Власть тьмы автор. Те же, Никита и Анютка. Действие происходит осенью в большом селе. Сцена представляет просторную избу Петра. Петр сидит на лавке, чинит хомут. Анисья и Акулина прядут

Драма в 5 действиях. Сочинена в 1886: начата в конце октября - 25 ноября сдана в набор. В основу «Власти тьмы» положено уголовное дело крестьянина Тульской губернии Ефрема Колоскова, которого Толстой посетил в тюрьме. Впоследствии Толстой рассказывал: «Фабула „Власти тьмы“ почти целиком взята мною из подлинного уголовного дела, рассматривавшегося в Тульском окружном суде… В деле этом имелось именно такое же, как приведено и во „Власти тьмы“, убийство ребенка, прижитого от падчерицы, причем виновник убийства точно так же каялся всенародно на свадьбе этой падчерицы» (т. 26, с. 706). . Толстой хотел, чтобы драма была поставлена в Москве в народном театре М. В. Лентовского «Скоморох». Но уже в конце декабря 1886 актриса петербургского Александринского театра М. Г. Савина попросила у Толстого эту пьесу для своего бенефиса (для своих бенефисов актёры императорских театров могли сами выбирать пьесу для постановки, хотя обычно этим занимался исключительно репертуарный комитет). Толстой ответил согласием. Но все договоры оказались напрасными - пьеса была запрещена цензорским комитетом.

Уже были распределены роли, уже театр готовился к генеральной репетиции… Однако начальник Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистов сдаваться не собирался: он

До 1895 была запрещена к постановке в России. Однако 11 января 1890 г. поставлена на домашней сцене в семье Приселковых в Петербурге силами любителей под руководством актёра Александринского театра В. Н. Давыдова . Зрителями собрались выдающиеся деятели культуры времени: актёры Александринского театра (которым так и не удалось сыграть на сцене свои уже подготовленные роли), литераторы, художники. К этому времени пьеса уже шла на зарубежных подмостках: в 1888 г. она была показана в Свободном театре А. Антуана в Париже, в 1890 - в Свободном театре О. Брама в Берлине; ставилась в театрах Италии, Швейцарии, Голландии .

Спасла дело «Власть тьмы». Она была запрещена цензурой. Когда я неожиданно стал надоедать с ней начальнику по делам печати Феоктистову , он морщился, карежился и кисло мне замечал:
- Что вы пристали к этой мерзости? Охота вам!
Наконец, по идее старшего драматического цензора Литвинова - кстати сказать, очень милого и благожелательного человека - Суворин набрал и отпечатал издание «Власти тьмы» с пропуском всего того, что считал Феоктистов нецензурным. Таким образом его прижали к стене: им самим было одобрено к сцене все остальное. У нас закипела работа. Закипела она и в Александрийском театре, где пьесу Толстого решили тоже ставить и где вся обстановка была приготовлена еще пять лет назад. Но Феоктистов вдруг одумался. Он снова прислал запрещение - и наши репетиции прекратились.
В один прекрасный день в афишах было объявлено, что пьеса все-таки идет в бенефис Васильевой 18 октября в Александрийском театре. Суворин хитро посмотрел через очки и решил:
- А у нас пойдет двумя днями раньше: 16-го.
Когда Феоктистов увидел «Власть тьмы» на репертуаре вопреки его запрещению, он кинулся к телефону, соединился с Всеволожским и с пеной у рта спросил:
- Кто позволил поставить на репетицию «Власть тьмы»?
Всеволожский радостно всхлипнул и отвечал с почтением, как и подобает истому царедворцу:
- Государь император.
Феоктистов повесил трубку и вскоре ушел со службы. Надо сказать правду, в Малом театре «Власть тьмы» шла куда лучше, чем в Александрийском. Карпов хорошо умел ставить именно такие пьесы. Да и труппа подобралась подходящая. Никита - Судьбинин был превосходен, куда лучше Сазонова , игравшего мелкого апраксинца, а не мужика; Михайлов, конечно, по таланту значительно уступал Давыдову, но по внешности его Аким куда был лучше Давыдовского, уж чрезмерно раздобревшего. Варламов (Митрич) был много слабее Красовского; нечего и говорить насколько Стрепетова была лучше Стрельской в роли Матрены. Стрепетову специально на эту роль и пригласили в наш театр. Ездил и приглашал я, и мы условились по сто рублей за выход. Одна Савина - Акулина была бесконечно выше молодой и хорошенькой Никитиной. Савина не пожалела себя и вышла не ряженой крестьянкой, как прочие исполнительницы «Власти», а опаленной солнцем глухой дурой, - да Трефилова - будущая танцовщица - была очень мила в роли Анютки. Если бы Суворин был опытный антрепренер, он бы открыл абонементную запись на «Власть тьмы» и давал ее пять раз в неделю. А между тем «Власть тьмы» дана была до нового года в течение двух с половиною месяцев - всего двадцать один раз. В большом перерыве представлений был виноват Михайлов, который внезапно запил. Он был спившийся помещик из обруселых немцев. Первые восемь представлений дали восемь аншлагов. Полный сбор театра был около 1450 р.

Последующие постановки:

• 5 ноября 1902 - МХТ (реж. Станиславский , худ. Симов ; Митрич - Станиславский и Тихомиров, Матрена - Помялова, Акулина - Николаева, Анисья - Бутова, Марина - Алексеева , Марфа - Грибунина, Анютка - Халютина , Аким - Артем , Никита - Грибунин , Петр - Судьбинин);
• 31 августа 1908 - в Общедоступном театре при Народном доме графини Паниной в Петербурге (позднее - Передвижной театр под рук. Гайдебурова и Скарской ; реж. Гайдебуров , он же исполнитель роли Никиты);
• 18 апреля 1903 - Петербургский Михайловский театр (реж. Е. Карпов , исполнители - актёры Александринского, Петербургского Малого и др. театров: Савина , Стрепетова, Левкеева, Холмская , Домашева, Давыдов , Каширин, Яковлев и др.).

Помимо Москвы и Петербурга, «Власть тьмы» широко ставили и провинциальные театры: Нижегородский Собольщикова-Самарина (1898), Харьковский театр Синельникова (1896), Саратовский театр, антреприза Бородая (1898), Полтавский театр (1901), Киевский театр «Соловцов » (1907, реж. Марджанов).

• 4 декабря 1956 - Малый театр . Режиссёр Б. И. Равенских , художник Волков; Анисья - Чуваева, Акулина - Э. Далматова, Марина - Бурыгина , Анютка - Блохина , Аким - И. В. Ильинский , Никита - Доронин , Матрена - Шатрова , Митрич - М. И. Жаров , Петр - Горбатов, Анисья - Орлова, муж Марины - Грузинский , Сват - Сергей Чернышев).

