«Шизофрения» Сабины Шпильрейн. Жизнь и смерть первой женщины-психоаналитика. Необычайная жизнь и трагическая судьба Сабины Шпильрейн – пионера психоанализа

Шпильрейн-Шефтель Сабина Николаевна известна миру как советский психоаналитик и ученица Карла Гюстава Юнга, член трёх психоаналитических обществ и автор теории о деструктивном влечении. Но не менее интересными, чем результаты профессиональной деятельности, являются её биография и путь к науке.

Интригующие факты содержат ее дневники и переписка между Юнгом и Фрейдом, опубликованные в начале 80-х годов, которые произвели фурор в мире психоанализа. Тайны жизни этой женщины до сих пор порождают больше вопросов, чем ответов.

Родители Сабины

Шпильрейн Сабина Николаевна, настоящее имя которой - Шейвэ, была старшей из детей. Родилась она 25 октября (по старому стилю 7 ноября) в 1885 году в достаточно богатой еврейской семье. На тот момент они жили в Ростове-на-Дону. Отец настоял на том, чтоб дочь смогла посещать престижный в Варшаве, на родине родителей. Поэтому в период с 1890 по 1894 год семья находилась там.

Отец и глава семейства - Николай Аркадьевич Шпильрейн (Нафтаэль, или Нафтулий Мовшевич, или Мошкович) - по образованию был энтомологом, но работать по профессии не стал и преуспел в торговле. Он был мануфактурщиком и продавцом кормов для крупного рогатого скота. В дальнейшем Николай Аркадьевич стал купцом первой, а после и второй гильдии.

Мама, Евва Марковна Люблинская (после замужества Шпильрейн), была зубным врачом по образованию. Она имела свой доходный дом на три этажа в центре города, где сдавались квартиры. Стоматологию она практиковала до 1903 года, после чего посвятила себя семье и воспитанию детей. В её роду было немало уважаемых раввинов, в том числе им был и отец Еввы Марковны.

Несмотря на строгость порядков и традиций, семья вела светский образ жизни.

В 1917 году имущество четы Шпильрейн конфисковали.

Судьбы братьев и сестры

Старший из братьев, Ян, рожден был в 1887 году. Впоследствии он стал известным советским математиком и инженером, специалистом по теоретической механике и электротехнике. К 1921 году он уже был профессором, в 1933-м стал членкором Академии наук СССР. В 1934 году он защитил докторскую в области технических наук. Был женат на Сильвии Борисовне Рысс.

Второй брат, Исаак, родился в 1891-м. Он выбрал для себя профессией психологию и учился в Гейдельбергском и Достиг заметных успехов в этой области знания, поскольку запомнился отечественному и мировому научному сообществу как автор психотехники. Он занимался изучением психологии труда, методов его рационализации и т. п., принимал активное участие в работе научной организации его в Советском Союзе. Кроме того, он возглавлял Всероссийское общество психотехники и прикладной психофизиологии и Международную психотехническую ассоциацию.

Третий брат, Эмиль, 1899 года рождения. Окончив Донской университет, он стал доцентом и деканом Ростовского университета на факультете биологии. Эмиль больше известен научному миру под фамилией Шпильрейн.

Все трое, несмотря на свое положение в научном мире, в результате политических репрессий были расстреляны: Исаак в 1937 году, а Ян и Эмиль - в 1938-м. Позже все трое были реабилитированы посмертно.

Больше всех на свете Шпильрейн Сабина Николаевна любила свою младшую сестру Эмилию. Но в 1901 году шестилетняя девочка заболела брюшным тифом и вскоре умерла.

Трагедия Сабины и другие причины психических расстройств

Главной причиной неврозов Сабины считается смерть любимой сестры. Однако некоторые специалисты, в частности доктор философии Рената Хефер (Renate Höfer), которая занимается психотерапией и супервизией, придерживается другого мнения. В книге Ренаты «Психоаналитик Сабина Шпильрейн» биография героини детально изучена и оформлена в психологический портрет с учетом всех радостных любовных переживаний и тяжелых душевных мук. По мнению автора, смерть сестры была далеко не единственной и не самой главной причиной болезни этой женщины.

Рената пишет, что с самых ранних лет Сабина Шпильрейн испытывала на себе физические наказания отца и, что очень вероятно, сексуальное насилие, исходящее от взрослых. К трем годам у неё уже наблюдались серьезные расстройства психики, которые не покидали её и в молодом возрасте. От вида правой отцовской руки, регулярно карающей её, она испытывала возбуждение, что привело к чрезмерно частым актам самоудовлетворения.

Время от времени она фантазировала о том, что обладает неограниченной властью, и это помогало ей на время успокоиться. Тем не менее с шестнадцати лет её начали одолевать ночные страхи и галлюцинации, и к восемнадцати все чаще стали случаться психические припадки, после которых она впадала в депрессию.

Психиатрическая клиника для Сабины

Сабина Шпильрейн была способной ученицей, и нервные расстройства не помешали ей в 1903 году окончить гимназию с золотой медалью. Её пристрастием была медицина, однако из-за нестабильного психического состояния обучение в Цюрихском университете пришлось отложить.

Сначала Евва Марковна предприняла безуспешную попытку улучшить самочувствие дочери в швейцарском санатории доктора Геллера весной 1904 года. После этого Сабину отправили в клинику Бургхёльцли, которой на тот момент заведовал профессор Эйген Блейлер (Ойген Блойлер).

Именно там Карл Юнг и Сабина Шпильрейн впервые встретились. Сначала лечением истерии у девушки занимался сам заведующий, а далее Юнг - старший врач клиники и впоследствии заместитель главного врача. Терапия в клинике длилась около 10 месяцев, с августа 1904 года по июнь 1905-го, после чего лечение стало амбулаторным и продолжалось до 1909 г.

Сабина была первой пациенткой, которую Юнг попробовал излечить с помощью психоаналитических методик, основанных на И хотя имели место определенные стычки пациентки с персоналом, сопровождающиеся суицидальными проявлениями, лечение оказалось весьма успешным, что позволило Сабине реализовать планы по обучению в университете и поступить в него уже в апреле 1905 года.

Профессиональная деятельность

Во время лечения в клинике Сабина Шпильрейн принимала участие в различных экспериментах, в т. ч. и в ассоциативном. Там же она познакомилась с тематикой юнговской диссертации, в которой речь идет о расслоении сознательного и бессознательного - шизофрении. Поэтому абсолютно естественным является то, что во время обучения Сабина заинтересовалась психиатрией, психоанализом и педологией.

Весной 1909 года Сабина сдала выпускные экзамены и поступила на работу в клинику Бургхёльцли в качестве интерна. Все это время она продолжала работать над докторской диссертацией, научным руководителем которой стал Юнг. Несмотря на перипетии в личной жизни, весной 1911 года она ее успешно защитила и опубликовала в журнале, редактором которого был ее наставник.

С осени 1911-го до весны 1912 года Сабина находилась в Австрии, где смогла лично узнать Зигмунда Фрейда (Фройда) и была принята в Венское психоаналитическое общество. Тогда же она посетила Россию с лекциями и там же познакомилась со своим будущим мужем - Павлом Наумовичем (Файвелом Нотовичем) Шефтелем.

В 1913 году Сабина Николаевна уехала в Европу. Там она занималась публикациями, выступлениями; работала в различных медицинских учреждениях, в т. ч. у Ойгена Блейлера, Карла Бонхеффера, Эдуарда Клапареда; занималась психоанализом у Фрейда и Юнга, стала психоаналитиком Жана Пиаже.

В 1923-м она вернулась в Россию и вошла в русское психоаналитическое общество. Она занималась профессиональной деятельностью на этом поприще, создала психотерапевтический детдом и управляла им, проводила лекции.

В 1925 году она последний раз выступила на конгрессе психоаналитиков. Далее она продолжала работать в выбранной сфере, печатала статьи.

С 1936 года психоанализ в СССР был под запретом.

Стоит отметить, что большие надежды на работу в России возлагала Сабина Шпильрейн. Цитаты относительно этого довольно известны, она возвращалась «работать с удовольствием» - занятие наукой дарило ей истинное наслаждение. Однако в эти последние 20 лет ее жизни режим Советов оставил ее без дела всей жизни.

Научная работа

Теория Сабины Шпильрейн говорит о двойственности сексуального влечения. С одной стороны, половой акт должен нести в себе позитивные эмоции, тем более что этот процесс связан с продолжением рода. С другой стороны, он действует разрушающе на внутренний мир человека.

К тому же, утверждала Шпильрейн, во время акта происходит определенный распад основных экстрактов - мужское начало обретает черты женского, и наоборот. Причем удовольствие и страх являются разрушительными для самого полового влечения.

Эпилог. Юнг - Сабина - Фрейд

В конце 70-х в архиве Эдуарда Клапареда был найден чемодан с личными материалами Сабины. Оказалось, что перед отъездом в Россию она оставила там свои дневники, переписку с Юнгом и Фрейдом (которую вела до 1923 года), некоторые статьи и материалы исследований. Эти документы, в частности дневники и письма, произвели на мировое научное сообщество эффект разорвавшейся бомбы.

Выяснилось, что с самого начала лечения Сабины Юнгом и проявления ее чувств к нему об этом было известно Фрейду. Однако осуждать коллегу он не стал, поскольку не считал это чем-то аморальным или неправильным и даже в какой-то мере ему сочувствовал. Оценив такую позицию Фрейда, аналитики стали говорить о «сговоре» между Юнгом и Фрейдом, разменной монетой в котором стала Сабина.

Юнг тогда нуждался в материале для написания диссертации, а Сабина не только была подходящим вариантом, в т. ч. и в плане финансовой обеспеченности, но и очень интересной личностью, подтолкнувшей ученого к новым идеям. В этом нет сомнения, поскольку и Юнг, и Фрейд в дальнейшей своей работе использовали идеи, озвученные Сабиной. Поэтому продолжение работы с ней для Юнга было гораздо более необходимым, чем соблюдение морали, тем более, по словам самого Фрейда, для мира психоанализа связь доктора с пациенткой не новость.

