации была весомым компонентом ударных сил. В Моздоке в состоянии готовности находилось 80 вертолетов, в том числе 39 боевых Ми-8МТ и Ми-24 из 55-го обвп. На Владикавказском направлении на аэродроме Беслан было 8 боевых и 6 транспортных вертолетов, в том числе и Ми-24 из того же 55-го полка. На Кизлярском участке должны были действовать 18 Ми-24 и Ми-8 из 487-го овп БиУ. Количество привлеченных к операции авиационных и сухопутных сил было самым большим из всех локальных конфликтов, возникших вследствие распада СССР.

В качестве резерва в состоянии полной боевой готовности в Моздоке должны были находиться 8 и в Беслане - 4 Ми-24 из 55-го обвп, а в Кизляре - 2 из 487-го овп. Информационное обеспечение их действий возлагалось на вертолеты из всех упомянутых полков, самолеты-разведчики 11-го и 47-го орап, а также на передовых авианаводчиков сухопутных частей. Теснейшему взаимодействию всех родов и видов привлеченных ВС при планировании операции придавалось первостепенное значение.

11 декабря 1994 года операция началась. С этого момента авиация, в том числе и армейская, приступила к нанесению ударов по противнику. Главными целями на этом этапе были опорные пункты, позиции артиллерии и минометов, бронетехника и автомобили. Но несмотря на все усилия, оборона противника оказалась чрезвычайно «вязкой» и движение войск резко замедлилось, нарушив первоначальный план.

Армейская авиация оказалась не готова к проведению столь широкомасштабной акции. Практически никакой работы по планированию ее действий в преддверии начала войны не велось. Даже в повседневной боевой учебе вертолетчики СКВО в основном восстанавливали утраченные за 1992- 1993 годы навыки техники пилотирования, лишь изредка отрабатывая тактические задачи и боевое применение. Запасы авиатоплива, средств поражения и запчастей оказались недостаточными для ведения боевой работы. Всего было запланировано порядка 2000 вылетов вертолетами всех типов Армейской авиации, в том числе более 300 - на поддержку войск, до 200 - на сопровождение и прикрытие войск на марше, порядка 50 - на корректировку артогня и разведку, более 70 - на прикрытие транспортных вертолетов силами Ми-24 и т.д. Но это число оказалось заниженным в сравнении с реальными потребностями войск.

Для вертолетов базирование на тыловых «точках», например, в Моздоке, оказалось не совсем удобным, и при первой же возможности оборудовали аэродромы «подскока», где вскоре постоянно стали базироваться небольшие авиагруппы. Группы Ми-24, по 8 машин, стали базироваться в Ханкале и в бывшем гражданском аэропорту Грозный-Северный. Были и полевые площадки. Например, вертолетчики использовали временный аэродром у поселка Толстой-Юрт.

Была усилена группировка Ми-24 и на основных базах. Из Кореновска в Моздок перебросили еще 19 Ми-24 55-го обвп, из Буденовска - 4, из Батайска - 2, из Озинок - еще 4. Десять дополнительных Ми-24 прибыли в Беслан, 4 - в Кизляр.

При штурме Грозного вертолеты Ми-24 использовались наряду с Ми-8 и штурмовиками Су-25 для подавления опорных пунктов, объектов боевого управления и отдельных боевых точек.

В городах Аргун и Шали цели для вертолетов были еще более сложными. Противник использовал в качестве укрытий бетонные желоба искусственных каналов, в несколько накатов перекрытые бетонными же плитами. Вокруг опорного пункта располагались обычно огневые точки, танки и т.д., отдельные опорные пункты соединялись галереями. НАР С-8 такой объект взять не мог, и пришлось использовать С-24 и ПТУРы, дефицит которых не замедлил сказаться. 22 марта 1995 года была проведена хорошо скоординированная операция, в ходе которой 8 Ми-24 в сумерках нанесли удар по такому укрытию и району вокруг него. Было уничтожено 170 боевиков и 8 единиц тяжелой техники - 4 танка и 4 орудия.

Использование смешанных групп вертолетов, в состав которых вводился целеуказатель, стало практиковаться лишь с марта 1995 года. Такая практика оказалась удачной. Например, 26 марта Ми-8 навел 6 Ми-24 из 487-го полка на скопление бандитов. В результате было сожжено 2 БТР, 17 автомобилей, а людские потери противника составили более 100 человек.

Задача оказания непосредственной огневой поддержки войскам считалась для Армейской авиации важнейшей. Особое внимание было уделено совместным ударам по защищенным целям армейской и фронтовой авиации, а также артиллерии. Для координации действий были сформированы оперативные группы, а в частях имелись передовые авианаводчики (ПАН).

Тактика применения Ми-24 по сравнению с Афганистаном значительно изменилась. Чаще использовались малые и предельно малые высоты, атака цели с разных направлений или из боевого порядка «кольцо». Выполнение нескольких заходов на цель обеспечивалось наблюдением за воздушным пространством с целью выявления дополнительных огневых точек и предупреждения о пусках ЗУР.

Когда начались попытки восстановления взорванных мостов, противник стал вести обстрелы одиночными «кочующими» орудиями. Для борьбы с ними были также привлечены Ми-24. Например, долго не могли уничтожить орудие, установленное на автомобиле и обстреливавшее строителей, восстанавливавших мост у станции Червленная - Узловая. Пушка делала 3-4 выстрела и быстро покидала позицию, а подлетное время Ми-24 там составляло около часа. Пытались использовать аэродром подскока, но у бандитов были наблюдатели, которые по радиотелефону сообщали боевикам о передвижениях вертолетов. Тогда был применен отвлекающий маневр. Первая пара Ми-24 подошла к площадке с обычного направления и произвела посадку, а вторая использовала новый маршрут и села незамеченной. Противник, зная, что на точке его ждет пара Ми-24, молчал. Через некоторое время первая пара взлетела и по стандартному коридору ушла на свой аэродром, «подставившись» наблюдателю. Вскоре орудие боевиков вновь начало стрелять, но вторая пара, взлетела, обнаружила и уничтожила пушку.

Авиация Сухопутных войск выполнила в ходе 1-й Чеченской войны более 12000 вылетов, что в 6 раз превышало запланированное количество. Было уничтожено 16 танков, 28 БТР, 41 пусковая установка «Град» и много другой техники. Основным оружием Ми-24 наряду с пушками и пулеметами по-прежнему были НАР С-8, но и ПТУР применялись достаточно активно. На 40 израсходованных неуправляемых снарядов (два блока Б-20) приходился примерно один «Штурм».

В 1994 - 1995 противовоздушная оборона чеченских боевиков была представлена в основном зенитными пулеметными установками ЗПУ и ЗГУ, 23-мм пушками ЗУ-23-2, установленными на автомобили, несколькими устаревшими 37-мм орудиями (снарядов к ним оказалось мало), а также несколькими противолавинными орудиями калибра 85 и 100 мм. На начальный период операции считалось, что ПЗРК у противника отсутствуют, но в дальнейшем были отмечены случаи их применения, хотя и немногочисленные. Против вертолетов пытались действовать снайперы, используя стандартные винтовки СВД, карабины СКС и даже гранатометы.

При уровне людских потерь, превышающие аналогичные показатели в ходе войны в Афганистане, Армейская авиация действовала лучше. Всего как боевые потери было засчитано 4 вертолета всех типов, о чем доложил Госдуме генерал-лейтенант авиации и депутат Г.М. Бенов. В прессе же имеются сведения как минимум о четырех сбитых и одном поврежденном вертолетах только типа Ми-24 и нескольких Ми-8.

Когда бои утихли, российское руководство вынуждено было признать, что поставленные цели достигнуты не были. Поэтому Ми-24 продолжили боевую работу, не входя в воздушное пространство Чечни. Для ротации экипажей на Кавказ прибыли вертолетчики из дальневосточного 319-го овп. А в сентябре 1996 года начался вывод федеральных войск из Чечни.

В сложной горной местности личный состав, деморализованный развалом страны и армии, имевший значительные перерывы в летной и боевой подготовке, смог достаточно хорошо вести боевые действия.

Воспользовавшись передышкой, руководство российской армии провело весьма масштабные организационно-штатные мероприятия. В итоге за два года (1997 - 1998) более 50% частей Авиации Сухопутных войск поменяли свою дислокацию, многие были расформированы или обращены на формирование новых частей. Большинство полков изменили свои номера, многие получили гвардейские звания и прочие «регалии» расформированных полков, или частей, оставшихся за пределами России, если от этих почетных званий новые хозяева отказывались.

Летом 1999 года отряды боевиков перешли границу с Дагестаном. В итоге российское руководство приняло решение о проведении контртеррористической операции» на территории Дагестана и Чечни. Для нее среди прочих сил было выделено 32 вертолета Ми-24.

Они использовались с учетом опыта 1994 - 1995 годов. Несмотря на разные «реформы», в основах деятельности Армейской авиации мало что поменялось, осталась прежней и тактика. Хотя декларировалось более широкое применение высокоточного оружия, в отношении Ми-24 имела место обратная тенденция - количество НАР С-8 на один ПТУР выросло с 40 до 50. Вместе с тем доля ракетного оружия всех типов, использованного с борта Ми-24 по отношению к пулеметам, пушкам и авиабомбам заметно возросла.

Но противник тоже хорошо «выучил уроки» первой чеченской. Используя различные криминальные каналы и помощь из-за рубежа, боевики смогли приобрести большое количество современного легкого вооружения, в том числе ПЗРК, автомобили-внедорожники, современные средства связи, системы пеленгации и радиоперехвата, приборы ночного видения и многое другое. Они тщательно изучили тактику федеральных войск, подготовили большое количество снайперов, разведчиков и диверсантов.

Все это привело к тому, что потери боевых вертолетов (как, впрочем, и самолетов, танков и т.д.) по сравнению с 1995 годом возросли. Так только в первой фазе конфликта Авиация Сухопутных войск лишилась девяти Ми-24.

После того, как федеральные силы выбили вахаббитов с территории Дагестана и взяли под контроль большинство крупных населенных пунктов самой Чечни, боевики ушли в горы и действовали чрезвычайно эффективно используя тактику «бей и убегай», причем объектами атак из засад становились и летательные аппараты.

Так, 31 августа 2002 года в горной местности у аула Мехкета ЗУР «Игла» был сбит Ми-24, в котором погибли 2 человека. Примерно через месяц, 26 сентября, другой Ми-24, сумел уклониться от четырех ракет, но пятая его таки достала. Двое на борту погибли. Не обошлось и без катастроф по разным причинам.

Главным недостатком Ми-24 было признано отсутствие ночного комплекта прицельно-пилотажного оборудования. Были пожелания повысить живучесть машины, прежде всего, в части гидравлики и системы основного управления. Но в целом вертолет зарекомендовал себя хорошо.

Интересно мнение профессионалов о возможностях новейшего вертолета Ка-50 «Черная акула» в сравнении с Ми-24. Вот высказывание генерал-майора авиации Р.Р. Сахабутдинова, занимавшего должность начальника авиации Западной группировки войск в Чечне, а затем - начальника авиации ОГВ: «Даже при том, что Ка-50 - вертолет следующего поколения, он, думаю, проигрывает Ми-24 во многих отношениях, и уж точно - по живучести. Реальные возможности боевого вертолета, конечно, можно оценить только в реальном бою. Но нетрудно предположить, что повреждение лопастей вертолета с двойным винтом в результате огневого воздействия может привести к их соударению - так называемому схлестыванию, а значит, к катастрофе. Да и сложная электроника «Черной акулы» из-за ее компоновки снаружи фюзеляжа, боюсь, может быть выведена из строя одной пулей. Навигационное оборудование Ка-50 требует порядка 8 минут на подготовку к полету. У оснащенного более простой, мгновенно запускаемой системой. Ми-24 подобной проблемы нет».

Самое главное, что в настоящее время общее количество боевых вертолетов нового поколения Ми-28, Ка-50 и Ка-52 в войсках насчитывает всего несколько десятков. Это означает, что в ближайшие годы Ми-24 продолжает оставаться основным боевым вертолетом Вооруженных Сил России. При ни Ми-28, ни Ка-50, ни Ка-52 все равно не могут полностью заменить Ми-24, так как это сугубо ударные машины, в то время как Ми-24 гораздо более универсален. Заменить его планируется перспективной «летающей БМП». Ряд проектов такой машины выполняет сейчас МВЗ имени Михаила Леонтьевича Миля, в частности, уже почти 10 лет идут работы по транспортно-боевым вертолетам Ми-40, Ми-42 и другим.

ЭКСПОРТ МИ-24

Первыми получили Ми-24Д и ДУ поляки. Их обучение было начато в 1978 году, а в следующем была сформирована первая строевая часть боевых вертолетов Войска Польского. На момент распада ОВД Польша имела 74 вертолета Ми-24. По состоянию на 2012 год Польша имеет 32 вертолета Ми-24Д/В. Шесть вертолетов Ми-24В в 2004 году были направлены на войну в Ираке.

Пятая боевая вертолетная эскадра Народной Армии ГДР (KHG-5) в Басполе приняла Ми-24Д выпуска 1978, 1979, 1981 и 1983 годов. В 1989 году в эту часть направили прямо с ростовского завода полтора десятка Ми-24П. В начале 80-х под новую технику сформировали еще один «кампфхубсхраубернгешвадер» - KHG-3 в Котбусе на юго-востоке ГДР. Он получил Ми-24Д выпуска 1981 - 1983 годов.

На момент объединения Германии в 1991 году у немцев оставалось 19 Ми-24Д в KHG-3, и 20 - в KHG-5. Ми-24П в 5-й эскадре насчитывалось 12 «бортов». Командование Бундесвера сразу приняло решение отказаться от большей части советской техники, и: на бортах Ми-24 вскоре появились «часики» - эмблема, свидетельствовавшая о том, что час прекращения эксплуатации машин этого типа приближается. Вскоре весь парк Ми-24 Германия распродала. Из него 20 Ми-24 приобрела Венгрия и 18 - Польша.

На 1991 год Болгария имела около 40 вертолетов Ми-24. Вскоре из России в счет долгов она получила еще 12 вертолетов. Венгрия, освободившись от «большого брата», располагала примерно 40 боевыми вертолетами, Чехословакия - около 60. Эти страны постепенно сокращают свой парк Ми-24, поскольку по стандартам НАТО должны пользоваться техникой, которая производится странами – членами данного блока. Сейчас у Венгрии осталось всего 7 Ми-24, у Чехии – 23 Ми-24/Ми-35.