Актриса Елена Митрофановна Шатрова рассказывает о том, как ставилась и репетировалась эта постановка, в мемуарной книге «Жизнь моя - театр». М., 1975:

Опоздав на два часа, Равенских извинения не просит. Хмурый, недовольный собой и нами, быстрым шагом направляется он к своему месту. Остановился у стола, брезгливо оглядел его, стал пыль сдувать. Ждем. Знаем, пока пыль не сдует - за стол не сядет. Еще сильнее, чем пыль, Борис Иванович ненавидит сентиментальность. Ольга Михайловна Хорькова , прелестная Полинька в «Доходном месте», забавная Марья Антоновна в «Ревизоре», отличная артистка, репетировала Анисью. С первого акта она начала плакать, заливая горючими слезами текст роли. Равенских просил ее не плакать, сердился, требовал от актрисы сдержанности. Хорькова плакала. Равенских снял ее с роли и назначил на роль Анисьи О. А. Чуваеву - молодую актрису, едва закончившую Щепкинское училище. Роль Акима была поручена И. В. Ильинскому и А. И. Сашину-Никольскому. Вначале репетировал Сашин-Никольский. Репетировал с присущей ему мягкостью, одухотворенностью и… болезненностью. Равенских хотел, чтобы Аким выглядел нравственно и физически здоровым, чтобы свет души его светил ровно, ярко. Сашин-Никольский этим требованиям не удовлетворял: маленький, тщедушный, с огромными печальными глазами, он вызывал жалость. Силы в нем не было. Равенских освободил Сашина-Никольского от роли Акима. Репетировал и играл ее один Ильинский. Время показало, насколько прав был Равенских, отдав Акима Ильинскому. Но в пору репетиций иногда казалось, что все эти замены, конфликты развалят еще не завершенный спектакль. Каждый актер при любом, самом даровитом постановщике все-таки тоже режиссер своей роли. … «Власть тьмы» - победу света над тьмой - мы играем уже около двадцати лет. Премьера была в 1956 году. Но билеты на «Власть тьмы» достать так же трудно, как и в премьерные дни.

• 2006 - Большой драматический театр . Режиссёр Т. Н. Чхеидзе, художник Э. С. Кочергин.
• 2007 - Малый театр . Режиссёр Ю. М. Соломин , художник А. К. Глазунов.

Экранизации

• 1909 - Власть тьмы (реж. П. И. Чардынин ; фильм не сохранился).
• 1915 - Власть тьмы (реж. П. И. Чардынин)
• 1918 - Власть тьмы (реж. Чеслав Сабинский)

Примечания

Литература

• Булгаков В. Ф. Поправки Толстого в издании «Власть тьмы» 1887 г. // Лев Толстой. - М.: Изд-во АН СССР, 1961. - Кн. 2. - (Литературное наследство; Т. 69).
• Давыдов В. Н. Из воспоминаний актера // Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников: В 2 т. - М.: Худож. лит., 1978. - Т. 2. - С. 104-106.
• И. Ф. Анненский . Власть тьмы // Анненский И. Ф. Книга отражений. М.: Наука, 1979.

Стоимость билетов:
Балкон 1000-1500 рублей
Бельэтаж 1500-2200 рублей
Амфитеатр 1200-3000 рублей
Бенуар 2500-3000 рублей
Партер 3000-4500 рублей

Режиссер-постановщик - народный артист СССР Ю.М.Соломин
Художник-постановщик - заслуженный работник культуры России А.К.Глазунов
Композитор - народный артист России Г.Я.Гоберник
Художник по свету - заслуженный работник культуры России Д.Г.Исмагилов
Помощники режиссера - заслуженный работник культуры России Г.И.Маркина, В.М.Егоров
Хореография - Н.В.Цапко
Режиссер - А.С.Цисарук
Суфлер - заслуженный работник культуры России Л.И.Меркулова
В спектакле звучат русские народные песни в исполнении ансамбля «Русичи».

Действующие лица и исполнители:
Петр, мужик богатый, 42-х лет, женат 2-м браком, болезненный - Народный артист России Владимир Носик
Анисья, его жена, 32-х лет, щеголиха - Заслуженная артистка России Инна Иванова, Ирина Жерякова
Акулина, дочь Петра от первого брака, 16-ти лет, крепка на ухо, дурковатая - Екатерина Базарова, Ольга Абрамова
Анютка, вторая дочь, 10-ти лет - Лидия Милюзина, Дарья Мингазетдинова, Аполлинария Муравьёва
Никита, их работник, 25-ти лет, щеголь - Алексей Фаддеев
Аким, отец Никиты, 50-ти лет, мужик невзрачный, богобоязненный - Народный артист России Алексей Кудинович
Матрена, его жена, 50-ти лет - Лауреат Государственной премии СССР и Премии Правительства России, Народная артистка России Ирина Муравьева
Марина, девка-сирота, 22-х лет - Любовь Ещенко, Аполлинария Муравьёва
Митрич, старик-работник - Заслуженный артист России Виктор Низовой, Михаил Фоменко
Кума Анисьи - Заслуженная артистка России Лариса Кичанова
Сват - Лауреат Государственной премии России, Заслуженный артист России Юрий Ильин, Максим Хрусталёв
Муж Марины - Народный артист России Сергей Еремеев
Марфа, сестра Петра - Наталья Боронина
1-я девка - Александра Иванова, Алёна Колесникова
2-я девка - Екатерина Порубель, Алёна Колесникова
Урядник - Заслуженный артист России Пётр Складчиков
Сваха - Анна Жарова
Староста - Андрей Манке
Соседка - Мария Серёгина, Екатерина Порубель
1-й парень - Михаил Мартьянов, Станислав Сошников
2-й парень - Максим Хрусталёв
Жених - Евгений Сорокин

Драматическая пьеса «Власть тьмы» - одно из самых спорных и мрачных произведений писателя. Свыше столетия назад постановку этой натуралистичной пьесы запрещали, произведение не прошло цензуру. Однако позже спектакль был поставлен сразу в двух императорских театрах - Александринском и Малом. В Малом театре спектакль с успехом демонстрируется публике и по сей день. В основу сюжета положена реальная история, произошедшая в конце девятнадцатого века в Тульской губернии. Крестьянин соблазнил падчерицу и прижил с ней ребенка, а затем убил его…

В современной постановке Малого театра «Власть тьмы» принимают участие любимые актеры Малого театра, не уставая радовать зрителей своим великолепным мастерством, способностью вживаться в образ. Приятны глазу и декорации, которые моментально переносят нас в типичную русскую деревню конца позапрошлого века. На сцене зрители увидят и настоящую русскую печь, и устеленный соломой пол, и бревенчатые избы, а также золотые церковные купола вдали, отражающиеся в тихой озерной глади. Эти купола - словно напоминание о Боге, которого забыли герои страшной истории. Проблема, которую писатель затрагивает в своем произведении - темная и разрушительная сила, живущая в душе русского крестьянства в частности и русского народа в целом. «Власть тьмы» - это вечная классика, актуальная на все времена.

Осень. В просторной избе зажи-точ-ного, болез-нен-ного мужика Петра — жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют песни. Сам хозяин в который раз зовет и ругает, грозясь рассчи-тать Никиту, щеголе-ва-того парня лет двадцати пяти, работ-ника лени-вого и гуля-щего. За него с яростью всту-па-ется Анисья, а Анютка, их деся-ти-летняя дочь, вбегает в горницу с рассказом о приезде Матрены и Акима, роди-телей Никиты. Услышав о пред-сто-ящей Ники-тиной женитьбе, Анисья «взбе-ле-ни-лась <...> ровно овца круговая» и еще злобней набро-си-лась на Петра, задумав любыми сред-ствами расстроить свадьбу. Акулина знает тайные наме-рения мачехи. Никита откры-вает Анисье желание отца насильно женить его на девке-сироте Маринке. Анисья преду-пре-ждает: если что... «Жизни решусь! Согре-шила я, закон рушила, да уж не воро-чаться стать». Как Петр умрет, обещает взять Никиту в дом хозя-ином и разом покрыть все грехи.

