Советские звезды, которые не пренебрегали однополыми отношениями (8 фото). «прыжок в свободу»: как кумиры миллионов сбегали из ссср Прыжок к свободе в аэропорту парижа

"Я просто знал, что имею право танцевать и видел в этом свое предназначение. И я продолжал отстаивать себя до тех пор, пока меня не приняли как факт. " (Рудольф Нуреев)

Писать отзыв к такому огромному спектаклю не просто. Хочется остановиться на каждой детали, и в то же время сетевые посты в наше время требуют лаконичности. Боюсь, не справлюсь.

Спектакль для меня начался с препарасьона на кордоне из железных заборов, оцепивших колоннаду Большого, со строгой охраной, вежливо, но дотошно сличающей паспорта с боем добытыми билетами. Прорвавшись за массивные двери театра, я прочувствовал свой собственный небольшой "прыжок к свободе". В фойе театра я тут же окунулся в многоязычную толпу хорошо одетых людей (после спектакля одна дама обратилась к администратором с просьбой поискать золотые часы, которые, аплодируя, обронила с 4-го (!) яруса). Таким образом, ещё до начала лицедейства, я сам начал вживаться в юного Рудика-перебежчика. Судя по рецензиям и рассказам друзей, Большой театр, ставший в эти три дня неким оплотом свободы, раскрепостил и объединил самых разных людей — от администрации президента, пожаловавшей на закрытый спектакль с Игорем Цвирко, до бизнесменов и представителей творческой интеллигенции, балетоманов и людей самых разных сословий. На состав 10 декабря с Артёмом Овчаренко пришло особенно много знаменитостей творческих профессий — от Дианы Вишневой до Владимира Спивакова. На поклонах, охваченные единым порывом, зрители оглушительной стоячей овацией отдавали дань таланту авторов и исполнителей спектакля, самому неистовому Рудольфу, а многие, думаю, отчаянно терзали костяшки пальцев и от душевной горечи за Родину, любовь к которой, точнее понимание этой любви, и стало главной идеей этой постановки.

Артём Овчаренко в роли Нуреева. Сцена в Вагановском училище.
Дамир Юсупов Большой театр

Идея положить ткань спектакля на канву посмертного аукциона, как справедливо отмечают критики, не нова и четко перекликается с «Дамой с камелиями» (своего рода обозначением копирайта становится заключительная сцена в дуэте Нуреева и Фонтейн, когда Марго ложится на кушетку, воспроизводя иконографическую сцену из этого шедевра Ноймайера, растущего в свою очередь из "Маргариты и Армана" Аштона — балета, поставленного специально на Нуреева и Марго Фонтейн). В отличие от ДсК аукционом «Нуреев» не только начинается, но и проходит через него всеми сценами и им же заканчивается, когда объявляется последний лот 1272 «Дирижерская палочка Рудольфа Нуреева, которая находилась в руках артиста во время его дебюта в качестве дирижера Венского симфонического оркестра 26 июня 1991 года». Нуреев оставил гигантское для артиста балета состояние в 80 миллионов долларов, большая часть которого пошла с молотка, включая его ордена и награды. Однако аукцион в «Нурееве», хотя и пробуждает чувство горечи, всё же не пишет по себе эпилогов типа «всё ржа и тлен» или «так проходит слава земная» — столь колоссален бессмертный вклад Нуреева-профессионала, обрисованный в спектакле.

Аукцион и «письма» в разных составах озвучиваются Игорем Верником и Владимиром Кошевым . Верника я слышал только в видеофрагментах, но и по ним сразу возникло неприятие его манеры чрезмерными интонациями голоса оттягивать внимание зрителя на себя. Четкая (в отличие от Верника) и нейтральная дикция Кошевого ничем не раздражала и его постоянное голосовое вмешательство в балет не казалось чужеродным или избыточным.

Сцены в Вагановском училище решены несколько сумбурно, но в общем и целом режиссёрски и хореографически интересно. Опять же "стереоскопический эффект" (Facebook) от в точности таких же металлических заграждений, которыми оцепили в этот день Большой, — на сцене они то служат балетными станками, то ограждают других артистов Кировского театра от Нуреева, то превращаются в пограничный кордон. Зычное меццо-сопрано Светланы Шиловой с бездушным энтузиазмом вновь и вновь провозглашает «Родины себе не выбирают», рефрен начинает спотыкаться, как заезженная пластинка, цепляя зрителя за нерв, и перекликается с плакатной сценографией и костюмами в духе тех лет. С первого выхода Артём Овчаренко провозгласил инаковость своего героя, сначала принюхивающуюся и приглядывающая, но быстро переросшую в бунтарскую. Юный Нуреев выделяется и костюмом (белые репетиционные трико и майка), и техникой, и манерой держаться, даже на класс он является с опозданием. Впечатление усиливалось и за счет природной внешней схожести Артёма со своим героем.

Сцена с трансвеститами в Булонском лесу раскрепостила артистов Большого настолько, что те могли бы вызвать комплекс неполноценности и у профессиональных травести гей-клубов. Ребята с истинным актерским талантом освоили все их мины и ужимки и с таким смаком танцевали на высоченных каблуках, что я просто не узнавал знакомых танцовщиков кордебалета. Важно, что в этой сцене не прозвучало и намека на нечто, способное возбудить даже ярого гомофоба. Вообще эта сторона Нуреева, несомненно стержневая черта его личности (каковой является сексуальная ориентация для всякого человека), преподнесена в спектакле с большим тактом. Авторам удалось достаточно четко проговорить эту тему без скандалов и вызовов даже в таких краснотряпочных сценах, как мужики, переодетые в женское, или дуэт мужчин-любовников. Думаю, что цензурный компромисс, на который пришлось пойти режиссеру Серебренникову и хореографу Посохову в решении таких сцен, в итоге явился благом для спектакля, созданного для конкретного общества, существующего в конкретных политических и общественно-культурных обстоятельствах.