Значительное количество Ми-24 было продано на Ближний Восток. Около полусотни Ми-25 в конце 80-х годов купила Сирия. В 1982 году они приняли участие в отражении израильской агрессии против Ливана и довольно неплохо поработали тем летом против танков - результативно и без потерь.

Самым многочисленным парком Ми-24 на Ближнем Востоке долгое время располагал Ирак. Большую его часть представляли вертолеты в модификации Ми-25. Они активно использовались в длительной войне с Ираном, решая самые различные задачи, в том числе: борьба с танками, опорными пунктами, поражение зон сосредоточения войск и т.д. Особый интерес вызывает довольно широкое использование обеими сторонами вертолетов в воздушных боях. Общий итог оказался в пользу иракцев, вертолеты которых сбили 53 иранских геликоптера правда, на долю Ми-24 приходится только 8 личных побед. В то же время иранские «Кобры» AH-1J смогли уничтожить 6 Ми-24. В одном из боев иракские Ми-24 уничтожили сразу три «Кобры». Были и бои со сверхзвуковыми истребителями. В сентябре 1980-го звено F-4E атаковало группу Ми-24, атакующую пограничную заставу, и сбила один из них. Остальные ретировались. А 27 октября 1982 года экипаж Ми-24 залпом НАР заставил иранский F-4E неудачно сманеврировать и потерять скорость, а затем расстрелял его из пулемета ЯкБ.

На 1991 год в составе ВВС Ирака было 50 Ми-24 и еще несколько - в армейской авиации. Во время «Бури в пустыне» они применялись против сил многонациональной коалиции довольно ограниченно и только в первые несколько дней боев, но и потерь в боях не понесли. 5 вертолетов попали под БШУ на своих базах. Несколько машин были потеряны в 1992 году во время усмирения шиитского восстания на юге, а затем еще несколько - в боях в Курдистане, на севере Ирака. К 2000 году у Ирака оставалось 35-40 Ми-24, но когда началось американское вторжение, армия не оказала организованного сопротивления. Несколько Ми-24 было найдено засыпанными песком в непригодном для дальнейшей эксплуатации состоянии, остальные «потерялись».

Индия получила 12 Ми-25 и 20 Ми-35. В 1987 году они «отметились» сразу в двух местах - на границе с Пакистаном и на острове Шри-Ланка По итогам боевого применения индийская Сторона оказалась не совсем довольна приобретением и заключила контракт с израильской фирмой IAI на модернизацию «двадцатьчетверок».

Сама Шри-Ланка также приобрела 4 Ми-24В и вооружение к ним в 1996 году в Украине. Вертолеты ланкийскому правительству нужны были для борьбы с так называемыми «тиграми освобождения «Тамил-Илама», организацией, добивающейся независимости части островной территории. В 1998 году эта страна купила еще 4 «бэушных» украинских 24В и 3 новых Ми-35 у России.

В конце 70-х, уже после завершения освободительной войны, 30 Ми-24А в1979 и Ми-25 и Ми-25У в 1982-м годах получила Социалистическая республика Вьетнам.

В середине 80-х 3 Ми-25 получила и Кампучия. Применение боевых вертолетов в джунглях Индокитая эффективно обеспечивали легкомоторные самолеты-разведчики, которые визуально обнаруживали лагеря и склады «красных кхмеров», и наводили на них вертолеты. Скоростные данные Ми-24 (подлетное время было в 2 - 3 раза меньше, чем у UH-1 ВВС Вьетнама) не давали жертвам времени опомниться и выйти из-под удара.

В Африке одной из первых Ми-24 получила Эфиопия. В 1978 году два бывших союзника СССР, Эфиопия и Сомали, поссорились между собой. СССР поддержал эфиопов и среди прочего передал 60 Ми-24А.

Один Ми-24Д Киргизия продала Судану, который пытался использовать машину для решения своих внутренних проблем. Сейчас, вероятно, она уже не эксплуатируется.

В конце 70-х ливийский режим Муамара Каддафи стал головной болью для США и соответственно начал получать массированную военную помощь из СССР. Но направил он приобретенное оружие совсем не туда, куда ожидалось. Ввязавшись в 1980 году в гражданскую войну в Чаде, Каддафи потерял 7 из 30 полученных Ми-24А и Ми-25. Но что было хуже всего, 3 вертолета попали в руки воевавших в Чаде французов, а оттуда - в США.

В Северной Африке Ми-24 имел также Алжир, который купил 14 машин у Украины в 1998 году.

В середине 80-х в Анголу из СССР была поставлена большая партия техники разной степени свежести. Уже в первый год все вертолеты были потеряны и вскоре из СССР пришли новые, типа Ми-35.

Маленькая центральноафриканская страна Бурунди имела скромные ВВС, в составе кото­рых было и 2 Ми-24, купленные в России.

Демократическая Республика Конго купила небольшое число основательно потрепанных Ми-25 в Заире. Поскольку в стране было очень неспокойно, правительство сочло за благо ««по­просить» у России еще 20 Ми-25 и Ми-35П, ко­торые активно использовались.

Гвинея «сторговала» партию Ми-24 у Ук­раины в 1998-м. На юго-востоке Африки Ми-25 имелись у Мозамбика. К 2002 году их было че­тыре. Нигерия в сентябре 2000 года получила из России 6 Ми-35, один из них разбился. Руан­да получила Ми-24 двумя небольшими партия­ми из Беларуси. Три Ми-24 оказались в Уганде и еще несколько в Заире в конце 90-х. К 2002 году 4 списанные из российской армии «двадцатьчетверки», прошедшие модернизацию в Ростове, были у Зимбабве.

Первые Ми-24В в Сьерра-Леоне пришли еще из СССР. Начиная с 1991 г. они участвова­ли в гражданской войне в этой стране. В 1999 году 2 Ми-24 поступили из Украины, а в следующем году еще 4 - из России.

Летали «двадцатьчетверки» и в небе четы­рех стран Латинской Лмерики. Около десятка Ми-24Д приобрела Куба.

В 1983-1985 годах 24 вертолета Ми-25 были поставлены товарным кредитом в Перу из СССР, где воевали с Эквадором, своими соб­ственными оппозиционерами и наркомафией. В 1995-м дополнительные 8 Ми-24 поставила Россия, а в 1998 году из Украины были отгруже­ны еще 14 Ми-24Д.

После того, как Фронт национального осво­бождения имени Сандино в Никарагуа изгнал местного диктатора Самосу, которого поддер­живали Соединенные Штаты, Советский Союз не преминул помочь «молодой демократии», которая получила и партию Ми-25. Они ис­пользовались в борьбе с недобитыми самосовцами, но когда все они были добиты, сделавшее это правительство Мануэля Ортеги проиграло демократические выборы, а с новым презндентом пришел и новый политический курс. Новое руководство продало оставшиеся к тому време­ни 3 Ми-24 в Перу.

«Через третьи руки» 4 Ми-35П купила мек­сиканская Береговая охрана, которая умаялась гоняться за груженными героином скоростны­ми бронированными и вооруженными крупно­калиберными пулеметами катерами.

Примерно 10 Ми-24 разных модификаций попало в США. Естественно, не для строевой эксплуатации, а для испытаний и разработки эффективных методов борьбы с ними. Надо от­метить, что вертолет получил там сдержанную, но высокую оценку.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вертолет Ми-24 «разменял» свой третий де­сяток лет. Для техники такого класса срок это не малый. То, что машина и сегодня сохраняет высокий боевой потенциал, а ее летные харак­теристики не выглядят слабо даже в сравнении с вертолетами последующих поколений, гово­рит о правильности идей, составивших «фунда­мент» разработки. Дополнительным аргумен­том в пользу концепции транспортно-боевого вертолета служит и факт настойчивой работы в других странах над аналогичными конструк­циями и направления модернизации транс­портных вертолетов в мире. Например, в США после долгих мук наконец-то реализован ком­плекс доработки большой части парка вертоле­тов UH-60A «Блэк Хоук», позволивший им при­менять различное вооружение, в том числе и ПТУР.

Однако в том виде, в котором Ми-24 остался в наследство от советских времен, он уже мало кому нужен. Вертолет нуждается в кардиналь­ной модернизации и отрадно видеть, что дви­жение в этом направлении есть. Первые модер­низированные машины (Ми-24ВМ и Ми-35М) наконец-то в войсках. И главное: недалек тот час, когда ресурс построенных еще в СССР машин будет исчерпан. И тогда встанет вопрос - а что же дальше?

Ми-24 - опытные машины. Кабина «верандой», вооружение: в носу - подвижная пулемётная установка НУВ-1 с пулемётом А-12,7(боекомплект - 900 патронов), блоки НАР УБ-32А с НУРС С-5 и 4 ПТУР 9М17 противотанкового комплекса «Фаланга-М». Рулевой винт располагался справа.
Ми-24А (изделие 245) - серийный вариант, по сравнению с опытными машинами удлинена кабина, изменено крепление ПТУР (на подкрыльевых пилонах). Выпускался в 1971-1973 годах. Построено около 250 штук. На первых представителях этой серии рулевой винт располагался с правой стороны. В поздних вариантах Ми-24А рулевой винт был перенесён на левую сторону, и оставался там на всех последующих модификациях.
Ми-24Б (изделие 241) - Ми-24А с подвижной пулемётной установкой УСПУ-24 с пулеметом ЯкБ-12,7. Серийно не строился из-за поступления на вооружение более современной модификации Д, использовался для отработки вооружения. Вертолет прошёл испытания в 1971-1972 годах.
Ми-24БМТ (изделие 247) - минный тральщик на базе Ми-24А. Снято всё вооружение, броня и крыло. Установлено траловое устройство и дополнительный топливный бак. Построен в единственном экземпляре в 1974 году, больше не выпускался.
Ми-24У (изделие 244) - учебная модификация. От боевого отличается отсутствием носового пулемёта, вместо которого в передней кабине лётчика-инструктора были установлены полноценное пилотажно-навигационное оборудование и стандартные рычаги управления.
Ми-24Д (изделие 246) - с новым расположением кабин (тандемом). Кабины изолированы. Комплекс вооружения такой же как на Ми-24Б. ПТУР 9М17ПВ Фаланга-ПВ. Выпускался в 1973-1977 годах. Изготовлено более 600 машин.
Ми-24ДУ (изделие 249) - учебный вариант Ми-24Д с изменениями, аналогичными Ми-24У.
Ми-25 - экспортный вариант Ми-24Д. Отличается несколько изменённым составом оборудования.
Ми-24В (изделие 242) - самый массовый вариант Ми-24, с подвижной пулемётной установкой УСПУ-24 с пулемётом ЯкБ-12,7. Вертолёт Ми-24В с 4 ПТУР 9М114 Штурм-В и с системой наведения Радуга-Ш принят на вооружение 29 марта 1976 года. В 1986 году принят на вооружение модернизированный вариант с 16 ПТУР Штурм-В. Прицел АСП-17В. Двигатели ТВ3-117В. В составе вооружения появились блоки Б8В20-А с НАР С-8, блоки Б13Л1 с НАР С-13 и АПУ-68УМ3 с тяжёлыми НАР С-24Б. Выпускался в 1976-1986 годах. Построено около 1000 вертолётов.
Ми-24ВП (изделие 258) - Ми-24В с пушкой ГШ-23Л (боекомплект 460 снарядов) в подвижной установке НППУ-23 новым БРЭО и вооружением. На позднесерийных вертолётах появились восьмипозиционные АПУ-4 (унифицированные с Ми-8МТ) для ПТУР Атака-В (таким образом общее количество ПТУР доведено до 12-ти, с сохранением на внутренних подкрыльевых пилонах двух блоков Б8В20-А с 20-ю 80-мм НАР С-8 разных модификаций в каждом блоке). При этом опциональное вооружение РВВ ближнего боя Р-60М становилось обязательным. АПУ-60-1В ввиду компактности ракет семейства Р-60 монтировались между внешним пилоном и законцовкой, либо, как и на АПУ-60-11, на которой вторая ракета расположена перпендикулярно, устанавливали АПУ-60-1 с внешней стороны, перпендикулярно законцовке. Таким образом на 1989 год Ми-24ВП был единственным вертолётом, способным к эффективной обороне от истребителей при помощи высокоманёвренных и помехозащищённых ракет с дальностью до 14 км. Для поражения дозвуковых и сильнозащищённых в/ц (вертолёты и штурмовики потенциальных противников) в комплекс ПТУР также была введена РВВ (ракета «воздух-воздух») 9М220О с дальностью в 8 км и неконтактным взрывателем. Для поражения лёгких и малоопасных воздушных целей - БПЛА и вертолёты-разведчики - под законцовочные АПУ для двух ПТУР «Атака» подвесили полуавтономный (но управляющийся летчиком) 72-мм ПЗРК «Игла-С» с дальностью до 5200 м. Главной особенностью БРЭО Ми-24ВП является обновлённый ПнК вместе с новой аппаратурой радиокомандного наведения для ПТУР, нечувствительными к трассам НАР и ПТУР очками ночного видения для лётчика ОНВ-58В, новый ОЭПС (инфракрасный пассивный локатор целей) и ОПС «Радуга-УН». Выпускался с 1989 года. Выпущено не более 25-30 машин (в ряде источников указывается не соответствующая действительности цифра в 179 машин). Ми-24ВП по всем параметрам - скорости, защищённости, воздушному бою, круглосуточному применению превосходил своего заокеанского конкурента - AH-64A «Apache», как и его усовершенствованный вариант, когда последний ещё только разрабатывался.
Ми-35 - экспортный вариант Ми-24В.
Ми-24П (изделие 243) - Ми-24 с пушкой ГШ-30К, размещённой на правом борту в неподвижной установке НПУ-30, боекомплект - 250 снарядов. Пулемёт демонтирован. Выпускался в 1981-1989 гг.
Ми-24ПУ1 - украинская модернизация Ми-24П. Установлены модернизированные двигатели ТВЗ-117ВМА-СБМ1В-02, станция оптико-электронного противодействия «Адрос» КТ-01АВ, система сбора и регистрации полетной информации БУР-4-1-07, модернизированный авиационный стрелковый прицел АСП-17ВПМ-В, лазерная система формирования прицельной марки ФПМ-01кв, спутниковая навигационная система GРS МАР-695, ультракоротковолновая радиостанция КY-196В, аварийный радиомаяк ЕВС-406АFНМ, а также радиолокационный ответчик GТХ-327 с датчиком высоты АК-350. Принят на вооружение ВС Украины в 2012 году. В июне 2014 года на Украине было завершено переоборудование трёх вертолётов Ми-24ПУ1, стоимость модернизации одного вертолёта составляла 3 млн гривен.
Ми-35П - экспортный вариант Ми-24П
Ми-35ПМ - версия Ми-35П с новым несущим и Х-образным рулевым винтом с лопастями из композиционных материалов.
Ми-24ВК-2/ПК-2 - модернизация Ми-24 на экспорт. Новое БРЭО, включающее обзорно-прицельную систему ОПС-24Н с гиростабилизированной оптико-электронной системой ГОЭС-342 и прицельно-вычислительный комплекс ПрВК-24. Также имеется навигационный комплекс КНЭИ-24. Стоит, однако, добавить, что Ми-24ВК/ПК (ростовская модификация) и Ми-24ВМ/ПМ (московская) имеют серьёзные различия по планёру и вооружению.
Ми-35ВН/ПН - экспортный вариант Ми-24ВК-2/ПК-2.
Ми-24ВМ - модернизация Ми-24В/П/ВП. Неубираемое шасси, винты от Ми-28А (Х-образный рулевой винт), всепогодное БРЭО, станция активных ИК помех СОЭП Липа, подвижная установка У-23 с пушкой ГШ-23Л (как на Ми-24ВП), усовершенствованная аппаратура РК наведения для ПТУР «Атака» - Тор-24. Также Ми-24ВМ может нести ПТУР «Малютка», «Штурм» и «Фаланга-М». УР В-В Р-60 и «Игла-В». На 2004 год планировалось завершить ГСИ. Поставляется в войска России с 2011 года.
Ми-35М - экспортный вариант Ми-24ВМ (Венесуэле под данной модификацией поставлялись Ми-24ПК2). Шасси неубирающееся.
Ми-24ВК-1/2/1.2 (экспортный, для Индии, Сирии и АРЕ), для АА ВВС РФ - Ми-24ВП-М, Ми-24ВП-И, не только имеют намного превосходящую ОПС Ми-35М2, основную прицельную систему ГОЭС-342, но и ОЭПС-27 идентичный пассивный инфралокатор с РЛ-дальномером, стоявший на ранних Су-27, обнаруживающий в секторе ±30 по курсу малоразмерную, низкоизлучающую воздушную цель до 37 км, наземную, класса «холодный танк» - с 14 км. По планеру ростовские боевые вертолёты (как модернизируемые, так и новые) имеют неукороченное крыло с 4-мя (вместо двух) точками подвески, на двух из которых расположены Р-64В - адаптированные для вертолётов ракеты ближнего боя пятого поколения, способные сбить приближающийся на околозвуке истребитель на встречных курсах более чем за 20 км, а также 4 «Сосна-В» под АПУ-4 «Атака» (для сравнения - ПЗРК «Игла», которыми оснащаются Ми-24ВМ, захватывают приближающийся истребитель с 2500-3200 м, а гиперзвуковая ЗУР «Сосна» - до 14 км. Тем не менее, и «Игла-С» входит в состав вооружения Ми-24ВК и Ми-24ВП-М).
Ми-24ВП-М и Ми-24ВП-И - проект модернизации для вооружённых сил России, поставки для армейской авиации ВС РФ были запланированы с 2006 года, однако данные проекты модернизации строевых и поставки новых машин выполнены не были.
Ми-24К (изделие 201) - разведчик-корректировщик, с системой наблюдения «Ирис», цифровым разведывательно-корректировочным комплексом «Рута» и аэрофотоаппаратом АФА-100 для перспективной съёмки в правом борту кабины.
Ми-24Р (изделие 2462) - вертолёт РХБ-разведки с подвижной пулемётной установкой УСПУ-24 с пулеметом ЯкБ-12,7, с повышенной системой жизнеобеспечения. Пусковые установки на пилонах ПТУР демонтированы, на их место установлены экскаваторы забора грунта (по 3 ковша). На первом держателе штатно установлен подвесной контейнер с дополнительной аппаратурой, на хвостовой балке установлено пусковое устройство для ракет СХТ. В состав экипажа введены два химика-разведчика. Принимал участие в ликвидации аварии на ЧАЭС (Оценка уровня заражения местности). Построено 160 машин.
Ми-24РА - вертолёт РХБ-разведки на базе Ми-24Р. Более совершенное оборудование, экипаж сокращён на одного химика-разведчика.
Ми-24М (изделие 247) - противолодочный вариант. Разработка прекращена по личному указанию М. Л. Миля.
Ми-24 Super Hind - глубокая модернизация Ми-24, проведённая южноафриканской фирмой ATE с участием АО «Роствертол». Установлены новые средства связи стандарта НАТО, заменена навигационная аппаратура, система управления вооружением, переработан несущий винт, изменена центровка.
Ми-24 Super Hind Mk.3 - модификация, принятая на вооружение Алжира.
Ми-24 Super Hind Mk.4 - модификация с ракетами «Барьер-В», в 2010 году принята на вооружение Азербайджана под обозначением Ми-24G.
Ми-24ПН - модификация для выполнения боевых задач в ночное время, телевизор/тепловизионная ночная прицельная подсистема наведения. Поставляется в войска России с 2003 года. 14 вертолетов переданы в 2004 году.