Матрена застает их обняв-шись, сочув-ствует Анисьиной жизни со стариком, обещает поме-шать Акиму и напо-следок, тайно сгово-рив-шись, остав-ляет ей сонных порошков, снадобье опоить мужа — «ника-кого духу нет, а сила большая...». Заспорив при Петре с Акимом, Матрена порочит девку Марину, артельную кухарку, которую Никита обманул, живя прежде на чугунке. Никита лениво отпи-ра-ется на людях, хоть и «боязно в неправде божиться». К радости Матрены сына остав-ляют в работ-никах еще на год.

От Анюты Никита узнает о приходе Марины, о её подо-зре-ниях и ревности. Акулина слышит из чулана, как Никита прогнал Марину: «Обидел ты её <...> так-то и меня обидишь <...> пес ты».

Проходит шесть месяцев. Умира-ющий Петр зовет Анисью, велит послать Акулину за сестрой. Анисья медлит, ищет деньги и не может найти. Как бы случайно наве-стить сына приходит Матрена с изве-стием о свадьбе Маринки с вдовцом Семеном Матве-е-вичем. С глазу на глаз пере-го-ва-ри-ва-ются Матрена с Анисьей о действии порошков, но Матрена преду-пре-ждает держать все в тайне от Никиты — «жалос-тив очень». Анисья трусит. В этот момент, держась за стенку, на крыльцо выпол-зает Петр и просит в который раз послать Анютку за сестрой Марфой. Матрена отправ-ляет Анисью немедля ошарить все места, чтобы найти деньги, а сама усажи-ва-ется на крыльце с Петром. К воротам подъ-ез-жает Никита Хозяин расспра-ши-вает его о пахоте, проща-ется, и Матрена уводит его в избу. Анисья мечется, молит о помощи Никиту. Деньги отыс-ки-ва-ются прямо на Петре — нащу-пала Матрена, торопит Анисью до прихода сестры скорей ставить самовар, а сама настав-ляет Никиту прежде всего «денежки не упустить», а уж потом и «баба в руках будет». «Если <...> похра-пы-вать начнет <...> ей укороту можно сделать». А тут и Анисья выбе-гает из избы, бледная, вне себя, неся под фартуком деньги: «Помер никак. Я снимала, он и не почуял». Матрена, поль-зуясь её расте-рян-но-стью, тут же пере-дает деньги Никите, опередив приход Марфы и Акулины. Начи-нают обмы-вать покой-ника.

Проходит еще девять месяцев. Зима. Анисья нена-рядная сидит за станом, ткет, ждет из города Никиту с Акулиной и, вместе с работ-ником Митричем, Анютой и загля-нувшей на огонек кумой, обсуж-дают Акули-нины наряды, бесстыд-ство («растрепа-девка, неха-лявая, а теперь расфу-фы-ри-лась, разду-лась, как пузырь на воде, я, говорит, хозяйка»), злой нрав, неудачные попытки выдать её замуж да спла-вить быстрей, беспут-ство и пьян-ство Никиты. «Оплели меня, обули так ловко <...> Ничего-то я сдуру не приме-чала <...> а у них согласье было», — стонет Анисья.

Отво-ря-ется дверь. Входит Аким просить у Никиты денег на новую лоша-денку. За ужином Анисья жалу-ется на «балов-ство» и безоб-разия Никиты, усове-стить просит. На что Аким отве-чает одно: «...Бога забыли» и расска-зы-вает о ладном житье-бытье Маринки.

Никита пьяный, с мешком, узлом и с покуп-ками в бумаге оста-нав-ли-ва-ется на пороге и начи-нает кура-житься, не замечая отца. Следом идет разря-женная Акулина. На просьбу Акима Никита выни-мает деньги и созы-вает всех пить чай, прика-зывая Анисье ставить самовар. Анисья с трубой и столеш-ником возвра-ща-ется из чулана и смахи-вает полу-шальчик, купленный Акулиной. Вспы-хи-вает ссора. Никита вытал-ки-вает Анисью, приго-ва-ривая Акулине: «Я хозяин <...> Ее разлюбил, тебя полюбил. Моя власть. А ей арест». Поте-шась, возвра-щает Анисью, достает наливку, угощенье. Все соби-ра-ются за столом, только Аким, видя неладное житье, отка-зы-ва-ется от денег, еды и ночлега, и, уходя, проро-че-ствует: «к поги-бели, значит, сын мой, к поги-бели...»

Осенним вечером в избе слышны говор и пьяные крики. Уезжают Акули-нины сваты. Соседки судачат о приданом. Сама невеста лежит в сарае, зане-могши животом. «С глазу», — угова-ри-вает сватов Матрена, — а так «девка как литая — не ущип-нешь». К Анисье после проводов гостей на двор вбегает Анютка: Акулина в амбар ушла, «я, говорит, не пойду замуж, я, говорит, помру». Слышен писк ново-рож-ден-ного. Матрена с Анисьей торо-пятся скрыть, толкают Никиту в погреб рыть яму — «Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет». Никита огры-за-ется Анисье: «...опосты-лела она мне <...> А тут порошки эти <...> Да кабы я знал, я бы её, суку, убил тогда!» Медлит, упор-ствуе?: «Ведь это какое дело! Живая душа тоже...» — и все же сдается, берет младенца, завер-ну-того в тряпье, муча-ется. Анисья выхва-ты-вает у него из рук ребенка, кидает в погреб и стал-ки-вает Никиту вниз: «Задуши скорей, не будет живой!» Скоро Никита выле-зает из погреба, трясется весь, со скребкой броса-ется на мать и Анисью, потом оста-нав-ли-ва-ется, бежит назад, прислу-ши-ва-ется, начи-нает метаться: «Что они со мной сделали? <...> Пищал как <...> Как захру-стит подо мной. И жив все, право, жив <...> Решился я своей жизни...»

Гости гуляют на Акули-ниной свадьбе. Во дворе слышны песни и бубенцы. По дорожке мимо сарая, где заснул в соломе с веревкой в руках пьяный Митрич, идут две девки: «Акулина <...> и выть не выла...» Девок дого-няет Марина и в ожидании мужа Семена видит Никиту, который ушел со свадьбы: «...А пуще всего тошно мне, Ма-ринушка, что один я и не с кем мне моего горя размы-кать...» Разговор преры-вает Семен и уводит жену к гостям. Никита, остав-шись один, снимает сапоги и подби-рает веревку, делает из нее петлю, прики-ды-вает на шею, но заме-чает Матрену, а за ней нарядную, красивую, подвы-пившую Анисью. В конце концов будто бы согла-сив-шись на уговоры, встает, обирает с себя солому, отсылая их вперед. Выпро-водив мать и жену, снова садится, разу-ва-ется. И вдруг пьяное бормо-танье Митрича: «Никого не боюсь <...> людей не боюсь...» словно придает сил и реши-мости Никите.

В избе, полной народа, Акулина с женихом ждут благо-сло-вения «вотчима». Среди гостей — Марина, муж её и урядник. Когда Анисья разносит вино, песни замол-кают. Входит Никита, босой, ведя с собой Акима, и, вместо того чтобы взять икону, падает на колени и кается, к восторгу Акима, — «Божье дело идет...» — во всех грехах — в вине перед Мариной, в насильной смерти Петра, совра-щении Акулины и убий-стве её ребе-ночка: «Отравил я отца, погубил я, пес, и дочь <...> Я сделал, один я!» Отцу кланя-ется: «...говорил ты мне: «Коготок увяз, и всей птичке пропасть». Аким обни-мает его. Свадьба расстро-и-лась. Урядник зовет понятых допра-ши-вать всех и вязать Никиту.