С другой стороны, помимо душевных страданий от неразделенных чувств, знакомство с этими двумя мужчинами подарило ей мир психоанализа и дело всей жизни.

Сабина Шпильрейн стала первой женщиной в Европе, защитившей докторскую по психологии. Она находилась в числе «пионеров» психоанализа, однако была забыта на полвека. И только открытие архива дало и ей, и ее работам вторую жизнь. На основе документов снято несколько фильмов, написаны книги. И на самом деле этот интерес вполне оправдан.

Сабина Николаевна (Шейвэ Нафтульевна) Шпильрейн (в замужестве Шефтель, затем Шпильрейн-Шефтель, 25 октября (7 ноября) 1885, Ростов-на-Дону - 11 или 12 августа 1942, там же) - российский и советский психоаналитик, педагог, ученица К. Г. Юнга.

Шейвэ Шпильрейн (впоследствии Сабина) родилась в состоятельной еврейской семье. 1894 годах семья жила в Варшаве и Сабина посещала Фребелевский детский сад. Окончила Екатерининскую гимназию в Ростове-на-Дону в 1904 году с золотой медалью.

Интерес к психоанализу возник у Сабины, когда в 1904 году в возрасте 18 лет она поступила в психиатрическую клинику в Цюрихе, где встретила молодого доктора Карла Густава Юнга и несколько лет была его анализантом.

В июне 1905 после выписки она поступает в Университет Цюриха на Медицинский факультет, который оканчивает в 1911; дипломная работа посвящена шизофрении «О психологическом содержании одного случая шизофрении» («Uber den psychologischen Inhalt eines Falles von Schizophrenie»), её основные идеи заимствует Юнг в своих последующих работах по шизофрении 1912 года.

Шпильрейн оставляет Цюрих в 1911 году, но продолжает переписку с Юнгом до 1919 года. В это время Юнг уходит из психоанализа и основывает собственную научную дисциплину, названную им аналитической психологией. Сперва Шпильрейн переезжает в Вену, где сближается с группой доктора Фрейда. Здесь она знакомится с некоторыми российскими психоаналитиками, в том числе с Павлом (Файвелем Нотовичем) Шефтелем, за которого выходит замуж в следующем 1912 году, а ещё через год у них рождается дочь Рената. В 1923 году семья возвращаются в Советскую Россию, где в то время под патронатом Льва Троцкого активно развивался психоанализ. Сабина с семьей останавливается в Москве, где работает врачом-педологом в городке имени III Интернационала (Москва), заведует секцией детской психологии в 1-м Московском государственном институте и состоит научным сотрудником Государственного психоаналитического института и Детского дома-лаборатории «Международная солидарность».

В 1924 году Сабина Шпильрейн возвращается в Ростов-на-Дону, где она продолжает упорно работать, в том числе и врачом в поликлинике в роли психотерапевта, психоаналитика и педолога. В 1926 году Сабина рожает вторую дочь, Еву.

7 июля 1930 года было принято официальное Постановление о ликвидации Русского психоаналитического общества. Но Сабина Шпильрейн все же продолжает аналитическую работу, и в 1931 году один из ведущих психоаналитических журналов — «Имаго» — опубликовал её статью о детских рисунках, выполненных с открытыми и закрытыми глазами. Это была её последняя публикация в европейских научных журналах.

В 1941 году Ростов-на-Дону оккупируют немцы. В августе 1942 года в ходе массовых казней евреев в Ростове-на-Дону Сабина Шпильрейн и две её дочери были расстреляны. В 2004 на месте казней была установлена мемориальная доска Шпильрейн и, в соответствии с её волей, посажены дубы.

В. И. Овчаренко

Сабина Шпильрейн — один из наиболее известных российских психоаналитиков первой волны.

В Европе и США ее творческим достижениям и жизненному пути посвящаются исследования разного ранга, публикуются статьи и монографии. Но на ее родине - в России - хоть какое-нибудь представление о Сабине Шпильрейн и поныне является достоянием немногих одиночек, в профессиональном отношении довольно далеких от психоанализа. И, тем не менее, в силу естественного хода вещей, она вскоре войдет в шеренгу персонажей российской истории хотя бы только потому, что даже на фоне нашей трагической эпохи ее жизнь и судьба выделяются в качестве вполне самостоятельного трагического сюжета.

Сабина Шпильрейн родилась в 1885 году в Ростове-на-Дону в семье состоятельного коммерсанта Николая Аркадьевича Шпильрейна и его жены стоматолога Евы Марковны Шпильрейн (в девичестве Люблинской), занимавшейся главным образом семьей. Брак Николая и Евы Шпильрейн одарил их тремя сыновьями (Ян, Исаак, Эмиль) и двумя дочерьми (Сабина и Эмилия), из которых младшая - Эмилия - умерла еще в детстве.

В собственном трехэтажном доме Шпильрейнов царили строгие порядки, установленные главой семьи. Николай Шпильрейн знал цену трудовой копейке и жизни и стремился в первую очередь дать детям приличное образование. Атмосфера в доме была пропитана науками, литературой и музыкой. Николай Аркадьевич свободно владел несколькими языками и требовал того же от детей. Наряду с классическими языками, которые дети изучали в гимназии, дома, по расписанию отца, в определенные дни недели они были обязаны говорить только на немецком, французском или другом языке. Любые нарушения влекли за собой санкции, причем порой весьма жесткие. Прав или не прав был Николай Аркадьевич в педагогическом рвении своем, но он добился того, к чему стремился. К моменту окончания гимназии дети свободно владели иностранными языками, все пошли в науку и преуспели в ней

Не была исключением и Сабина, Но после окончания восьми классов Екатерининской женской гимназии (в Ростове-на-Дону) у нее обнаружилось психическое расстройство (по-видимому, отчасти спровоцированное смертью сестры). И тогда отец принял решение, определившее и предопределившее ее жизнь и судьбу.

В 1904 году он поместил Сабину в одно из лечебных учреждений Швейцарии, откуда она вскоре попала в клинику Бургхельцли (Цюрих, Швейцария), которой руководил профессор Эйген Блейлер. Врачом Сабины стал увлекавшийся психоанализом доктор Карл Густав Юнг, впервые опробовавший на пациентке некоторые идеи, методику и технику психоаналитической терапии. Результаты превзошли все ожидания - пациентка влюбилась в женатого врача. Их буйный роман, насыщенный шекспировскими страстями и деяниями, все еще привлекает внимание любителей пикантных подробностей, чей неутомимый аппетит время от времени утоляется публикацией новых документов и свидетельств.

По-видимому, К.Г.Юнг сумел оказать действенную помощь. Во всяком случае после 10-месячного курса интенсивной терапии Сабина в 1905 году поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, где фактически специализировалась по психотерапии, психоанализу и педологии. К.Г.Юнг, однако, продолжал лечение (вплоть до 1909 года) и с 1906 года как врач обсуждал случай с пациенткой Сабиной Шпильрейн в переписке с Зигмундом Фрейдом. (В дальнейшем она непосредственно вмешалась в их непростые отношения и отнюдь не улучшила их).

Учась в университете, Сабина все больше увлекалась психоаналитическими идеями и с удовольствием работала над темами, предложенными Э.Блейлером и К.Г.Юнгом. А в 1909 году сама вступила в переписку с 3.Фрейдом.

По окончании университета она активно работала над диссертацией «О психологическом содержании одного случая шизофрении» и в удачном для нее 1911 году успешно защитила эту работу. В этом же году новоявленный доктор медицины Сабина Шпильрейн завершила интересную работу «Разрушение как причина становления» (опубликована в 1912 году), в которой предвосхитила принципиально важную идею 3.Фрейда, обозначив садистский компонент сексуального влечения как «деструктивное» влечение. И в этом же году, посетив Вену, познакомилась с 3.Фрейдом и стала активным членом Венского психоаналитического общества.

В 1912 году Сабина Шпильрейн вышла замуж за российского врача Шефтеля Павла Наумовича. Свадьбу сыграли в Европе. И в назначенный природой час, в 1913 году у Сабины Шпильрейн-Шефтель родилась дочь. Родители нарекли ее Ренатой.

Семейная жизнь требовала много сил и времени, а мысли Сабины неотступно вращались вокруг интересной и любимой работы. Плохо ли, хорошо ли, но работа занимала ее почти целиком.

В течение последующих лет Сабина Шпильрейн работала в различных немецких, швейцарских и австрийских центрах: психиатрической клиники у Э.Блейлера (Цюрих), психоневрологической клинике Бонхэфера (Берлин), занималась психоанализом у К.Г.Юнга (Цюрих) и 3.Фрейда (Вена), исследовала мифологию и историю искусства (Женева), работала врачом-педологом в лаборатории Клапареда (Женева) и др. Изучала гармонию, контрапункт и композицию. Осуществила психоаналитическое исследование «Песни о Нибелунгах» и сказок. Опубликовала ряд статей в различных европейских журналах. Участвовала в работе съездов, конференций и конгрессов по педагогике, психологии, психиатрии, медицине и психоанализу.

Деятельное участие Сабины Шпильрейн в развитии и пропаганде психоанализа и психоаналитического движения принесло ей не только удовлетворение, но и признание. Время ученичества давно прошло. И она сама обучала психоанализу других. Пожалуй, наиболее известным из учеников ее стал швейцарский психолог Жан Пиаже (1896-1980), чьим психоаналитиком она была в Женеве в 1921 году.

Погруженная в работу, Сабина Шпильрейн как-то не очень замечала, что время не только идет, но и уходит. Судьба напомнила ей об этом. В 1921 году в Ростове-на-Дону умерла ее мать. А между тем до юбилея двадцатилетнего пребывания в Европе оставалось совсем немного. После того, как она уехала из России, страна пережила войну, потрясения 1905 - 1907 годов, мировую войну, революцию, октябрьский переворот 1917 года, гражданскую войну, эпоху «военного коммунизма» и прочие прелести странной русской жизни.

В начале 20-х годов братья Сабины, Ян и Исаак, получившие образование в Европе, уже трудились в Москве. В Ростове-на-Дону завершал учебу в университете младший брат Эмиль, а отец активно работал по ликвидации неграмотности. Сабина считала, что и она должна принять участие в созидании новой России.