Артём Овчаренко в сцене прыжка к свободе.
Дамир Юсупов Большой театр

Прыжок к свободе (в оригинале «танец к свободе») можно было бы поставить и ярче, но в целом эпизод раскрыт понятно.

«Письма учеников» тронули и душевной откровенностью текстов, и блестящим танцем Дениса Савина . Не всякий раз Денис попадает в образ, но в этом спектакле я проникся глубочайшим уважением к этому думающему танцовщику.

В антракте, на перекрестье проходов партера, я присоединился к кучке друзей, расспрашивающих Лорана Илера о его впечатлении от 1 акта. Любимый ученик Нуреева, ныне худрук Стасика, выглядел неподдельно растроганным. Он объяснил, что его захватили реминисценции из его юности - даже идущие с молотка предметы интерьера уносили его мыслями в парижскую квартиру Рудольфа на улице Вольтера, в которой он провел немало вечеров в компаниях с балетной молодежью и разными знаменитостями. Лоран рассказал и о том неприятии, с которым столкнулся Нуреев, когда возглавил Парижский балет - не многие восприняли его диктат и нововведения. После спектакля Лоран покидал зал в заметном душевном смятении, на его лице блуждала рассеянная улыбка. Думаю, финал «Нуреева» глубоко его тронул.

Артём Овчаренко в роли Нуреева. Сцена в студии Ричарда Аведона.
Дамир Юсупов Большой театр

Сцена в студии Аведона была также подвергнута значительной само- и внешней цензуре. К третьему показу из спектакля вслед за портретом Николая Второго изъяли и наскандалившее фото фронтально обнаженного Нуреева с полуэрегированным членом (этот снимок появляется лишь на доли секунды и радикально кастрированный). Надо полагать, изъяли, чтобы не возбуждать городских сумасшедших, чтобы не раздражать патриаршее подворье, чтобы спектакль пожил хотя бы ещё один блок в июне… Несмотря на то, что Артём Овчаренко танцевал эту сцену в облегающих бесшовных трусах телесного цвета, зритель увидел совершенно обнаженного Рудика с портретов Аведона так, как и задумал Серебренников. Навострившие перья блюстители общественной нравственности остались с носом. Застенчевому в жизни, Артёму удалось отпустить и «раздеть» себя, как уже случалось с его пьяным Арманом в той же «Даме с камелиями». Вообще, умение этого артиста входить в образ своего героя удивляет с каждым новым спектаклем. В студии Аведона и в последующей сцене рудимании я увидел упивающегося эпатажем Нуреева, причем все переходы от зажатости к полной развязности были сыграны естественно и бесшовно как актерски, так и пластически.

Дуэт с Эриком Бруном хореографически решен с особой интимностью и даже нежностью, но в нем очень многое зависит от личных интерпретаций исполнителей. Не могу сказать, что Артем и Владислав Козлов полностью оправдали мои ожидания — многие места удались, но проскакивала и зажатость. Владислав очень неплохо справился с ролью, но ему не удалось скрыть своего юного возраста, мешающего убедительно воплотить образ старшего наставника. Чисто умозрительно могу предположить, что Денису Савину эта партия удалась лучше, и могу только помечтать о Бруне-Холлберге. Невоплощенная концовка с бурным разрывом, каковой она была изначально задумана Серебренниковым, в итоге была сведена к резкому беспричинному отталкиванию Рудольфом своего учителя и возлюбленного. Как-то смято это, не тот осадок… 25 лет отношений рождают иное. Не эротики или чувственности не хватило мне в исполнении этих артистов, мне недостало любви, а именно любовь — единственная и настоящая — связывала этих людей. Не знаю, какими красками следовало это нарисовать… Может, мне не хватило особой пластики, а может и эмоционально наполненных пауз.

Дуэт с Марго Фонтейн был исполнен с Кристиной Кретовой . Вначале Артёму недоставало уверенности в навороченных поддержках, а Кристине — аристократизма в пластике, но с середины дуэта артисты растанцевались и передо мной действительно возникли юный Руди и помолодевшая леди Фонтейн.

Кристина Кретова и Артём Овчаренко в дуэте Нуреева и Марго Фонтейн.
Дамир Юсупов Большой театр

Гран-гала с балетами Нуреева, как задумка совместить Нуреева-хореографа, Нуреева-педагога и Нуреева-нарцисса, очень интересна, но не уверен, что в этой сцене уместны грубые окрики и нецензурная брань — артисты балета прекрасно выражают всё это пантомимой. Дуэтам не хватило совместных репетиций, хотя я очень порадовался за вышедшего на сцену после сентябрьской травмы 20-летнего бразильского танцовщика Давида Мотту Соареса — в костюме нуреевского Зигфрида он приковывал внимание своим элегантным танцем и врожденными линиями.

Письма Аллы Осипенко и Натальи Макаровой глубоко растрогали. Осипенко высказала то, что для меня является смысловой квинтэссенцией спектакля. А мораль такова, что если в силу личных убеждений или непреодолимых обстоятельств тебе не удалось достичь того, что удалось другому, следует унять своих демонов зависти, маскирующихся под патриотическое негодование, и порадоваться за успехи собрата по цеху. Не могу дословно воспроизвести её письма, но на слове «кухонный» к горлу подкатил комок, а девушка пососедству захлюпала носом. В этом обращении, как и в словах Макаровой, прозвучало много пафосного, но возвышенное не отдавало фальшью. Я услышал Выстраданное. Хореографическую «озвучку» доверили Екатерине Шипулиной . Не зря Посохов называет её своей балериной, — Екатерина умеет слушать и слышать этого хореографа. Опять же к сожалению не могу сравнить с исполнением Светланы Захаровой (не видел) и лишь мысленно представляю в этой роли Ольгу Смирному, но Шипулина понравилась очень.