Богатый мужик Пётр живет с женой Анисьей, у них имеются две дочки. Акулине, старшей дочери, шестнадцать лет, она немного глуховата и не слишком умна, Анютке десять лет. Петр держит работника Никиту, это ленивый парень, любящий женское внимание.

Анисья не любит своего больного мужа. Она ждет его смерти, чтобы, прибрав к рукам богатство, выйти замуж за молодого Никиту. Акулина, ее падчерица, догадывается о намерениях мачехи. В соседней деревне живут родители Никиты, они изредка навещают своего сына. Отец парня, Аким, хочет женить сына на Марине, это девушка – сирота, которую Никита соблазнил и бросил. Мать, Матрена, знает, что Анисья в связи с Никитой. Ради богатства, она помогает Анисье избавиться от мужа.

Акиму жалко обиженную сироту, он пришел к Петру забрать Никиту, чтоб тот женился на Марине. Матрена и Анисья убеждают Петра, чтоб он не отпускал Никиту. Матрена дает Анисье порошки, чтобы та подсыпала их в чай мужу.

Прошло полгода. Петр отправил Акулину за сестрой, чувствуя приближение смерти. Матрена с Анисьей ищут, куда он спрятал деньги. Марина вышла замуж за вдовца с четырьмя детьми. Анисья нашла деньги. Петр умер.

После смерти Петра прошел почти год. Анисья вышла замуж за Никиту, но это не принесло ей счастья. Молодой хозяин путается с падчерицей, которую Анисья никак не может выдать замуж. Деньги они положили в банк, живут на проценты. Никита издевается над Анисьей, тратить деньги на свои нужды. Акулина тоже терроризирует мачеху, считает, что она хозяйка, и деньги принадлежат ей.

Аким пришел попросить у сына денег на новую лошадь, он рассказывает, как хорошо живет Марина. Никита с Акулиной возвращаются из города, дома вспыхивает скандал. Аким, видя это, отказывается и от обеда, и от денег, и уходит домой, осуждая сына.

Наконец – то Акулину сватают. Акулина беременна от Никиты. У нее начинаются схватки, и она не выходит к сватам. За нее дают богатое приданое, и сваты, не увидев будущую невестку, покидают дом.

У Акулины начинаются роды. Матрена и Анисья решают избавиться от ребенка, привлекают для этого Никиту. Они заставляют парня залезть в погреб, и выкопать яму. Они признаются ему, что Петр умер не своей смертью, а от порошков, которые ему подсыпали в чай. Невольно Никита становится их соучастником. Он страшно напуган, а тут его еще заставляют убить новорождённого. Никита отказывается, но Анисья бросает младенца в погреб, и сталкивает туда мужа. Он накрывает ребенка доской, и всем телом придавливает его. Под ним хрустят кости новорождённого. Никита выскакивает из погреба, и бросается на мать, и на Анисью. Ему повсюду слышится писк ребенка.

В скором времени состоится свадьба Акулины. Ее выдают замуж за родственника Маринкиного мужа, поэтому они в числе гостей. Жених с невестой и собравшиеся гости, ждут благословения Никиты, отчима Акулины. Никита уходит за сарай, он до сих пор переживает убийство младенца. За сараем в соломе, спит Митрич, работник Никиты. Никита берет веревку, и решает повеситься. Тут просыпается Митрич, и бормочет о том, что не надо никого бояться. Услышав его слова, Никита принимает какое – то решение и идёт в дом.

В доме гости поют песни. Входит Никита с отцом. Никита падает на колени, и, признаваясь во всех грехах, просит прощения у Марины, у Акулины, рассказывает об убийстве ребёнка. Он кланяется отцу, признавая его правоту, что «коготок увяз, и всей птичке пропасть».

Аким рад, что сын осознал содеянное и раскаялся. Урядник арестовывает Никиту, свадьба не состоялась.

Низменные желания ведут к более глубоким порокам, что до добра не доводят.

Картинка или рисунок Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Платонов Юшка

  935 год. Андрей Платонов пишет повесть «Юшка». Суть сюжета классического текста в том, что Юшка – главный герой работает помощником кузнеца. Он болен чахоткой.

  Повесть Дети синего фламинго – это рассказ о приключениях, в которых побывал самый обычный мальчик из нашего времени. Обманным путем его заманивают на остров, которого нет ни на одной карте

Предисловие и редакционные пояснения к 26-му тому Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого можно прочитать в настоящем издании

Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам [email protected]

Предисловие к электронному изданию

Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928-1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л. Н. Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л. Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru .

В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого.

Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»

Фекла Толстая

Перепечатка разрешается безвозмездно.

Reproduction libre pour tous les pays.

Л. Н. ТОЛСТОЙ.

Портрет работы И. Е. Репина.

ВЛАСТЬ ТЬМЫ

ИЛИ „КОГОТОК УВЯЗ, ВСЕЙ ПТИЧКЕ ПРОПАСТЬ"

ДРАМА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Если же правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твое было ввержено в геену.

Мф. V, 28, 29.

ЛИЦА ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

Петр – мужик богатый, 42-х лет, женат 2-м браком, болезненный.

Анисья – его жена, 32-х лет, щеголиха.

Акулина – дочь Петра от первого брака, 16-ти лет, крепка на ухо, дурковатая.

Анютка – вторая дочь, 10-ти лет.

Никита – их работник, 25-ти лет, щеголь.

Аким – отец Никиты, 50-ти лет, мужик невзрачный, богобоязненный.

Матрена – его жена, 50-ти лет.

Марина – девка-сирота, 22-х лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Действие происходит осенью в большом селе. Сцена представляет просторную избу Петра. Петр сидит на лавке, чинит хомут. Анисья и Акулина прядут.

ЯВЛЕНИЕ I.

Петр, Анисья и Акулина. (Последние поют в два голоса.)

Петр (выглядывает из окна).

Опять лошади ушли. Того и гляди, жеребенка убьют. Микита, а Микита! Оглох! (Прислушивается. На баб:) Будет вам, не слыхать ничего.

Голос Никиты с надворья.

Петр.

Петр (качая головой).

Уж эти работники! Был бы здоров, ни в жисть бы не стал держать. Один грех сними… (Встает и опять садится.) Микит!.. Не докличешься. Подите, что ль, кто из вас. Акуль, поди загони.

Акулина.

Лошадей-то?

Петр.

А то чего ж?

Акулина.

Сейчас. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ II.

Петр и Анисья.

Петр.

Да и лодырь малый, нехозяйственный. Коли повернется, коли что.

Анисья.

Сам-то ты больно шустер, с печи да на лавку. Только с людей взыскивать.

Петр.

С вас не взыскивать, так в год дома не найдешь. Эх, народ!

Анисья.

Десять делов в руки сунешь, да и ругаешься. На печи лежа приказывать лёгко.

Петр (вздыхая).

Эх, кабы не хворь эта привязалась, и дня бы но стал держать.

За сценой голос Акулины.

Псе, псе псе…

(Слышно, жеребенок ржет, и лошади вбегают в ворота. Ворота скрипят.)

Петр.

Бахарить – вот это его дело. Право, не стал бы держать.

Анисья (передразнивая).

Не стану держать. Ты бы сам поворочал, тогда бы говорил.

ЯВЛЕНИЕ III.

Те же и Акулина.

Акулина (входит).

Насилу загнала. Всё чалый…

Петр.