В 1923 году, с благословения 3.Фрейда, проявлявшего большую заинтересованность в распространении психоанализа в России, Сабина Николаевна Шпильрейн-Шефтель вместе с семьей вернулась на родину. Муж уехал в Ростов-на-Дону, где занялся врачебной практикой, а Сабина попыталась начать новую жизнь в Москве.

После пережитых и переживаемых Россией потрясений рассчитывать на материальное благополучие не приходилось. Семья потеряла практически все, что имела. И Шпильрейн, с полным на то основанием, отвечая на вопрос о ее имущественном положении написала коротко, ясно и зло: «Ни у кого ничего нет!».

В атмосфере убогого коммунального быта и всеобщего кавардака она все же умудрилась с головой уйти в работу. С сентября 1923 года она работала врачом-педологом в городке имени 3-го Интернационала (Москва), заведовала секцией детской психологии в Первом московском государственном университете и состояла научным сотрудником Государственного психоаналитического института и детского дома-лаборатории «Международная солидарность». В этом институте она вела амбулаторный прием, консультировала, читала спецкурс «Психоанализ подсознательного мышления», вела «семинарий по детскому психоанализу», принимала деятельное участие в «медицинских заседаниях сотрудников» института и работе Русского психоаналитического общества.

В списке штатных и сверхштатных сотрудников Государственного Психоаналитического института и детского дома-лаборатории «Международная солидарность» (возглавлявшегося профессором Иваном Дмитриевичем Ермаковым) в первой половине 1924 года значился только один штатный научный сотрудник - Сабина Николаевна Шпильрейн 1 . Один-единственный, но зато какой сотрудник. В собственноручно заполненном анкетном листке, украшенном государственной аббревиатурой и титулами Наркомпроса и Главнауки, доктор медицины и автор около 30 научных трудов, Сабина Николаевна Шпильрейн-Шефтель написала: «Работаю с наслаждением, считая себя рожденной и „призванной" как бы для моей деятельности, без которой не вижу в жизни никакого смысла»

Ее приход в Психоаналитический институт совпал со сложным периодом становления этой организации и вызвал настороженное отношение со стороны некоторых сотрудниц. Она хотела изучать и лечить детей, но ее желания не всем были по душе. В том же анкетном листке, высказывая пожелания об улучшении работы института Шпильрейн написала: «В психоаналитическом институте считала бы необходимым лично наблюдать детей, чтобы беседы с руководительницами не сводились к чисто теоретическим рассуждениям и „платоническим" советам заочно»

Она верила в себя как специалиста и хотела работать на предельном профессиональном накале. В этот период мысли ее неоднократно обращались к болезни Ленина, и она несколько раз говорила близким людям, что если бы ей разрешили, то она вылечила бы его. Учитывая характер и размеры органического поражения ленинского мозга, это представляется исключительно маловероятным, но само направление мыслей беспартийного врача примечательно.

Она примерялась к большой и перспективной работе. Но жизнь распорядилась по-своему. По независящим от нее серьезным семейным обстоятельствам в 1924 году Сабина Шпильрейн была вынуждена оставить Москву и переехать к мужу и отцу в Ростов-на-Дону. К этому времени город уже мало походил на Ростов ее юности. Да и отчий дом реквизировали после 1917 года. Вся семья жила плохо, трудно и впроголодь. А впереди не было даже намека на хорошую жизнь. И тем не менее радости все-таки случались. Ближайшим прекрасным результатом переезда стало рождение дочери - Евы. Прибавилось забот и хлопот. Но не мыслившая себя без любимой работы Сабина Шпильрейн трудилась врачом в поликлинике и отдавала все, что могла, дефективным и трудным детям. Формально она была обычным врачом, но в действительности работала одновременно как психиатр, психотерапевт и педолог. И к тому же успевала заниматься научной работой. Правда, с течением времени возможностей для нее становилось все меньше.

Во второй половине 1925 года власти ликвидировали Государственный психоаналитический институт и постепенно усиливали идеологический нажим на психоаналитиков и педологов. Ближайшие перспективы вырисовывались уже вполне определенно, но Сабина Шпильрейн продолжала работу и писала статьи по психоанализу вплоть до начала 30-х годов. В 1931 году один из ведущих психоаналитических журналов - «Имаго» - опубликовал ее статью о детских рисунках, выполненных с открытыми и закрытыми глазами.

Ее жизнь и работа в Ростове-на-Дону (1924-1942) являются наименее известным периодом жизни, сведения о котором пока основываются главным образом лишь на нескольких установленных фактах и немногих (не всегда достоверных) свидетельствах очевидцев.

Она много работала и лишь изредка позволяла себе кратковременные поездки в Москву. По мере развития событий в стране ее деятельность как психоаналитика и педолога (к тому же бывавшего за границей) все более отчетливо обретала жизнеопасные и отчасти даже самоубийственные черты. Занятия такого рода уже фактически приравнивались к особо опасным государственным преступлениям, со всеми вытекающими последствиями.

К 30-м годам психоанализ был уже почти полностью задавлен и наступила очередь педологии. В 1932 году был ликвидирован журнал «Педология». Критика и нападки на педологию постоянно усиливались и завершились в 1936 году очередным погромом, начало которому положило постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов». На педологические организации, ученых и их книги обрушился шквал репрессий.

И без того нерадостное положение и настроение Сабины Шпильрейн ухудшалось с каждым годом. А судьба методически наносила ей удар за ударом. И вторая половина 30-х годов превратилась в какой-то кошмар. Семью затягивало в мясорубку сталинских репрессий. В 1935 году НКВД арестовало ее брата профессора Исаака Шпильрейна. В 1937 году от разрыва сердца скончался муж. Воспользовавшись ситуацией, семью Сабины тут же «уплотнили». Вот уж воистину пришла беда - открывая ворота. Но все самое худшее и страшное в ее жизни было еще впереди и надвигалось с неотвратимостью рока. По стране катился очередной вал репрессий. И в 1937 году еще два брата Сабины - член-корреспондент Ян Шпильрейн и доцент Эмиль Шпильрейн - были арестованы один за другим и вслед за Исааком сгинули в ГУЛАГе. Подрубленный под корень, в 1938 году умер отец. Можно лишь гадать, что на сей раз, спасло саму Сабину Шпильрейн. То ли чудо? То ли традиционное российское разгильдяйство? То ли люди добрые незаметно помогли врачу своих детей? Но факт остается фактом. Она выжила и сохранила дочерей. Девочки подросли, похорошели и очень увлеклись музыкой, к которой проявили большие способности. И поныне некоторые жители города вспоминают, как в теплые времена года из распахнутых окон дома, где проживала какая-то необычная семья Сабины Шпильрейн, почти постоянно звучала классическая музыка.

Начало Второй мировой войны принесло новые тревоги и известие о смерти 3.Фрейда. Сабина Шпильрейн по-прежнему много работала и воспитывала Еву. Летом 1941 года после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, Рената, учившаяся в Москве музыке, приехала в Ростов-на-Дону. Она осталась с матерью и устроилась на работу нянечкой в яслях. Фронт стремительно приближался к городу, и жители его уже немало знали о зверствах нацистов. По злой иронии судьбы именно Сабина Шпильрейн, соавтор психоаналитического учения о садистских компонентах влечений и идеи о деструктивном влечении, верила в это менее других. По складу ума и характера она всегда была немного «не от мира сего» и не изменила себе и на этот раз. Сталинские репрессии неожиданно легли на одну чашу весов с ее девятнадцатилетним опытом европейской жизни. Она вспоминала Германию периода своей бурной молодости и не могла поверить, что столь культурный народ, как немцы, способен на такое. Ее уговаривали бежать. Но она отказывалась и говорила племяннице, что слухи о зверствах нацистов преувеличены пропагандой. Она по-прежнему работала врачом, а дочери ее, как могли, подрабатывали музыкой.

Стратегически важный полумиллионный город готовился к обороне. Но уже 19 ноября 1941 года гитлеровцы вышли к окраине города, а 21 ноября оккупировали его.

Ростов-на-Дону был одним из немногих городов России, которому за одну войну довелось пережить две оккупации. Первую из них, с 21 ноября по 29 ноября 1941 года, Сабина Шпильрейн и ее дочери пережили, по-видимому, в первую очередь в виду скоротечности ее, хотя и за эти дни нацисты уничтожили немало мирных жителей. До лета 1942 года части Красной Армии удерживали Ростов-на-Дону, хотя город подвергался ожесточенным налетам авиации. Семья Сабины Шпильрейн пережила их все, в том числе и самый страшный налет 18 июля 1942 года. Население города как всегда страшилось худшего и надеялось на лучшее. Но 27 июля 1942 года гитлеровцы вторично оккупировали город. И сразу же начали умопомрачительные массовые расстрелы десятков тысяч ни в чем неповинных мирных жителей. Этот конвейер смерти работал вплоть до 14 февраля 1943 года, когда их, наконец, выбили из Ростова-на-Дону. Но до окончания второй оккупации Сабина Шпильрейн не дожила.

Последний раз ее видели летом 1942 года в колонне евреев, предназначенных к уничтожению, которую нацисты гнали в направлении Змеевской балки - огромных оврагов на окраине города. Как всегда плохо одетая, смертельно уставшая и сосредоточенная только на ей ведомых мыслях, Сабина Николаевна Шпильрейн-Шефтель брела вместе с дочерьми. Там на дне залитой кровью и заваленной трупами Змеевской балки все они и обрели последний приют.

Подсмертная судьба ее была столь же странной и несчастной, как и жизнь. Подобно многим россиянам, она была скандально известна за границей, но спустя полвека после смерти о ней и ее трудах все еще почти ничего не знают на Родине. И лишь в самое последнее время появились какие-то проблески. Чудом, уцелевшая племянница Сабины Шпильрейн (Мениха Исааковна Шпильрейн) завершила перевод с немецкого и готовит к печати докторскую диссертацию Сабины Шпильрейн «О психологическом содержании одного случая шизофрении» и ее работу «Разрушение как причина становления». Может быть, это и станет началом посмертного возвращения трудов Сабины Шпильрейн в ее страну.

