Пьер берже личная жизнь. Ив Сен-Лоран (Yves Saint-Laurent): биография, фотографии

На углу улиц Сент-Оноре и Сент-Рош все было видно: и лестницу, и главные врата, откуда должны были выносить гроб, и экран, по которому транслировали службу. Людей пришло довольно много. Но много и случайных зевак, туристов, которые хотели поглазеть на французского президента и его новую жену. И атмосфера не то чтобы очень скорбная - все-таки 71, и потом было же известно, что он всю жизнь болел. Какие-то молодые люди в шортах, бодро интересовавшиеся, чем, собственно, занимался покойный, пожилые тетеньки, уже с утра занявшие лучшие места у турникетов, ну и обычная в таких случаях пьянь более или менее интернационального вида, имеющая привычку шастать там, где накрывают столы для поминок, - вот, собственно, какой контингент собрался у подножия церкви Сент-Рош в день, когда там отпевали Ива Сен-Лорана.

Весь гламур с именными розовыми билетами медленно просачивался в храм сквозь усиленную охрану. Со стороны это напоминало модные показы: секьюрити, турникеты, папарацци, дамы в черных очках и похожих брючных костюмах a"la smoking - последняя демонстрация верности любимому кутюрье. Пришли все. И бывшие конкуренты, и постаревшие клиентки, и вышедшие в тираж музы. И священные чудовища высокой моды, которые никогда в таком количестве вместе не собираются, потому что их чрезмерное скопление в одном месте грозит глобальными катаклизмами. Но нет, пришли и сидели рядышком на одних и тех же вытертых церковных скамьях, как в детстве на воскресной службе, Юбер де Живанши и Соня Рикель, Джон Гальяно и Марк Джейкобс, Вивьен Вествуд и Жан-Поль Готье, Валентино и Стефан Пилати, Наоми и Клаудия... Их всех собрали и рассадили в соответствии с табелью о рангах: пожилые и заслуженные - поближе к гробу, а те, кто помоложе, - подальше к выходу. (Не было только Карла Лагерфельда, соперника всей жизни, но и он прислал из Майами, где показывал круизную коллекцию Chanel, свои соболезнования и цветы.) Ну а в первых рядах - Николя Саркози, Карла Бруни, мэр Парижа, иранская шахиня Фара, Бернадетт Ширак. Все-таки государственные похороны! Все по первому разряду для первого кутюрье Франции.

На самом деле он ничего этого не любил. Ни пафоса, ни толп, ни сановных церемоний. Всегда их боялся. Терялся. Не знал, что делать с руками, лицом. Почти на всех фотографиях у него такой затравленно-испуганный вид. И этот невидящий, растерянный взгляд из-под очков. Простите, спасибо, простите, спасибо... И так через слово. Давать интервью - мука. Позировать фотографам - пытка. Даже выходить на финальные поклоны после показа на подиум - каждый раз невероятное испытание. Конечно, если бы не Пьер Берже, никогда бы он этот кутюр не осилил. Он любил рисовать, закрывшись от всех в своем кабинете на авеню Марсо, играть с бульдожкой Moujik"ом, названным так его престарелой привязанностью - Лилей Брик (да-да, той самой), читать на ночь несколько страничек из Пруста. К старости стал грузным, неповоротливым и еще более пугливым. Почти никуда не выходил из дома. Да особенно и незачем было. Не то чтобы его забыли. Но жизнь шла своим чередом. Без него.

М ы не были с ним знакомы. Но я знал его русских друзей. Бывал в домах, куда захаживал он, разглядывал подарки, которые он дарил. Однажды мы даже немного пообщались. В театре Мариньи давали «Даму с камелиями» с Изабель Аджани в главной роли. Я опоздал к началу и плюхнулся на свое место, когда в зале уже погас свет. Половину первого акта я соображал, откуда могу знать человека, сидевшего от меня по левую руку. Человек тяжело дышал, то и дело поправлял галстук, который, казалось, мешал ему, нетерпеливо ерзал в кресле, вздыхал. Потом в какой-то момент замер, и мне показалось, что он задремал. Я присмотрелся внимательнее. Ну, конечно, это был он, Ив Сен-Лоран. На левом лацкане его синего блейзера крошечной кровавой каплей алела ленточка ордена Почетного легиона. Глаза за очками в тяжелой черепаховой оправе были закрыты. И непонятно, то ли он спит, то ли внимает стенаниям Маргариты Готье.

В антракте он остался сидеть в своем кресле, как-то сразу подобравшись и выпрямившись, зная наверняка, что все будут на него смотреть. Я тоже остался сидеть рядом.

Вам нравится Аджани? - спросил я его, нарушив тягостное молчание.

Что? Что? - испугался он.

Я только спросил, нравится ли вам Изабель Аджани, месье?

Ах, да, да. Простите меня, я не понял. Нравится ли мне Изабель? Она прекрасна. Но Маргарита Готье... - тут он сделал какой-то странный жест, как будто потрогал пальцами воздух на ощупь, как шелк. - У вас должно перехватить дыхание, как только она появляется. И вы должны заплакать, как только она заговорит. Это умела только Каллас.

Но Каллас не говорила, она пела...

О, какое проницательное наблюдение, - улыбнулся Ив. - Откуда вы знаете Каллас?

Господи, да кто же не знает Марию Каллас?

Ровно половина этого зала, - вздохнул он.