Микита-то где ж?

Акулина.

Микита-то? На улице стоит.

Петр.

Чего ж он стоит?

Акулина.

Чего стоит-то? Стоит за углом, калякает.

Петр.

Не добьешься от нее толков. Да с кем калякает-то?

Акулина (не расслышав).

(Петр махает на Акулину рукой; она садится за пряжу.)

ЯВЛЕНИЕ IV.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает. К матери).

К Микитке отец с матерью пришли. Домой берут жить, однова дыхнуть.

Анисья.

Анютка.

Пра! сейчас умереть! (Смеется.) Я мимо иду, Микита и говорит: прощай, говорит, теперь, Анна Петровна. Приходи ужо ко мне на свадьбу гулять. Я, говорит, ухожу от вас. Смеется сам.

Анисья (к мужу).

Не больно тобою нуждаются. Вон он и сам сходить собрался… «Сгоню!», говорит…

Петр.

И пущай идет; разве других не найду?

Анисья.

А деньги-то зададены?..

(Анютка подходит к двери, слушает, что говорят, и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ V.

Анисья, Петр и Акулина.

Петр (хмурится).

Деньги, коли что, летом отслужит.

Анисья.

Да ты рад отпустить, – тебе с хлеба долой. Да зиму-то я одна и ворочай, как мерин какой. Девка-то не больно охоча работать, а ты на печи лежать будешь. Знаю я тебя.

Петр.

Да что, ничего не слыхамши, попусту язык трепать.

Анисья.

Полон двор скотины. Не продал корову-то и овец всех на зиму пустил, корму и воды не наготовишься, – а работника отпустить хочешь. Да не стану я мужицкую работу работать! Лягу, вот как ты же, на печь – пропадай всё; как хочешь, так и делай.

Петр (к Акулине).

Иди за кормом-то, что ли, – пора.

Акулина.

За кормом? Ну, что ж. (Надевает кафтан и берет веревку.)

Анисья.

Не буду я тебе работать. Буде уж, не стану. Работай сам.

Петр.

Да буде. Чего взбеленилась? Ровно овца круговая.

Анисья.

Сам ты кобель бешеный! Ни работы от тебя, ни радости. Только поедом ешь. Кобель потрясучий, право.

Петр (плюет и одевается).

Тьфу ты! Прости, Господи! Пойти узнать толком. (Выходит.)

Анисья (вдогонку).

Гнилой чорт, носастый!

ЯВЛЕНИЕ VI.

Анисья и Акулина.

Акулина.

Ты за что батю ругаешь?

Анисья.

Ну тебя, дура. Молчи.

Акулина (подходит к двери).

Знаю, чего ругаешь. Сама дура, пес ты. Не боюсь я тебя.

Анисья.

Ты чего? (Вскакивает и ищет, чем бы ударить.) Мотри, я тебя рогачем.

Акулина (отворив дверь).

Пес, ты, дьявол, вот ты кто! Дьявол, пес, пес, дьявол! (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ VII.

Анисья (одна).

Анисья (задумывается).

На свадьбу, говорит, приходи. Это что ж они вздумали? женить? Мотри, Микитка: коли это твои умыслы, я то сделаю… Нельзя мне без него жить. Не пущу я его.

ЯВЛЕНИЕ VIII.

Анисья и Никита.

Никита (входит оглядываясь. Видя, что Анисья одна, быстро подходит к ней. Шопотом).

Что, братец ты мой, беда. Приехал родитель, снимать хочет, – домой итти велит. Окончательно, говорит, женим тебя, и живи дома.

Анисья.

Что же, женись. Мне-то что?

Никита.

Вот так – так. Я рассчитываю, как получше дело обсудить, а она вон как: жениться велит. Что ж так? (Подмигивает.) Аль забыла?..

Анисья.

И женись, очень нужно…

Никита.

Да ты что фыркаешь-то? Вишь ты, и погладиться не дается… Да ты чего?

Анисья.

А того, что бросить хочешь… А хочешь бросить, так и я не нуждаюсь. Вот тебе и сказ!

Никита.

Да буде, Анисья. Разве я тебя забыть хочу? Ни в жисть. Окончательно тебя, значит, не брошу. А я так рассчитываю: что и женят, так к тебе же назад приду; только бы домой не брал.

Анисья.

Очень ты мне нужен женатый-то.

Никита.

Да как же, братец ты мой, – из отцовской воли опять-таки невозможно никак.

Анисья.

На отца сворачиваешь, а умыслы – твои всё. Давно ты подлаживаешь с мазихой своей, с Маринкой. Она тебе это намазала. Не даром намедни прибегала.

Никита.

Маринка?! Очень она мне нужна!.. Мало их вешаются-то!..

Анисья.

Зачем же отец приехал? Ты велел! Обманывал ты!.. (Плачет.)

Никита.

Анисья! веришь ты Богу, аль нет? Ничего-то я и во сне не видал. Окончательно знать не знаю, ведать не ведаю. Всё мой старик с своей головы уздумал.

Анисья.

Сам не захочешь, так кто ж тебя, оселом, что ль, притянет?

Никита.

Тоже, рассчитываю, невозможно супротив родителя будет исделать. А неохота мне.

Анисья.

Упрись, да и всё.

Никита.

Уперся один такой-то, так его в волостной так вспрыснули. Очень просто. Тоже не хочется. Сказывают – щекотно..

Анисья.

Буде шутить-то. Ты слушай, Микита: коли ты за себя Марину возьмешь, я не знаю, что над собой сделаю… Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать. Коли да ты только уйдешь, я то сделаю…

Никита.

Мне что ж уходить? Кабы я уйти хотел, я бы давно ушел. Меня как намедни Иван Семеныч приглашал в кучера… А уж жизнь какая! Не пошел же. Потому я так рассчитываю, что я всякому хорош. Если бы ты меня не любила, то другой расчет.

Анисья.

То-то и помни. Старик не нынче-завтра помрет, думаю, – все грехи прикроем. Закон приму, думала, будешь хозяином.

Никита.

И, что загадывать. Мне что? Я работаю, как для себя стараюсь. Меня и хозяин любит, и баба его, значит, любит. А что меня бабы любят, так я в этом не причинен, – очень просто.

Анисья.

Будешь меня любить?

Никита (обнимает ее).

Во как! Как была ты у меня в душе…

ЯВЛЕНИЕ IX.

Те же и Матрена (входит и долго крестится на образа; Никита и Анисья отстраняются друг от друга).

Матрена.

А я что и видела, не видала, что и слышала, не слыхала. С бабочкой поиграл, – что ж? И теленок, ведашь, и тот играет. Отчего не поиграть? – дело молодое. А тебя, сынок, хозяин на дворе спрашивает.

Никита.

Я за топором зашел.

Матрена.

Знаю, знаю, родной, за каким топором. Этот топор всё больше около баб.

Никита (нагибается, берет топор).

Что ж, матушка, аль и вправду женить меня? Я рассчитываю, что совсем напрасно. Опять-таки и мне бы неохота.

Матрена.

И-и! Касатик, зачем женить? Живешь да живешь. Это старик всё. Поди, родной, мы и без тебя все дела рассудим.

Никита.

Чудно, право: то женить, а то не надо. Окончательно не разберу ничего. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ X.

Анисья и Матрена.

Анисья.

Что ж, тетка Матрена, аль и вправду женить хотите?

Матрена.