Сабина Шпильрейн (1885-1942) была российским врачом и одной из первых женщин-психоаналитиков. Она была последовательно пациенткой, затем ученицей, а затем коллегой Карла Густава Юнга, с которым у нее были близкие отношения в течение 1908-1910 годов, о чем свидетельствует их переписка и ее дневники.

Она также встречалась, переписывалась и имела товарищеские отношения с Зигмундом Фрейдом. Одним из ее наиболее известных пациентов был швейцарский возрастной психолог Жан Пиаже. Она работала психиатром, психоаналитиком, педагогом и педиатром в Швейцарии и России. За тридцатилетнюю профессиональную карьеру работы Сабины Шпильрейн насчитывали более 35 статей на трех языках (немецком, французском и русском), охватывающих психоанализ, психологию развития, психолингвистику и педагогическую психологию. Ее самая известная и, пожалуй, самая влиятельная публикация в области психоанализа - это эссе под названием «Деструкция как причина становления», написанное на немецком языке в 1912 году.

Хотя Сабина Шпильрейн, фото которой сохранились до сих пор, в основном вспоминается из-за ее отношений с Юнгом, она все больше признается как важный и инновационный мыслитель, который проигнорирован в истории науки из-за своего эклектицизма, отказа от присоединения к фракциям, феминистского подхода к психологии и смерти в Холокост.

Семья и ранняя жизнь

Она родилась в 1885 году в богатой еврейской семье в Ростове-на-Дону. Ее мать, Ева Люблинская, была дочерью и внучкой раввинов из Екатеринослава. Отец Сабины, Николай Шпильрейн, был агрономом. В свидетельстве о рождении Сабина записана как Шейве Нафтуловна, но на протяжении всей своей жизни и в официальных документах она называлась Сабиной Николаевной. Она была старшей из пяти детей. Впоследствии все трое ее братьев стали видными учеными. Один из них, Исаак Шпильрейн, был советским психологом, пионером психологии труда.

С самого раннего детства Сабина обладала мощным воображением и считала, что у нее есть «высшее призвание» достичь величия. Она страдала от многих соматических симптомов и навязчивых идей. Некоторые специалисты полагают, что она, возможно, подвергалась сексуальному насилию со стороны кого-то в семье. Сабина Шпильрейн училась в школе Фрёбеля, после чего продолжила обучение в Екатерининской гимназии в Ростове, где она преуспела в науке, музыке и освоении трех языков. Во время учебы в школе она решила поехать за границу для обучения в качестве врача с одобрения своего деда раввина.

Психические проблемы

После внезапной смерти ее единственной сестры Эмилии от брюшного тифа психическое здоровье Шпильрейн начало ухудшаться, и в возрасте 18 лет она перенесла истерический невроз, включая тики, неудержимый смех и плач. После неудачного пребывания в швейцарском санатории, где она увлеклась одним из врачей, Сабина была отправлена в психиатрическую больницу Бургхольцли близ Цюриха.

Директором лечебницы был Эуген Блейлер, который руководил им как терапевтическим сообществом с общественной деятельностью для пациентов, включая садоводство, постановки и научные лекции. Одним из помощников Блейлера был Карл Юнг, впоследствии назначенный заместителем директора.

Шпильрейн рассказала Юнгу, что ее отец часто избивал ее и что ее смущали мазохистские фантазии о том, что ее избивают. Блейлер убедился, что ее разлучили с семьей, а затем потребовал, чтобы ее отец и братья не связывались с ней. Сабина Шпильрейн быстро выздоровела, и к октябрю смогла подать документы в медицинскую школу и начать помогать Юнгу с тестами на словесные ассоциации в его лаборатории.

По своему собственному выбору она продолжала жить в больнице, хотя больше не получала лечения. Она работала в качестве стажера вместе с другими русскими студентами, включая Макса Эйтингона, а также экспатриантов-психиатров, которые учились у Блейлера, включая Карла Абрахама.

Обучение в 1905-1911 гг.

Она училась в медицинской школе в Университете Цюриха с июня 1905 года по январь 1911 года. Ее дневники показывают очень широкий спектр интересов и чтения, включая философию, религию, русскую литературу и эволюционную биологию. Она жила в нескольких разных квартирах, общаясь в круге, в который входили преимущественно ее соотечественницы еврейские женщины. Многие из них, вместе со Шпильрейн, увлеклись зарождающимся движением психоанализа в Западной Европе и учились у Блейлера и Юнга. Некоторые, так же, как и Сабина Шпильрейн (биография каждой это подтверждает), впоследствии стали психиатрами, проводили время с Фрейдом в Вене и публиковались в психоаналитических журналах. Среди них были Эстер Аптекман, Фаня Чалевская, Шаина Гребельская и Татьяна Розенталь.

Шпильрейн закончила свою диссертацию, которую сначала курировал Блейлер, а затем Юнг, на тему языка пациента с шизофренией. Это была первая докторская, которая была напечатана в психоаналитическом журнале. Поскольку ее исследование было одним из первых на тему шизофрении, появилась необходимость в дополнительных исследованиях, и это привело к тому, что больше людей сосредоточилось на психических заболеваниях. Это была также первая диссертация, написанная женщиной, которая была психоаналитически ориентирована. Она уехала из Цюриха на следующий день после выпуска, решив создать самостоятельную карьеру психоаналитика в другом месте.

Карл Юнг и Сабина Шпильрейн

Во время учебы в медицинской школе Шпильрейн продолжала помогать Юнгу в лаборатории. Сильные чувства, которые она имела к нему, как его пациент, нарастали в течение первых трех лет ее обучения в медицинской школе, и она захотела ребенка от Юнга, которого планировала назвать Зигфридом.

Летом 1908 года, когда она поступила на четвертый курс медицинского училища, у нее и Юнга начались все более интимные встречи, которые она описывала в своих дневниках как «поэзию». Хотя доказательств тому нет, так утверждала сама Сабина Шпильрейн. Фильм, снятый по мотивам этого периода, повествует о пылком романе между ними.

Нет никаких свидетельств того, что отношения Шпильрейн и Юнга были связаны с садизмом или мазохизмом, как это предполагалось в театральных версиях их истории. В письме 1908 года Юнг писал Шпильрейн: «Это мое несчастье, что я не могу жить без радости любви, бурной, постоянно меняющейся любви в моей жизни». Вскоре после этого жена Юнга Эмма Юнг сообщила матери Сабины в анонимном письме о том, что происходит.

В последующие месяцы Юнг писал Фрейду об этих отношениях, сначала обвиняя Шпильрейн в том, что она безуспешно пыталась его соблазнить, а затем признал, что стал с ней романтически связан. Сабина также писала Фрейду, давая понять, что в течение нескольких месяцев их отношения были в какой-то мере физическими. Ева Шпильрейн пригрозила сообщить об этом Блейлеру и приехала в Цюрих, чтобы сделать это, но, в конце концов, передумала. Между тем, Юнг оставил свой медицинский пост в Бургхольцли, хотя он продолжал свою лабораторную работу и университетское обучение. Документированный отчет об этих событиях между Шпильрейн, Юнг и Фрейдом появляется в биографии Лаунера.

После перерыва в несколько месяцев, вызванного вышеупомянутой полемикой, Юнг и Сабина Шпильрейн возобновили свои отношения летом 1909 года и продолжали встречаться друг с другом в частных беседах в последние месяцы 1910 года. Шпильрейн навсегда покинула Цюрих в январе 1911 года.

Шпильрейн иногда рассматривается как вдохновившая Юнга на концепцию о психотипах, отчасти из-за ссылки, которую Юнг сделал через пятьдесят лет в «Воспоминаниях, мечтах, размышлениях» - биографических мемуарах, составленных и отредактированных Анилой Яффе, - к воображаемому внутреннему женскому голосу, который пробудил его понимание внутренней анима. Однако в неопубликованной записи Юнга, записанной Анилой Яффе в 1957 году, Карл ясно дал понять, что этой женщиной была Мария Молтцер, а не Шпильрейн. Тем не менее Лэнс Оуэнс задокументировал, что отношения со Шпильрейн действительно важны для развивающегося понимания Юнга того, что он много позже назвал «анима».

Фильм «Меня звали Сабина Шпильрейн» 2002 года о Сабине рассказывает всего лишь возможную версию отношений между ней и Юнгом. Однако некоторые ученые считают, что их переписка свидетельствует о несомненных романтических отношениях между учеными. Ведь сама Сабина Шпильрейн, фильм это показывает, говорила, пусть и не прямым текстом, об этих отношениях. Были между ними отношения или нет, об этом наверняка сейчас сказать практически невозможно.

Сабина Шпильрейн: «Деструкция как причина становления»

После окончания обучения Шпильрейн переехала в Мюнхен, чтобы изучать историю искусств, а также работала над докладом о связи между сексом и смертью. В октябре она переехала в Вену, где была избрана членом Венского психоаналитического общества. 27 ноября она опубликовала свой доклад «Деструкция как причина становления».

В докладе она утверждала, что люди разрываются между статическим желанием оставаться такими, какие они есть, и динамическим желанием - создавать себе подобных, но что репродуктивный инстинкт содержит аспект, который разрушает как самого себя, так и творческие позывы. В статье показаны доказательства как юнгианской, так и фрейдистской мысли, но, судя по всему, Сабина указывает, как отошла от того, чтобы отождествлять себя с Юнгом, считая свои взгляды более фрейдистскими.

Фрейд недвусмысленно упомянул ее статью, признав, что она запустила ход мыслей, которые привели его к осмыслению стремления к смерти. Однако концепция Шпильрейн отличалась от концепции Фрейда, поскольку она рассматривала деструктивность как служение репродуктивному инстинкту, а не себе. Шпильрейн неоднократно встречалась с Фрейдом в 1912 году и продолжала переписываться с ним до 1923 года. Она пыталась переписываться с Фрейдом и Юнгом, чтобы примирить их.

Другие работы

В 1912 году Шпильрейн вышла замуж за русского еврейского врача Павла Наумовича Шефтеля. Они переехали в Берлин, где Сабина работала вместе с Карлом Абрахамом. В 1913 году у Шпильрейн появилась первая дочь Ирма-Рената. В Берлине еще девять статей опубликовала Сабина Шпильрейн. Биография самой Сабины использована в одной из них, это рассказ о детских верованиях о сексе и размножении, в которые она включала воспоминания о своих ранних фантазиях по этому поводу.