С ним было приятно болтать. У него была такая мягкая, гейская манера заговаривать, обвораживать и обволакивать собеседника без всяких заметных усилий и, похоже, задних мыслей. В какой-то момент он даже рассмеялся, застенчиво прикрыв рот рукой. Так делают люди, когда стесняются своих зубов или их отсутствия. И, кажется, с зубами там действительно были проблемы. Он был трогательный и какой-то уютный. Его почему-то обрадовало, что я русский. «О, я люблю русских. У меня есть дача, - вдруг без всякого акцента произнес он русское слово, - и Мюжик».

Какой по счету? - поинтересовался я.

Цифру «четыре» он показал на пальцах. В полутьме поблескивали его перстни, оправа, голубые глаза. И со стороны можно было подумать, что он делает руками какие-то загадочные пассы, пытаясь меня загипнотизировать.

Он смешно рассказал, как познакомился с Лилей Брик в зале для транзитных пассажиров в аэропорту Шереметьево (они летели с Берже из Токио, а пересадка до Парижа тогда была в Москве). Как его поразила ее супермодная по тем временам зеленая норковая шуба, так выделявшаяся среди черных каракулевых сугробов московских номенклатурных дам. И этот ее вызывающий клоунский грим с нарисованными на лбу бровями, карминным ртом и рыжей девчоночьей косичкой, которую она теребила своими паучьими наманикюренными пальчиками. Какая она была необыкновенная и как в нее все влюблялись. Причем не как в миф, а как в женщину, хотя ей было уже за восемьдесят.

Все говорят: «Возраст, возраст...» А по-моему, это чушь. Лиля была моложе многих двадцатилетних. Вот вам сколько лет?

Пришлось сказать. Потом выяснилось, что мы оба родились под знаком Льва.

Львы самые крутые, - со знанием дела заявил он и снова стал загибать пальцы. - Смотрите, мадемуазель Шанель - Лев. Наполеон - Лев. Фидель Кастро - тоже Лев...

И Джеки Кеннеди, - подхватил я.

И королева-мать! - потрясая пятерней, зажатой в кулак, продолжил он.

И Мадонна, - вспомнил я.

Нет, Мадонна - bitch, - отрезал он тоном, не терпящим возражений. В его львиной стае ей не было места.

Ну прямо-таки и bitch... - вступился я за артистку.

Нет, bitch, bitch, - заверил он меня шепотом, поскольку занавес уже медленно полз вверх.

Свет погас, начался второй акт. Изабель разыгралась. От ее исступленных криков: «Арман, Арман, я еще не хочу умирать, я еще так молода!..», казалось, рухнут стены театра Мариньи. Это было сильно. Я услышал, как мой сосед всхлипнул и потянулся за носовым платком. Сен-Лоран плакал. Я даже спросил его шепотом: «Все хорошо?» Но он не ответил. Он был там, на сцене, вместе с умирающей Маргаритой Готье.

Потом аплодисменты, поклоны, крики «браво». Ну, в общем, все как всегда. Уже на выходе из театра он подчеркнуто светским тоном поинтересовался, надолго ли я приехал в Париж и где остановился, а узнав, что завтра мне уже уезжать, нисколько, похоже, не удивился и лишь церемонно пожелал счастливого пути. Это был уже другой Ив Сен-Лоран, отгороженный от всего мира непроницаемым скафандром формальных растерянных улыбок, невидящих глаз. У выхода его ждал лимузин, и красивый черноокий шофер в серой форменной фуражке, вытянув шею, уже высматривал его в театральной толпе. Я хотел откланяться, как он вдруг задержал меня и с той же пугливой, умоляющей интонацией, что и в начале нашей встречи, произнес как бы и не мне, а обращаясь куда-то в сторону: «Будете еще в Париже, объявитесь. Послушаем вместе Каллас. У меня много ее редких записей. Очень редких. Кстати, как по-русски "до свидания"? Досвэ... Нет, нет, это все слишком сложно для меня. Прощайте».

А утром ко мне в номер, когда я уже собирался на check out, недовольный посыльный притащил тяжеленный букет из двадцати пяти белых роз с запиской: «Моему русскому другу на память о "Даме с камелиями". YSL».

В соборе стоял удушливый, тяжелый цветочный запах. В основном это были розы. Исключительно белого и кремового цветов. А еще жасмин и лилии из Марракеша, где у них с Берже была вилла «Оазис» и дивный сад, гордость и отрада всей жизни. Там Сен-Лоран и завещал развеять свой прах. Можно предположить, что его последняя воля была подсказана аналогичным распоряжением Лили Брик. Никаких могил, надгробий, любопытных экскурсантов и праздных туристов. В одном случае - экзотический марокканский сад, в другом - поле на опушке подмосковного леса. И все.

Первым вышел к амвону Пьер Берже. Он говорил тихо и медленно, но каждое его слово падало тяжело и гулко, как камень. Он говорил о своей любви. О своем преклонении перед гением Сен-Лорана, о чувстве гордости и восхищения, которые он испытывал все пятьдесят лет их союза. «Я обращаюсь к тебе в последний раз. Но знай, что я никогда тебя больше не покину». Перед гробом стоял очень старый человек с абсолютно белым, мертвым лицом, на котором жили своей жизнью только глаза. Накануне в программе Си-эн-эн, посвященной памяти Ива Сен-Лорана, я видел, как они вспыхнули и загорелись адским пламенем, когда речь зашла о Томе Форде. Испуганная журналистка даже переспросила: «Вы считаете, что Форд неталантливый?» «Да, я считаю, что он бездарный. Вполне возможно, он был талантлив для Gucci, но не для Yves Saint Laurent».