С чем женить-то, ягодка! Наш, ведашь, какой достаток? Так себе, старичок мой зря болтает: женить да женить. Да не его ума дело. От овса, ведашь, кони не рыщут, от добра добра не ищут, – так и это дело. Разве я не вижу (подмигивает), к чему дело клонит.

Анисья.

Что же мне, тетка Матрена, от тебя хорониться. Ты все дела знаешь. Согрешила я, полюбила сына твоего.

Матрена.

Ну, новости сказала. А тетка Матрена и не знала. Эх, деушка, тетка Матрена терта, терта да перетерта. Тетка Матрена, я тебе скажу, ягодка, под землей-то на аршин видит. Всё знаю, ягодка! Знаю, зачем молодым бабам сонных порошков надоть. Принесла. (Развязывает узелок платка, достает в бумаге порошки.) Чего надо, то вижу, а чего не надо, того знать не знаю, ведать не ведаю. Так-то. Тоже и тетка Матрена молода была. Тоже с своим дураком, ведашь, умеючи прожить надо. Все 77 уверток знаю. Вижу, ягодка, зачиврел, зачиврел твой-то старик. С чем тут жить? Его вилами ткни, кровь не пойдет. Глядишь, на весну похоронить. Принять во двор кого-нибудь да надо. А сынок чем не мужик? Не хуже людей. Так что же мне за корысть сына-то с доброго дела снять? Разве я своему детищу враг?

Анисья.

Только б не сходил он от нас.

Матрена.

И не сойдет, ласточка. Всё глупость одна. Старика моего ведать. Ум у него вовсе расхожий, а тоже другой раз заберет что в башку, как колом подопрет, никак не выбьешь.

Анисья.

Да с чего взялось-то дело это?

Матрена.

А видишь ли, ягодка, – малый, сама знаешь, до баб какой, да и красик, нечего сказать. Ну жил он, ведашь, на чугунке, а там у них девчонка сирота – в куфарках жила. Ну и стала вязаться за ним девчонка эта.

Анисья.

Матрена.

Она, паралик ее расшиби. Ну и было ли что, нет ли, только и дознайся мой старик. От людей ли, или сама она ему наклявузничала!..

Анисья.

Смелая же какая, подлюга!

Матрена.

Вот и поднялся мой-то, дурья-то голова: женить, говорит, да женить, грех покрыть. Возьмем, говорит, малого домой да женим. Разговаривала всячески. Куды тебе! Ну, думаю, ладно. Дай по-иному поверну. Их, дураков, ягодка, всё так-то манить надо. Всё в согласьи, как будто. А до чего дело дойдет, сейчас на свое и повернешь. Баба, ведашь, с печи летит, 77 дум передумает, так где ж ему догадаться. Что ж, говорю, старичок, дело хорошее. Только подумать надо. Пойдем, говорю, к сынку да посоветуем с Петром Игнатьичем. Что он скажет? Вот и пришли.

Анисья.

О-ох, тетушка, как же так? Ну как отец-то велит?

Матрена.

Велит? А веленье-то его псу под хвост. Уж ты не сумлевайся, не бывать этому делу, я сейчас с твоим стариком все дела просею, процежу, ничего не останется. Я и пошла с ним – один пример сделать. Как же сынок в счастьи живет, счастья ждет, а я за него потаскуху сватать стану. Что ж, я дура, что ль!

Анисья.

Она и сюда к нему бегала, Маринка-то. Верить ли, тетушка, как сказали мне, что женить его, как ножом по сердцу полоснуло меня. Думаю, в сердце она у него.

Матрена.

И, ягодка! Что ж, он дурак, что ли? Станет он шлюху бездомовную любить. Микишка, ведашь, малый тоже умный. Он знает, кого любить. А ты, ягодка, не сумлевайся. Не снимем его ни в жизнь. И женить не станем. А деньжонок ублаготворите, и пусть живет.

Анисья.

Кажется, уйди Микита, не стану на свете жить.

Матрена.

Дело молодое. Легко ли! Баба ты в соку, с таким осметком жить…

Анисья.

Верить ли, тетушка, постыл, уж постыл мне мой-то, кобель носастый, и не смотрели бы на него глаза.

Матрена.

Да, уж это дело такое. Глянь-ка сюда. (Шопотом, оглядываясь.) Была я, ведашь, у старичка этого за порошками, – он мне на две руки дал снадобья. Глянь-ка сюда. Это, говорит, сонный порошок. Дай, говорит, один – сон такой возьмет, что хоть ходи по нем. А это, говорит, такое снадобье, если, говорит, давать пить – никакого духа нет, а сила большая. На семь, говорит, разов, по щепоти на раз. До семи разов давай. И слобода, говорит, ей скоро откроется.

Анисья.

О-о-о… Что ж это?

Матрена.

Приметки, говорит, никакой. Рублевку взял. Меньше нельзя, говорит. Потому, ведать, добывать их тоже хитро. Я свою, ягодка, отдала. Думаю, возьмет, не возьмет, Михайловне снесу.

Анисья.

O-о! Да може что худое от них?

Матрена.

Чему худому-то быть, ягодка? Добро бы мужик твой твердый, а то что ж, только славу делает, что живет. Не жилец ведь он. Много таких-то бывает.

Анисья.

О, ох, головушка моя бедная! Боюсь я, тетенька, как бы греха не было. Нет, это что ж?

Матрена.

Можно и назад снесть.

Анисья.

Что ж их, как и те, в воде распущать?

Матрена.

В чаю, говорит, лучше. Ничего, говорит, неприметно, ни духу от них нет, ничего. Тоже человек умный.

Анисья (берет порошки).

О, о, головушка моя бедная. Пошла бы разве на такие дела, кабы не жисть каторжная.

Матрена.

А рублевку-то не забудь, я пообещалась старичку занесть. Тоже хлопочет.

Анисья.

Уж известно. (Идет к сундуку и прячет порошки.)

Матрена.

А ты, ягодка, потеснее держи, чтоб люди не знали. А коли что, помилуй Бог, коснется, от тараканов мол… (Берет рубль.) Тоже от тараканов идет… (Обрывает речь.)

ЯВЛЕНИЕ XI.

Те же, Петр и Аким. (Аким входит, крестится на образа.)

Петр (входит и садится).

Так как же, дядя Аким?

Аким.

Получше, Игнатьич, как бы получше, тае, получше… Потому как бы не того. Баловство, значит. Хотелось бы, тае… к делу, значит, хотелось малого-то. А коли ты, значит, тае, можно и того. Получше как…

Петр.

Ладно, ладно. Садись, потолкуем. (Аким садится.) Что ж так? Аль женить хочешь?

Матрена.

Женить-то и повременить можно, Петр Игнатьич. Нужда наша, сам знаешь, Игнатьич. Где тут женить. Сами живота не надышим. Где ж женить!..

Петр.

Судите, как лучше.

Матрена.

Женить тоже спешить некуда. Это такое дело. Не малина, не опанет.

Петр.

Что ж, коли женить – дело хорошее.

Аким.

Хотелось бы, значит, тае… Потому мне, значит, тае… работишка в городу, работишка выпала, сходная, значит…

Матрена.

Ну уж работа! Ямы чистить. Приехал намедни, так блевала, блевала, тьфу!

Аким.

Это точно, сперначала она ровно и тае, шибает, значит, дух-то, а обыкнешь – ничего, всё одно, что барда, и значит, тае, сходно… А что дух, значит, тае… это нашему брату обижаться нельзя. Одежонку сменить тоже можно. Хотелось, значит, Микитку дома. Пущай оправдает, значит. Он пущай дома оправдает. А уж я, тае, в городу добуду.