Артем Овчаренко в сцене Гала балетов Нуреева.
Дамир Юсупов Большой театр

Сцена с Королем-Солнце потрясла и великолепными костюмами и игрой Овчаренко. Расфуфыренный в перья, вышедший в сопровождении пышной свиты певец короля (Владимир Магомадов ) сразу же перенес меня в фильм «Фаринелли-кастрат», и ещё до того, как он пропел первые ноты, я догадался, что сейчас прозвучит контратенор. Маршевая партитура Ильи Демуцкого (схожая по форме с "Турецким маршем" Ж.-Б. Люлли, придворного композитора Людовика IV ) обрушилась на меня своим барочным великолепием с татарским налётом. И, конечно же, упивающийся всеобщим обожанием, горделивый идол, воплощенный в мимике и жестах Артёма, — блестящая работа. Этот Нуреев ослепляет и заставляет верить в заслуженность всех растиражированных восторгов в его адрес. Китчем а-ля Киркоров здесь даже не пахло, хотя чего-то такого можно было опасаться, глядя на одни лишь фотоснимки.

Контрастный переход к сцене "Остров" с Лунным Пьеро — еще одно блестящее решение режиссера. Святое неистовство поэта, упивающегося лунным напитком (по Альберу Жиро), здесь уступило место пронзительному внутреннему одиночеству героя. Думаю, Артём ещё поищет дополнительных красок, но и в его дебютном исполнении идея артикулирована очень четко. Интересно вплетены в сцену персонажи в коже, словно сошедшие с картин Тома оф Финланд.

Контртенор Владимир Магомадов в сцене с Королем-Солнце.
Михаил Логвинов Большой театр

Финальная сцена — самая блестящая и безукоризненная, как по постановке, так и по исполнению. Под звуки из «Теней» («Баядерка» — последний балет Нуреева-хореографа), знакомым зигзагом и под знакомую музыку на сцену спускаются девушки, и вот, после девятой, из тумана проявляется мужская фигура, шествующая на высоких полупальцах, и далее юноши чередуются с балеринами и, наконец, на сцене в безупречном синхроне танцуют 6 женских шеренг и 6 мужских — всего 36 теней. В таком решении читается дань вкладу Нуреева в развитие мужского танца, вставшего в современном классическом балете вровень с женским. Одновременно на измученного иммунодефицитом Нуреева надевают дирижерский смокинг и озвучивается тот самый лот, который я процитировал в начале. Артему и здесь удалось наполнить необходимыми эмоциями свой образ. Смокинг, словно на пару размеров больше, висит на нем балахоном, отчего бредущий среди теней Нуреев выглядит ссохшимся и немощным. В то же время его герой не воспринимается окончательно погасшим. Его лицо недоверчиво оживляется, когда аукционер вручает ему его палочку (снова комок в горле). Когда этот Нуреев спускается в оркестровую яму, гробовое молчание зрительного зала разрождается овацией — ему, Нурееву. И вновь всё умолкает, зритель прощается с Рудольфом, пока тот дирижирует собственной кончиной, дирижирует вечностью. Палочка в руках Артема дрожит, свет гаснет.

Вот уже второй день меня не отпускает этот Нуреев. Многожанровый спектакль вышел колоссальным не только по численности задействованных артистов (160 человек), но и по силе воздействия на зрителя. Равнодушных не было. Эпохальная работа. Огромный простор для личных интерпретаций умным артистам. Браво всем причастным!

Артём Овчаренко в образе Нуреева в последние дни. Поклоны.
Фото со страницы артиста в Фэйсбуке.

16 июня 1961 года мир сотрясла сенсация - ведущий танцовщик Кировского театра Рудольф Нуриев не вернулся с гастролей из Парижа в СССР. Иностранные газеты пестрели заголовками: "Звезда балета и драма в аэропорту Ле-Бурже", "Прыжок в свободу", "Девушка видит, как русские преследуют ее друга".

В июне 1961 года Рудольф Нуриев вместе с труппой Кировского театра находился на гастролях в Париже, но его неожиданно вызвали в Москву, якобы для того, чтобы танцевать в Кремле. Его подруга миллионерша Клара Сент пришла провожать Нуриева в аэропорт, подошла попрощаться, обняла и прошептала на ухо: "Ты должен подойти к тем двум полицейским и сказать - я хочу остаться во Франции. Они тебя ждут". Заподозрив неладное, сотрудники госбезопасности начали оттеснять Нуриева, но он вырвался и совершил один из своих знаменитых прыжков, приземлившись прямо в руки полицейских со словами: "Я хочу быть свободным". Репортеры назвали это "прыжком к свободе".

"Я принял решение потому, что у меня не было другого выбора. И какие отрицательные последствия этого шага ни были бы, я не жалею об этом", - писал в своей автобиографии Нуриев. Выбора у него действительно не было: КГБ уже давно подозревал его в гомосексуализме, а в Париже тому представились доказательства. Тогдашний председатель КГБ А. Шелепин, в частности, докладывал в ЦК КПСС: "3 июня сего года из Парижа поступили данные о том, что Нуриев Рудольф Хамитович нарушает правила поведения советских граждан за границей, один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Кроме того, он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых имелись гомосексуалисты. Несмотря на проведенные с ним беседы профилактического характера, Нуриев не изменил своего поведения..."

По некоторым данным, в Париже КГБ специально поселил знаменитого танцовщика в номере с неким Юрием Соловьевым. Его задача была подтвердить нетрадиционные наклонности Нуриева, что Соловьев и сделал. Великому танцовщику грозили семь лет лагерей строгого режима или работа осведомителем КГБ.