В другой своей работе, озаглавленной «Свекровь», она сочувственно рассказывала о роли свекровей и о взаимоотношениях между ними и их невестками. В другой статье того времени она рассказывает о лечении детей с фобиями. Это одна из первых известных ее работ по детской психотерапии.

В начале Первой мировой войны она вернулась в Цюрих перед переездом в Лозанну, где они с Ренатой оставались до конца войны. Ее муж присоединился к полку в Киеве, и они не виделись более десяти лет. Военные годы были периодом лишений, так говорила сама Шпильрейн Сабина, цитаты из ее работ подтверждают это. Она выполняла какую-то работу как хирург в глазной клинике. Тем не менее ей удалось опубликовать еще две работы в годы войны. Она сочиняла музыку и считала себя композитором. Она также начала писать роман на французском языке. Она продолжала переписываться с Фрейдом и Юнгом и развивать свои собственные теоретические идеи, особенно в отношении привязанности у детей.

Карьера в России 1923-1942

Психоанализ в России уже имел бурную историю, но его влияние было самым сильным между 1921 и 1923 годами. Приехав в Москву, Сабина Шпильрейн оказалась самым опытным психоаналитиком в этой стране, а также одной из наиболее тесно связанных с аналитиками и психологами на Западе. Она была назначена на кафедру детской психологии в Первом Московском университете и занялась работой в области педологии (направлении педагогики), подхода к педиатрии, который интегрирует его с психологией развития и образования. Она также присоединилась к Московскому психоаналитическому институту, который был основан в 1922 году под руководством Вульфа. Затем она стала участвовать в амбициозном новом проекте по обучению детей, известном как Психоаналитическая детская школа-лаборатория «Детский дом» (также известная как «Белый дом»).

«Детский дом»

Основанный в 1921 году Верой Шмидт (которая также была ученицей Фрейда), «Детский дом» был предназначен для обучения детей на основе теорий Фрейда. Школа была приютом только по названию: вместе с сыном Шмидт в школе были дети из семей видных большевиков (в том числе и Иосифа Сталина, чей сын Василий тоже был зачислен).

В школе детям предоставлялась максимальная свобода передвижения. Также разрешалось сексуальное исследование и любопытство. Работа Шпильрейн включала надзор за учителями, и она могла поддержать их в протесте против плохих условий работы, что привело к их увольнению.

Школе пришлось закрыться в 1924 году, после обвинений в экспериментах по преждевременному стимулированию детской сексуальности. Обвинения, возможно, были сделаны в ответ на попытки Льва Троцкого пролетаризировать прием в школу. Во время пребывания Шпильрейн в Москве и Александр Лурия, и Лев Выготский пришли на работу в «Детский дом» и учились вместе с ней. Характерный способ Шпильрейн сочетать субъективные психологические идеи с психоанализом с объективным наблюдательным исследованием детей, вероятно, был важным фактором в их раннем формировании в качестве исследователей, что привело к тому, что они стали первыми российскими психологами того времени.

В конце 1924-го Шпильрейн покинула Москву. Она и ее дочь воссоединились с мужем Павлом в Ростове-на-Дону. Шпильрейн разочаровалась в своем опыте в Москве, также она была вынуждена вернуться, потому что ее муж уже был в отношениях с другой. Павел вернулся к своей жене, а их вторая дочь Ева родилась в 1926 году.

В течение, по крайней мере, следующего десятилетия Шпильрейн продолжала активно работать педиатром, проводить дальнейшие исследования, читать лекции по психоанализу и издаваться на Западе до 1931 года. Ее муж умер в 1936 году. В 1937 году ее братья Исаак, Ян и Эмиль Шпильрейн были арестованы, казнены в 1937 и 1938 годах во время Великой чистки.

Расстрел

Шпильрейн и ее дочери пережили первое немецкое вторжение в Ростов-на-Дону в ноябре 1941 года, которое было отражено Красной армией. Однако в июле 1942 года немецкая армия вновь оккупировала город. Шпильрейн и две ее дочери в возрасте 29 и 16 лет были застрелены эскадроном смерти СС, в Змиевской Балке под Ростовом-на-Дону, вместе с 27 000 других жертв, в основном евреев. Хотя большинство членов семьи Шпильрейн были убиты во время сталинских чисток и Холокоста, все жены и дети ее братьев выжили, и в настоящее время около 14 их потомков проживают в России, Канаде, США и Израиле.

Наследие

В Западной Европе к 1923 году все старались забыть о том, кто такая Сабина Шпильрейн. Книги и публикации ее,тем нее менее до сих пор актуальны. Ее трагическая смерть во время Холокоста не уничтожила память о ней. Публикация в 1974 году переписки между Фрейдом и Юнгом, а затем открытие ее личных работ и публикация некоторых из них в 1980-х годах сделали ее имя достаточно широко известным.

В мире психоанализа имя Сабины Николаевны Шпильрейн обычно дается не более чем сноска, поскольку ее концепция сексуального влечения содержит в себе как инстинкт разрушения, так и инстинкт трансформации, что, следовательно, предвосхищает как «инстинкт смерти» Фрейда, так и взгляды Юнга на «трансформацию». Независимо от сомнительных отношений с Юнгом, из них родилось что-то положительное и очень полезное для психотерапии. Переписка Юнга с Фрейдом о его отношениях со Шпильрейн вдохновила Фрейда на концепцию переноса и контрпереноса. Фильм «Меня звали Сабина Шпильрейн» также рассказывает о событиях того периода.

В последние годы, однако, Шпильрейн все больше и больше признается в качестве значимого мыслителя сама по себе, она влияла не только на Юнга, Фрейда и Мелани Кляйн, но и на более поздних психологов, включая Жана Пиаже, Александра Лурию и Выготского. Влиятельные работы по таким темам, как гендерные роли, любовь, важность интуиции у женщин, бессознательное, интерпретация сновидений, сексуальность и сексуальные побуждения, либидо, сублимация, перенос, лингвистика и развитие речи у детей оставила после себя Шпильрейн Сабина. Цитаты из нее дневника гласят: "Когда я умру, я хочу, чтобы мое тело кремировали, а пепел развеяли над дубом, на котором написано "Я тоже была человеком".

Мемориальный музей Сабины Шпильрейн был открыт в Ростове, в доме, где она когда-то жила. В экспозицию включены фрагменты ее рукописных трудов, фотографии и личные вещи.

Якушев И.Б. (Архангельск)

Аннотация. Статья посвящена биографии известного российского психоаналитика С.Н. Шпильрейн. В работе сделана попытка соотнести особенности ее научного творчества со спецификой собственной клинической психопатологической истории Шпильрейн. Проводится параллель между Шпильрейн и ее современницей, русской художницей М.К. Башкирцевой.

Ключевые слова: С. Шпильрейн; психоанализ; М.К. Башкирцева; Ф. Фрёбель; К.Г. Юнг; дневник Башкирцевой; деструктивное влечение.

Дом, в котором жила С.Н. Шпильрейн

Шейвэ Шпильрейн родилась в богатой еврейской семье коммерсанта, энтомолога по образованию и впоследствии купца I-й гильдии Нафтули Мойшевича (Николая Аркадьевича) Шпильрейна (1856—1938) и его жены, стоматолога Евы Марковны (1863—1922). У Шпильрейнов было две дочери — Шейвэ (Сабина) и Эмилия и трое сыновей — Ян, Исаак, Эмиль. Отец практиковал весьма суровое домашнее воспитание. В определенные дни недели в семье следовало говорить только на немецком, французском или английском языках (а еще были еврейский, польский и русский). Нарушения влекли за собой физические наказания, часто — жестокие. Кодекс прочих требований тоже исполнялся в тоталитарной стилистике. Однако все дети свободно владели несколькими языками, успешно учились, много читали, занимались музыкой. В 1890 году Сабину определили в варшавский фрёбелевский детский сад, где она воспитывалась в течение пяти лет.

Фридрих Фрёбель родился в семье пастора. Его детство — почти классическая история сентиментально-романтического содержания. Он рано лишился матери, которую сменила мачеха. Отец был занят многочисленными пасторскими обязанностями и не имел возможности заниматься мальчиком, а мачехе не было до него никакого дела. Потом были неоконченный из-за безденежья университет, несколько лет канцелярской работы, снова университет, где он собирался изучать строительное искусство. Но, случайно познакомившись со школьным учителем, Фрёбель решил посвятить себя педагогике (напрашивается назидательно-сентиментальная интонация мелодраматического повествования о детстве, полном лишений: «…уже в раннем детстве маленький Фридрих знал, что посвятит свою жизнь таким же одиноким, как он сам, детям…»). Узнав о системе И.Г. Песталоцци, Фрёбель пришел к выводу о необходимости создания учебно-воспитательных заведений для дошкольников, названных им «детскими садами». Воспитанный в духе немецкой идеалистической философии, Фрёбель считал, что ребенок изначально наделен четырьмя инстинктами: деятельности (проявление единого творческого Божественного начала), познания (стремление познать внутреннюю суть вещей, то есть — Бога), а также художественным и религиозным. Назначение человека, по Фрёбелю, — включиться в «божественный порядок», развив «свою сущность и божественное начало». Воспитание и обучение предполагалось организовать как систему педагогических учреждений для разных возрастов. Воспитание в детском саду имело целью всестороннее развитие природных способностей. Ядром педагогики детского сада Фрёбель называл игру, считая ее влечением, инстинктом, основной деятельностью, стихией, в которой ребенок живет. Для детского развития Фрёбель предложил несколько предметов, скромно назвав их «дарами». Первый дар — шарик на ниточке. Показывая ребенку разноцветные шары, мать развивает его умение различать цвета. Раскачивая шарик со словами «вперед-назад», «вверх-вниз», «вправо-влево», она дает ребенку представления о пространстве. Показывая предмет и пряча его со словами: «Есть шарик — нет шарика», мать знакомит ребенка с понятиями «да» и «нет». Второй дар — деревянные шарик, кубик, цилиндрик, знакомящие ребенка с формами предметов. Третий дар — куб,

Шарики Фрёбеля

разделенный на восемь кубиков, благодаря которому, считал Фрёбель, ребенок получает представление о целом и его частях; имеет возможность развивать творчество, складывая кубики так и эдак. Четвертый дар — кубик, разделенный на восемь плиток. Пятый дар — куб, сложенный из двадцати семи мелких кубиков. Шестой дар — куб, складывающийся из кубиков, разделенных на плашки, треугольники и проч. В детском саду предполагались различные виды занятий: работа с «дарами», подвижные игры, рисование, лепка, вырезание и конструирование из бумаги, вышивание, аппликации из металлических колец, палочек или горошин и проч. Многие из этих занятий применяются и в современных детских садах. Система «даров» заменяет непосредственное знакомство с миром; жизнь ребенка ограничивается суховатой дидактикой; деятельность детей оказывается чрезмерно регламентированной, творчество ограничивается. Нетрудно представить себе одаренного ребенка, быстро освоившего все эти нехитрые премудрости и скучающего в то время, пока остальные постигают постулат «есть шарик — нет шарика»; ребенка, которому тесно в этой системе, который все более готов протестовать против нее, ее скуки, уравниловки и рутины, тщетно пытаясь обнаружить свое «Я» в толпе детей, послушно складывающих «дары» в неразнообразные кучки.