Для огневой поддержки и штурмовки ВВС 40-й армии располагали хорошо вооруженными и защищенными Ми-24. Правда, количество их поначалу было крайне небольшим и в формировавшихся ВВС 40-й армии в первые военные месяцы исчислялось всего шестью единицами. Можно усмотреть в этом недальновидность руководства, однако, по всей видимости, причины носили более обыденный характер: директивами высшего командования предусматривалось обойтись при вводе войск почти исключительно силами местных военных округов, ТуркВО и САВО (участвовавшие в операции десантники из центральных округов в состав 40-й армии не входили). Между тем, авиационные силы на южном направлении, считавшемся «тыловым», были весьма ограниченными. Вертолетных частей здесь насчитывалось немного, а боевых вертолетов имелось совсем мало (так, в 280-м ОВП по месту дислокации в Кагане под Бухарой таковых имелось две штуки, и то самой первой модели Ми-24А).

Ми-24П в полете над пригородами Кандагара. 205-я ОВЭ, осень 1987 г

После того как выяснилось, что армия оказалась в самой гуще вооруженной борьбы и открытых боевых действий не избежать, положение стали исправлять самыми энергичными методами. 1 февраля 1980 г. в авиационные части поступил приказ о снятии ограничений по расходу боеприпасов. Для усиления авиагруппировки пришлось привлекать боевые вертолеты из других военных округов. 29 февраля с помощью «Антеев» транспортной авиации в ТуркВО перебросили эскадрилью Ми-24Д вертолетного полка из Рауховки (ОдВО), которая тут же ушла в Афганистан, начав действовать с Баграмского аэродрома. Следом в таджикский поселок Московский переправили еще одну вертолетную эскадрилью для работы по северным районам Афганистана. Она разместилась в Кундузе и 27 июня 1980 г. была официально включена в состав ВВС 40-й армии.

В Джелалабаде обосновалась эскадрилья Ми-24Д из состава закавказского 292-го ОБВП (через год, летом 1981 г., полк сменил вновь сформированный 335-й ОБВП). В составе 50-го ОСАП, формировавшегося согласно директиве МО СССР от 4 января 1980 г. на базе в Чирчике, сразу предусматривалось наличие боевой вертолетной эскадрильи на Ми-24. Первый боевой вылет пара полковых Ми-24Д выполнила из Кундуза 11 марта 1980 г. К концу месяца полк перелетел в Кабул, откуда работал до конца войны, постоянно имея в составе одну эскадрилью Ми-24. Еще один сборный вертолетный отряд, насчитывавший два десятка Ми-8 и Ми-24, в конце 1980 г. прибыл в Кундуз.

Всего в составе ВВС 40-й армии к январю 1982 г. насчитывался 251 вертолет, в том числе 199 «боевых», как сказано в документе ГИУ ВВС (по всей видимости, имела место неточность в терминологии и имелись в виду все вооруженные Ми-8 и Ми-24). Тем не менее недостаток Ми-24 оставался ощутимым, чем и объяснялась затянувшаяся практика использования «восьмерок» в ударных целях. При отсутствии боевых вертолетов в большинстве частей их задачи приходилось решать тем же Ми-8, пусть и не самым лучшим образом для этого приспособленным. В упоминавшейся операции по уничтожению душманской базы в Рабати-Джали в начале апреля 1982 г. была задействована целая армада численностью в два вертолетных полка, однако среди них не оказалось ни одного Ми-24 - на Кандагарской базе их тогда еще просто не было.

Позднее боевыми вертолетами дополнили и другие уже находившиеся в Афганистане части армейской авиации. В середине февраля 1982 г. эскадрилью Ми-24Д включили в состав кандагарского 280-го ОВП. С апреля 1982 г. эскадрилья Ми-24 вошла в состав 181-го ОВП в Кундузе. В итоге практически все части армейской авиации в ВВС 40-й армии, от полков до отдельных эскадрилий, получили вертолеты Ми-24 (за исключением разве что советнических, располагавших только транспортной авиацией, в задачи которых прямое участие в боевых действиях не входило по определению).

Еще одним, и весьма существенным, мероприятием организационно-штатного характера стал перевод вертолетных частей и подразделений на усиленные штаты военного времени. Уже к концу лета 1980 г. все вертолетные эскадрильи в Афганистане были укомплектованы составом из пяти звеньев по четыре вертолета в каждом - вместо предыдущего четырехзвенного. Соответственно, в эскадрильях насчитывалось по 20 вертолетов вместо 12-16, как это было раньше (число могло отличаться и в большую, и в меньшую сторону, по обстоятельствам - к примеру, после потерь или, наоборот, восстановления после аварии «неучтенных» машин, причем бортовой номер сбитого вертолета, с оглядкой на недобрую примету, никогда не присваивали новому). Для пополнения находящихся в Афганистане вертолетных частей согласно новым штатам потребовалось изыскивать экипажи и технику по разным округам, «гребенкой» пройдясь буквально по всей армейской авиации. В начале августа 1980 г. на базе в Кокайтах собрали 72 вертолетных экипажа для Ми-8 и Ми-24 с техникой, которые 16 числа того же месяца перелетели в Афганистан и были распределены по частям ВВС 40-й армии.

Начало боевой работы Ми-24 сопровождалось изрядными проблемами, обусловленными как недостатком опыта, так и особенностями самой машины, помноженными на специфику афганских условий. Высокие скоростные качества и маневренность Ми-24 достигались за счет большей удельной нагрузки на несущий винт (по площади он был полуторакратно меньше, чем у «восьмерки»), что не лучшим образом сказывалось на взлетно-посадочных качествах и несущей способности. При боевом маневрировании на больших скоростях «полосатый» с его высокой аэродинамической нагрузкой на лопасти винта был подвержен опасному явлению «подхвата» с забросом перегрузки и выходом на срывные режимы. Неожиданное поведение вертолета воспринималось как потеря управления и неподчинение машины.

Вертолетчики-борттехники 181-го ОВП Манжосов и Шолохов из 3-й эскадрильи полка. На Ми-24В подвешены бомбы ОФАБ-250-270 и блоки Б8В20. Кундуз, декабрь 1984 г

Ощутимой оказывалась просадка вертолета на выходе из пикирования. При выполнении энергичных маневров машина могла зарываться, теряя высоту и соскальзывая на вираже. Энергичное управление при маневрах, торможении и уклонении от препятствий приводило к опасным ситуациям - некоординированности маневра, попадании в сложное пространственное положение, ударам винта о хвост с неизбежным переходом в аварийную ситуацию. В сочетании с дефицитом мощности и приемистости двигателей в горных условиях, срывным обтеканием и «затяжелением» управления пилотирование Ми-24 существенно осложнялось, что было особенно заметно по сравнению с более легким и «летучим» Ми-8.

Свою долю вносили местные особенности - плохие площадки для посадки с ограниченными подходами, выполнение полетов в горных узостях с неудовлетворительными условиями для маневра, сама метеообстановка со множеством орографических возмущений4, неожиданными воздушными потоками и турбуленцией, бросающей вертолет на скалы. Многие ущелья выглядели настоящими «каменными мешками», не имея выхода, а воздушные потоки дули в разных направлениях у соседних склонов - восходящие у нагретого солнцем и нисходящие у остающегося в тени. Помимо сложностей в пилотировании, стесненность условий и достаточно сильные ветры сказывались на применении : летчик располагал крайне малым временем для оценки обстановки и прицеливания, а воздушные потоки буквально «сдували» ракетный залп и относили сброшенные бомбы.

Крепость у Кандагара, служившая пристанищем местным бандам и объектом постоянной работы вертолетчиков

Техники и летчики 181 -го ОВП занимаются заготовкой стройматериалов. При почти полном отсутствии дерева и других материалов под обустройство на доски разбираются ящики из-под реактивных снарядов, большим спросом пользовалась также бомботара из бруса. Кундуз, осень 1983 г

Огневая подготовка в учебе экипажей боевых вертолетов занимала должное место. Навыков боевого применения в здешних непростых условиях, да и практики пилотирования в подобной обстановке практически никто не имел: прибывшим из одесских степей летчикам прежде горы случалось видеть разве что на курорте в Минводах. Уроки стоили немалых потерь, в основном, по причинам аварийности. К концу 1980 г. ВВС 40-й армии лишились 21 вертолета Ми-24 (даже больше, чем Ми-8, которых было потеряно 19). Основная масса их была утрачена вовсе не по боевым причинам и без какого-либо огневого поражения. В частности, в кундузской эскадрилье разбили половину имевшихся Ми-24 при всякого рода летных происшествиях - от ошибок в пилотировании до попадания в сложные условия. В частности, в декабре 1980 г. взлетавший Ми-24 поднял своим винтом снежный вихрь и при потере летчиками видимости налетел на стоявшие рядом Ми-6, порубил крайний вертолет лопастями и сам упал тут же.

Первым погибшим вертолетчиком в Афганистане стал борттехник Ми-24 старший лейтенант А.Н. Сапрыкин. 21 января 1980 г. его вертолет проводил воздушную разведку и попал под обстрел. Выполнявший свой девятый боевой вылет летчик получил тяжелое ранение и через два дня умер в госпитале. Спустя три недели, 13 февраля, у Джелалабада был сбит Ми-24 капитана С.И. Хрулева из состава 292-го полка, разбившийся вместе с экипажем. Этот Ми-24 стал первым, потерянным в Афганистане, и первой боевой потерей авиации 40-й армии.