Петр.

Хочешь сына дома оставить, оно точно. Да забраты деньги-то как?

Аким.

Это верно, верно, Игнатьич, сказал это, значит, тае, правильно, потому нанялся, продался – это пусть доживат, значит, а вот только, тае, женить; на время, значит, отпусти коли что.

Петр.

Что ж, это можно.

Матрена.

Да дело-то у нас несогласное. Я перед тобой, Петр Игнатьич, как перед Богом откроюсь. Ты хоть нас с стариком рассуди. Заладил, что женить да женить. А на ком женить-то, ты спроси! Кабы невеста настоящая, разве я своему детищу враг, а то девка с пороком…

Аким.

Вот это напрасно. Напрасно, тае, наносишь на девку-то. Напрасно. Потому ей, девке этой самой, обида от сына мого, обида, значит, есть. Девке, значит.

Петр.

Какая же такая обида?

Аким.

А выходит, значит, тае, с сыном Никиткою. С Никиткою, значит, тае.

Матрена.

Ты погоди говорить, у меня язык помягче, дай я скажу. Жил это малый-то наш до тебя, сам ведать, на чугунке. И привяжись там к нему девка, так, ведать, немудрящая, Маринкой звать, – куфаркой у них в артели жила. Так вот, показывает она, эта самая девка, на сына на нашего, что примерно, он, Микита, будучи, ее обманул.

Петр.

Хорошего тут нет.

Матрена.

Да она сама непутевая, по людям шляется. Так, потаскуха.

Аким.

Опять ты, значит, старуха, не тае, и всё ты не тае, всё, значит, не тае…

Матрена.

Вот только и речей от орла от моего – тае, тае, тае, а что тае – сам не знаешь. Ты, Петр Игнатьич, не у меня, у людей спроси про девку, всякий то же скажет. Так – шалава бездомовная.

Петр (Акиму).

Что ж, дядя Аким, коли такое дело, тоже женить не-зачем. Ведь не лапоть, с ноги не снимешь, хоть бы сноху.

Аким (разгорячась).

Облыжно, старуха, значит, на девку, тае, облыжно. Потому девка, тае, дюже хороша, дюже хороша девка, значит; жаль мне, жаль, значит, девку-то.

Матрена.

Уж прямо Маремьяна старица, по всем мире печальница, а дома не емши сидят. Жаль девку, а сына не жаль. Навяжи ее себе на шею, да и ходи с ней. Буде пустое-то говорить.

Аким.

Нет, не пустое.

Матрена.

Да ты не залетай, дай я скажу.

Аким (перебивает).

Нет, не пустое. Значит, ты на свое воротить, хоть бы про девку али про себя, – ты на свое воротишь, как тебе лучше, а Бог, значит, тае, на свое поворотит. Так и это.

Матрена.

Эх, только с тобой язык терзать.

Аким.

Девка работящая, важковатая и, значит, тае, вокруг себе… значит. А по нашей бедности нам и тае, рука, значит: и свадьба недорогая. А дороже всего обида есть девке-то, значит, тае, сирота, вот что, девка-то. А обида есть.

Матрена.

Всякая, тоже говорит…

Анисья.

Ты, дядя Аким, больше слушай нашу сестру. Они тебе расскажут!

Аким.

А Бог-то, Бог! Разве она не человек, девка-то? Значит тоже, тае, Богу-то она человек. А ты как думаешь?

Матрена.

А, заладил…

Петр.

А вот что, дядя Аким, тоже ведь этим девкам верить нельзя. А малый-то жив. Ведь он вот он! Послать его да спросить толком, правда ли? Он души не убьет. Покличьте малого-то! (Анисья встает.) Скажи ты, отец зовет. (Анисья уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XII.

Те же без Анисьи.

Матрена.

Вот это, родной, рассудил, как водой разлил; пущай сам малый скажет. Ведь тоже по нынешнему времю силòм женить не велят. Тоже спросить малого надо. Не захочет он ни в жисть на ней жениться, себя осрамить. На мой разум, пусть у тебя живет да служит хозяину. И на лето брать не-зачем, принанять можно. А ты нам десяточку дай, пусть живет.

Петр.

Та речь впереди, порядком надо. Одно кончи, тогда другое затевай.

Аким.

Я, значит, к тому говорю, Петр Игнатьич, потому, значит, тае, трафлялось. Ладишь, значит, как себе лучше, да про Бога, тае, и запамятуешь; думашь лучше… на себя воротишь, глядь, ан накошлял на шею себе, значит; думал как лучше, ан хуже много, без Бога-то.

Петр.

Известное дело! Бога помнить надо.

Аким.

Глядь, оно хуже, а как по закону, да по-Божьи, всё как-то, тае, оно тебя веселит. Манится, значит. Так и угадывал себе, значит, женю, значит, малого, от греха, значит. Он дома, значит, тае, как должно по закону, а уж я, значит, тае в городу похлопочу. Работишка-то любезная. Сходно. По-Божью-то, значит, тае, и лучше. Сирота ведь тоже. Примером, летось дрова тож у приказчика взяли таким манером. Думали обмануть; приказчика-то обманули, а Бога-то, значит, тае, не обманули, ну, и того…

ЯВЛЕНИЕ XIII.

Те же, Никита и Анютка.

Никита.

Спрашивали? (Садится, достает табак.)

Петр (тихо, укоризненно).

Что ж ты, аль порядка не знаешь. Тебя отец спрашивать будет, а ты табаком балуешь да сел. Поди-ка сюда, встань!

(Никита становится у стола, развязно облокачиваясь и улыбаясь.)

Аким.

Выходит, значит, тае, примерно на тебя, Микишка, жалоба, жалоба, значит.

Никита.

От кого жалоба?

Аким.

Жалоба? От девицы, от сироты, значит, жалоба есть. От ней, значит, и жалоба на тебя, от Марины от этой самой, значит.

Никита (посмеиваясь).

Чудно, право. Какая ж такая жалоба? Это кто ж тебе сказывал: она, что ли?

Аким.

Я таперь, тае, спрос делаю, а ты, значит, тае, должен ответ произвесть. Обвязался ты с девкой, значит, то есть обвязался ты с ней, значит?

Никита.

И не пойму окончательно, чего спрашиваете.

Аким.

Значит, глупости, тае, глупости, значит, были у тебя с ней, глупости, значит?

Никита.

Мало что было. С куфаркой от скуки и пошутишь и на гармонии поиграешь, а она попляшет. Какие же еще глупости?

Петр.

Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает родитель, ты и отвечай толком.

Аким (торжественно).

Микита! От людей утаишь, а от Бога не утаишь. Ты, Микита, значит тае, думай, не моги врать! Сирота она, значит, обидеть можно. Сирота, значит. Ты говори получше как.

Никита.

Да что, говорить-то нечего. Окончательно всё и говорю, потому и говорить нечего. (Разгорячась.) Она чего не скажет. Говори, что. хоть, как на мертвого. Чего ж она на Федьку Микишкина не сказывала? А это что ж, по нынешнему времени, значит, и пошутить нельзя? А ей вольно говорить.

Аким.

Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет. Было аль нет?

Никита (в сторону).