Сразу после его бегства прошло открытое собрание труппы Кировского театра, где артисты вынуждены были единогласно заклеймить его как "невозвращенца". А в январе 1962 года состоялся официальный суд над Рудольфом Нуриевым (естественно, заочный), на котором его приговорили как предателя Родины к семи годам исправительно-трудовых работ с отбыванием срока в колонии строгого режима. На протяжении многих лет его преследовали анонимными звонками с угрозами, причем особенно часто это случалось непосредственно перед выходом на сцену, его мать заставляли звонить сыну и уговаривать вернуться на родину.

Нуриев стал одним из первых советских мужчин, признавших собственную нетрадиционную ориентацию. Более того, историю любви Рудольфа Нуриева и Эрика Бруна называют одной из самых страстных связей. Эрик Брун был выдающимся танцовщиком, покорившим русского зрителя во время гастролей Американского балетного театра в 1960 году. Нуриев был увлечен им, его манерой, элегантностью, классичностью его искусства, человеческими качествами. Многие отмечали, что они были полными противоположностями друг другу. Нуриев - страстный, неистовый татарин, почти дикарь, а Брун - спокойный, рассудительный скандинав.

Тем не менее, главной любовью в жизни Нуриева был все-таки танец. "Я танцую для собственного удовольствия, - говорил он. - Если вы пытаетесь доставить удовольствие каждому, это не оригинально" . "Прыжок в свободу" дал ему уникальную возможность работать в лондонском королевском балете. За свою творческую жизнь Нуриеву удалось исполнить практически все ведущие мужские партии классического балета.

Благодаря его страсти в балете роль партнера-мужчины стала значимой и сравнялась с ролью балерины. Для большей выразительности Нуриев выходил на сцену в одном трико и танцевальном бандаже. Он хотел показать не просто танец, а всю красоту человеческого тела во время движения. Подобную же концепцию в XX веке воплощали, пожалуй, только Вацлав Нижинский и Айседора Дункан.

Его союзницей в любви к танцу стала тогда уже великая Марго Фонтейн. Но даже она не могла предположить, что этот тандем останется в истории балета, как один из самых блистательных. Каждый порознь не мог бы добиться того, чего они добивались вместе. Когда они встретились, Фонтейн было 43 года, а Нуриеву - 24. "С первой секунды я понял, что встретил друга. Это был самый светлый момент в моей жизни с того дня, как я оказался на Западе", - писал он впоследствии.

Совместное творчество Фонтейн и Нуриева началось в 1962 году с балета "Жизель". В 1963 году известный балетмейстер Ф. Аштон специально поставил для них балет "Маргарет и Арман". После "Лебединого озера" в Венской опере в октябре 1964 года их вызывали на сцену восемьдесят девять раз. Рабочим сцены пришлось платить дополнительную зарплату, поскольку они не могли разбирать декорации и задерживались в театре.

Их отношения не были только деловыми. Нуриеву удалось перенести все страсти их танца в жизнь. Годы спустя, когда Фонтейн умирала от рака, Нуриев, сам смертельно больной, ездил к ней в Панаму, поддерживал - морально, но не финансово. Марго умерла в нищете, в то время как Нуриев был самым богатым человеком в мире балета. "Vanity Fair" оценивал его состояние в 80 миллионов долларов.

Деньги и слава пришли к Нуриеву быстро и помогли освободиться его бешеному темпераменту. На западе он мог позволить себе любое поведение: ему многое прощали. Однажды он изловчился дать в один день интервью двум конкурирующим изданиям - Time и Newsweek. Оба хотели поместить о нем большие статьи-интервью. Он же решил, что упускать хотя бы одно интервью нельзя, поэтому в день спектакля посетил сразу два приема, на которых встретился с прессой. На следующий день оба журнала опубликовали статьи о нем тиражом в пять миллионов каждый.

Ни одному танцовщику не простили бы выступление босиком на приеме в присутствии королевской семьи в Лондоне. Он же, когда ему стало жарко, спокойно сбросил туфли. Рудольф мог быть очень груб с дирижерами, партнерами, продюсерами, сам поддерживая и подчеркивая слухи, распространяемые о его ужасном характере.

Нуриев давал не менее 200 спектаклей в год во всех уголках мира и ни разу не уходил со сцены больше, чем на две недели. Говорили, что он не танцевал только в Антарктиде. Путешествуя по свету, Нуриев испытывал влияние самых разных балетных школ - датской, американской, английской, - оставаясь при этом верным русской классической школе. В этом и была суть "стиля Нуриева".

По словам Отиса Стюарта, "мир, несомненно, знал и более сильных в техническом отношении танцовщиков, обладавших совершенными линиям. Но еще не появился ни один, хоть бы отдаленно напоминающий этого тонкого дикого Пана, который сумел развенчать в глазах публики привычного принца, вечно стоящего "на подхвате", и превратить его в звезду столь же яркую и сияющую, каким были до него лишь балерины".

Нуриев много снимался в кино и на телевидении. В 1972 году вышел танцевальный фильм с его участием "Я - танцовщик", а в 1977 году Нуриев снялся в роли известного голливудского актера Валентино в одноименном фильме у режиссера К. Рассела. Многие считали, что в этой картине Нуриев сыграл самого себя. Нуриев также оказался не менее талантливым режиссером, поставив несколько классических балетов. С 1983 по 1989 год он являлся директором балетной труппы парижской Гранд-опера.

Рудольфа Нуриева поразила страшная болезнь - СПИД. По предположениям, он заразился в больнице. Якобы однажды он неосмотрительно перебегал дорогу и был сбит автомобилем. Ему перелили кровь, которая была заражена. Нуриев боролся до последнего, пробовал различные новинки в медицине, постоянно общался с людьми, давал уроки. Он прожил со СПИДом 12 лет.

В 1976 году был создан комитет, состоявший из известных деятелей культуры, который собрал более десяти тысяч подписей под просьбой дать матери Рудольфа Нуриева разрешение на выезд из СССР. Сорок два сенатора США обращались лично к руководителям Союза, за Нуриева ходатайствовала ООН, но все оказалось бесполезным. Лишь после прихода к власти Михаила Горбачева в 1987 году Нуриеву разрешили ненадолго приехать в Уфу для того, чтобы проститься с умирающей матерью, которая к тому времени уже мало кого узнавала.