Вместе с тем, в боевой обстановке Ми-24 с его мощным вооружением и защищенностью обладал явными преимуществами, будучи машиной, созданной и приспособленной именно для ударных действий (правда, мнение о его превосходстве неоднократно оспаривалось, и многие предпочитали для большинства заданий Ми-8МТ, считая «двадцатьчетверку» перетяжеленной и недостаточно маневренной в условиях высокогорья). Тем не менее специфика поля боя брала свое, и постепенно доля Ми-24 возросла почти до половины вертолетного парка, а в практику вошли смешанные звенья из пар Ми-8 и Ми-24, дополнявших друг друга. Уже в Панджшерской операции в мае-июне 1982 г. были задействованы 32 вертолета Ми-24 - без малого все, имевшиеся тогда в наличии. Показательно, что I с насыщением ВВС 40-й армии боевыми вертолетами «восьмерки», выступавшие прежде «мастерами на все руки», для выполнения ударных задач стали привлекаться гораздо реже, уступив эту роль более приспособленным «крокодилам». Со временем участие Ми-8 в авиационной поддержке по вполне объяснимым мотивам сократилось еще больше, и с 1985 г. доля вылетов на выполнение таких задач не превышала 10-12%. По словам летчика-штурмана Ми-8 старшего лейтенанта A.M. Дегтярева, прибывшего в 50-й ОСАП в ноябре 1985 г. и прослужившего там до января 1987 г., за эти пятнадцать месяцев «бомбами пользовались всего два раза, уничтожили мост под Асмаром и в операции в Кунарском ущелье, правда, бомбили на совесть, работая десяткой Ми-8 и бросая по четыре ОФАБ-250. Блоки тоже использовали нечасто, специфика заданий другая, большинство вылетов приходилось на перевозки, снабжение постов, целеуказание, из-за чего даже ненужные фермы снимали и летали без них».

«Главный калибр» - фугасная бомба ФАБ-250М62 на стоянке 4-й эскадрильи 181-го ОВП. Кундуз, осень 1983 г

Ми-24 прикрывают транспортную колонну на подходе к Кабулу

Поскольку подобная практика вошла в обыкновение и летчики Ми-8 в большинстве вылетов возлагали обеспечение огневого прикрытия и поддержки на сопровождающие их «крокодилы», командующий армией даже указывал на то, чтобы снаряжение вертолетов соответствовало боевой обстановке и те при непредвиденном развитии событий не оказывались «безоружными». В частности, выяснилось, что задействованные в системе «Завеса» вертолеты, вылетавшие на борьбу с караванами, сплошь и рядом ходили «пустыми», хотя досмотровым группам обычно требовалась поддержка с воздуха. Приказом по 40-й армии от 11 декабря 1987 г. предписывалось участвующие в разведывательно-дозорных действиях вертолеты снаряжать должным образом и с этой целью в обязательном порядке «для обозначения целей, а также поражения выявленных огневых точек, Ми-8МТ с десантными группами оборудовать по два блока УБ-32».

Организационные меры были, что называется, делом наживным и сопровождали весь ход афганской кампании соответственно меняющейся обстановке. Свои особенности в напряженной боевой работе проявляла и матчасть, в том числе вооружение, как система, первоочередным образом определяющая эффективность боевого вертолета.

Зарядка вертолетных блоков ракетами С-8Д. 262-я ОВЭ, Баграм, лето 1987 г

Предусмотренные возможности размещения на борту Ми-24 десанта (в ту пору была популярна концепция использования боевого вертолета в качестве «летающей БМП») оказались невостребованными. Как и дома, на практике этому мешали невысокие несущие свойства достаточно тяжелой бронированной машины с набором вооружения (пустым он весил почти на 1,5 т больше Ми-8). С десантниками Ми-24 становился неповоротливым, да и для размещения бойцов в грузовой кабине больше подходили карлики - ее высота составляла всего 1,2 м. В Афганистане реализации подобных замыслов препятствовало еще и общее ухудшение летных качеств, особенно чувствительное при специфичных особенностях Ми-24.

Одним из немногих примеров использования «крокодилов» в подобном качестве стали полеты кундузских машин в первый военный год: решив задействовать-таки имеющиеся возможности, на борт Ми-24 из эскадрильи майора Козового время от времени брали бойцов-стрелков из соседней 56-й десантно-штурмовой бригады. Для усиления огневой мощи на борту размещались по четыре солдата с ручными пулеметами, которые вели стрельбу через боковые форточки в окнах. Их присутствие прибавляло лишние полтонны, однако в зимние месяцы на «летучести» вертолета это особо не сказывалось. Насколько эта затея оправдала себя - неизвестно, однако при одном из вылетов вертолет капитана Глазырина сел на вынужденную в горах, и с ним оказались сразу семь человек экипажа и стрелков. На выручку подсел Ми-24 капитана Валиахметова, подобравший всех разом. Как разместились спасенные в тесном отсеке размером с «Запорожец» - известно только им, но вместе со «своей» стрелковой группой на борту находились сразу 14 человек. Вертолет, тем не менее, смог выполнить вертикальный взлет с горной площадки и доставить всех на аэродром.

Снаряжение блоков ракетами типа С-8. Со снарядом в руках - лейтенант группы вооружения 205-й ОВЭ А. Артюх. Кандагар, лето 1987 г

Сложные условия эксплуатации вскоре выявили ряд недостатков вооружения Ми-24 и, прежде всего, его стрелковой установки УСПУ-24. Большая скорострельность четырехствольного пулемета ЯкБ-12,7 в 4000-5000 выстр./мин (не зря он именовался «высокотемпным») и внушительный секундный залп, составлявший 3,6 кг (для сравнения: у ДШК при том же калибре - всего 0,5 кг) были достигнуты значительным усложнением конструкции. Вращающийся блок стволов с помощью кинематического механизма приводился в движение своеобразным газопороховым мотором, использовавшим отводимые пороховые газы. Огонь из пулемета вел летчик-оператор с помощью подвижной прицельной станции КПС-53АВ, обеспечивавшей наведение оружия и стрельбу с внесением необходимых поправок на скорость, угловое перемещение и прочих, требовавшихся для прицеливания (стоящая в кабине оператора станция любопытным образом именовалась «кормовой», сохранив букву «К» в наименовании от прототипа, заимствованного с дальних бомбардировщиков). Огонь мог вести и летчик, однако только при установке пулемета в переднее положение по оси машины и его использовании в качестве неподвижного, выполняя прицеливание по своему прицелу АСП-17В (на Ми-24В, на предыдущих Ми-24Д пользовались прицелом попроще - типа ПКВ).

В полете - Ми-24П капитана Беляева из 205-й ОВЭ. Вертолет несет обычный вариант вооружения для разведывательно-поисковых действий из пары блоков Б8В20 и двух ПТУР «Штурм»

Пулемет по праву считался грозным оружием - его внушительный залп обладал мощным поражающим действием и по живой силе, и по машинам в душманских караванах, разнося даже полуметровой толщины дувал, непробиваемый ракетами С-5. При нормальной работе пулемет заслуживал у летчиков самых положительных отзывов. Андрей Маслов, летавший оператором на Ми-24В в 50-м полку, так описывал свои впечатления от работы с пулеметом: «Скорострельность у него такая, что машину разрезает пополам. Бронебойно-зажигательные пули даже БТР прошибают, дашь очередь - и вдаль уносится рой красных светлячков, даже днем хорошо видно. Не дай бог попасть под его очередь - от человека только руки-ноги летят. Бьет точно, мы как-то нарвались на «бородатых» на горушке, я заметил «духа», сидевшего у входа в пещеру и успел опередить, выстрелил в него навскидку. Очередь прошла прямо сквозь него, а дальше я не видел, песок фонтанами, и вся пещера вскипела от пыли. Когда выходишь на боевой курс, в перекрестье прицела дрожит цель и после нажатия гашетки в кабине пахнет пороховой гарью, почему-то вспоминаются фильмы про войну и кажется, что это не с тобой, а с кем-то посторонним...»

Вместе с тем, ЯкБ-12,7 с его достаточно сложным устройством оказался чувствительным к перегреву и загрязнению - повседневным спутникам боевой работы. В газовом двигателе оседал пороховой нагар, система работала на пределе по температурному режиму и стойкости узлов, что было известно и раньше (при боекомплекте 1470 патронов инструкция ограничивала очередь максимум 400 выстрелами «с последующими перерывами для охлаждения оружия в течение 15-20 минут», в противном случае нагрев грозил взрывом капсюлей и патронов). Дома, где учебные стрельбы были нечастыми, а патроны - считанными, эти недостатки не становились проблемой, но в боевой обстановке, где настрел превосходил все нормативы, ЯкБ-12,7 стал источником непрекращавшихся рекламаций.

Ми-24П ведет стрельбу из пушки: перед самой машиной видны фонтаны разрывов. Район Черных гор под Кандагаром, осень 1987 г

Пулемет заклинивало, заедал газовый двигатель, страдала кинематика. Высокий темп стрельбы требовал такой же скорости подачи ленты, тянувшейся по извилистому рукаву, и та нередко рвалась при рывках. Использование специальных двухпульных патронов, разработанных для ЯкБ-12,7 и способных вдвое повысить плотность огня, влекло за собой отказы из-за слабой заделки пуль в дульце гильзы: при рывках ленты они разбалтывались, шли с перекосом и не раз приводили ко вздутию и разрыву стволов. В 50-м полку, начавшем боевую работу весной 1980 г., благодаря настойчивости службы вооружения выяснилось, что изрядная часть отказов носит заводские причины и стоящие на вертолетах ЯкБ-12,7 вообще не проходили положенные при сдаче испытания отстрелом. Случались отказы системы управления (следящих сельсинов синхронизации и электроприводов наводки), при которых пулемет бил в сторону от линии визирования и не возвращался в нейтральное положение. Избавляясь от дефекта, пулемет иногда фиксировали по оси вертолета, и огонь из него при помощи своего автоматического прицела АСП-17В вел летчик.

Неоднократно для устранения дефектов приезжали доработчики, проблемы пыталось решить КБ, но результаты оставались скромными. Впрочем, отчасти неисправности обуславливались жесткими условиями эксплуатации и не всегда полноценным присмотром за оружием, требовавшим чересчур много внимания в напряженной боевой работе, а обслуживания «по состоянию» ЯкБ-12,7 явно не терпел. Летом 1982 г. в 4-й эскадрилье Кандагарского полка из 20 вертолетов Ми-24 пулеметы нормально работали только на семи машинах, заслужив ироническую расшифровку своего наименования «Якобы стреляет». Положение почти не изменилось и в последующие годы, когда значительную часть пулеметных «двадцатьчетверок» вытеснили пушечные Ми-24П.

По рассказу А. Маслова, «в мае 1986 г. из-за неработающего пулемета нам пришлось летать вовсе без него. Работали тогда в районе Чакарай, долбили один кишлак, и у меня в самый интересный момент пулемет заклинило. После вылетов до поздней ночи с ним возились, перемазались все, устали, но так и не сделали. Пришлось вызывать оружейников из Кабула, прилетели они, копались-копались с пулеметом, так ничего и не исправили, сняли вообще и бросили в грузовую кабину. Летали с дыркой на месте пулемета, в кабине сквозило. На другой день специалист нам окончательно пулемет доломал. Уже когда вернулись на базу в Кабул, заменили его на новый».

С появлением мощных НАР С-8 новыми блоками Б-8В20 в первую очередь старались оборудовать пулеметные машины, компенсируя дальнобойными реактивными снарядами неудовлетворительную работу пулемета. К весне 1987 г. в отряде 205-й отдельной вертолетной эскадрильи, приданном спецназу в том же Кандагаре, оставался единственный Ми-24В, на котором ЯкБ-12,7 не выдерживал и нескольких дней без очередного отказа. По отзыву ведавшего вооружением лейтенанта А. Артюха, «пулемет из нас всю душу вытянул, добиться его устойчивой работы никак не удавалось и пришлось даже получить второй, чтобы менять заклинивший. Ничего не помогало - ни регулярные чистки, ни набивка и смазка лент. Вылет без отказа мы уже считали удачей, а бывало, что за день он клинил по два раза. Потом вдруг в очередной раз оборвало ленту, но пулемет не заклинил и вдруг стал работать нормально. Мы на него дышать боялись, не трогали и не чистили, только пополняли ленту. Что произошло - так и осталось непонятным, но он отлично стрелял полтора месяца, пока вертолет не сбили 16 февраля...»

Появление Ми-24П с двуствольной пушкой ГШ-2-30К в исполнении 9А623К, отличавшейся удлиненными на 900 мм стволами от применявшихся на штурмовиках Су-25, позволило снять большую часть проблем, свойственных пулеметным машинам. Неподвижная установка избавилась от дефектов системы наведения, но огонь теперь можно было вести только строго по курсу, наводя оружие на цель всей машиной, а эта роль отводилась командиру (что вызывало известную ревность операторов, оставшихся на «скамейке запасных»). Изрядная мощность и отдача даже приводили к задиранию хвоста и потере скорости при стрельбе, а сотрясениями иногда «выбивало» АЗР и оборудование.

В зависимости от тактической обстановки и характера цели пилот мог по своему усмотрению выбрать режим огня. Избегая продолжительных очередей, «уводивших» вертолет, стрельбу обычно вели, выставив переключатели в положение «Очередь короткая/темп малый» и, наловчившись, могли ограничивать огонь одиночными выстрелами. Отменной была и точность огня: пушка позволяла вести прицельную стрельбу до двухкилометровой дальности, а на обычных дистанциях в несколько сотен метров опытный летчик одним-двумя снарядами срубал дерево или валил верблюда в караване. Полный боезапас в 250 патронов почти никогда не брали, довольствуясь 150 снарядами: при разумном использовании их вполне хватало, а выигрыш в сотню-полторы килограммов веса в полете положительно сказывался на маневренности и разгонных характеристиках вертолета.