Сабина Шпильрейн
в детстве

А Сабина была одаренной девочкой, к тому же — со странностями, что беспокоило ее родителей, сложные отношения с которыми вызывали их возраставшую озабоченность. В 13-летнем возрасте она пыталась утопиться, в 15 лет — дралась с матерью и отказывалась от еды, протестуя против тирании родителей (позднее К.Г. Юнг квалифицировал отца и мать Шпильрейнов как истериков), желая обозначить собственное «Я» именно там, где это ей запрещалось. Самый простой протест — нигилистическое поведение (действие рождает противодействие не только в классической физике), и оно проявлялось у Сабины достаточно разнообразно.

После смерти 10 октября 1901 года шестилетней сестры Эмилии от брюшного тифа симптоматика Сабины обрела и вовсе тревожащий родителей характер. Жесткий репрессивный диктат домашнего воспитания вновь и вновь пытался преодолевать делинквентное поведение девочки, но никакую пружину нельзя сжимать бесконечно. Когда выяснилось, что это все же психическое расстройство, отец решил отправить дочь на лечение. Лишь в 1904 году, после того как Сабина, несмотря на постоянно подчеркиваемую ею «глупость учителей» и свою нелюбовь к школярству, окончила 8 классов Екатерининской женской гимназии Ростова-на-Дону с золотой медалью, отец решил поместить ее в санаторий доктора Геллера в Интерлакене (Швейцария). Здесь девушка пробыла всего месяц, успев продемонстрировать обширный репертуар разнообразных выходок и, к облегчению медицинского персонала, вскоре была переведена в другое лечебное учреждение.

17 августа 1904 года Сабина c диагнозом «психотическая истерия» поступила в клинику Бургхёльцли (Цюрих), которой руководил Э. Блейлер. Лечащим врачом девушки стал К.Г. Юнг. Случай Сабины показался ему подходящим для применения психоаналитических идей. В истории болезни, почти полностью заполненной Юнгом, подробно изложены анамнез и симптомы пациентки (ночные страхи, головные боли, тики, обманы восприятия, депрессия, истерические припадки…). Заболевание, по-видимому, было связано с наследственностью, а также — с особенностями детства (сложное, сексуально окрашенное отношение к отцу, физически наказывавшему детей; конфликты с матерью; ранний интерес к сексуальным аспектам жизни; влюбленность в дядю-врача и учителя истории; смерть сестры; мысли о смысле жизни и смерти; размышления о самоубийстве и его попытки…). Поведение Сабины в клинике не было примерным: регулярные стычки с персоналом, обусловленные отнюдь не только ее болезненным состоянием, но часто и простыми капризами; несколько демонстративных попыток суицида и проч. О состоянии С. Шпильрейн в этот период времени можно судить по ее завещанию, написанному на немецком языке и приложенному к истории болезни.

«Последняя воля.

После моей смерти я разрешаю анатомировать лишь голову, если ее вид будет не слишком отталкивающим. Вскрытие могут наблюдать лишь самые прилежные студенты. Мой череп я посвящаю нашей гимназии. Его следует поместить в стеклянный ящик, украсив бессмертниками. На ящике напишите следующее: «И пусть у гробового входа младая будет жизнь играть, И равнодушная природа красою вечною сиять». Мой мозг я вручаю Вам. Поместите его чистым в красивый сосуд и напишите на нем те же слова. Тело следует сжечь, при этом никто не должен присутствовать. Пепел разделите на три части. Одну положите в урну и пошлите домой. Вторую часть развейте по земле посреди нашего большого поля. Вырастите там дуб и напишите: «Я тоже была однажды человеком. Меня звали Сабина Шпильрейн». Что делать с третьей частью — скажет Вам мой брат…» .

М. Башкирцева

В начале ХХ века в России был очень популярен дневник Марии Башкирцевой, который она писала на французском языке с 12 лет до смерти в двадцатипятилетнем возрасте (всего 105 тетрадей). Книга была переведена на многие языки, в том числе и на русский. Дневник проникнут романтической «жаждой славы» и демонстративно-трагическим ощущением обреченности. М.И. Цветаева, бывшая моложе С. Шпильрейн на семь лет, посвятила памяти Башкирцевой свой первый сборник «Вечерний альбом». В.Я. Брюсов написал в дневнике: «Ничто так не воскрешает меня, как дневник Башкирцевой. Она — это я сам со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами». Несколько поколений русских барышень зачитывали этот дневник до дыр. Башкирцевой пытались подражать. Ее живопись, в общем-то, достаточно обыкновенная, обрела характеристику «гениальная» — все по той же причине: трагическая судьба и ранняя смерть художницы от туберкулеза, овеянная ее Дневником, словно предсказавшим ранний уход автора. Вокруг имени Башкирцевой и ее произведений возник ореол, осененный романтическими легендами и мифами.

Башкирцева производила впечатление очень разностороннего человека. В программу ее учебных занятий входили математика, физика, химия, музыка, греческий, латынь, немецкий, английский, итальянский, французский. Иногда вдруг она начинала читать книги по сельскому хозяйству, дабы «удивить кого-нибудь разговором о посеве ячменя или качестве ржи, рядом со стихом Шекспира или тирадою из философии Платона» . Башкирцева считала, что ее «гигантское воображение» позволяет ей быть незаурядной певицей и большим художником. Но ее образование было отрывочным и бессистемным, напоминая каботажное плавание небольшого суденышка, не имеющего возможности отправиться в открытое море — при наличии амбиций крупного дредноута.

Один из рецензентов писал: «…у Башкирцевой получились негативы, несколько драматизированных, театральных поз…». Другой был еще более резок в суждении: «…укажите искреннее, сердечное движение в этой книге! «Я» — переливается на всех страницах тысячами оттенков, от мрачного до светлого — и наоборот… Бедное XIX столетие! Оно отразилось в самолюбивом, слабом и безнравственном человеке! Неужели оно, подходя уже к концу, не заслужило лучшего сравнения?… М. Б-ва, конечно, искренна в дневнике, она рисует себя такой, какая она есть. Ее нельзя назвать талантливой, даровитость — вот ее блеск. Но чудовищен этот ужасный эгоизм под блестящей прекрасной внешностью».

«Истерические психопаты всегда как бы заслоняют непсихопатов, ведь они стремятся только к одному — чтобы выделиться. Если их жизнь складывается по не зависящим от них причинам трагично, то они в еще большей степени привлекают к себе внимание… Дневники полны самолюбования, стремления к самодемонстрации и интереса к миру только в тех случаях, когда мир сам интересуется автором» , — подытожил отечественный психиатр М.И. Буянов. Живи Башкирцева в наше время, она вела бы твиттер: к нему прибегают, желая что-то сказать, но не имея в виду что-нибудь узнать. Твиттер часто является рупором истерических психопатов, которые порой образованы блестяще, но — поверхностно, зная об очень многом — очень мало.

С. Шпильрейн, конечно, тоже читала Дневник Башкирцевой. Мимо него в России не прошла ни одна читающая барышня. Диагностическое сходство двух клинических биографий, невзирая на различие педагогических систем их родителей (Марии разрешалось слишком многое — воспитание в стилистике «кумир семьи»; Сабине слишком многое запрещалось — стилистика педагогики «ежовые рукавицы»), сформировали концепцию претензий обеих девушек к миру, при отсутствии критического взгляда на себя. Обе толком не знали, что собой представляет их подлинное «Я». Попытки достижения эмансипации и постижения аутентичности у Шпильрейн спотыкались о родительские табу, и с ее точки зрения социум выглядел враждебным: «Если бы не они…». Для Башкирцевой не было почти никаких запретов, в силу чего она полагала, что является кем-то значительно большим, чем дело обстояло в действительности. В ее системе окружающий мир выглядел неблагодарным и недостаточно тонким для того, чтобы оценить талант столь эфемерного и изысканного создания, как автор Дневника: «Если бы они могли понять…». Ключевым для обеих концепций является слово «они », с возложением ответственности за происходящее на социум. Персональное «Я» обеих девушек в контексте их отношения к миру определялось не их собственной сущностью, а позицией окружающих, с которой они и оценивали свою судьбу. Эмансипация (быть вопреки) Шпильрейн и демонстративное (казаться, а не быть) самоутверждение Башкирцевой — ягоды с одной поляны. Потому что «вопреки» — не иначе, как кому-то ; «казаться» — исключительно для кого-то . Поиск «Я» через призму сугубо внешних приемов при отсутствии собственной глубины так или иначе обречен на путь, не позволяющий субъекту уйти от мнения именно тех людей, которых эта же система не больно-то чтит, возлагая на них вину за свою несостоятельность. Получается, что вне социума истерический психопат как бы и не существует: его бытие определяется лишь отношением к нему окружающих.