Зная, что болен, Нуриев захотел вернуться в родную страну. В 1989 году он станцевал несколько спектаклей на сцене Кировского театра. Однако гастроли принесли лишь разочарование и Нуриеву, и тем, кто так хотел его увидеть. Артист был уже серьезно болен, его преследовали травмы. Танцевал он с огромным трудом, преодолевая физическую боль. Он вновь вернулся во Францию, с которой все началось.

Летом 1991 года болезнь начала прогрессировать. Весной следующего года началась ее последняя стадия. В те дни Нуриев был обеспокоен только одним: ему хотелось во что бы то ни стало осуществить постановку "Ромео и Джульетты". И судьба дала ему такой шанс. На какое-то время Нуриеву стало легче, и он поставил спектакль.

В Париже он провел последние сто дней своей жизни. Этот город открыл Нуриеву дорогу в мир славы и богатства, он же закрыл за ним двери. По словам врача, который находился рядом с Нуриевым в последние мгновения его жизни, 54-летний танцор умер тихо, без страданий.

Великий танцовщик похоронен на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем, где нашли свой последний приют многие наши знаменитые соотечественники, в разное время покинувшие Россию.

Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации Агентства РИА Новости и других источников

В Советском Союзе, как известно, секса не было. И обсуждать свою сексуальную ориентацию было не только не прилично, но и опасно для жизни. С 1934 года в стране действовала уголовная статья за “мужеложство”. Но сегодня мы поговорим о выдающихся личностях советского кинематографа, театра и музыки, которые не пренебрегали однополыми отношениями.

Фаина Раневская

До сих пор ходит немало слухов вокруг личной жизни великой актрисы. И многие упорно делают вывод, что Фаина Георгиевна все-таки предпочитала любить женщин. Помните ее знаменитое высказывание: «Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм - это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду!»

Георгий Милляр


«Вся нечистая сила нашего синематографа» - так актер называл сам себя. Из-за нелюдимого характера коллеги и соседи обвиняли во всех смертных грехах актера и в реальности. Отсутствие личной жизни порождало много слухов относительно его ориентации. Хотя, конечно, сам Георгий Францевич никогда открыто не заявлял о своей гомосексуальности.

Юрий Богатырев


«Свой среди чужих, чужой среди своих» – так можно охарактеризовать жизнь этого потрясающего актера в реалиях советского бытия. Юрий Георгиевич очень болезненно воспринимал свою, так называемую, особенность. Отрицание своей природы привело в конце концов актера к тяжелой депрессии, а в последствие – к алкоголизму, который и послужил причиной скоропостижной смерти этого великого актера.

Рудольф Нуриев


Несмотря на мировую славу и поклонение самых высокопоставленных лиц, на родине Нуриева ждало одно – тюремное заключение с конфискацией имущества. Поэтому, его знаменитый «прыжок к свободе» в аэропорту Парижа был скорее вынужденным шагом. Говорят, Рудольф Хаметович обладал очень скверным характером. К примеру, его любимой забавой на западе было целовать при встрече людей взасос, а затем иронично замечать, что это старинная русская традиция.

Юлия Лемигова


Последняя «Мисс СССР» Юлия Лемигова уже много лет живет в США. С 2000-х годов модель начала встречаться с известной теннисисткой Мартиной Навратиловой. В 2014 году после открытого чемпионата США Навратилова сделала предложение возлюбленной, и уже через пару месяцев пара поженилась в Нью-Йорке.

Сергей Параджанов


Знаменитый режиссер был открытым бисексуалом. У него было две жены, но это не мешало метру иметь отношения с мужчинами. В 1974 году Сергей Параджанов был осужден по статье за «мужеложство». В тюрьме он провел долгих четыре года, там он даже пытался несколько раз покончить жизнь самоубийством.

Сергей Эйзенштейн


Новатор, создатель культовых фильмов, вошедших в золотой фонд мирового кинематографа, Сергей Эйзенштейн никогда не скрывал своих нежных чувств к мужчинам, несмотря на наличие жены. Во многих своих фильмах он откровенно восхищается красотой мужского тела. «Если бы не Маркс, Энгельс и Ленин, я был бы вторым Оскаром Уайльдом», – говорил великий режиссер.

Вадим Козин


Известно, что Вадим Козин получил орден Красной звезды за выступления на передовой во время Великой Отечественной войны. Но даже это не помогло легендарному певцу избежать тюремного заключения. Причем, Вадим Козин – единственная знаменитость СССР, осужденная за гомосексуализм дважды. В общей сложности, артист провел в лагерях около 15 лет своей жизни.

Танцовщику Ленинградского театра оперы и балета Рудольфу Нуриеву было 23 года, и он до последнего дня не был уверен, что его возьмут на гастроли в Париж. И уж тем более не мог предположить, чем эта поездка для него закончится. Но его взяли. И 16 июня 1961 года в парижском аэропорту Ле-Бурже произошла поистине мировая сенсация: молодой советский артист обратился с просьбой предоставить ему политическое убежище. Планета ещё не успела отойти от главного события тысячелетия – полёта в космос первого человека, тоже обладавшего краснокожим паспортом с гербом СССР. И вот новое потрясение.

Нуриев мгновенно стал звездой номер один. Все газеты, за исключением, конечно же, советских, посвятили его поступку первые полосы. «Прыжок к свободе» – было написано на всех языках мира. Нуриева называли космонавтом номер два. Да он и был вторым советским (после Гагарина), кто заставил мир быстро выучить свои сложные для восприятия имя и фамилию. Правда, имя ему быстро придумали новое – он стал просто Руди, и волна «рудимании» понеслась по континентам.