Парковый день в 4-й эскадрилье 181-го ОВП. Работы ведутся на вертолете с подвесками бомб и заряженных блоков. Отказавший накануне пулемет снят, отсутствуют и рамы для «Штурмов». Кундуз, октябрь 1983 г

Экипаж Ми-24В 4-й эскадрильи 181-го ОВП - летчик Ефименко (справа) и оператор Прямое. Вертолет несет бомбы ОФАБ-100-120 и блоки Б8В20. Кундуз, октябрь 1983 г

Тяжелые ленты снаряжались патронами с 400-граммовыми осколочно-фугасно-зажигательными снарядами ОФЗ-30-ГШ и трассирующими ОФЗТ-30ГШ, а также специальными «многоэлементными» снарядами МЭ. Последние содержали по 28 пуль в пакетах с вышибным зарядом, сохранявших убойную силу в 400 м от точки разрыва снаряда. В отличие от пулеметного боекомплекта, патронную ленту было удобнее укладывать, заправляя в откидывающийся вместе с пушкой патронный ящик (впрочем, в нелегкой работе службы вооружения удобство было понятием относительным). По словам В. Паевского, «обычно ленту укладывали прямо из ящиков, в которых привозили к вертолету, не связываясь ни с какими приспособлениями - так оно и быстрее, и проще. Перед зарядкой ее полагалось обильно смазать пушечной смазкой №9, после чего вдвоем-втроем подхватывали увесистую и жирную, всю в смазке, ленту, норовящую сложиться под собственным весом веером то наружу, то внутрь, - кстати, каждое звено со снарядом тянет примерно под килограмм. Вес этот держишь на руках, а «играющая» лента защемляет пальцы и ногти до синевы; часы не снял, - считай, пропали, у меня за время службы на Ми-24П поменялся с десяток».

Бронебойно-разрывные снаряды БР-30-ГШ использовались мало: для «болванок» с небольшим 14,6-граммовым зарядом ВВ целей не находилось. Рассчитанный на встречу с броней взрыватель не срабатывал при попаданиях в слабую преграду, и снаряд мог прошить машину насквозь, не взорвавшись, а разрывы на земле, по которым можно было бы откорректировать огонь, почти не были заметны из-за того же низкого фугасного эффекта, обусловленного малым количеством взрывчатки.

Пушка ГШ-2-30К оставалась любимым оружием как у летчиков, так и у оружейников, хотя при интенсивной работе не обходилось без отказов. Причинами могли являться износ деталей, небрежная набивка лент, грязь и песок на патронах, забивавшие приемник и пушечный отсек. По регламенту предписывалась обязательная чистка не позднее следующего дня после применения, а после каждых 600 выстрелов - чистка орудия с его снятием с машины и полной разборкой (занятие трудоемкое и отнимавшее массу сил, однако притом не очень эффективное, ведь уже через пару дней приемник ленты и кинематика вновь забивались пылью, превращавшей смазку в грязное месиво). На выручку приходили народные средства и смекалка: пушку, не разбирая, целиком промывали в керосине от грязи и нагара и несколько раз передергивали механизм, вынимая для более тщательной чистки только газовые поршни, приводившие в движение автоматику.

Для защиты приемника от грязи ленту обильно набивали смазкой, и она шла в пушку буквально как по маслу, а грязь и нагар вместе с отработанной смазкой вылетали наружу. «Клины» при этом практически исключались: в 205-й ОВЭ осенью 1987 г. орудие на одном из Ми-24П без единого отказа и чисток проработало несколько месяцев, отстреляв 3000 снарядов!

Удачное расположение пушки упрощало ее обслуживание, а электрическое воспламенение капсюля гарантировало от случайных выстрелов, не столь редких у пулеметов. Безопасность была не последним делом: при заклинивании застрявший в патроннике снаряд обычно приходилось разрубать на части, по кусочкам вытаскивая его наружу.

Был случай, когда пушка помогла спасти вертолет на земле: севший на вынужденную Ми-24П оказался в окружении банды, и капитан В. Гончаров решил привлечь оружие помощнее, чем автоматы группы ПСС. Воевать в пешем строю ему не доводилось, но под рукой была пушка. Вертолет вручную развернули в направлении нападавших, летчик занял место в кабине и дал очередь. «Духи» залегли, прячась за камнями, потом стали перебегать, подбираясь с другой стороны. Повиснув на хвосте, бойцы ворочали вертолет из стороны в сторону, а летчик короткими очередями отбивался от душманов, пока не подоспела помощь.

Часть пушечных машин несла лазерный дальномер, сопряженный с вычислителем прицела. Довольно компактное устройство было изготовлено на базе морского бинокля, приспособленного для этих целей. Дальномер существенно улучшал условия решения прицельной задачи, выдавая на прицел дальность до цели вместо прежнего «глазомерного» способа определения дистанции стрельбы, что положительно сказывалось на точности огня.

Ми-24П готовится к вылету на прикрытие авиабазы. Баграм, декабрь 1988 г

Ми-24 мог нести до четырех ракетных блоков, однако такой вариант считался перегрузочным. Каждый снаряженный блок весил больше четверти тонны (260 кг), причем после пуска ракет они оставались висеть на подвеске форменным «решетом», ощутимо прибавляя аэродинамическое сопротивление, из-за чего обычно дело ограничивалось парой блоков. Поскольку для наведения и прицеливания при стрельбе НАР требовалось «направлять» их маневром всей машины, управление огнем из блоков было выведено к командиру. Предусматривалась и возможность стрельбы НАР оператором с наведением по прицельной станции, благо и в его кабине имелась ручка управления, позволявшая пилотировать машину в случае выхода из строя командира. При этом все управление вооружением переключалось на кабину оператора.

«Разделение труда» предусматривалось и при использовании бомбардировочного вооружения: в таком варианте вертолет мог нести до четырех бомб по 100 или 250 кг либо две по 500 кг. На Ми-24Д бомбометание выполнял оператор с помощью своей станции КПС-53АВ, летчик мог сбросить бомбы только в аварийном режиме. На Ми-24В и пушечных машинах с более совершенным автоматическим прицелом летчика АСП-17В прицельное бомбометание мог произвести и командир. Для прицельного бомбометания на Ми-24Д и Ми-24В использовался бортовой вычислитель стрельбы и бомбометания ВСБ-24, обычно применявшийся в полуавтоматическом режиме (работа в «автомате» в горах давала слишком много промахов).

Летчик Ми-24 Е.Е. Гончаров, служивший в Кундузском 181-м ОВП, рассказывал: «Некоторые говорили, что прицел в горах бесполезен, так что народ изобретает всякие способы, рисует перекрестья на лобовом стекле и прочее. Даже при подготовке указывали: «в горной местности АСП-17В и ВСБ-24 не применяются, так как работа в автоматическом режиме ненадежна». Нам приходилось работать с высоты, держась повыше досягаемости стрелкового оружия, и прицел давал вполне нормальные результаты. Понадобилось, конечно, приспособиться: первое время бомбы укладывались с точностью метров до ста, а то и больше, но через пару месяцев начали попадать прямиком в цель, а потом даже появилась возможность сократить ударные группы - три из четырех бомб ложились прямыми попаданиями. Действия экипажа при нормальной работе прицела здорово упрощаются. Оператор накладывает марку прицела на цель, включает режим и сопровождает цель, удерживая на ней марку. У летчика на его прицеле индикатор указывает положение цели, слева или справа, и тот старается вести вертолет на боевом курсе по указаниям индикатора точно через цель, держа скорость и высоту (визуально ему цель не видно, так как она сразу уходит под вертолет). Вычислитель в нужный момент дает зуммер, и оператору остается только нажать кнопку сброса. Когда набьешь руку, не нужно расходовать бомбы на «пристрелку» и даже разговоры в эфире лишние не нужны с группой целеуказания и наводчиком».

Впрочем, другие больше полагались на меткий глаз и навык, выполняя бомбометание по своим ориентирам, целясь по кончику ПВД или нижнему обрезу бронестекла и резонно указывая, что важен результат и «надо попадать, а не целиться».

Обычным вариантом снаряжения вертолета Ми-24 была комбинация из двух блоков и двух бомб калибра 100 кг. Загрузка вертолета блоками и бомбами по 250 кг применялась реже. В частности, по данным за 1984 г., такое вооружение Ми-24 несли только в 16% вылетов (все-таки вертолет при этом становился на полтонны тяжелее). Бомбы всегда подвешивали на внешние держатели, поскольку подкатить их ко внутренним мешали колеса основных стоек шасси.

«Пятисотки» применялись нечасто, в основном при крайней необходимости. Вертолет с такой нагрузкой становился тяжелым и неповоротливым, да и при подвеске бомбы были неподъемными и вручную управиться с ними оказалось невозможно. К тому же после бомбометания вертолет оставался с одним только пулеметом: блоки из-за перегруза при этом не брали. В Кандагаре за весь 1982 г. бомбы ФАБ-500 на Ми-24 использовались всего четыре раза. В одном таком случае в ноябре 1982 г. капитан Анатолий Чирков из известной «александровской эскадрильи» наносил удар по собравшемуся в одном из кишлаков исламскому комитету. Целью служил большой глинобитный дом-сушильня, где совещались местные вожаки. Объект выглядел настоящей крепостью, однако «пятисотки» первым же ударом накрыли его и развалили вместе с «активистами».

Душманский дувал после вертолетной атаки. Рядом видны окоп и воронки от бомб. Окрестности Кандагара, осень 1987 г

В Газни в мае 1987 г. тяжелыми бомбами и вовсе чуть было не наделали вреда самим себе. Ночью дежурная группа поднялась по вызову батальона охраны для удара по замеченной рядом банде. Цель указали осветительной миной. На Ми-24 с вечера висели ФАБ-500, ими и отработали по подсвеченному месту. Летчики только что прибыли с заменой и, по незнанию, бросали бомбы залпом и с небольшой высоты. Вертолеты подбросило на сотню метров, по счастью, не задев осколками. На земле их уже встречал комэск: «Пятисотки» отставить, впредь - только 250 килограммов и по одной». Оказалось, что разрывы легли неподалеку от жилого городка, там все ходило ходуном и в модулях повылетали стекла.

В ходе доработок на Ми-24 всех модификаций, использовавшихся в ВВС 40-й армии, была обеспечена возможность подвески многозамковых бомбодержателей МБД2-67у. С использованием пары таких держателей вертолет мог нести до десяти бомб калибра 100 кг (по четыре на каждом из держателей и еще две на свободных крыльевых узлах). Точность такого бомбометания оказалась невелика, однако подобный вариант вооружения, прозванный «ежиком», нашел применение при минировании. Пара вертолетов обеспечивала укладку достаточного числа мощных бомбовых «мин» в нужном месте, уложив два десятка «соток» у враждебного кишлака или душманского лагеря и надежно блокировав всякие передвижения на подступах к ним. С той же целью Ми-24 дорабатывались под установку контейнеров мелких грузов КМГ-У, которые могли нести как мины, так и мелкие бомбы, использовавшиеся для минирования. Каждый КМГ-У вмещал по 1248 мин ПФМ-1. При подвеске четырех КМГ-У вертолет мог засеять незаметными минами-«бабочками» обширный участок, в полосе которого площадь и плотность минирования зависели от режима разгрузки, задававшегося управлением контейнера, имевшего четыре различавшихся интервала выброса блоков с боеприпасами - от 0,05 до 1,5 с.

Полный боекомплект к пулемету ЯкБ-12,7 составлял 1470 патронов. 262-я ОВЭ, Баграм, лето 1987 г

На вертолетах нашли применение также объемно-детонирующие авиабомбы (ОДАБ) - оружие новое и на тот момент никому не знакомое. Воспользовавшись возможностью опробовать их в боевой обстановке, ОДАБ пустили в дело уже в первый военный год. На практике, правда, оказалось, что боеприпас необычного устройства с содержимым из жидкого взрывчатого вещества, требующего целой системы зарядов для рассеивания и подрыва детонирующего облака, довольно капризен и чувствителен ко внешним условиям. На формирование взрывчатого тумана могли повлиять температура, плотность и влажность окружающего воздуха, а также ветер, препятствующий созданию оптимальной концентрации аэрозоля, окутывающего цель. В результате срабатывали далеко не все сброшенные бомбы (по опыту американцев, впервые испытавших боеприпасы объемного взрыва во Вьетнаме, и вовсе взрывалось от 30 до 50% таких бомб).

По-видимому, впервые использование ОДАБ с вертолетов имело место в августе 1980 г. летчиками кундузской эскадрильи Ми-24. Ликвидируя душманские засады в Файзабадском ущелье, вертолетчики работали звеном, в котором ведущая пара несла по две ОДАБ-500, а замыкающие - блоки с ракетами. Замкомэска Алаторцев так описывал организацию налета: «Шли на высоте больше обычной, держась на 300 метрах, поскольку у ОДАБ осколков хоть и нет, нов корпусе много всякой требухи и при срабатывании эти железки разлетаются вверх метров на 200. Сами бомбы тоже какие-то необычные, чушки с округлым рылом, вроде бочек, с хлюпающим внутри содержимым. Нам доводили, что при испытаниях ОДАБ не все ладилось, что-то в начинке не срабатывало как надо и могло не сдетонировать. Решили, что процесс получится поддержать ракетами, так оно и вышло. После сброса внизу поднялось облако, даже с виду тяжелое и вязкое, и в этот маслянистый туман тут же вошли ракеты с ведомых. Рвануло будь здоров, швырнуло вертолеты, только зубы лязгнули. Взрыв по виду тоже не похож на обычные бомбы, от которых только пыльный фонтан и дымное облако, а тут - вспышка и огненный шар, долго клубящийся внизу. Ударная волна у бомбы пожестче, чем у обычных, ну и огнем там внизу все добивает. Эффект в сочетании ударного давления, вроде фугасного, и высокой температуры. Десантники рассказывали потом, что оставшиеся на месте «духи» были в жутком виде - трупы обгоревшие, с выбитыми глазами, кто выжил - и те контуженные, со рваными легкими, ослепшие и оглохшие».

На борту Ми-24П хорошо видны подкрепления из уголков и усиление борта, потребовавшиеся ввиду большой отдачи пушки. В кабине - борттехник вертолета Иосиф Лещенок. 205-я ОВЭ, Кандагар, осень 1987 г

При удачном использовании ОДАБ в афганской обстановке оказывались даже более действенным оружием, чем прочие боеприпасы. Раскаленное облако объемного взрыва проникало в пещеры и горные расщелины, огненным ударом накрывало каменные россыпи и лабиринты дувалов, настигая противника там, где он был неуязвим для обычных средств. ОДАБ нашли применение также при высадке воздушных десантов, когда перед посадкой вертолетов требовалось быстро и на большой площади устранить минную угрозу. Сброшенные ОДАБ проходились по площадке фронтом ударной волны с большим давлением, вмиг освобождая ее от мин.