Юнг реконструировал анамнез Сабины, ища в нем причину ее симптомов. Он использовал модифицированный им ассоциативный тест Фр. Гальтона, чтобы выявить бессознательные, эмоционально заряженные переживания пациента, регистрируя ответные реакции на определенные лексемы. Для Шпильрейн этим скрытым комплексом оказался образ жестокого отца, по отношению к которому Сабина «проявляла любовь с болью», сопровождавшуюся мазохистскими эротическими фантазиями. По мысли Юнга, врачу следовало заместить в ее сознании образ отца, позволив подавленному подсознательному желанию выйти наружу и таким образом быть преодоленным. Психоанализ оказался эффективен. К июню 1905 года курс в основном был завершен. Не обладавший тогда большим психоаналитическим опытом, Юнг получил и иной результат: пациентка влюбилась во врача. Произошло то, что в психоанализе называется «трансфер». Уже до потенциального (но так и не случившегося) зачатия Сабина назвала виртуального сына Зигфридом. Согласно ее романтико-мистическому настрою, он должен был воплотить лучшие черты национальностей отца и матери. В этом Зигфриде она была готова раствориться без остатка.

В спираль долгого трансферного романа Шпильрейн и Юнга были вовлечены родственники, друзья и коллеги врача из нескольких стран. Анонимки, пересуды, переписка, обвинения, оправдания, слухи… Из-за скандала Юнгу пришлось покинуть кафедру и клинику. Наконец, все пришло к приемлемому для сторон уровню. Спустя некоторое время Юнг и Шпильрейн возобновили переписку.

В июне 1905 года Сабина поступила на медицинский факультет университета в Цюрихе. От отца она получала 300 франков в месяц — сумму, сопоставимую с жалованием доктора Юнга. Во время учебы девушка специализировалась по психотерапии, психоанализу и педологии, работая над темами, предложенными Э. Блейлером и К.Г. Юнгом, под их научным руководством.

Продолжая амбулаторное лечение Шпильрейн до 1909 года, Юнг обсуждал этот клинический случай в переписке с З. Фрейдом, в которой она вначале фигурировала как анонимная пациентка, затем как «больная из России», и, наконец, обрела ник «Малышка». В 1909 году она сама вступила в переписку с Фрейдом, что усложнило его непростые взаимоотношения с Юнгом.

З.З. Фрейд в кабинете

По окончании университета С. Шпильрейн подготовила дипломную работу «О психологическом содержании одного случая шизофрении», где писала о том, что психически больные люди избегают сексуальных взаимоотношений, так как в их представлении они связаны со страхом распада. В прикосновении к другому шизофреники видят угрозу утраты своей целостности. Из-за этого может формироваться бред, в котором реальные отношения заменяются патологическими. Размышления об утрате собственного «Я» стали ключевыми для дальнейших исследований Шпильрейн, научным руководителем которой был Юнг. Тема утраты-обретения «Я» получила новое звучание — с учетом изменившегося клинического и социального статусов Шпильрейн.

Исследуя шизофрению, она увидела диалектику психических процессов, зафиксировав отдельные компоненты этой болезни. Ее идеи о двойственной природе сексуального влечения, о замене внешнего мира внутренним, об отказе от настоящего с уходом в прошлое, о сопряженности элементов сновидений, психотики и мифов привлекли внимание психоаналитического сообщества. В мае 1911 года С. Шпильрейн была удостоена степени доктора медицины. Спустя некоторое время она опубликовала работу по теме диплома в журнале, редактируемом Юнгом.

Вскоре состоялось знакомство Сабины с Фрейдом. 11 октября 1911 года она была принята в Венское психоаналитическое общество. В письме к Юнгу на следующий день после этого события Фрейд отметил: «Она нашла, что я вовсе не такой злой, каким она себе меня представляла» , исподволь укоряя адресата намеком на то, что это мнение, безусловно, было сформировано не без косвенного участия Юнга.

К этому моменту Сабина уже была профессиональным психоаналитиком, обладавшим к тому же специфическим опытом, который в данном случае мог считаться, скорее, позитивным фактором: она знала проблему сумасшествия изнутри. Психоаналитик Шпильрейн неожиданно возникла среди фрейдистов как резидент недоступного для них космоса. Ее мир лежал по другую сторону от теоретических конструкций психоаналитиков, но смыкался с ними через психику Шпильрейн, являвшейся одновременно и наблюдателем, и наблюдаемым субъектом. В 1909 году Сабина сформулировала тезис: «Демоническая сила, сущностью которой является разрушение (зло) — в то же время и есть творческая сила, потому что из разрушения двух индивидов появляется новый индивид. Это и есть сексуальное влечение, которое по своей природе есть влечение к разрушению, влечение индивида к уничтожению себя. По этой самой причине оно и должно преодолевать столь большое сопротивление в каждом человеке» . На самом же деле, она пришла к этим соображениям еще в начале лечения у Юнга: под концепцию ее виртуального сына Зигфрида был подведен теоретический базис. Никуда не исчезли и мазохистские предпочтения автора, проявившиеся в суицидальном прочтении сексуального влечения. К размышлениям о его природе Шпильрейн обращалась много раз, обсуждая эту тему с Юнгом. В ее дневнике есть строки: «Я очень боюсь, что мой друг, который намеревался упомянуть мою идею в своей статье, опубликованной в июле, признав мой приоритет, может просто присвоить идею… Может быть, это лишь необоснованная недоверчивость с моей стороны? Я так хотела бы, чтобы дело оказалось именно в этом, ведь мое второе исследование должно быть посвящено ему, моему уважаемому учителю. Но как я могу уважать человека, который лгал мне, который украл мою идею, который оказался мне не другом, а мелочным корыстолюбивым соперником? Как могу я любить его? Ведь я люблю его, несмотря ни на что. Вся моя работа пронизана этой любовью. Я люблю его и одновременно ненавижу, потому что он мне не принадлежит. Было бы невыносимо оказаться в его глазах простофилей. Нет, я хочу быть благородной, гордой, всеми уважаемой! Я должна быть достойна его, и идея, которой я дала жизнь, должна появиться под моим именем» . Поиск собственного «Я» через мнение окружающих сохранял для Шпильрейн актуальность и в 1911 году.

25 ноября 1911 года на заседании Психоаналитического общества Вены Шпильрейн выступила с докладом «Деструкция как причина становления», предвосхитив поздние идеи Фрейда, обозначив садистский компонент сексуального влечения как деструктивный. Идея доклада состояла в том, что любое изменение предполагает разрушение исходного статуса. Сексуальный инстинкт состоит из антагонистических факторов — не только становления, но и разрушения, и некоторые его компоненты сопряжены со смертью. При этом деструкция может давать и позитивный результат, становясь триггером социального прогресса и культурного развития. В распаде всегда можно найти основания для творческого становления. Шпильрейн сделала вывод о том, что деструкция собственного «Я» является причиной развития новых социальных форм. Наиболее ярко негативные компоненты сексуальности проявляются у невротиков и отчасти могут быть преодолены. Эти представления о деструкции и природе сексуальности не совпадали с догмами психоанализа. Спустя некоторое время Фрейд писал Юнгу: «Она очень талантлива; во всем, что она говорит, есть смысл; ее деструктивное влечение мне не очень нравится, потому что мне кажется, что оно личностно обусловлено. Она выглядит ненормально амбивалентной» [Цит. по: 6, с. 183]. Доклад был переработан в статью «Деструкция как причина становления» (опубликована в 1912 году), его основные идеи были подкреплены многочисленными и разнообразными биологическими, психологическими, психоаналитическими и иными примерами. Одним из наиболее точных отзывов об этой работе было мнение Юнга, высказанное в письме к Шпильрейн: «Мой дорогой друг, читая Вашу статью, я обнаружил в ней много перекличек с моим трудом… Ваша статья будет опубликована в «Ежегоднике психоаналитических и психопатологических исследований» перед моей… Таким образом, я не просто хочу сделать Вам комплимент. Эта необыкновенно умная статья содержит великолепные мысли, первенство которых я охотно признаю… Никто не должен думать, будто Вы заимствуете мои мысли… Возможно, я сам заимствую кое-что у Вас; верно, я ненароком впитал в себя частицу Вашей души, а Вы — моей» . В рецензии на статью П. Федерн отмечал, что из-за невозможности корректного разрешения заявленных проблем в настоящее время не остается ничего иного, как, не вступая в полемику относительно этих гипотез, быть признательными автору за кропотливую и интересную работу. Комплимент содержал завуалированную критику, направленную на методологию автора, исходящего из догадок и интуиции, но не предлагающего серьезного обоснования гипотез. Иными словами, Федерн отказался признать в статье Шпильрейн какую бы то ни было научную ценность. Однако уже в 1920 году в книге «По ту сторону принципа удовольствия» сам З. Фрейд постулировал существование влечения к смерти, пересмотрев свою прежнюю позицию и в специальной ссылке констатировав: «В одной богатой содержанием и мыслями работе, к сожалению, не совсем понятной для меня, С. Шпильрейн предвосхитила значительную часть этих рассуждений. Она обозначает садистский компонент сексуального влечения как «деструктивное влечение»» . «Круг расчисленных светил» психоанализа признал право идей Шпильрейн на существование и счел их достойными разработки и обсуждения.

В Вене Шпильрейн познакомилась с некоторыми психоаналитиками из России, в том числе с Павлом (Файвелом Нотовичем) Шефтелем, за которого вышла замуж 1 июня 1912 года. 17 декабря 1913 года в Берлине у нее родилась дочь — Ирма Рената. В течение нескольких лет Шпильрейн-Шефтель работала в немецких, швейцарских и австрийских центрах у Э. Блейлера, К. Бонгёффера; занималась психоанализом у К.Г. Юнга и З. Фрейда; исследовала мифологию и теорию искусства; работала врачом-педологом у Э. Клапареда; преподавала в Институте Ж.-Ж. Руссо… Она изучала гармонию, контрапункт, композицию, иностранные языки; осуществила психоаналитическое исследование «Песни о Нибелунгах» и сказок, опубликовав ряд статей в европейских журналах; была членом Швейцарской психоаналитической ассоциации.