Вишь, привязались, право. (К Акиму.) Сказываю, что ничего не знаю. Ничего у меня с ней не было. (С злобой.) Вот те Христос, не сойти мне с доски с этой. (Крестится.) Ничего знать не знаю. (Молчание. Никита продолжает еще горячее.) Что ж это вы меня на ней женить вздумали? Что ж, в самом деле, право, скандал. Нынче и правов таких нет, чтоб силом женить. Очень просто. Да и побожился я – знать не знаю.

Матрена (на мужа).

То-то, глупая твоя башка, дурацкая; что ему наболтают, а он всему и верит. Только напрасно малого оконфузил. А лучше как живет, так пускай и живет у хозяина. Хозяин нам теперь на нужду десяточку даст. А время придет, и женим.

Петр.

Ну, как же, дядя Аким?

Аким (щелкает языком; к сыну).

Мотри, Микита, обижена слеза, тае, мимо не канет, а всё, тае, на человеческу голову. Мотри, как бы не того.

Никита.

Да что смотреть-то, ты сам смотри. (Садится.)

Анютка.

Пойти мамушке сказать. (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ XIV.

Петр, Аким, Матрена и Никита.

Матрена (к Петру).

Вот так-то всё, Петр Игнатьич. Баламутный он у меня, втемяшит что в башку, не выбьешь никак; только даром тебя потревожили. А как жил малый, так пусть и живет. Держи малого – твой слуга.

Петр.

Так как же, дядя Аким?

Аким.

Что ж, я, тае, воли с малого не снимал, только бы не тае. Хотелось было, значит, тае…

Матрена.

И что путаешь, сам не знаешь. Пусть живет, как жил. Малому и самому сходить неохота. Да и куда нам его, сами управим.

Петр.

Одно, дядя Аким: если ты его на лето сымешь, он мне на зиму не нужен. Уж жить, так в год.

Матрена.

На год и заложится. Мы дома, в рабочую пору, коли что, принаймем, а малый пусть живет, а ты нам теперича десяточку…

Петр.

Так как же, еще на год?

Аким (вздыхает).

Да что ж, уж видно тае, коли так, значит, видно уж тае.

Матрена.

Опять на год, от Митревой субботы. В цене ты не обидишь, а десяточку теперь дай. Вызволь ты нас. (Встает и кланяется.)

ЯВЛЕНИЕ XV.

Те же, Анисья и Анютка. (Анисья садится к сторонке.)

Петр.

Что ж? Коли так, так так – до трактира дойти и могарычи. Пойдем, дядя Аким, водочки выпьем.

Аким.

Не пью я ее, вино-то, не пью.

Петр.

Ну, чайку попьешь.

Аким.

Чаем грешен. Чаем, точно.

Петр.

И бабы-то чайку попьют. Ты, Микита, смотри, овец-то перегони да солому подбери.

Никита.

(Все уходят, кроме Никиты. Смеркается.)

ЯВЛЕНИЕ XVI.

Никита (один).

Никита (закуривает папироску).

Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться – это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.

ЯВЛЕНИЕ XVII.

Никита и Акулина.

Акулина (входит в кафтане, кладет веревку, раздевается и идет в чулан).

Ты бы хоть огонь засветил.

Никита.

На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.

Акулина.

ЯВЛЕНИЕ XVIII.

Те же и Анютка.

Анютка (вбегает; к Никите шопотом).

Микита, иди скорей, тебя человек один спрашивает, однова дыхнуть.

Никита.

Какой человек?

Анютка.

Маринка с чугунки. За углом стоит.

Никита.

Анютка.

Однова дыхнуть.

Никита.

Чего же ей?

Анютка.

Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она не сказывает. Только спросила: правда ли, что он от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему слово сказать. Она уж давно ждет. Иди же к ней.

Никита.

Ну ее к Богу. Куда я пойду?

Анютка.

Она говорит, коль не прийдет, я сама в избу к нему пойду. Однова дыхнуть, приду, говорит.

Никита.

Небось, постоит да уйдет.

Анютка.

Аль, говорит, его на Акулине женить хотят?

Акулина (подходит к Никите за своей прялкой).

Кого на Акулине женить?

Анютка.

Акулина.

Легко ль? Да кто говорит-то?

Никита.

Да видно, люди говорят. (Смотрит на нее, смеется.) Акулина, что, пойдешь за меня?

Акулина.

За тебя-то? Може допрежь и пошла бы, а теперь не пойду.

Никита.

Отчего теперь не пойдешь?

Акулина.

А ты меня любить не будешь.

Никита.

Отчего не буду?

Акулина.

Тебе не велят. (Смеется.)

Никита.

Кто не велит?

Акулина.

Да мачеха. Она всё ругается, всё за тобой глядит.

Никита (смеется).

Вишь ты! Однако ты приметливая.

Акулина.

Я-то? Что мне примечать? Разве я слепая? Нынче она батю пузырила, пузырила. Ведьма она толстомордая. (Уходит в чулан.)

Анютка.

Никита! глянь-ка. (Глядит в окно.) Идет. Однова дыхнуть, она. Я уйду. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XIX.

Никита, Акулина в чулане и Марина.

Марина (входит).

Что ж это ты со мной делаешь?

Никита.

Что делаю? Ничего не делаю.

Марина.

Отречься хочешь?

Никита (сердито подымаясь).

Ну, к чему подобно, что пришла?

Марина.

Ах, Микита!

Никита.

Чудные вы, право. Зачем пришла?

Марина.

Никита.

Ну что Микита? Микита и есть. Чего надо-то? Иди, говорю.

Марина.

Так, вижу, бросить, позабыть хочешь?

Никита.

Что помнить-то? Сами не знают. За углом стояла, Анютку послала, не пришел я к тебе. Значит, не надобна ты мне, очень просто. Ну и уйди.

Марина.

Не надобна! Не надобна теперь стала. Поверила я тебе, что любить будешь. А потерял ты меня, и не надобна стала.

Никита.

И всё ни к чему ты это говорить, всё несообразно. Ты и отцу наговорила. Уйди, сделай милость.

Марина.

Сам знаешь, что никого, кроме тебя, не любила. Взял бы, не взял замуж, я на то бы не обижалась. Не повинна я перед тобой ничем. За что разлюбил? За что?

Никита.

Нечего нам с тобою переливать из пустого в порожнее. Уйди ты. То-то бестолковые!

Марина.

Не то мне больно, что обманул меня, жениться обещал, а что разлюбил. И не то больно, что разлюбил, а на другую променял, – на кого, знаю я!

Никита (злобно идет к ней).

Эх! С вашей сестрой разговаривать, никаких резонов не понимают; уйди, говорю, до худа доведешь.

Марина.

До худа? Что ж, меня бить будешь? Бей, на! Что морду-то отворотил? Эх, Никита.

Никита.

Известно, нехорошо, народ придет. А что ж попусту толковать.

Марина.

Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь – позабудешь, хуже найдешь – воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет зa голову.)

Никита (вырываясь.)

Эх! Разговаривать с вами. Не хочешь уходить, я сам уйду, оставайся тут.

Марина (вскрикивает).

Зверь ты! (В дверях.) Не даст тебе Бог счастья! (Уходит плача.)

ЯВЛЕНИЕ XX.

Никита и Акулина.

Акулина (выходит из чулана).

А пес ты, Никита.

Никита.

Акулина.

Как взвыла-то она. (Плачет.)

Никита.

Ты-то чего?

Акулина.

Чего? О… би… дел ты ее… Ты так-то и меня обидишь… пес ты. (Уходит в чулан.)

ЯВЛЕНИЕ XXI.

Никита (один).

Никита. (Молчание.)

То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними – беда!