Хранить ОДАБ с чувствительным содержимым полагалось, защищая от прямых солнечных лучей и перегрева. На деле никаких навесов на складах боепитания не водилось, и хорошо, если бомбы прикрывали от солнца хотя бы брезентом («это у американцев что солдаты, что бомбы балованные, склады с кондиционерами им подавай»).

Впрочем, применению ОДАБ препятствовали не только особенности устройства: оказалось, что это оружие, помимо эффективности, успело заслужить в ряде конфликтов репутацию «негуманного», как вызывающего чрезмерные страдания людей. ООН успела заклеймить боеприпасы объемного взрыва как противоречащие принятым нормам ведения вооруженной борьбы. Женевским чрезвычайным комитетом по обычному оружию в 1976 г. и вовсе была принята резолюция о признании боеприпасов объемного взрыва видом оружия, по квалификационным признакам требующим запрещения. Хотя никто из стран-обладателей такого оружия и не подумал с ним расставаться, мнение международного сообщества приходилось принимать во внимание. На случай приезда журналистов и всякого рода иностранных представителей, время от времени появлявшихся в Афганистане с гуманитарными миссиями, бомбы старались убирать подальше от чужого глаза и воевать только «гуманным образом».

Уничтожение живой силы оставалось первоочередной задачей противопартизанской войны: в дело шли НАР С-5С и С-8С, начиненные блоками стальных оперенных стрел по 1100 и 2200 штук соответственно. Стрельба ими, однако, требовала тщательного выдерживания дальности, чтобы пучок «картечи» сохранял убойную силу и не разлетался впустую. Применение боеприпасов, «неизбирательно» решетивших все на своем пути ливнем стрел, тоже противоречило ряду международных конвенций, из-за чего командование ВВС 40-й армии, руководствуясь «спускаемыми сверху» распоряжениями, то запрещало их, то вновь разрешало, хотя летчики высоко ценили это оружие «местного массового поражения». Вертолетчикам в Файзабад зимой 1981 г. однажды привезли полсотни ящиков с С-5С. Расстреляли их за день, запросив еще. Вместо боеприпасов примчался начальник службы вооружения полка, потребовавший немедля вернуть все ракеты с «гвоздями» обратно. Из шестисот штук ему смогли предъявить лишь две, «кривоватые», которые залежались только потому, что не лезли в стволы.

Ракетные блоки под 57-мм снаряды типа С-5 с 1982 г. начали сменять новые пусковые Б-8В20 под более мощные НАР типа С-8 калибра 80 мм. Под них дорабатывались находящиеся в строю машины, а вертолеты новых серий сразу получали более современное вооружение. Превосходство новых реактивных снарядов было настолько убедительным, что для ускорения перевооружения ими авиатехники появился специальный директивный правительственный документ - постановление комиссии по военно-промышленным вопросам при Совете Министров СССР от 27 июля 1984 г. об ускоренном внедрении НАР семейства С-8. Со ссылкой на афганский опыт требовалось увеличить выпуск новых ракет, наращивая объемы производства за счет сокращения производства 57-мм снарядов.

Впрочем, и С-5 не прекращали использовать до последних дней войны.

Солдаты-вооруженцы Ширалиев и Хазратулов разряжают пушку перед чисткой. Рядом с инструментами лежит извлеченный из казенника патрон с бронебойно-разрывным снарядом. 205-я ОВЭ, Кандагар, осень 1987 г

В дело шли снаряды самых разных типов и моделей, причем время от времени среди завозимых боеприпасов попадались НАР самых ранних образцов. Для расходования накопленных припасов тыловики подчищали склады в Союзе, и в части завозились даже С-5 первых модификаций, выглядевшие настоящими раритетами. Такие изделия отличались не только маломощностью, вдвое уступая в поражающем действии более современным образцам семейства, но и требовали куда больше времени и усилий при подготовке: каждую такую ракету перед зарядкой требовалось снарядить взрывателем, шедшим отдельно, который специальным ключом вкручивался в корпус. Учитывая, что на один только вертолет надо было подготовить 64 ракеты, можно представить, скольких хлопот это стоило. Встречались даже снаряды модификаций С-5М и С-5К образца 1950-х гг., имевшие собственные электрические вилочки, каждую из которых при зарядке нужно было вставить в соответствующий разъем блока, а сам блок предварительно переоборудовать с установкой набора дополнительных деталей. Многие такой «антиквариат» двадцатилетней давности и дома не успели застать, и как обращаться с ними - помнили только ветераны групп вооружения. Снаряды поновее имели встроенный взрыватель и требовали куда меньше забот, будучи сразу готовыми к применению.

Некоторые Ми-24 были доработаны под установку крупнокалиберных реактивных снарядов С-24 и С-25, а также С-13, применявшихся в пятизарядных блоках. Достоинством крупнокалиберных ракет была внушительная дальность прицельного пуска, позволявшая поражать цели с безопасного расстояния без входа в зону ПВО противника, однако широкому распространению такого оружия препятствовали особенности самих ракет, оснащенных мощным двигателем, работа которого могла вызвать помпаж силовой установки вертолета. Машину при пуске тяжелых НАР буквально захлестывало шлейфом газов ракетного «пороховика», и для стрельбы требовалось тщательно выдерживать параметры полета вертолета, при пуске ракет переводя его двигатели на пониженный режим.

В 50-м ОСАП под тяжелые ракеты С-24 в 1984 г. переоборудовали четыре Ми-24, аналогичную доработку прошла часть вертолетов 335-го ОБВП, 280-го и 181-го ОВП. Имелись такие машины также в 262-й, 205-й и 239-й отдельных эскадрильях. Пуски доверялись лишь самым опытным летчикам, и то применялись тяжелые снаряды только время от времени, когда возникала необходимость поражения защищенных и прикрываемых зенитным заслоном целей. Помимо высокой точности, снаряды обеспечивали значительную площадь поражения, особенно при оснащении неконтактным радиовзрывателем РВ-24, подрывавшим снаряд над целью, осыпаемой тысячами осколков сверху, с самой незащищенной стороны.

В 50-м ОСАП за весь 1984 г. произвели 50 пусков С-24. В Лашкаргахе, в зоне ответственности 205-й ОВЭ, ракетами С-24 эпизодически оснащались Ми-24, вылетавшие на поиск душманских караванов.

В кандагарском 280-м полку работа с С-24 привела к происшествию, непосредственно со снарядами и не связанному, но завершившемуся поломкой вертолета. В августе 1987 г. группа Ми-24 утром вылетела на удар, однако при заходе на бреющем против солнца один из вертолетов задел бархан и «вспахал» землю. Удар оказался настолько чувствительным, что заклинило дверь летчика и люк оператора. Пришлось стрельбой из автоматов разбить фонари, чтобы выбраться наружу. В оправдание говорилось, что машина была изрядно перетяжелена подвеской, тянувшей за тонну. Тем не менее летчиков подвергли «высшей мере», списав с летной работы в авианаводчики. Пострадавшие могли считать, что им еще повезло: вертолет от удара изрядно деформировался, оказавшись буквально скрученным штопором. Ремонтная бригада долго билась над его восстановлением, однако летать на «инвалиде» никто не решался, и его списали в одно из училищ в качестве наглядного пособия.

Применение еще более внушительных С-25 и вовсе ограничилось несколькими пробными пусками. Носить четырехсоткилограммовый снаряд могли не все самолеты, а на вертолете сход С-25 сопровождался таким шлейфом пламени и грохотом, что все дружно решили, что это никак не вертолетное оружие.

Оснащенность Ми-24 комплексом управляемого вооружения выделяла его среди прочих типов самолетов и вертолетов, находившихся в составе ВВС 40-й армии. Боевые вертолеты являлись единственными изо всех, кто таким оружием располагал достаточно продолжительное время - до самого 1986 г., когда управляемые ракеты начали использовать и на штурмовиках Су-25. Впрочем, и в последующие годы на штурмовиках управляемое вооружение не стало массовым и применялось лишь эпизодически, будучи оружием достаточно дорогим. Доверялось оно только наиболее подготовленным летчикам.

В противовес этому практически все экипажи Ми-24 могли работать управляемыми ракетами, и вертолеты несли ПТУР буквально в каждом полете. В определяющей мере этому способствовала отработанность комплекса управляемого вооружения, его хорошая освоенность строевыми экипажами, а также невысокая по сравнению с другими видами управляемого вооружения стоимость. ПТУР обладали высокой эффективностью, хорошей точностью и большой поражающей мощностью при значительной дальности стрельбы, ограничивавшейся практически только возможностью визуальной видимости цели.

Первое время, однако, случаи применения ПТУР были нечастыми. Так, за весь 1980 г. число использованных ПТУР ограничилось 33 единицами. В этот период в Афганистане находились преимущественно вертолеты Ми-24Д. Эта модификация несла ракетный комплекс 9П145 « Фаланга-ПВ» с полуавтоматической радиокомандной системой наведения, довольно эффективный и обеспечивавший дальность стрельбы до 4000 м. Ракеты являлись достаточно внушительными изделиями, имевшими крыло без малого метрового размаха, из-за чего их наличие на подвеске отражалось на поведении вертолета. Громоздкость «Фаланги» сказывалась и при подготовке машины. ПТУР поставлялась в неподъемном шестидесятикилограммовом ящике, который требовалось подтащить к вертолету, со всеми предосторожностями извлечь ракету, развернуть и зафиксировать крыло, проверить зарядку воздухом, состояние трассеров и трубопроводов, литеру и код системы наведения, после чего установить увесистое изделие на направляющие, подсоединить разъем, зафиксировать его и снять струбцины с рулей. На всю процедуру уходило 12-15 мин.

Вертолет Ми-24В, подготовленный к вылету на патрулирование аэродрома. Баграм, 262-я ОВЭ, осень 1988 г

Пример фюзеляжной живописи на Ми-24В. Похожие рисунки к концу войны несли и другие вертолеты 262-й ОВЭ

Вскоре в части начали поступать более современные Ми-24В, отличавшиеся новым прицельным оборудованием летчика вместо прежнего простенького коллиматорного прицела, а также ракетным комплексом нового поколения 9К113 «Штурм-В» со сверхзвуковыми ракетами 9М114. Достоинством «Штурма» была не только повышенная точность и дальность, доведенная до 5000 м, но и удачное в эксплуатации решение ракеты, поставлявшейся прямо в пусковом контейнере-трубе, в котором она и подвешивалась на вертолет. Пластиковые трубы были удобны в транспортировке и хранении и крайне нетребовательны в подготовке: для установки «Штурма» достаточно было поместить контейнер на опоры и поворотом ручки закрыть замки.

Сами ракеты поставлялись в вариантах «Штурм-В» и «Штурм-Ф» с пятикилограммовой кумулятивной и фугасной боевой частью. Последняя имела снаряжение объемно-детонирующего действия с жидкой взрывчаткой, в устройстве которой удалось избавиться от недостатков первых образцов таких боеприпасов, и отличалась значительно большей надежностью и эффективностью. Любопытно, что в строю многие даже не догадывались о начинке ракеты, считая, что та несет обычный фугасный заряд («Штурм-Ф» отличался от противотанкового кумулятивного варианта заметной желтой полосой на пусковой трубе).

Пуск ПТУР выполнял оператор, наводивший ракету с помощью прицельного комплекса «Радуга-Ш» (на Ми-24Д использовалась аппаратура прежней «фаланговской» комплектации «Радута-Ф»). Обнаружив цель с помощью оптики прибора наведения, оператор переводил его в узкое поле зрения и дальше только удерживал метку на цели, а радиокомандная линия сама вела ракету до попадания. Установка оптической головки наблюдения на гиростабилизированной платформе помогала сохранять цель в поле зрения и удерживать наложенную на нее метку, а сверхзвуковая скорость ракеты сокращала продолжительность ее полета до встречи с целью и, соответственно, время занятости оператора в наведении до нескольких секунд (прежде вертолет должен был оставаться на боевом курсе вдвое-втрое дольше, что было небезопасно при зенитном воздействии противника). Стабилизация поля зрения в ходе наведения позволяла вертолету выполнять противозенитные маневры с уклонением от направления на цель до 60° и кренами до 20°. Некоторые проблемы чувствительному оборудованию доставляла работа пулемета и особенно пушки: грохочущее оружие сотрясало машину; из-за вибраций подтекали гидродемпферы, и рабочая жидкость стекала в находящийся тут же прибор наведения, заливая оптику. Блок «Радуги» приходилось раскручивать и чистить от жирной жидкости (кто поленивее обходился тем, что откручивал пробки, сливал жидкость и кое-как протирал стекла ваткой на проволоке).

Пуск ракет С-24 с борта Ми-24. Обычно рекомендовался одиночный пуск тяжелых снарядов как меньше влияющий на работу двигателей вертолета

Все эти достоинства ПТУР летчики высоко оценили, и «Штурм» стал весьма популярным оружием. Поражающего действия ракеты было достаточно для борьбы с самыми разными целями - от машин в душманских караванах до огневых точек и укрытий. При этом не играло особой роли, фугасная применялась ракета или кумулятивная - мощи заряда, способного пробить полуметровую броню, хватало с лихвой, чтобы разнести дувал или другое строение. Обычным делом была стрельба ПТУР с предельных дистанций, порядка 3500-5000 м, в том числе и по зенитным средствам для расчистки зоны действий ударной группе. Фугасные «Штурмы» становились особенно действенными при поражении пещер, в которых засевший противник для иных средств был практически неуязвим, а его огонь оттуда оказывался губительно точен. Ограниченные объемы идеальным образом содействовали срабатыванию начинки ракеты с максимально эффективным развитием фугасного удара.

О массовости применения ПТУР уже в 1982 г. свидетельствуют масштабы их использования в Панджшерской операции: за период с 17 мая по 10 июня этого года, менее чем за месяц, были израсходованы 559 управляемых ракет(в среднем, по полтора десятка на каждый участвовавший в боевых действиях Ми-24).

Точность попадания ПТУР по небольшим объектам типа грузовика составляла порядка 0,75-0,8, а по строениям и другим подобным целям практически приближалась к единице. Любопытное замечание содержалось в одном из отчетов по эффективности техники и вооружения: опрошенные летчики сетовали, что применение ПТУР сдерживается «недостаточным количеством подходящих целей». В качестве примера приводились действия вертолетного экипажа командира эскадрильи 181-го ОВП подполковника Н.И. Ковалева, уничтожившего за месяц боевой работы на Ми-24П восемью ракетами «Штурм-В» восемь объектов мятежников, т.е. каждая ракета была уложена точно в цель (Герой Советского Союза Николай Ковалев погиб со всем экипажем 1 июня 1985 г. в сбитом вертолете, взорвавшемся в воздухе после поражения ДШК).