С. Шпильрейн

После Октябрьского переворота 1917 года в России дом и имущество Н.А. Шпильрейна были конфискованы. Материальное положение Сабины ухудшилось. К тому же, несмотря на научное признание, она все чаще ощущала внутреннюю неудовлетворенность. Ведь поиск своего «Я» все же, видимо, следует осуществлять не в области мнений близлежащего социума, а в собственной психике, респондирующей на любые альтернативные попытки тревогами, депрессиями, неконструктивной рефлексией… Да и новый швейцарский закон сделал невозможным продление разрешения на жительство лицам русской государственной принадлежности. Фрейд рекомендовал Шпильрейн работу в одном из ведущих психоаналитических центров Берлина. Но ей было интересно попробовать новые пространства: в Берлине ее ожидало бы все то же, что уже не приносило сугубого удовлетворения. Эта схема лишь укореняла амбивалентность ее бытия: шарик вроде бы есть — ее статьи и идеи получили признание, но в то же время шарика нет: являются ли научные статьи сутью личности, аутентичным «Я»?

В 1922 году в Ростове умерла мать Сабины, заканчивал учебу младший брат Эмиль, отец служил в Наркомземе и системе Ликбеза. Братья Ян и Исаак, получив образования в Европе, работали в Москве и звали ее к себе, говоря о грандиозности перспектив научной деятельности. После перерыва, вызванного Мировой войной и революцией, в Советской России под патронатом Л.Д. Троцкого консолидировались сторонники психоанализа. С 1922 года под редакцией профессора И.Д. Ермакова здесь издавалась психологическая и психоаналитическая библиотека; в 1923 году был организован детский дом-лаборатория «Международная солидарность», где воспитывались дети высокопоставленных советских чиновников, в том числе сын Сталина; созданы Государственный психоаналитический институт, Русское психоаналитическое общество, основатели которого (И.Д. Ермаков, Ю.В. Каннабих, О.Ю. Шмидт) активно сотрудничали с зарубежными и российскими психоаналитическими центрами (Петроград, Одесса, Харьков, Киев, Ростов, Казань…). С.Н. Шпильрейн решила вернуться, предполагая использовать психоаналитический опыт в совершенно новых, прежде невиданных условиях; ведь, как она сама считала, деструкция устоявшегося статуса имеет шанс стать триггером социального развития. В письме к Шпильрейн (9 февраля 1923 года) Фрейд одобрил ее решение.

С.Н. Шпильрейн и ее братья

В 1923 году Сабина вернулась в Россию. Ее муж был врачом в Ростове-на-Дону, она поселилась в Москве.

Отвечая на вопрос одной из многочисленных советских анкет об имущественном положении своем и своих родственников, она написала: «Ни у кого ничего нет» . Отметила, что с сентября 1923 года работает врачом-педологом в городке имени 3 Интернационала, состоит научным сотрудником Государственного психоаналитического института, заведует секцией детской психологии в Первом московском государственном университете; подчеркнула то обстоятельство, что никогда не состояла ни в каких политических партиях. В качестве даты дебюта медицинской карьеры указала 1905 год (Цюрихская психиатрическая клиника Э. Блейлера). Отметила, что имеет квалификацию II категории, опубликовала около 30 печатных трудов, участвовала в работе многих съездов по педагогике, психологии, психиатрии и психоанализу. Анкета содержит две приписки: «В психоаналитическом институте считала бы необходимым лично наблюдать детей, чтобы беседы с руководительницами не сводились к чисто теоретическим рассуждениям и платоническим советам заочно» [Там же]. «Работаю с наслаждением, считая себя рожденной, призванной как бы для моей деятельности, без которой не вижу в жизни никакого смысла» [Там же]. Эти фразы, как кажется, обозначают смену системы ценностей С.Н. Шпильрейн: отныне она считает для себя приоритетом практическую работу, видя в ней путь своего личностного становления и роста, формирования своего «Я». С осознанием призвания началось служение. Не научная работа, с ее вассальной зависимостью от мнения научного истеблишмента, а врачевание, несущее практическую пользу людям, дает бóльшую возможность обретения смысла бытия. Отныне Шпильрейн большее внимание уделяла не фасаду здания своей жизни, а его интерьеру. Вместе с тем, она не оставила и научную деятельность.

В списке сотрудников Государственного психоаналитического института и детского дома-лаборатории в первой половине 1924 года числился лишь один штатный сотрудник — С.Н. Шпильрейн. Она вела амбулаторный прием, консультировала, читала спецкурс «Психоанализ подсознательного мышления», вела семинар по детскому психоанализу, участвовала в медицинских заседаниях сотрудников института и работе Русского психоаналитического общества. 15 ноября 1923 года она сделала доклад «Афазическое мышление и мышление детей». В 1924 году читала курс лекций «Психоанализ детей» в Государственном психоаналитическом институте, работала научным сотрудником I разряда по детской психологии в психологической секции Института научной философии.

В 1924 году у Павла Шефтеля вне брака родилась дочь. Семейные проблемы заставили С. Шпильрейн вернуться в Ростов-на-Дону, где она работала врачом поликлиники (психотерапевт, психоаналитик, педолог).

14 августа 1925 года решением Совета народных комиссаров РСФСР Государственный психоаналитический институт был ликвидирован. Перспективы психоанализа в СССР становились все более определенными в своей безысходности.

27 июля 1930 года было ликвидировано Русское психоаналитическое общество. Тем не менее, С.Н. Шпильрейн продолжала аналитическую работу, опубликовав в 1931 году статью о детских рисунках, сделанных с открытыми и закрытыми глазами. Это была ее последняя публикация в Европе. Астероид приземлился. В 1932 году был ликвидирован журнал «Педология». Давление на эту науку завершилось в 1936 году репрессиями, начало которым было положено Постановлением ЦК ВКП (б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов». В 1935 году НКВД арестовал профессора И.Н. Шпильрейна. В 1937 году умер П.Н. Шефтель (существует версия о его самоубийстве, совершенном из опасения ареста). В 1937 году еще двое братьев Сабины — член-корреспондент Академии наук СССР Я.Н. Шпильрейн и доцент Э.Н. Шпильрейн — были арестованы, пропав в советских лагерях.

Дочь Шефтеля, познакомившаяся с Сабиной Николаевной осенью 1937 года, вспоминала, что эта 52-летняя женщина выглядела сутулой старушкой в старой черной юбке до земли и в ботинках «прощай, молодость». В памяти подруг дочери она тоже осталась худой, маленькой, некрасивой седой старушкой, обычно сидевшей в углу дивана. Она была плохой хозяйкой: подруги дочери часто видели, как та покупала яйца и кулинарные котлеты.

Марка Германии с сюжетом
из Нибелунгов

…Летом 1941 года старшая дочь Сабины Рената, учившаяся в музыкальном училище при Московской консерватории по классу виолончели, приехала на каникулы в Ростов-на-Дону, оставшись в городе, когда началась война. С.Н. Шпильрейн-Шефтель отказалась эвакуироваться, не поверив в сообщения о зверствах оккупантов. Может быть, носители немецкого языка — языка ее детства, юности, ее любви и ее науки, языка Гете, Фрейда и Юнга, языка «Песни о Нибелунгах» — представлялись ей иначе, нежели они выглядели в реальности, а сообщения Совинформбюро она посчитала пропагандой… Но герой «Песни о Нибелунгах» Зигфрид, победив Дракона, умывается его кровью. Умывается кровью…

9 ноября 1941 года гитлеровцы вышли к окраине города, а 21 ноября оккупировали его в первый раз. Ростов-на-Дону был оккупирован дважды. Первую оккупацию (21—29 ноября) С.Н. Шпильрейн и ее дочери пережили. До лета 1942 года Красная Армия удерживала город, по существу, в течение полугода расположенный в прифронтовой полосе. 24 июля 1942 года фашисты вновь оккупировали Ростов, на этот раз сразу приступив к уничтожению его жителей. По поводу смерти Сабины Шпильрейн есть несколько версий. Наиболее достоверной выглядит следующая: в последний раз ее видели в августе 1942 года в колонне евреев, которую нацисты гнали к Змиёвской балке — цепи оврагов на окраине города. Шпильрейн была вместе с дочерьми.

Шарик был, шарик порой даже взлетал, и вот — шарика нет.

В 2004 году на месте казни доктора Шпильрейн была установлена мемориальная доска с надписью из ее завещания: «Я тоже была однажды человеком. Меня звали Сабина Шпильрейн».

_______________________

1 Из дневника С. Шпильрейн. Цит. по .

3 Я.Н. Шпильрейн, 1887—1937 годы, советский математик, член-корреспондент АН СССР (1934 год); Э.Н. Шпильрейн, 1899—1938 годы, советский биолог, декан биологического факультета Ростовского университета; И.Н. Шпильрейн, 1891—1937 годы, советский психолог, лингвист, основатель советской психотехники, доктор философии, 1914 год.

Литература

1. Буянов М.И. Приключения древней загадки (истерия, история, суеверия). - М.: Прометей, 1991. - С. 39-40.

2. ГАРФ. - Фонд 2307. - Опись 23, Единица хранения 13. - Листы 19-20.

3. Русский биографический словарь. - Санкт-Петербург - Москва, 1896 - 1918. - Т. 2. - С. 614-615.

4. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. - М.: Прогресс, 1992. - 246 с.

5. Фрейд З., Юнг К. Из переписки // З. Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия. - М.: Прогресс, 1992. - С. 429.

6. Эткинд А.М. Эрос невозможного. История психоанализа в России. - СПб.: Издательский дом МЕДУЗА, 1993. - 464 с.

7. Carotenuto A. A Secret Symmetry. Sabina Spielrein between Freud and Jung. - London, 1986. - P. 206-208.

8. Minder B. Sabina Spielrein. Jungs Patientin am Burghölzli // Luzifer-Amor. Zeitschrift zur Geschichte der Psychoanalyse. Jg. 7. - 1994. - Heft 14. - S. 55-127.

Якушев И.Б. История астероида (Сабина Шпильрейн) // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон. науч. журн. - 2015. - N 2 (8) [Электронный ресурс]..мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] - дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.