Как-то Нуриев оказался в Овальном кабинете в Белом доме. Стоило Джону Кеннеди на минуту выйти из своего кабинета, как Рудольф уселся в президентское кресло и заявил своей подруге Джеки Кеннеди: «Я властелин мира!»

Рудольф действительно вёл себя вольно: гулял по городу, общался с французами, предпочитая их общество компании коллег. По нормам тех лет всё это было не просто вызывающим, а тянуло на статью. В итоге, кстати, Нуриев её и получил. Уже после того, как он принял решение остаться в Париже, советский суд заочно приговорил его к семи годам исправительно-трудовых работ в лагере строгого режима. А как же, за измену Родине.

Так что терять Нуриеву было нечего. Вернись он домой – его всё равно осудили бы. По существующей в те годы статье за мужеложство его могли с лёгкостью отправить за решётку. Благо свидетель у властей был – молодой танцовщик Соловьёв, который жил с Рудольфом в одном номере в Париже. Соловьёв в СССР вернулся. И через несколько лет ушёл из жизни – при обстоятельствах, так и не выясненных.

От руководства театра Рудольф узнал о том, что ему необходимо вылететь в Москву якобы на правительственный концерт. Вся труппа летела в Лондон, где должны были продолжиться гастроли, уже был сдан багаж и началась регистрация на рейс. Нуриеву пообещали, что он присоединится к коллегам чуть позже.

Он всё понял правильно. И, оттесняемый сотрудниками посольской спецслужбы в сторону границы, сумел совершить свой великий прыжок к свободе. Имея при этом в кармане всего 36 франков.

Когда спустя год миллионным тиражом была опубликована его «Автобиография», он так скажет на её страницах о своём решении остаться за границей: «Я принял решение, потому что у меня не было другого выбора. И какие отрицательные последствия этого шага ни были бы, я не жалею об этом».

С Нуриевым тут же был заключён контракт труппой маркиза де Куэваса, и уже 23 июня он танцевал партию Голубой птицы в балете «Спящая красавица». Всего месяц назад он танцевал эту же партию вместе с родным театром имени Кирова на этой же сцене парижской Гранд-опера. Всё вроде бы было по-прежнему. И в то же время всё было совсем иначе. Да и «отрицательные последствия» не заставили себя ждать.

Не было привычных балетных классов, не было уверенности в том, что будет завтра – контракт с ним заключили всего на шесть месяцев. К тому же Нуриева теперь всюду сопровождали двое детективов, которые должны были охранять его от возможных происков советских спецслужб. Да и на душе наверняка было всё более чем непросто. От отца пришло письмо, в котором самыми мягкими словами были обвинения в предательстве. А телеграмма от матери и вовсе состояла всего из двух слов: «Возвращайся домой».

Но не для того Нуриев рисковал жизнью, чтобы сдаваться. И он не прогадал. Уже в ноябре, всего через пять месяцев новой жизни, судьба уготовила ему встречу с легендарной Марго Фонтейн. Самой, пожалуй, известной балерине мира было на тот момент 43 года, Рудольфу – 24. Нуриев вспоминал о знакомстве с Марго: «С первой секунды я понял, что встретил друга. Это был самый светлый момент в моей жизни с того дня, как я оказался на Западе».

В Лондон Нуриев прилетел под именем Романа Джасмина. Но, конечно же, его быстро узнали. После выступления Руди и Марго в «Лебедином озере» их вызывали на сцену 89 раз! Так родился самый великий танцевальный дуэт ХХ века.

Говорили, что у Марго и Руди быстро завязался роман и Фонтейн даже родила ему дочь. Но скорее всего это всего лишь один из мифов. Марго была уже не в том возрасте и не в том физическом состоянии, чтобы родить. Но матерью она благодаря Нуриеву всё-таки стала – самому Рудольфу. Между ними со временем действительно завязались самые трепетные отношения. Рудольф не раз летал через океан проведать смертельно больную Марго.

Но это произойдёт потом. А пока, после триумфального выступления с Марго Фонтейн, 24-летний Нуриев был тут же зачислен в труппу Королевского балета, его стали приглашать выступить перед членами королевской семьи.

Для него вообще больше не существовало границ – ни территориальных, ни человеческих. Его друзьями становились самые известные люди мира – от актёров до глав государств.

За границей Нуриев танцевал по 200 спектаклей в год, получая за каждый выход на сцену громадные гонорары. По сути, он стал первой суперзвездой от балета. Даже когда Нуриев уже болел СПИДом и не мог танцевать, как прежде, зал всё равно ревел от вострога, зрители готовы были выкладывать какие угодно деньги за то, чтобы только взглянуть на живую легенду.

Легенда была рукотворная и создана самим Руди. Откуда татарский юноша мог знать, как себя надо вести с прессой и телевидением? Но он знал и никогда не ошибался. Как-то он умудрился, едва ли не единственным в истории, одновременно дать интервью двум конкурирующим журналам – Time и Newsweek. Издания с посвящёнными Рудольфу обложками вышли одновременно тиражом в 5 миллионов.

Нуриев вкладывал деньги в недвижимость, антиквариат и коллекцию картин. Прохожие по набережной Вольтера, что напротив Лувра, могли вечерами сквозь освещённые окна квартиры Нуриева видеть шедевры мировой живописи, которые по ценности могли иной раз дать фору своим собратьям из здания на другом берегу.

Нуриев скупал акции и каждый вечер созванивался со своими финансовыми директорами, требуя отчёта, покупал острова. Но вкусы при этом у него оставались прежними. Из еды он любил бифштекс и чай с лимоном. А любимым времяпровождением для него оставалась работа.

Собственно, ради этой возможности реализовать себя он и остался за границей. Свобода была нужна ему прежде всего для того, чтобы творить. Уже в 26 лет он, как хореограф, поставил «Раймонду» и «Лебединое озеро». А затем уже премьеры следовали одна за другой – «Дон Кихот» и «Спящая красавица», «Щелкунчик» и «Буря».