Примеров удачного применения «Штурма» было множество, в том числе и в дуэльных ситуациях против огневых точек и зенитных средств. В августе 1986 г. звено вертолетов 181-го полка под началом майора А. Волкова вылетело для удара по пристанищу местного вожака «инженера Салима». Кишлак в горах у Пули-Хумри, служивший базой душманов, имел хорошее зенитное прикрытие. С учетом этого атаку спланировали с применением ПТУР, а сам вылет наметили на раннее утро. Первым же заходом Ми-24 старшего лейтенанта Ю. Смирнова «Штурмы» всадили прямо в строение, похоронив его обитателей в пыльных развалинах.

Несколько раз ПТУР использовались «по непосредственному назначению », для борьбы с бронетанковой техникой - оказавшимися в руках душманов БТР и танками. 16 января 1987 г. вертолетчики 262-й ОВЭ получили задачу уничтожить захваченный душманами БТР, из которого те вели огонь по постам охраны у Баграмского аэродрома. В воздух подняли звено Ми-24, в три захода отстрелявшихся по цели ПТУР и для гарантии отработавших еще и пушечным огнем и залпами НАР, после чего с соседних постов с удовлетворением сообщили о наступлении «тишины и покоя». Парой месяцев спустя звено Ми-24 вылетело на подавление досаждавшей огневой точки у Баграма. Все вертолеты пустили по четыре «Штурма»; вернувшиеся летчики докладывали о наблюдавшихся попаданиях точно в окна дувала.

Подтверждением эффективности «Штурма» на Ми-24В, как и стоявшего на нем прицельного комплекса с хорошими возможностями, стала распространенность «полосатых» этой модификации, вскоре «выживших» прежние Ми-24Д. Так, к осени 1984 г. в кундузском 181-м ОВП оставался единственный Ми-24Д, который на боевые задачи старались не посылать, используя его в качестве связного и «почтовика».

Оригинальную доработку провели осенью 1987 г. в Кандагаре, где десяток машин получил по два пусковых устройства АПУ-60-1 под заимствованные у истребителей ракеты Р-60. Эти ракеты, созданные для ближнего воздушного боя, вертолеты должны были нести на случай встречи с «духовскими» самолетами и вертолетами, донесения о залетах которых с пакистанской стороны появлялись время от времени, но встретить их «живьем» так и не удавалось. Для воздушных целей предназначались Р-60 на левом пилоне, правая АПУ была наклонена вниз, чтобы ее тепловая ГСН могла захватить наземную «горячую» цель - костер или двигатель автомашины. По результатам испытаний Р-60 на вертолетах, однако, было известно, что ракеты по подобным воздушным целям с малой тепловой контрастностью не очень эффективны и способны захватить чужой вертолет максимум с 500-600 м, а поршневого «нарушителя» и того меньше.

Р-60 устанавливались и на Ми-8, но об успехах их применения автору ничего не известно.
Помимо повышения эффективности оружия, уделялось внимание и его надежности. Удалось повысить ресурс многих систем и их «работоспособность» как ответ на напряженные условия эксплуатации. Перечень новшеств и доработок был бесконечным - от новых типов боеприпасов до более «выносливых» марок сталей и элементной базы РЭО, способных выдержать самые жесткие режимы работы.

К числу проблем, решить которые так и не удалось, следует отнести обеспечение ночной работы. Потребность в вылетах на поиск противника, свободнее себя чувствовавшего под прикрытием темноты, оставалась насущной все время, однако доля вылетов, а главное - их результативность, были невелики. Для подсветки места удара вертолеты несли 100-кг светящие авиабомбы (САБ), дававшие факел светосилой 4-5 млн. свечей на протяжении 7-8 мин (время, достаточное для пары атак). При необходимости, имелась возможность осветить цель сходу, пустив по курсу специальные НАР С-5-О, развешивавшие в 2500-3000 м перед вертолетом мощные факелы на парашютах. Однако для удара требовалось сначала обнаружить цель, а достаточно эффективных приборов ночного видения и ночных прицелов вертолетчики так и не получили. При патрулировании использовались очки для ночного вождения техники ПНВ-57Е, однако в них можно было разглядеть только общую «картинку» местности на небольшом расстоянии. Пробовали работать с танковыми прицелами, ноте имели ограниченную дальность, различая машину на расстоянии 1300-1500 м. Невысокой разрешающей способностью обладали и ночные приборы наблюдения разведчиков.

Полагаться приходилось на лунные ночи, острый глаз и удачу, позволявшие заметить крадущийся караван или костер привала. Такие вылеты доверялись самым опытным экипажам, и все же эффективность их оставалась невысокой, а расход боеприпасов - нерациональным. На месте удара утром обычно не обнаруживали никаких следов атакованного противника (если что и оставалось после налета, то оружие и прочее добро успевали растащить уцелевшие). В то же время риск налететь во мраке на скалу или задеть другое препятствие при маневре был слишком большим, из-за чего ночную работу то и дело запрещали, делая исключение только для круглосуточного патрулирования хорошо знакомых окрестностей гарнизонов и аэродромов, защищавшего их от обстрелов и диверсий.

Другим постоянно действующим и, в прямом смысле, жизненно важным фактором было совершенствование защищенности Ми-24. Бронирование Ми-24 признавали хорошим: помимо накладных броневых стальных экранов по бортам кабин летчика и оператора (вопреки популярным представлениям, броня вертолета была именно накладной и крепилась к конструкции снаружи на винтах), экипаж прикрывался передними бронестеклами внушительной толщины, а сиденье летчика оборудовалось бронеспинкой и бронезаголовником. Броней на капотах защищались также агрегаты двигателей, редуктор и гидроблок.

Тем не менее с нарастанием числа огневых средств у противника вертолеты все чаще подвергались обстрелу, калибр и мощь зенитных средств росли, количество попаданий множилось, становясь настоящей и весьма жесткой проверкой на уязвимость и выявляя слабые места боевого вертолета. Что касается защиты экипажа, то большинство пуль приходилось на находящуюся впереди кабину оператора, броня которой не всегда могла противостоять крупнокалиберному оружию. Из числа пуль, «принимавшихся» бронезащитой операторской кабины, 38-40% пробивали ее, тогда как у летчика их доля составляла вдвое меньше, 20-22%. Даже без сквозного пробития брони удар тяжелой пули ДШК или ЗГУ был способен выбить с тыльной стороны бронелиста массу вторичных осколков, представлявших немалую опасность: мелкие стальные «щепки» веером летели в кабину, причиняя ранения летчикам и решетя оборудование, электроарматуру и прочую начинку кабины. Мощные лобовые бронестекла ни в одном случае не были пробиты пулями и осколками, даже при попадании пуль калибром 12,7 мм. При этом отмечалось возвращение вертолетов со множественными следами от пуль на бронестеклах (в одном таком случае на стекле остались отметины от шести пуль, превративших его в крошево, но так и не прошедших внутрь).

В большинстве случаев в составе экипажей от поражения страдал оператор. Впрочем, как это ни жестоко звучит, лучшая защищенность именно командира была просчитанной и определяющей, имея свое рациональное обоснование для выживаемости как самой машины, так и экипажа: сохранивший работоспособность летчик мог дотянуть домой даже на поврежденном вертолете и при выходе из строя других членов экипажа, тогда как его гибель или даже ранение такого исхода не обещали (до 40% потерь вертолетов происходило именно по причине поражения летчика).

В ходе Панджшерской операции, в первый же ее день, 17 мая 1982 г., были сбиты сразу два Ми-24. Причиной поражения в обоих случаях явился прицельный огонь из ДШК по кабине экипажа, приведший к потере управления, столкновению с землей и разрушению вертолетов. Еще одна машина попала под огонь зенитной установки, находясь на высоте 400 м, однако пули прошли в кабину, разбив остекление и ранив летчика. Выручила слетанность экипажа: борттехник пробрался к командиру и оказал ему помощь, а управление перехватил оператор, он и привел искалеченный вертолет домой.

Группа вооружения занимается зарядкой патронной ленты к пушке Ми-24П. Обычно, щадя силы и время, укладывали неполный боекомплект из 120-150 патронов, которого хватало для выполнения большинства задач

Доставка патронных лент к вертолетам 205-й ОВЭ. Транспортным средством служит двигательная тележка - других средств механизации в эскадрилье не имелось. Кандагар, лето 1987 г

Зарядка патронной ленты к пулемету ЯкБ-12,7 вертолета Ми-24В. В афганском климате холодное утро быстро сменялось дневной жарой, из-за чего участвующие в работе выглядят на редкость разнообразно, сочетая зимние шапки и сапоги с трусами и летними панамами

Ми-24В в полете над Панджшерским ущельем. Вертолет несет блоки Б8В20 и «Штурм» с фугасной боевой частью с приметной маркировкой желтой полосой на пусковом контейнере. 262-я ОВЭ, лето 1987 г

При возвращении из ночного разведывательного полета 1 октября 1983 г. под сосредоточенный огонь гранатометов и пулеметов попал Ми-24 джелалабадского 335-го ОБВП. Попаданиями размочалило лопасти винта, посекло тяги управления и двигатели. Удар пришелся также на кабину экипажа. На своем рабочем месте тяжелые ранения получил оператор лейтенант А. Патраков, через неделю скончавшийся от ран в госпитале.

22 апреля 1984 г. в ходе операции по захвату душманских складов у кишлака Айбак в зоне ответственности 181-го ОВП прикрывавшие десант Ми-24 оказались под огнем замаскированных ДШК. Стрельба велась из пещер на склоне горы, в упор. Первая же очередь прошла по вертолету ведущего. Пробив борт, две крупнокалиберные пули ранили оператора В. Макарова в руку (как потом выяснилось, было раздроблено 12 см локтевого сустава). Лейтенант, которому едва исполнилось 23 года, потерял сознание, но потом вновь пришел в себя и как мог продолжал помогать командиру в полете (проведя после в госпиталях почти год, он вернулся в строй и снова летал).

Прикрывая 16 августа 1985 г. эвакуацию раненых у кишлака Алихейль под Гардезом, пара Ми-24П кабульского 50-го ОСАП занималась подавлением огневых точек противника. Как оказалось, душманы хорошо оборудовали позиции и располагали не только стрелковым оружием, но и крупнокалиберными установками. Командир звена капитан В. Домницкий так описывал произошедшее: «На выходе из атаки - снова удар по вертолету, и опять этот противный, едкий запах горелого металла в кабине... Нужно прикрывать ведомого, но чувствую, что у меня немеет от усилий рука на шаг-газе, с трудом тянется рычаг. Поднял руку, а на ней с тыльной стороны полтора десятка дырок и из них сочится кровь. Тут же обнаружил два осколка в ноге выше колена, еще и слева по борту разворотило панель управления топливной системой. На земле после выключения двигателей обнаружили, что пуля ДШК прошила снизу-сбоку вертолет, далее - откинутый бронезаголовник (ровненькое, чистое отверстие), затем выбила приличную ямку в бронеспинке кресла (при ударе еще мелькнула мысль, что борттехник толкается), отрикошетила в левый борт, перемешала переключатели и проводку топливной системы, снова отрикошетила от накладной внешней брони на борту, ударила в потолок кабины и далее... Обнаружили ее в кресле на парашюте. У меня из руки тогда вытащили 17 осколков».

Несмотря на ранения (по счастью, незначительные), в тот же день капитан Домницкий вновь поднялся в воздух на своем вертолете. Однако судьба уже сделала свой выбор: изготовившись к встрече, противник ждал их на том же месте, где Ми-24 снова попал под прицельный огонь. Вертолет тряхнуло от ударов ДШК, простреленным оказался один из двигателей, после чего оставалось только тянуть на вынужденную посадку. Плюхнувшись на петлявшую по склону дорожку, единственное более или менее ровное место внизу, вертолет снес шасси и завалился набок, зарывшись в землю. Летчику-оператору С. Чернецову пришлось с помощью автомата разбить остекление, чтобы вытащить командира и борттехника.

Месяц спустя, 14 сентября 1985 г., в той же вертолетной эскадрилье 50-го ОСАП погиб оператор Ми-24 лейтенант А. Миронов. В ходе операции в районе Кундуза задачу выполняли на севере, вблизи границы, столкнувшись с плотным огнем противника. Попадание пришлось в борт у передней кабины, причем удар был непривычно сильным. Командир С. Филипченко смог посадить вертолет, однако никто не мог понять, чем была поражена машина, у которой борт зиял множеством пробоин, на броне кабин была масса вмятин размером в несколько сантиметров, словно от крупной дроби и словно прожженных отверстий, а тело погибшего оператора было буквально изрешечено. По всей видимости, Ми-24 попал под выстрел РПГ, кумулятивная граната которого была способна пробить даже танк. При стрельбе по вертолетам душманы применяли РПГ осколочного снаряжения с большого расстояния, с расчетом срабатывания гранат на самоликвидации, происходившей на дистанции 700-800 м. При этом осуществлялся воздушный подрыв без прямого попадания, дававший направленный и мощный осколочный удар, способный причинить множественные повреждения.

Напоминанием о грозном «буре» в 335-м ОБВП хранился бронешлем борттехника А, Михайлова, убитого 18 января 1986 г. уже на посадочном курсе снайперской пулей, насквозь пробившей борт вертолета и шлем. В другом случае в Газни титановая броня ЗШ-56 спасла летчика, сохранив внушительную вмятину от скользнувшей очереди (но не защитив его от насмешек коллег - «не каждая голова устоит против ДШК!»).

В качестве экстренной меры уже в первый военный год на Ми-24 начали устанавливать дополнительные бронестекла кабин. Поскольку летчики на своих рабочих местах были открыты до самых предплечий, в кабинах по бортам, со стороны внутренней поверхности блистеров, крепились специальные стеклоблоки из бронестекла в рамах на кронштейнах. Однако эта доработка оказалась не очень удачной: почти в 2 раза уменьшался полезный объем кабины в зоне блистеров, ухудшался обзор из-за массивных рам, которых летчики буквально касались головой. К тому же бронестекла были весьма массивными, давая прибавку веса в 35 кг и влияя на центровку. От этого варианта ввиду его непрактичности вскоре отказались (к слову, как отказались и от части бронирования в кабинах «восьмерок» в пользу сохранения обзора, не менее важного в боевой обстановке, чем защищенность и вооружение).