На самом деле во всем, что произошло, была и его вина, Пьера Берже. Не надо было идти на условия Франсуа Пино при продаже бренда. Не надо было отдавать чужим людям дом, который они вместе создавали пятьдесят лет. Нельзя было допустить, чтобы этот приглашенный американец хозяйничал на территории Yves Saint Laurent. «Лучше бы мы разорились, - неистовствовал Ив, когда увидел первую фордовскую коллекцию, представленную под лейблом YSL. - Неужели нельзя было подождать, пока я умру?»

Похоже, что нельзя, дела шли не очень. Конкуренты дышали в затылок. Клиентура безнадежно старела. Последние духи продавались плохо. Надо было думать о старости. И не только о своей собственной, но и тех, кто работал вместе с ними много лет. Конечно, Берже тогда все сделал правильно: выторговал кучу денег у Пино, создал фонд их имени, оборудовал первоклассное хранилище для нескольких сотен исторических платьев, выгодно продал всю ненужную недвижимость, сохранил в неприкосновенности исторические апартаменты офиса на авеню Марсо и кабинет маэстро. Только что там было делать самому Иву Сен-Лорану? Предаваться воспоминаниям, перебирать старые эскизы, пересчитывать платья в хранилище? Что? Иногда по привычке он заходил сюда, в особняк, со своим Moujik"ом. Бесцельно слонялся по пустым коридорам, сидел понуро в знаменитом салоне с мебелью, обитой зеленым штофом, безучастно внимал речам Берже, как всегда, полным задора и огня. Но домашние музейные радости его не вдохновляли, идея гастролей по миру со старыми коллекциями навевала тоску. Подходящей работы в театре и кино для него так и не нашлось: те, с кем работал раньше, состарились или умерли, а новых звезд он не знал и боялся. «Нет, лучше бы мы разорились...»

«Прощай, моя любовь», - медленно произносит Берже. Так великие трагики Комеди Франсез оплакивали своих возлюбленных в пьесах Корнеля и Расина. Торжественно, проникновенно, бесслезно.

Их пятидесятилетний союз - теперь часть не только истории французской моды, но и всей европейской культуры второй половины ХХ века. Что это было? Встреча великого импресарио и великого артиста? Союз двух гениев - коммерции и моды? Тандем двух сверхличностей, дополнявших друг друга?

«Этот человек забрал все мои силы, всю мою энергию, всю мою жизнь, - скажет Пьер Берже, - но только потому, что я сам этого хотел». Это он выстроил вокруг Ива Сен-Лорана неприступную крепость, окружив его непроходимыми рвами и заборами, сделав его пленником собственного мифа и образа жизни. Это он боролся с его фобиями и страхами, вытаскивал из очередных депрессий и запоев, прятал от него бутылки с виски и блоки сигарет, гонял алчных прихлебателей и торговцев кокаином, бесстрашно вступал в драку с его обидчиками и клеветниками. Это он держал на коротком поводке свору всех его бесчисленных приятелей и компаньонов, ревниво отслеживая, чтобы они с головы до пят всегда были одеты только в YSL, чтобы всегда были готовы развлекать и вдохновлять. За это Берже готов был платить им деньгами, известностью, связями, бесплатными ужинами в Relais Plaza и Le Palace, литрами Opium и Rive Gauche. Он не прощал никому даже попытки измены. Все должны были служить и обслуживать его божество, его Короля-Солнце.

Но в неистовом фанатизме этого поклонения был и свой расчет: Ив Сен-Лоран символизировал собой то, что по-французски называется savoir-vivre, а на русский язык не совсем точно переводится как «умение жить». Само это понятие имеет длинную родословную, уходящую во времена версальских праздников и теряющуюся в череде трианоновских развлечений Марии-Антуанетты. Жизнь, задуманная, срежиссированная и разыгранная как один нескончаемый праздник. Но не тот хемингуэевский, богемный, с дешевым вином, доступными девушками и сытным ужином в монпарнасовской брассери. А праздник, изысканно сервированный на столовом серебре и лиможском фарфоре, со слугами в белых перчатках, с дорогими винами и дорогими женщинами в нарядах Haute Couture. Ив Сен-Лоран - прямой наследник прустовского Свана. Каким-то непонятным, сверхъестественным усилием ему одному удавалось сохранять в последней трети ХХ века иллюзию Grand Siecle, ауру высшего света, которого давно уже не существовало, но который странным образом продолжал жить и торжествовать в его коллекциях.

В реальности все выглядело прозаичнее: «свет» Сен-Лорана - это гламурные наследники некогда громких фамилий, артисты, артистки, талантливые проходимцы, просто beautiful people без денег и особых занятий, бесконечно далекие от подлинной аристократии. По сути та же богема, но сумевшая приобрести в эпоху диско статус властительницы дум и законодательницы моды. Точнее, такой ее сделал Ив Сен-Лоран, щедро раздарив своим придворным девочкам и мальчикам титулы муз, принцесс, принцев, а заодно возведя идею savoir-vivre в некий главный трендсеттерский культ, которому исправно поклонялась вся передовая общественность по обе стороны Атлантики.

И задачей Берже было поддерживать этот культ на соответствующем уровне, не снижать оборотов, сделав из него суперуспешный коммерческий проект. Собственно, он всю жизнь только этим и занимался: превращал гений Ива Сен-Лорана в миф, а миф - в большие деньги. «Прощай, моя любовь».

Т еперь очередь Катрин Денев. Она почти без грима. В черном. Все та же золотистая грива Дневной красавицы по плечам. На шее алеет рубиновое сердце - сен-лорановская эмблема, которая вместе с его ежегодными рождественскими открытками была символом дома и его тайным оберегом.

«Все идет вперед и вперед, ничто не погибает.

Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше».

О чем она говорит? - шепотом спрашивает меня дама, сидящая рядом.

Похоже, она плохо слышит, еще хуже видит и явно раздражена, что оказалась в последних рядах непонятно с кем, а ее элегантная черная шляпа, жемчуга и скорбная мина не будут замечены правильными людьми из первых рядов, ради которых она сюда и пришла.

Это стихи, мадам.

Вы полагаете, Денев сама их сочинила?

Не знаю. Кажется, нет.

Катрин читала любимые стихи Ива Сен-Лорана - «Листья в траве» Уитмена. Читала очень не по-актерски. Волновалась. Это было заметно. Голос у нее срывался и дрожал, как у дебютантки на вступительных экзаменах. Но все равно она была прекрасна.

Belle de Jour. Первая и главная из сен-лорановских женщин. И смокинги на голое тело - это она. И мужские плечи пиджаков, и узкая талия, схваченная ядовито-зеленым кушаком, и каблуки-стилеты, которыми можно убить. И все эти леопардовые принты, и платья-сафари, и African Look c длинными клипсами, тяжело раскачивающимися на уровне ключиц, и русские кафтаны, и боа из вороньих крыльев, и невесомое манто из розовых перышек марабу - все это она, Катрин Денев. Женщина из стали и сплавов, которая не разучилась краснеть от волнения и плакать, как маленькая девочка. Наверное, в своих самых тайных мечтах Ив Сен-Лоран представлял себя ею, смелой, сильной, свободной от буржуазных предрассудков и жалких мужских комплексов. Сказал же о ней вполне себе straight Жерар Депардье: «Катрин - это мужчина, каким бы я хотел быть».

На одном из Каннских фестивалей у меня было с ней интервью, и я спросил, что означало для нее быть музой Ива Сен-Лорана. «Да не была я никогда его музой, - отмахнулась Катрин. - Музами были другие: Лулу де ла Фалез, Бетти Катру... Просто каждый сезон я заказывала у него платья, посещала его показы. Мы, конечно, дружили, но с соблюдением дистанции. Мне не хотелось (да он и не настаивал) становиться частью его "двора". Ив был невероятно щедрым, милым и добрым. Я храню все его письма, рисунки, подарки, рождественские открытки. А в моде он был настоящий лев и умел совершать невероятно дерзкие вещи, на которые мог отважиться только очень робкий человек».

Катрин Денев читала Уитмена, а я вспомнил финал прощального гала Ива Сен-Лорана в Stade de France, где она и Летиция Каста пели дуэтом под фонограмму «My Greatest Love Story is You». Тогда все боялись, что Сен-Лоран не выдержит, расплачется или, того хуже, рухнет прямо на подиуме. Он и правда еле стоял на ватных ногах, глядя по сторонам безумными глазами, пока Катрин не взяла его за руку и не повела за кулисы, буквально волоча его на себе. Она уводила его с поля боя, как раненого бойца из-под обстрела. И в этот момент она меньше всего была похожа на королеву гламура, ледяную Дневную красавицу. Старшая сестра, сестра милосердия - вот кем она была для него в тот момент. И всю жизнь.

...Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше.

Последний год был самый тяжелый. Близкие знали, что конец может наступить в любую минуту. У него что-то случилось с координацией. Он все время падал. Ломал руки, ключицы. У него были сломаны оба плеча. Во время одного из обследований в американском госпитале в Нейи был поставлен окончательный диагноз: рак мозга. Он не мог самостоятельно ни пить, ни есть, ни даже держать в руках карандаш. Последний месяц он уже не мог говорить. Он замкнулся в скорбном молчании, в которое уже никто не мог проникнуть, даже Берже. За три недели до его смерти они заключили PACS (эквивалент гражданского брака для гомосексуалистов).

«Мы решили, что это должен быть символический акт», - заявил Берже. Но и практический тоже. Ведь теперь на абсолютно законных основаниях он мог распоряжаться всем огромным наследством Ива Сен-Лорана. Сегодня, по прошествии всего нескольких месяцев после похорон своего друга он больше всего озабочен подготовкой к грандиозному аукциону - распродаже знаменитой коллекции искусств, которую они оба собирали в течение сорока лет. К чему такая поспешность? То ли она продиктована финансовыми проблемами фонда YSL-Berge? То ли существует угроза судебных притязаний других наследников - ведь еще живы девяностопятилетняя мать Сен-Лорана и обе его сестры? Версий множество, но Берже хранит ледяное и презрительное молчание, как хранил его все эти годы по поводу реального состояния дел Дома YSL и своих подлинных отношений с Сен-Лораном.

А потом вдруг запела Мария Каллас. Я сразу ее узнал. Обещал же он, что когда-нибудь мы послушаем ее вместе! Casta Diva, Casta Diva... Бессмертный голос рвался куда-то под самый купол Сент-Рош, заполняя собой все пространство собора, заглушая все клаксоны и шумы большого города, продолжавшего жить своей будничной жизнью, для которого эти государственные похороны с перекрытой для движения улицей Сент-Оноре - лишь досадная помеха. А голос пел, и молил, и парил на какой-то недосягаемой, запредельной высоте, доступной только великой Каллас и, наверное, теперь и Сен-Лорану.

По странному совпадению сразу несколько парижских газет написали, что по своему значению и эмоциональному резонансу его похороны сравнимы с уходом Марии Каллас тридцать лет назад. Ощущение пустоты и финала целой эпохи. Как будто на наших глазах навсегда опустили занавес. И не очень понятно, что делать дальше. То есть продолжать делать все то же самое, что и раньше, но уже смирившись с тем, что время королей и королев ушло безвозвратно. И никто так не споет Casta Diva, и не будет кутюрных коллекций, где только от одних переходов бежевого в песочно-серый перехватывало дыхание, а традиционный выход «невесты» был способен сорвать овации, о которых уже не мечтают в Гранд-опера. Все кончено, господа!

Когда из главных ворот Сент-Рош выносили гроб, покрытый национальным флагом Франции, по театральной традиции кто-то пытался аплодировать. Но получилось почему-то фальшиво. Все-таки Ив Сен-Лоран не был рок-звездой или известным актером. Ему явно не хотелось этих аплодисментов. Больше всего он любил тишину. «И учти, чтобы никакого Пер-Лашез!» - заклинал он когда-то Берже, зная страсть своего друга к государственной помпе и театральным эффектам. Домой в Марракеш, где ему было хорошо, где он надеялся провести старость, подальше от Парижа, от всех любящих и ненавидящих, от прошлого и настоящего, в котором для него не оставалось ничего, ради чего стоило жить.

Какое-то время мы все стояли на лестнице, наблюдая, как отъезжает президентский лимузин, как усаживается в машину мама Ива Сен-Лорана. И в этот момент все участники траурной церемонии были похожи на растерянных оркестрантов, оставшихся без дирижера и инструментов. Почему-то неловко было сразу расходиться, хотя всех ждали неотложные дела, раздраженные водители, неотвеченные звонки.

И вот уже кто-то вещал в подставленный микрофон о великой потере Франции, кто-то с радостной готовностью позировал набежавшим, как саранча, папарацци. А рядом, у меня за спиной чей-то глухой голос недовольно бубнил, что хорошо бы сейчас прямо отсюда пойти в Meurice и что-нибудь съесть. Это близко, на Риволи, и местный шеф-повар Янник, говорят, творит чудеса. Господин был явно голоден, и затянувшиеся похороны его утомили.

А кто тебе рассказал про Meurice? - устало поинтересовалась его спутница.

И в этот момент мы все трое, как по команде, подняли головы и посмотрели на белесое июньское небо. С

А вы знаете, кто изобрел легендарные духи «Опиум»? Это был Ив Сен-Лоран. Биография великого кутюрье сегодня интересует многих. Информация о его детстве, юношестве, карьере и любовных отношениях размещена в нашей статье. Приятного чтения!

Ив Сен-Лоран: биография, детство

Он появился на свет в 1936 году, 1 августа. Родиной знаменитого кутюрье является вовсе не Франция, а Алжир. В городке Оране проходили его детство и юность. Наш герой воспитывался в интеллигентной и уважаемой семье. Отец Ива Сен-Лорана работал страховым агентом. А мать его была домохозяйкой.

Будущий модельер обучался сначала в колледже, потом в лицее. Оба эти учреждения находились в городе Оране. В 8-летнем возрасте Ив всерьез увлекся рисованием. Этому занятию он посвящал немало времени.

В 11 лет в его жизни появился театр. Иву нравилось примерять на себя разные костюмы, создавать новые образы. В 14 лет он начал устраивать домашние кукольные постановки. Подросток сам изготавливал декорации. Также Ив мастерил маленьких кукол. В то время шить он еще не умел, поэтому костюмы для «артисток» его театра были клееными. В качестве зрителей выступали сестры Сен-Лорана.

Образование и первые успехи в карьере

Куда же после окончания лицея отправился Ив Сен-Лоран? Биография указывает на то, что в 1953 году он поехал в Париж. Во французской столице парень посещал курсы модельеров. Его модель маленького коктейльного платья (в черном цвете) получила первый приз на конкурсе, организатором которого выступил Международный секретариат по шерсти.

В 1955 году Иву удалось устроиться в модный дом Dior. С первых дней работы он проявил себя как трудолюбивый и ответственный сотрудник. В 1957 году Кристиан Диор умер. А пост художественного директора предложили занять Сен-Лорану. Уроженец Алжира не стал упускать такой шанс. Уже через год он представил на суд французских модниц свою первую коллекцию нарядов.

Вскоре Ива призвали в армию. Молодого человека отправили служить в жаркую Африку. Военная биография нашего героя оказалась очень короткой. Через 3 недели впечатлительный новобранец, испытывавший нервный срыв, вернулся во Францию. Какое-то время он находился в местной психиатрической клинике.

Благодаря инвестициям американского магната м. Робинсона, Сен-Лоран смог открыть собственный Дом моды. Его «правой рукой» стал Пьер Берже. Вместе они придумали логотип YSL. В 1961 году новый бренд представил первую коллекцию одежды.

«Революционер от кутюр» - такое прозвище получил Ив Сен-Лоран. Биография говорит о том, что он предпочитал андрогинные образы. Модели, которых наш герой набирал для показов и съемок в журналах, были очень худыми, похожими на мальчиков. Именно Сен-Лоран «подарил» женщинам смокинги и ботфорты. Стиль «унисекс» и по сей день не теряет своей популярности.

В начале 1970-х годов Ив занялся производством парфюмов под брендом YSL. Первым его «детищем» стали духи «Рив Гош». Лицом рекламной компании данного мужского аромата был сам Сен-Лоран. Ради этого он снялся в стиле ню.

В 1977 году были разработаны духи «Опиум». Восточный аромат с нотками розы и гвоздики пришелся по душе миллионам женщин из разных стран. Этот парфюм и сегодня модно приобрести во многих магазинах Европы.

Вдохновенный балетом

Творческая биография Ив Сен-Лорана (фото размещено выше) не ограничивается только выпуском духов и нарядов для истинных модниц. Ему нравилось придумывать балетные костюмы (женские и мужские). В свое время известный кутюрье был поклонником хореографии Ролана Пети. Сен-Лоран изготовил костюмы для актеров, задействованных в постановке «Собор Парижской Богоматери». Великая русская балерина Майя Плисецкая тоже выступала в нарядах от французского кутюрье.

Сложные времена

Ив Сен-Лоран, биография которого нами рассматривается, в 1981 году в США был удостоен Международной премии от совета модельеров. Это еще не все. В 1983 году ему была посвящена ретроспективная выставка в музее «Метрополитен» (г. Нью-Йорк).

Богемная жизнь, работа на износ, хроническое недосыпание - все это дало о себе знать. В 50 лет с небольшим здоровье начало подводить Ива. Он неоднократно проходил курсы лечения от наркозависимости и пристрастия к алкоголю. В 1990-е годы созданный им Дом моды переживал финансовый кризис. В тот период мастер решил отойти от дел. Разработкой новых коллекций занимался его преемник - Альберт Эльбаз.

Ив Сен-Лоран: биография, личная жизнь

В 22-летнем возрасте наш герой познакомился с Пьером Берже. Их связывали не только деловые, но и любовные отношения. Именно Берже добился инвестиций от магната Робинсона. Вместе с Сен-Лораном они основали Дом моды.

В 1976 году Ив и Пьер разорвали отношения. А виной всему стала сильная ревность Берже. Ходили слухи о том, что Сен-Лоран тайно встречается с Жаком де Башером, бойфрендом Лагерфельда. Простить измену Пьер Берже не смог. Однако деловые рабочие связи с бывшим любовником сохранил. А перед смертью Сен-Лорана он даже согласился вступить с ним в брак.

Высказывания французского кутюрье

Смерть

1 июня 2008 года этот мир покинул всемирно известный модельер. Причиной смерти Ив Сен-Лоран стала серьезная болезнь (точный диагноз не разглашается). Прощанием с великим кутюрье проходило в Париже, неподалеку от церкви св. Роха. Тысячи людей пришли проводить его в последний путь.

В заключение

Сегодня мы вспомнили талантливого модельера, интересную личность и человека с тонкой душевной организацией. И все это он - Ив Сен-Лоран. Биография (личная и творческая) была подробно нами изучена. Покойся с миром, великий кутюрье…

Отец хотел, чтобы Ив стал юристом, но мать всячески приветствовала увлечения сына модой и была не против, что тот сразу после школы отправился в Париж.

Вскоре на эскизы молодого модельера обратил внимание главный редактор французского Vogue Мишель де Брюнофф и опубликовал их на страницах издания. После чего Ив познакомился с самим великим кутюрье Кристианом Диором. В 1995 году он стал ассистентом главы самого знаменитого французского Дома - Dior. Спустя два года Кристиан неожиданно умер и Сен-Лорану было сделано заманчивое предложение, от которого тот не смог отказаться - стать преемником Диора.

В 1958 году он делает коллекцию "Трапеции", принесшую Дому Dior оглушительный успех. В 1960 году Ив Сен-Лоран создал новую коллекцию "Битник", представив в ней укороченные мотоциклетные куртки и костюмы, с водолазками под ними. Коллекция вновь вызвала восторг у знатоков моды, однако не у инвесторов модного дома, которые испугавшись новаторских идей дизайнера, избавились от него, отправив в армию. На службе изящному и тонкому Иву пришлось несладко.

Выиграв суд из-за преждевременного расторжения контракта, на деньги, полученные в виде компенсации, Ив Сен-Лоран и его приятель Берже открыли собственный модный Дом Yves Saint Laurent.

Его же первая коллекция произвела неизгладимый фурор - он вывел на подиум моделей в одежде с элементами мужского костюма. Девушки дефилировали в двубортных костюмах, укороченных тренчах и прозрачных блузах. В 1966 году модельер создал женский смокинг, сделавший его имя легендой в мире моды.

В 1993 году Ив Сен-Лоран продал свой Дом фармацевтическому гиганту Sanofi за 600 млн. долларов США и посвятил себя исключительно высокой моде, выпуская коллекции haute couture вплоть до 2002 года. Его последний показ prêt-a-porte, который на протяжении 30 лет был известен под лейблом Yves Saint Laurent Rive Gauche, состоялся в 1998 году. Спустя год Модный дом Yves Saint Laurent был продан группе Gucci, а его креативным директором назначен американский дизайнер Том Форд, сменивший на этом посту модельера Альбера Эльбаза.

В 2002 году Ив Сен-Лоран официально ушел на пенсию, устроив в качестве прощального показа ретроспективное дефиле в Центре Помпиду, которое завершила его главная муза - актриса Катрин Денев.

Свои последние дни Ив Сен Лоран доживал в уединении на вилле Мажорель в Марракеше. 1 июня 2008 года он скончался, не дожив до 72 лет. Его прах, согласно завещанию, был развеян над садом виллы Мажорель, который он очень любил.

Личная жизнь

Придерживался нетрадиционной сексуальной ориентации. В 1958 году познакомился с дизайнером Пьером Берже и прожил с ним долгую и счастливую жизнь.

Интересные факты

Полное имя - Ив Анри Дони Матье Сен-Лорен

Разве что свои первые духи под названием «Y» он выпустил полвека назад, в 1964-м, но это, в конце концов, всего лишь духи. Тем не менее, в конце 2013 года состоялась премьера сразу двух французских фильмов с великим кутюрье в качестве героя: «Ив Сен-Лоран» и «Сен-Лоран». Первый в марте добрался и до наших кинотеатров. Именно эту картину, в отличие от второй, одобрил магнат Пьер Берже, много лет бывший спутником жизни Сен-Лорана и до конца остававшийся его бизнес-партнером.

Логично, что «Ив Сен-Лоран» режиссера Жалиля Леспера повествует не только о самом модельере (его играет актер «Комеди Франсэз» Пьер Нине, очень похожий на Сен-Лорана), но и о Пьере Берже (Гийом Гальенн, коллега Нине). Именно Берже ведет рассказ о событиях жизни своего любовника, друга и компаньона.

Именно чувства Берже зрителю понятны, пожалуй, больше, чем чувства Сен-Лорана, предстающего здесь зацикленным на красоте аутистом, который желает только придумывать женскую одежду, жить сладкой жизнью и не знать никаких забот.
Естественно, подобный человек не может не страдать.

Страданий в фильме хоть отбавляй, начиная с побоев, которым юный Ив, рано осознавший себя геем, подвергался в школе, а также психотравмы, которую ему и его семье нанесла война за независимость Алжира (аристократы Сен-Лораны жили там на правах колонистов, они же «пье-нуары», «черноногие», и никуда не хотели уезжать).

Алжирская война повлияла и на карьеру Сен-Лорана. В 1950-х он работал в Париже у Кристиана Диора, стал после его смерти художественным директором компании, и до поры управляющий отмазывал Ива от армии. После провального сезона 1960 года Сен-Лоран получил повестку, был отправлен на фронт и за 20 дней заработал нервный срыв, после чего Ива лечили в психушке электросудорожной терапией.

Не было бы счастья, да несчастье помогло: если бы не этот досадный инцидент, Сен-Лоран не стал бы требовать от Пьера Берже найти деньги на открытие собственного дома мод – и остался бы, наверное, всего лишь одним из модельеров «Диора».

Потом был успех, даже триумф, но в фильме к восторгу примешивается горечь от неурядиц в личной жизни, которая у «голубка» Сен-Лорана была бурной. То Берже изменит Иву с его любимой моделью Виктуар, то влюбленные поругаются после того, как Ив снимет на улице гея-проститута и загремит в каталажку... Пиком этой тянувшейся много лет гомосексуальной драмы стало образование любовного треугольника в составе Пьера Берже, Ива Сен-Лорана и Жака де Баше, любовника другого культового кутюрье Карла Лагерфельда.

Элементы сладкой жизни, бесконечные попойки, наркотические танцы, череда мужчин и женщин всех ориентаций, улочки Парижа и сады Марракеша... В перерывах, как кто-то верно подметил, Ив Сен-Лоран «торговал революцией» – в модельном бизнесе, само собой.

Он был первым, кто пригласил на подиум темнокожих манекенщиц, первым, кто ввел в женскую моду элементы мужского гардероба от кожаных пиджаков до смокингов, первым, кто раскрепостил женщин и породил торжествующий ныне унисекс.

Обо всем этом фильм Жалиля Леспера повествует весьма доходчиво. Однако главный герой тут все-таки – не нежный и порывистый истерик Сен-Лоран, остающийся для нас загадкой, а очень умный, влюбленный и несчастный Пьер Берже.

Сцена, в которой Ив жалобно говорит Пьеру: «Я люблю его, но мужчина моей жизни – это ты» – может соперничать лишь со сценой, в который оскорбленный Берже плачет от обиды и осознания того, что все кончено.

И хотя Ив прожил после этого еще тридцать лет, сценаристам фильма сказать об этих годах почти и нечего. «Ив Сен-Лоран» остается историей большой, но чистой любви Сен-Лорана и Берже. Может быть, в их жизни и правда не было ничего более важного. Кроме, конечно же, женской моды.

«Я был бы счастлив в раю лишь при условии, что ангелы одеты со вкусом и носят свои нимбы с изящным наклоном»
«Самая лучшая одежда для женщины - это объятия любящего ее мужчины. Но для тех, кто лишен такого счастья, есть я.»

(Ив Сен-Лоран)

В этом году исполнилось 10 лет как ушел из жизни один из величайших французских модельеров Ив Анри́ Дона́ Матьё Сен-Лора́н (Yves Henri Donat Mathieu-Saint-Laurent ; 1 августа 1936, Оран, Алжир - 1 июня 2008, Париж). За прошедшее десятилетие Маэстро Сен Лорану и его творчеству было посвящено огромное количество книг, художественных и документальных фильмов, научных и развлекательных статей. Вспомним и мы сегодня о той важной роли, которую играли любимые собаки в жизни мастера.

Безумно талантливый, нервный и ранимый, посвятивший почти 50 лет своей жизни высокой моде, он был серьезным художником, придумал стиль унисекс, нарядил женщин в мужские брючные костюмы и прозрачные блузки, придумал платье-трапецию и стиль сафари, ввел в моду водолазки с высоким горлом и камуфляж.

Великий кутюрье всегда обожал собак, а самой лучшей породой считал французского бульдога. На протяжении жизни у Сен-Лорана жили пять абсолютно похожих бульдогов, которых он всегда называл одним и тем же именем: Мужик I, Мужик II, Мужик III и т.д. Бульдоги постоянно сопровождали модельера на фотосессиях, вдохновляли и успокаивали, когда дизайнер работал над новыми коллекциями, сопровождали повсюду в поездках.

Существуют разные легенды, откуда у бульдогов появилось это забавное имя. Одна из них гласит, что на одной парижской вечеринке, где богема отмечала день рождения Лили Брик, дизайнер поделился с «музой русского авангарда» своими сомнениями по поводу выбора клички для любимого щенка. Та предложила дать изнеженному бульдогу грубоватое русское имя «Мужик». Этот необычный вариант рассмешил и понравился Иву, так что каждого последующего питомца он подбирал насколько это возможно похожим на предыдущего и сохранял кличку.

Однако, биографы Сен-Лорана возражают, что первый пес жил у мастера еще до встречи с Лилей Брик.

Скорее всего имя для бульдогов придумал сам Сен-Лоран, который был большим поклонником русской культуры и всего русского. Он коллекционировал Бакста, создавал фантастические наряды для Майи Плисецкой и Рудольфа Нуриева.

В январе 1958 года дизайнер выпустил первую собственную женскую коллекцию для дома «Диор»- «Трапеция» обыгрывала формы традиционного русского сарафана.

В июне 1959 года вместе с двенадцатью манекенщицами Ив Сен-Лоран прилетел в Москву c коллекцией верхней женской одежды, став первым известным модельером, представившим французскую моду в СССР

Ив сен-Лоран с Майей Плисецкой (справа) и Катрин Денев.

Французского бульдога назвают аристократом собачьего мира, ведь представителей этой породы очень любили и долгое время могли себе позволить только самые зажиточные персоны.

В начале ХХ века первые французские бульдоги, завоевав большую популярность в Европе, начали покорять своими забавными клоунскими мордочками, «хрюкающими носами» и широкими улыбками сердца русской аристократии, членов королевской семьи и деятелей культуры.

Ив Сен-Лоран был знатоком русской культуры, наверняка он знал, что французский бульдог был любимой собакой принцессы Татьяны Романовой и князя Феликса Юсупова, великого Федора Шаляпина, балерины Анны Павловой и Владимира Маяковского.

Кстати, портрет Маяковского стоял долгое время на рабочем столе дизайнера.

Ив Сен-Лоран с удовольствием читал произведения Пушкина и Толстого, Чехова и Тургенева, восхищался музыкой Чайковского и Мусоргского, пил русскую водку из рюмок с двуглавым орлом

Можно предположить, что кутюрье был знаком и с высказыванием писательницы Колетт, которая имела большое влияние на парижскую богему и аристократию начала XX века.

В письме подруге Колетт писала: «У меня в то время было две собаки, впрочем, рука не поворачивается написать «две собаки». У меня была собака и французский бульдог». Вот так: «французский бульдог» — это уже существо другого порядка.» 😀

Скрещивание бургосского испанского бульдога с привезенными из Англии той-бульдогами, возможно также с терьерами и мопсами, привело в результате к созданию новой породы, в которой корпус уменьшенного английского бульдога сочетался с головой бургосского, а стоячие уши на короткой бульдожьей морде стали одним из основных признаков породы.

Историк породы Дженнет Брауни писала: «… я утверждаю, что именно французы сделали французского бульдога компактной, прямоногой, короткомордой, игривой и яркой маленькой собакой сегодняшнего дня и достигли они этого, максимально сторонясь английского бульдога.» В конце 1904 года английский кеннел-клуб наконец признал породу как самостоятельную. Ей присвоили название «Le Bouldogue Francais», которое в дальнейшем получило английский эквивалент French Bouldog.

Ив Сен-Лоран влюбился в этих коренастых мускулистых песиков с неподражаемой плоской мордой и веселым нравом.

Дружелюбные и веселые, очень активные, но достаточно послушные и беззаветно преданные своему хозяину, французики стали постоянными спутниками великого дизайнера. И в чем-то они явно были похожи 😀

За всю жизнь у Сен-Лорана сменилось пять бульдогов Мужиков. Говорят пятый был самым суровым – мог запросто не подпустить к хозяину человека, если чувствовал, что он ему не понравился, мог облаять и даже цапнуть.

Кстати образ «сенлорановского» бульдога наряду с Команданте Че и Мэрилин Монро увековечил в своих картинах Энди Уорхол, а Лоран затем использовал его образ для создания рождественской открытки из серии LOVE , которая разошлась миллионными тиражами и украшала студию кутюрье (см. 2 фото сверху).

Как Мужики (бульдогов я сейчас имела в виду), так и любовь к России оказали заметное влияние на творчество дизайнера.