Одной из его последних работ стала постановка балета «Ромео и Джульетта». Нуриев уже был серьёзно болен, но то и дело говорил, что все его мысли только о новом балете. И болезнь на время отступила.

Знаменитый Ролан Пети рассказывал мне, как однажды зашёл в гримерную Нуриева и увидел, что ноги танцовщика заклеены пластырем. Когда Рудольф принялся снимать пластырь, то вены вываливались из-под него, словно налитые водой шланги. Зрелище было ужасающим. Нуриев, поймав взгляд Пети, согласился, что работает на износ. Но при этом заметил, что смерти на сцене не боится. Наоборот, мечтает об этом.

Но умер он в больничной палате. Успев перед смертью навестить в Уфе старую мать, которую советские власти так и не выпустили к сыну. Когда Нуриев переступил порог дома, где не был более двух десятков лет, слепая женщина прошептала: «Мой Рудольф вернулся!»

О том, что он болен СПИДом, Нуриев узнал в 1984 году. И девять лет пытался победить болезнь. При этом говорили, что смертельный вирус он получил не во время бесчисленных походов по злачным заведениям мира, а во время банального переливания крови.

Когда стало возможно, в Париж к Рудольфу приехала сестра Роза. Уже были другие времена, и «железного занавеса» больше не существовало. Роза фактически и стала душеприказчицей брата.

Гроб с телом Нуриева, облачённого во фрак и чалму, был установлен в парижской Гранд-опера, которой он руководил шесть лет. Собравшаяся на панихиду публика с удивлением смотрела на сидящую возле гроба женщину в чёрной одежде. Это была Роза Нуриева. Которая до этого так и не пустила в палату находящегося в беспамятстве брата никого из его близких.

Рудольфа Нуриева похоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем. Его укрытая ковром из разноцветной мозаики могила находится рядом с памятником другому великому русскому танцовщику – Сергею Лифарю.

Прыжок к свободе перерос в красивый полёт и длился 32 года. Всего или целых – если подобные определения уместны к неуловимому очарованию легенды, которую оставил о себе 54-летний татарин с австрийским паспортом, покоривший весь мир.

Величайший артист, один из самых ярких танцовщиков прошлого века Рудольф Нуреев появился на свет 79 лет назад - 17 марта 1938 года.

Страсть к сцене привела его в знаменитое Ленинградское хореографическое училище, преподаватели которого помогли ему развить необычайный талант, стать одним из лучших выпускников, а после прославиться на весь мир.

сайт вспомнил интересные факты из жизни танцовщика.

Жизнь в движении

Благодаря своему необычайному таланту и непреодолимому желанию брать от жизни как можно больше Нуреев объездил с концертами множество стран мира. Любопытно, что тяга к постоянному движению преследовала его с самого рождения. Великий танцовщик родился в дороге: в транссибирском экспрессе, увозившем весной 1938-го семью военнослужащего Хамета Нуреева по направлению к Владивостоку.

Отец мечтал о сыне - до этого у него уже было три дочери. Младшей из них, 10-летней Розе, пришлось принимать роды прямо в поезде, остановившемся на станции Раздольное, недалеко от Иркутска.

Сам Нуреев охотно подчеркивал этот факт своей биографии. «Как танцовщику лирического и романтического плана мне доставляет удовольствие думать, что само мое появление на свет было уже некоторым предзнаменованием. Я всегда думаю о своем рождении как о самом романтическом событии в своей жизни», - вспоминал артист.

Гнев отца

Еще до Великой Отечественной войны семья Нуреева перебралась из Раздольного в Москву. В столице их и застала новость о нападении фашистских войск на СССР. Отец скоро ушел на фронт, а матери будущего танцовщика - Фариде - пришлось вместе с четырьмя детьми уехать в маленькую башкирскую деревушку на Урале, а затем, страдая от голода и нищеты, к родственникам мужа на окраину Уфы. В этом городе Рудольф Нуреев впервые почувствовал необычайную тягу к танцам и начал заниматься в хореографических кружках.

Хамит вернулся с войны заместителем командира батальона по политической части в звании майора. Жесткий мужчина с волевым подбородком почти никогда не одаривал своих детей теплотой и добрым словом - в то время это было не принято, считалось стыдным. Отец решительно взялся искоренять странную страсть Рудольфа к музыке и танцам. Он считал, что балет - не профессия для настоящего мужчины. Хамет начал прививать сыну вкус к охоте и рыбалке, но это пошло лишь во вред - мальчик просто возненавидел такие занятия, а впоследствии с горечью вспоминал время, проведенное с отцом.

«С самого своего возвращения и до сегодняшнего дня отец остается в моей памяти как строгий, очень могучий человек с сильным подбородком и тяжелой челюстью, как незнакомец, который редко улыбался, мало говорил и который пугал меня. Даже мысленно я все еще боюсь посмотреть на него прямо», - так говорил сам Нуреев.

Нуреева не пускали на Родину в течение 26 лет. Фото: www.globallookpress.com

«Великовозрастный» ученик

Лишь в 17 лет будущая звезда мирового балета попал в руки опытных педагогов Ленинградского училища. В ту пору там практиковался набор «великовозрастных» учеников. Правда, для этого поступающий танцовщик должен был показать явный талант. За Нуреева просила и балетная элита Уфы.

Как пишет в книге «Рудольф Нуреев. Я умру полубогом» Елена Обоймина, его тогда экзаменовала одна из старейших педагогов - Вера Костровицкая. На суд комиссии Нуреев представил бравурную мужскую вариацию балета «Эсмеральда». «Молодой человек, вы можете стать блестящим танцовщиком, а можете и никем не стать. Второе - более вероятно», - так сказала Костровицкая Рудольфу перед всем классом.

Сам Нуреев понял, что означают эти слова - нужно работать с сумасшедшей самоотдачей. Для этого у танцовщика было все - жесткий характер и фанатичное желание служить танцу.

«Вопрос был в том, что сможет ли моя природная непосредственность быть использована при дальнейших занятиях или все, что я умею теперь, разрушится и умрет? Костровицкая имела в виду, что для того чтобы превратить мой выразительный дар в прочные профессиональные навыки с твердым внутренним контролем, я должен работать, работать и работать больше, чем кто-либо другой в школе», - говорил артист.

Нуреев в Ленинграде отчаянно пытался догнать сверстников. Ему не хватало техники - это выводило его из себя. Истерики были нередки, однако в дальнейшем он всегда находил в себе силы, успокаивался и возвращался в зал, где оттачивал движение до тех пор, пока не осваивал.

Нуреев обладал притягательной харизмой, благодаря которой он с легкостью заводил знакомства по всему миру. Фото: Creative commons

Без прыжка

Нуреев к 1961 году уже был солистом Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова. Слава об артисте уже расходилась по всему СССР, в компании с другими артистами его приглашал к себе на загородную резиденцию Никита Хрущев. Однако за рубеж на гастроли Нуреева пускали с большой неохотой - слежка за своенравным Нуреевым, готовым в любую секунду наплевать на жесткие правила, велась постоянно.

Летом 1961-го танцовщик был включен в труппу знаменитого Кировского театра, которая отправилась на гастроли в Париж. После триумфа в столице Франции артисты были должны продолжить гастроли в Лондоне. Самый оглушительный успех имел 23-летний Нуреев. Он уже успел вместе с остальными пройти регистрацию в парижском аэропорту, как вдруг ему объявили о срочном вызове в Москву - якобы для выступления на правительственном концерте.

В ту секунду Нуреев понял, что КГБ собрали на него данные, из-за которых он больше никогда не сможет выехать на заграничные гастроли. Он был прав - силовики писали в докладах о частых ночных отлучках танцовщика из гостиницы, а также о тесных отношениях с артистами, среди которых были гомосексуалисты.

Прямо в аэропорту Нуреев подошел к местным полицейским и попросил у французских властей политического убежища. При себе у него было лишь 30 франков, но затем связи в Париже помогли артисту стать звездой мирового масштаба. Кстати, в дальнейшем произошло большое заблуждение о том, что якобы он прыгнул в руки французских полицейских. Но никакого «прыжка в свободу» по факту не было.

В СССР Нурееву разрешат вернуться лишь в 1987 году - на двое суток. Танцовщику, нареченному предателем Родины, советские власти дадут попрощаться с умирающей матерью.

Брун и Фонтейн

После побега из СССР артист начал зарабатывать в несколько раз больше, чем на Родине. Он проводил по 16 концертов в месяц, обеспечивая себе роскошную жизнь. Выставки, вечеринки, отдых на лучших курортах - теперь ему было доступно все это. Париж подарил Нурееву и большую любовь - его познакомили со всемирно известным датским танцовщиком Эриком Бруном. О нем Рудольф слышал еще в Ленинграде, когда заграничный артист приезжал с гастролями в Советский Союз. Датчанин обучал Нуреева безупречной технике, а сам на протяжении уже нескольких лет с успехом выступал в Лондонском королевском балете, где произошло знакомство недавнего беглеца с 42-летней мировой звездой Марго Фонтейн.

Работа с этой женщиной открыла для Нуреева дверь в роскошную жизнь, сопровождаемую небывалой славой. 23-летний танцовщик вошел в труппу Лондонского театра и добился выступления в дуэте с Фонтейн.

«Она был известна, но далеко не так знаменита, как стала при Нурееве. Считается, что это Фонтейн для него много сделала, но он сделал намного больше», - говорила о тандеме двух танцовщиков Майя Плисецкая.

Увы, но из-за прихода Нуреева в Лондонский королевский балет руководство театра решило не продлять контракт с Эриком Бруном. Датчанин бросил все и уехал в Копенгаген. Нуреев не был готов расставаться с ним, но на жертву - прервать контракт в Лондоне - не пошел.

Сжигающая болезнь

Западные таблоиды в разное время приписывали также Нурееву любовные отношения с Фредди Меркьюри, Элтоном Джоном, Миком Джаггером и Жаном Марэ. Эти слухи в дальнейшем так никто и не опроверг. Однако известно, что танцовщик несколько лет жил и с партнершей Фонтейн. Детей артист так и не завел, хотя сам он рассказывал, что дважды такая возможность была, только его женщины прервали беременность.

Судьба щедро одарила его огромным состоянием, которое к началу 1980-х оценивалось в 80 миллионов долларов. Нуреев был владельцем шикарных квартир в Париже, Нью-Йорке и Лондоне, а также двух островов. Он любил жить на полную катушку, выступая с концертами по 300 раз в год. Но в начале 1980-х танцовщик начал чувствовать резкие приступы слабости и потерял в весе. О смертельном диагнозе Нуреев узнал в 1983-м - у него нашли ВИЧ. В течение 10 лет болезнь подтачивала его, уносила все силы. В 1989-м танцовщика пригласили на сцену родного театра в Ленинград, но в Северной столице зритель увидел уже гибнущую звезду.

«Это было ужасно. Смотреть было очень трудно. Публика собралась рукоплескать и рукоплескала. Но при этом рыдала. Это был момент, когда мумия рассыпается», - вспоминал в одном из интервью народный артист СССР Никита Долгушин.

В Ленинграде публика увидела Нуреева истощенным и измученным смертельной болезнью. Фото: www.globallookpress.com

В последние годы выступать Нуреев уже не мог и начал дирижировать оркестром, но даже эта работа уносила всю энергию. 8 января 1993 года одного из самых ярких танцовщиков мира не стало.