В ходе доработок пятимиллиметровыми стальными листами дополнительно экранировались трубопроводы масло- и гидросистем, баки заполнялись пенополиуретановой губкой, предохранявшей от пожара и взрыва. Тросовую проводку управления рулевым винтом разнесли по разным сторонам хвостовой балки с целью снижения ее уязвимости (прежде оба троса тянулись рядом и неоднократно имели место случаи одновременного их перебития пулей или осколком). Помимо обязательных ЭВУ, «Липы» и ловушек АСО (без которых, как говорили, «летать в Афгане не стала бы и Баба Яга»), нашлось место и средствам активной обороны.

Последствия происшествия с вертолетом капитана Николаева из 262-й ОВЭ. После попадания пули ДШК вертолет лишился путевого управления, однако сумел сесть и уже на пробеге въехал в ангар. Машина была серьезно повреждена, но вскоре вернулась в строй, Баграм, март 1987 г

На месте гибели Ми-24В под Гардезом. Вертолет разбился, столкнувшись со скалой в «каменном мешке», оператор капитан 3. Ишкильдин погиб, командир капитан А. Панушкин ранен. 335-й ОБВП, 10 декабря 1987 г

Ощутимым недостатком Ми-24 выглядело отсутствие кормовой огневой точки. Дома это никого не занимало, но в боевой обстановке стало вызывать нарекания, особенно в сравнении с Ми-8, у которого «хвост» был прикрыт. Впечатления летчиков подтверждала и статистика: избегая попасть под огонь спереди.противник старался поразить вертолет с незащищенных задних ракурсов. Так, на остекление кабины Ми-24 приходилось всего 18-20% повреждений от пуль с передней полусферы, против 40-42% у Ми-8 (отчасти это объяснялось и меньшей площадью остекления «двадцатьчетверки»). В отношении повреждений силовой установки эта зависимость была еще ярче: пылезащитные коки воздухозаборников, встречавшие шедшие спереди пули, получали у Ми-24 попадания в 1,5 раза реже, чем у Ми-8 (16-18% против 25-27%).

Обеспеченность «восьмерок» огневой защитой задней полусферы (в чем на своем опыте скоро убедился противник) во многих случаях заставляла душманов воздерживаться от стрельбы с прежде привлекательных кормовых ракурсов. Наличие хвостового пулемета давало очевидные преимущества и в тактическом плане: количество попаданий на отходе от цели у Ми-8 было вдвое меньше, чем у Ми-24, по которым огонь вдогон можно было вести безбоязненно и не рискуя получить «сдачи» (в цифрах: Ми-8 на выходе из атаки получали 25-27% попаданий, тогда как Ми-24 на отходе от цели получали 46-48 % попаданий от их общего количества).

Прикрытием вертолета от огня с уязвимых направлений на Ми-24 занимался борттехник, находившийся в грузовом отсеке. Стрелять из форточек, как это предусматривалось создателями вертолета, было крайне неудобно из-за ограниченного обзора и сектора обстрела. Для расширения проема при стрельбе использовали открывающиеся створки десантного отсека, позволявшие направить огонь вбок-назад. В десантной кабине держали пулемет (обычно все тот же надежный ПКТ), огнем из которого борттехник защищал вертолет на выходе из атаки, когда цель уходила под крыло, исчезая из поля зрения летчиков, или оказывалась сбоку при боевом развороте.

Довольно долго пулеметы приходилось брать с битых Ми-8 или выторговывать у соседей, и лишь со временем они вошли в штат (обычно по одному на каждый вертолет эскадрильи, плюс один запасной). Многие экипажи не ограничивались одним стволом и брали по два пулемета, защищая оба борта и не тратя времени на перенос огня. На борту скапливался внушительный арсенал, на всякий случай с собой прихватывали еще и ручной пулемет (вести огонь из ПКТ с рук было невозможно). Кроме того, у каждого из летчиков, помимо личного пистолета, при себе всегда был обязательный автомат - «НЗ» на случай аварийной посадки или прыжка с парашютом (чтобы не потерять, его часто пристегивали ремнем к бедру). Штурман-оператор А. Ячменев из Баграмской 262-й ОВЭ делился пережитыми томительными ощущениями: однажды, залезая в кабину, он повесил автомат на ПВД и, забыв о нем, взлетел. Спохватился он уже в воздухе, не почувствовав привычной тяжести сбоку, а осмотревшись, заметил: «АКС-то остался за бортом, болтается перед носом, а не достанешь... чувствовал себя, как голый...»

Хозяйственные борттехники прихватывали про запас трофейные пулеметы, и довооружение Ми-24 зависело только от способностей экипажа раздобыть и установить дополнительное оружие. Распространены были всякого рода «самопальные» доработки - упоры и прицелы, вплоть до снайперских. Недостатком было неудобство стрельбы из низкой кабины, где приходилось наклоняться или становиться на колени. Весьма элегантно решил эту проблему в 280-м полку капитан Н. Гуртовой, разжившись сиденьем с «восьмерки», которое он приспособил к центральной стойке десантного отсека и, не вставая, поворачивался на нем от борта к борту при переносе огня.

Ми-24П капитана Г. Павлова, подбитый у Бамиана. После выхода из строя гидросистемы и управления вертолет был разбит при аварийной посадке. Хозяйственный борттехник забирает из кабины пулемет ПК. 50-й ОСАП, 18 июня 1985 г. Умелые и слаженные действия помогли летчикам уцелеть в аварийной ситуации, однако командиру удалось выбраться из кабины, лишь разбив остекление

Справа налево: оператор Малышев, командир экипажа Павлов и борттехник Лейко

Разбитый при взлете в Фарахруде Ми-24В. Оператор В. Шагин погиб, командир Петухов получил тяжелые травмы. 205-я ОВЭ, 9 июня 1986 г

Поскольку конструктивно обе створки десантного отсека посредством тяг распахивались вверх и вниз вместе («обеспечивая быструю и удобную посадку и высадку десантников», как говорилось в описании машины), опереть пулемет в дверном проеме оказывалось не на что и борттехникам приходилось проявлять смекалку и знание матчасти, рассоединяя привод раскрывания дверей, чтобы нижняя створка оставалась на месте. Позднее систему открывания дверей доработали, обеспечив штатную возможность открытия одной только верхней створки.

В обычных полетах снятый с борта пулемет лежал в кабине. ПКТ с чувствительным электроспуском требовал осторожности - стоило задеть его, чтобы стрельба началась прямо в кабине. На «восьмерках», где пулемет все время оставался на стрелковой установке, «смотря» наружу, подобных проблем не было, но на Ми-24 такие происшествия иной раз происходили. В одном таком случае в 280-м ОВП борттехник из экипажа майора А. Волкова, перебрасывая пулемет с борта на борт, всадил в потолок кабины шесть пуль. В другом случае при сходных обстоятельствах ушедшими вверх пулями оказался простреленным двигатель вертолета. 8 сентября 1982 г. борттехник, снимая пулемет, «вследствие нарушения мер безопасности при обращении с оружием открыл непреднамеренную стрельбу в сторону кабины летника, произведя 15-20 выстрелов, в результате чего были перебиты более 500 проводов систем вооружения, оборудования и РЭО, повреждены агрегаты управления вертолетом и электросистемы».

Борттехник Ми-24 занимается набивкой патронных лент к ПКТ. Сам пулемет лежит рядом на пороге кабины. Газни, 335-й ОБВП, осень 1985 г

В общей статистике потерь Ми-24 более чем половина происшествий имела катастрофические последствия (с гибелью летчиков), насчитывая 52,5% от общего числа, при этом почти две трети таких случаев (60,4% от количества катастроф) сопровождались гибелью всех находившихся на борту членов экипажа.

С целью предотвращения потерь летного состава в конце января 1986 г. было предписано выполнять полеты на Ми-24 ограниченным до двух человек экипажем из летчика и оператора, оставляя борттехника на земле, благо и без него летчики справлялись с обязанностями. В отношении эффективности его работы в качестве стрелка единства не наблюдалось: где-то считали такое прикрытие необходимым, а иные, особенно с появлением ПЗРК, полагали его блажью и без обиняков звали бортового техника «заложником». Доля правды в этом была. Возможности по прикрытию своей машины у «бортача» действительно были довольно ограниченными: огонь он мог вести лишь в боковых направлениях, по траверзам пролета вертолета, тогда как наиболее уязвимая задняя полусфера оставалась незащищенной.

В то же время в аварийной ситуации при поражении машины шансов на спасение у борттехника оказывалось куда меньше, чем у летчика и оператора, рабочие места которых были много лучше приспособлены к аварийному покиданию вертолета и имелась возможность «выходить» за борт прямо с сидений. Борттехнику при этом нужно было выбраться со своего места в узком проходе за командирским сиденьем, в падающей неуправляемой машине добраться до створок десантного отсека и открыть их, постаравшись при прыжке с парашютом не зацепить торчащие в опасной близости под крылом пилоны и блоки подвесок. В итоге неединичными были случаи, когда летчику и оператору удавалось спастись, а борттехник погибал, оставаясь в падающей машине (в 50-м ОСАП в конце 1984 г. в таких ситуациях в сбитых Ми-24 за одну только неделю погибли двое борттехников, притом что остальные члены экипажей остались живы). В общей статистике потерь гибель этой категории летного состава в экипажах Ми-24 случалась чаще, чем летчиков и операторов. В конце концов подобные случаи возымели свое действие, и приказ о сокращении экипажей представлялся вполне обоснованным. Впрочем, соблюдался он не везде, и нередко борттехники по-прежнему летали в составе экипажей. На Ми-24 пограничной авиации, имевшие другую подчиненность, такое распоряжение, по всей видимости, и вовсе не распространялось, и их экипажи продолжали подниматься в воздух в полном составе, часто еще и с дополнительны» стрелком на борту.

Борттехник Г. Кычаков за пулеметом ПКТ, установленным на нижней створке десантного отсека Ми-24

Капитан Н. Гуртовой в десантной кабине Ми-24В, оборудованной поворотным сиденьем со сбитой «восьмерки». Кундуз, 181-й ОБВП, весна 1986 г

Свой вариант довооружения вертолета предложило и КБ Миля. В 1985 г. вместо импровизированных стрелковых установок для защиты Ми-24 разработали кормовую огневую точку, опробовав ее на Ми-24В (заводской номер 353242111640). На вертолете установили крупнокалиберный пулемет НСВТ-12,7 «Утес», позволявший на равных вести борьбу с душманскими ДШК. Стрелковую установку оборудовали в корме под хвостовой балкой: сзади она была открыта, а по бокам имела обильное остекление для обзора задней полусферы. Поскольку задняя часть фюзеляжа вертолета была занята нижним топливным баком и стойками с аппаратурой радиоотсека, мешавшими доступу к рабочему месту стрелка, к установке соорудили подобие тоннеля из грузовой кабины, а под ноги стрелка пристроили свисающие вниз «штаны» из прорезиненной ткани. Заняв место, тот оказывался скрюченным в тесноте под нависавшими блоками и коробками аппаратуры, тросами управления и вращавшимся над головой валом рулевого винта.

Сооружение получилось весьма громоздким и неудобным, к тому же неудовлетворительным оказался обзор и сектора обстрела. При показе начальству некий полковник из штабных пожелал лично опробовать новинку. Кабинетная комплекция подвела начальника - при попытке пробраться к пулемету он намертво застрял в узком проходе и его пришлось извлекать оттуда задом наперед. Помимо компоновочных недостатков, оборудование «огневой позиции» в корме неблагоприятно сказалось на центровке вертолета с вытекающими отсюда последствиями для маневренности и управляемости. Даже после доработки установки с обеспечением доступа снаружи из-за очевидных недостатков ее признали негодной к эксплуатации. В строю отсутствие защиты сзади несколько компенсировали проведением доработки с установкой зеркал заднего обзора у летчика, по типу апробированных на Ми-8, но смонтированных внутри кабины с учетом больших полетных скоростей.

Рассказ о вооружении и работе вертолетной авиации в афганской войне был бы неполным без упоминания об участии в кампании винтокрылых машин Камова, оставшемся практически неизвестной страницей тогдашних событий. Речь шла отнюдь не об испытаниях в боевой обстановке новой техники, какой являлся отрабатывавшийся в это самое время Ка-50: только что поднявшаяся в небо машина необычной схемы и концепции находилась тогда в «детском» возрасте и у нее хватало проблем с доводкой, не позволявших предпринимать рискованных попыток пустить ее в бой. Тем не менее в Афганистане время от времени появлялись вертолеты Ка-27 и Ка-29, уже находившиеся на вооружении. Помимо флота, камовские вертолеты служили в пограничной авиации, будучи востребованными в округах погранвойск в горных районах, где выгодными оказывались их высокая энерговооруженность, отличные несущие способности, высотность и скороподъемность, а также устойчивость к влиянию обычного в горах ветра, попутного и бокового. Особенностям работы в стесненных горных условиях не в последнюю очередь подходила и компактность машин соосной схемы (камовские вертолеты имели несущий винт 16-метрового диаметра - на треть меньше, чем винт Ми-8).

Камовские вертолеты имелись в авиации Закавказского пограничного округа, в частности, в 12-м отдельном полку, подразделения которого размещались в Грузии и Азербайджане. Первая эскадрилья полка на аэродроме Алексеевка под Тбилиси располагала несколькими Ка-27, во второй эскадрилье, находившейся в Кобулети, числились два Ка-27 и два Ка-29. Экипажи полка постоянно привлекались к работе по Афганистану в командировках продолжительностью 45 суток, поддерживая и подменяя коллег-пограничников из Среднеазиатского и Восточного округов. В этих заданиях участвовали и камовские вертолеты, время от времени работавшие в приграничных районах (по рассказам, случалось им появляться и в Шинданде), однако автор не располагает достоверными сведениями об их участии в боевых действиях.

Этим не ограничивается совершенствования вооружения в ходе «вертолетной войны» в Афганистане. Помимо появления новых типов и систем оружия, изменения претерпевало прицельное оборудование, доработкам подвергались узлы и агрегаты, повышалась их безотказность и эффективность, «отлавливались» дефекты, и эти кропотливые работы, направленные на поддержание должного уровня машин, сопровождали ее все время эксплуатации.

Стрелковая установка для защиты задней полусферы вертолета, испытывавшаяся на Ми-24В (пулемет снят). С левой стороны установки имелся большой посадочный люк

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter