Теория трех штилей примеры слов. Теория трех штилей
Казалось, ещё недавно Тургенев написал стихотворения в прозе, которые содержали в себе высокий пафос. Все помнят стихотворение о русском языке, но возьмём что-нибудь другое. Например, «Деревню». Дорогу к высокой патетике Тургенев прокладывает медленно, через простой обиходный русский язык и бытовые детали, здесь даже сравнение — одно на весь абзац:
«Растопырив загорелые пальцы правой руки, держит она горшок с холодным неснятым молоком, прямо из погреба; стенки горшка покрыты росинками, точно бисером. На ладони левой руки старушка подносит мне большой ломоть ещё тёплого хлеба. Кушай, мол, на здоровье, заезжий гость!»
Когда мы уже представили деревню в цвете и осязаем её, он добавляет звуков и сельских образов: «Петух вдруг закричал и хлопотливо захлопал крыльями; ему в ответ, не спеша, промычал запертой телёнок.
О, довольство, покой, избыток русской вольной деревни! О, тишь и благодать!
И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царьграде и всё, чего так добиваемся мы, городские люди?»
Через идиллическую картинку, через стенографию сельского быта Тургенев, замечтавшись, выходит к притче. Он грезит о лете в феврале 1878-го.
А что в новостях той эпохи? Идёт русско-турецкая война, наши заняли Андрианополь и готовятся вступить в Константинополь — но дела государственные из деревни выглядят ирреально. Как высокий стиль. С высоким стилем всегда есть проблема: он должен быть железобетонно обусловлен, у него должна быть высокая степень причин. Высокий стиль — это та часть спектра, которую слух выдерживает с трудом. А иначе будет как с несчастным Гаевым из чеховского «Вишнёвого сада». Его ода шкафу в русском языке и литературе обрела негласный статус хрестоматии — как не надо говорить, если хочешь, чтобы тебе верили. Или не отводили взгляд в сторону:
«Гаев: Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слёзы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Гаев: Солнце село, господа.
Трофимов: Да.
Гаев (негромко, как бы декламируя): О природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь…
Варя (умоляюще): Дядечка!
Аня: Дядя, ты опять!
Трофимов: Вы лучше жёлтого в середину дуплетом.
Гаев: Я молчу, молчу» .
Ну, а тогда — когда, как и на что употреблять высокий стиль? У Ломоносова, когда он разработал теорию о трёх штилях, была огромная на то причина — он создавал русский литературный язык. «Сие происходит от трёх родов речений российского языка. К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насаждённый, взываю. Неупотребительные и весьма обветшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные.
К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях» .
Это замечал Ломоносов в предисловии к труду «О пользе книг церковных в российском языке» в 1758 году. Причём первым он вывел не высокий, а средний стиль — слова общеупотребительные и понятные. Высокий стиль назван им вторым речением, а низкий — третьим. В 1945 году замечательный русский лингвист и литературовед Григорий Винокур читал прочувствованный доклад о Ломоносове в МГУ:
«Возникающая таким образом стройная стилистическая система покоится на двух главных основаниях. Во-первых, она вытесняет за рамки литературного употребления как церковнославянские, так и русские лексические крайности, то есть те элементы обоих языков, которые стоят на конечных границах общей цепи словарных средств русской литературной речи. Во-вторых, и это самое важное, в основу всей системы кладётся „славенороссийское“ начало русского языка, то есть такие средства, которые у русского и церковнославянского языка являются совпадающими, общими. Следовательно, Ломоносов объявляет как бы генеральной линией развития нового русского литературного языка ту линию скрещения обеих языковых стихий, которая наметилась уже на предшествующих стадиях истории русского языка и с изумительной зоркостью была им угадана» .
Именно таким путём удалось Ломоносову вывести русский литературный язык на путь развития, который привёл к расцвету русское слово. Хотя великому учёному за его мультинаучными изысканиями было всё не до филологии, и он посматривал, не возьмётся ли кто за эту нужную работу. Но никто не находился, и в конце концов сделать это пришлось ему.
В заметках к первой «Российской грамматике» он так и говорил, что его главные труды «воспящают» его «от словесных наук», то есть мешают ему заниматься филологией, но что тем не менее он берётся за них, так как видит, что никто другой за это дело не принимается. Так Ломоносов впервые в русской истории избрал предметом грамматического изучения светский русский литературный язык. Тем самым он заложил основы грамматического развития и совершенствования русской речи.
Мы стали сами собой благодаря Ломоносову и русской литературе, выросшей на питательной почве среднего штиля. Высокий стиль сохранился. Местами. Без него, например, Гоголю было бы не закончить «Мёртвых душ».
«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади. Остановился поражённый Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа» .
В общем, если вдруг почувствуете позыв к высокому стилю в деловом письме или разговорной речи — убейте его. Для того чтобы употребить его так проникновенно и так уместно, нужно иметь большие основания. Как минимум написать первый том «Мёртвых душ».
Литературный язык этого периода выразителен и богат, но пестр и неустойчив. На первый план выдвигается задача его упорядочения и стабилизации. Первые шаги в этом направлении были сделаны А.Д. Кантемиром и В.К. Тредиаковским, но особенно большие заслуги в преобразовании русского литературного языка в начальный период его национального развития принадлежат В.М. Ломоносову.
Ломоносов не только создал совершенные для того времени образцы стихотворного и прозаического языка, но и явился автором замечательных филологических трудов («Риторика», 1748, «Российская грамматика», 1755, «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», 1758). В них русский язык был впервые представлен как система, подчиненная своду грамматических правил. Это было чрезвычайно важным шагом в упорядочении языка художественной литературы, официально-деловых документов, научных произведений. Создание единого национального языка становится первостепенной задачей.
В трудах Ломоносова были заложены основы научного изучения русского литературного языка, показаны пути его исторического развития и на этом основании предложено учение о трех штилях (стилях) литературного языка – высоком, среднем и низком (или простом). Известную с античных времен теорию трех стилей Ломоносов сумел органично связать с национальным своеобразием исторического развития русского литературного языка, заключавшимся в длительном взаимодействии, борьбе и взаимовлиянии двух стихий – книжно-славянской (или «славенской», как говорили и писали в ХVIIIвеке) и собственно русской.
Ломоносов выделил пять групп слов, различающихся по этимологическому и функциональному принципам:
«Контакты общие для старого и нового языка».
«Слова малоупотребительны в русском языке, но всем грамматическим моделям вразумительны».
Собственно русские нейтральные слова, отсутствующие в церковных книгах (эти три группы слов Ломоносов рекомендует использовать в литературе).
Церковнославянские слова, смысл которых неясен для большинства читателей.
Слова, которые «ни в каком штиле употребить невозможно (непристойно), как только в подлых (пародийных) комедиях».
Ломоносов предлагает ввести три стиля, которые определяются комбинациями групп слов:
Высокий стиль – комбинация 1 и 2 групп слов.
Средний стиль – 1 и 3 групп.
Низкий стиль – 3 группа, элементы просторечия.
За каждым стилем закрепились свои литературные жанры:
– высокий стиль – оды, поэмы;
– средний стиль – театральные сочинения, дружеское письмо, сатира;
– низкий стиль – эпиграмма, песня, описание обычных дел.
Таким образом, основу литературного языка, согласно теории М.В. Ломоносова, составляют слова нейтральные, межстилевые. Теория трех стилей стала основой реальной литературной практики самого Ломоносова
Стилистическая теория Ломоносова утверждала русскую основу русского литературного языка, рассматривая «славенский» язык лишь как источник стилистических ресурсов «российского языка», ограничивала употребление церковнославянизмов, допускала употребление в литературном языке просторечия. Стилистические рекомендации Ломоносова способствовали упорядочению использования лексических и грамматических средств русского литературного языка. Но учение о трех стилях не решало задачи выработки единых норм литературного языка, наоборот, оно предусматривало расслоение, разделение литературного языка на три пласта, а это вело к тому, что стилистические богатства русского языка оказывались разобщенными, разделенными между различными стилями.
"Повелитель многих языков, язык российский... велик перед всеми в Европе" (Ломоносов)
«Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелями, италианским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашёл бы в нём великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка». (М.В. Ломоносов)
Гениальный Ломоносов сказал свое слово во многих отраслях науки и искусства, в том числе заложил основание русского современного языка. Он первым составил «Российскую грамматику», в которой определил нормы русского языка и разработал понятия о частях речи, правописании и произношении слов. Орфоэпическую основу «Российской грамматики» составило «московское наречие»: «Московское наречие не только для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается». Он же ввёл понятие художественно-выразительных средств языка.
М.В. Ломоносов
Но Ломоносов рассматривал свою работу как опыт. В предисловии он говорил, что «ни на едином языке совершенной грамматики никто не сделал»; свою «Грамматику» он также считал неполной и несовершенной, но все-таки считал необходимым сделать первый шаг в этом направлении, «что будет другими после него легче делать».
«Российская грамматика» М.В. Ломоносова была самым популярным в XVIII веке учебным пособием. Несколько поколений русских людей учились по ней.
В предисловии к книге «Рассуждение о пользе книг церковных в российском языке» он разработал стилистическую систему русского языка, названную им теорией «трех штилей».
Учение о трех стилях
Это учение, различающее в риторике и поэтике три стиля: высокий, средний и низкий – использовалось в древнеримской, средневековой и новой европейской литературе. Но Ломоносов разработал учение о трех стилях именно для русского языка и русской литературы .
До Ломоносова в русском литературном языке царила смесь различных языковых элементов как в лексике, так и в грамматике. В письменном и устном виде употреблялись исконно русские слова, церковнославянизмы, значительная часть которых устарела, и иностранные слова, потоком хлынувшие в русский язык во времена Петра I в результате его реформ и ввоза в Россию иностранных специалистов со всей Европы. Русский язык не имел своего «лица» и представлял собой смесь всевозможных варваризмов. Это был пестрый, с тяжеловесной синтаксической конструкцией язык. Он уже не мог быть полноценным способом выражения растущих потребностей науки и культуры, назрела необходимость его преобразования.
Теория Ломоносова о "трех штилях"
По Ломоносову, в языке следует установить три стиля, которые будут различаться «по пристойности материй». Он устанавливает зависимость между «материей», то есть темой, предметом изложения, жанром и стилем. «Высокая материя» требует высокого стиля, «низкая материя» требует низкого стиля. Каждый жанр предусматривает один из трех стилей, никакие отклонения не допускаются.
Героические поэмы, оды, «прозаичные речи о важных материях», трагедии должны быть написаны высоким стилем .
«Театральные сочинения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия», стихотворные дружеские письма, сатиры, элегии, эклоги, прозаические “описания дел достопамятных и учений благородных” пишутся средним стилем .
Комедии, увеселительные эпиграммы, песни, «в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел», басни пишутся низким стилем .
Суть учения о трёх стилях Ломоносова состоит в том, что главной частью русского литературного языка должна стать письменная и разговорная речь широких слоёв народа, поэтому ее нужно оберегать от перегрузки, с одной стороны, старославянизмами, а с другой – от «диких и странных слов и нелепостей, входящие к нам из чужих языков».
"Российская грамматика" М.В. Ломоносова
Свою теорию Ломоносов подтвердил собственным творчеством. По словам А.С. Пушкина, слог Ломоносова, «ровный, цветущий и живописный, заемлеет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным».
Значение теории Ломоносова о «трех штилях»
Известно, что эта теория Ломоносова вызвала широкую полемику о «старом и новом слоге». Конечно, этот вопрос существовал и обсуждался и до Ломоносова, например, в переписке Ивана Грозного и Курбского; Максим Грек, Никон, Аввакум обсуждали эту проблему, но именно Ломоносов определил путь преодоления уже изживавшего себя двуязычия в новую эпоху русской культуры. Учение Ломоносова о трёх стилях оказало большое влияние на историю русской литературы и русского языка. Произошло объединение на базе среднего стиля всех письменных источников в единую литературную систему.
Ф. Шубин. Бюст Ломоносова
Отрывок из «Предисловия о пользе книг церковных в российском языке М.В. Ломоносова (1758 г.)
«Сие происходит от трех родов речений российского языка.
К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю.
Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю. Неупотребительные и весьма обветшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные.
К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях.
От рассудительного употребления и разбору сих трех родов речений рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий.
Первый составляется из речений славенороссийских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обветшалых.
Сим штилем составляться должны героические поэмы, оды, прозаичные речи о важных материях, которым они от обыкновенной простоты к важному великолепию возвышаются.
Сим штилем преимуществует российский язык перед многими нынешними европейскими, пользуясь языком славенским из книг церковных.
Средний штиль состоять должен из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожностию, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость. И словом, в сем штиле должно наблюдать всевозможную равность, которая особливо тем теряется, когда речение славенское положено будет подле российского простонародного.
Сим штилем писать все театральные сочинения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия. Однако может и первого рода штиль иметь в них место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли; в нежностях должно от того удаляться. Стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги и элегии сего штиля больше должны держаться. В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных.
Низкий штиль принимает речения третьего рода, то есть которых нет в славенском диалекте, смешивая со средними, а от славенских обще не употребительных вовсе удаляться по пристойности материй, каковы суть комедии, увеселительные эпиграммы, песни, в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел. Простонародные низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению.
Но всего сего подробное показание надлежит до нарочного наставления о чистоте российского штиля.
Сколько в высокой поэзии служат одним речением славенским сокращенные мысли, как причастиями и деепричастиями, в обыкновенном российском языке неупотребительными, то всяк чувствовать может, кто в сочинении стихов испытал свои силы. Сия польза наша, что мы приобрели от книг церковных богатство к сильному изображению идей важных и высоких, хотя велика, однако еще находим другие выгоды, каковых лишены многие языки, и сие, во-первых, по месту.
Народ российский, по великому пространству обитающий, невзирая на дальнее расстояние, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и в селах. Напротив того, в некоторых других государствах, например в Германии, баварский крестьянин мало разумеет мекленбургского или бранденбургский швабского, хотя все того ж немецкого народа.
Подтверждается вышеупомянутое наше преимущество живущими за Дунаем народами славенского поколения, Которые греческого исповедания держатся, ибо хотя разделены от нас иноплеменными языками, однако для употребления славенских книг церковных говорят языком, россиянам довольно вразумительным, который весьма много с нашим наречием сходнее, нежели польский, невзирая на безразрывную нашу с Польшей пограничность.
По времени ж рассуждая, видим, что российский язык от владения Владимирова до нынешнего веку, больше семисот лет, не столько отменился, чтобы старого разуметь не можно было: не так, как многие народы, не учась, не разумеют языка, которым предки их за четыреста лет писали, ради великой его перемены, случившейся через то время.
Рассудив таковую пользу от книг церковных славенских в российском языке, всем любителям отечественного слова беспристрастно объявляю и дружелюбно советую, уверясь собственным своим искусством, дабы с прилежанием читали все церковные книги, от чего к общей и к собственной пользе воспоследует:
1) По важности освященного места церкви божией и для древности чувствуем в себе к славенскому языку некоторое особливое почитание, чем великолепные сочинитель мысли сугубо возвысит.
2) Будет всяк уметь разбирать высокие слова от подлых и употреблять их в приличных местах по достоинству предлагаемой материи, наблюдая равность слога.
3) Таким старательным и острожным употреблением сродного нам коренного славенского языка купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков, заимствующих себе красоту из греческого, и то еще чрез латинский. Оные неприличности ныне небрежением чтения книг церковных вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют. Сие все показанным способом пресечется, и российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку не подвержен утвердится, коль долго церковь российская славословием божиим на славянском языке украшаться будет».
.
Ломоносов - один из самых великих русских ученых, внесших большой вклад в науку. В статье рассказывается о теории «трех штилей» Михаила Васильевича.
В чем заключается теория «трех штилей» Ломоносова?
Очень значимый вклад в науку о нашем языке внес Ломоносов. Важной и по сей день остается его роль в формировании литературного языка. С именем этого великого лингвиста связан длительный период становления русскоязычной речевой культуры. Также его очень заботила словесная эстетичность. Русский язык, по мнению Михаила Васильевича, хранит в себе безграничные возможности, которые с успехом помогают ему оказывать влияние на все сферы общенациональной культуры, такие как, например, искусство, наука, литература. И тем не менее, отдавая дань очарованию родного языка, великий лингвист наиболее трезво выделял те обстоятельства, которые, по его мнению, благоприятствовали формированию литературной речи.
С присущим ему упорством он также развивал идею о необходимости укоренить в литературном языке приобретенные им путем длительного исторического развития ценности. Постоянная полемика с противниками церковнославянизмов, которые всячески отрицали необходимость их интеграции в разговорной речи, побудила его к написанию труда «О пользе книг церковных в российском языке», где он подробно расписал всю важность употребления данных слов. Этот трактат так же, как и теория «трех штилей» Ломоносова, был написаны с целью наиболее ясно и полно донести до народа необходимость наличия сих церковнославянских изречений в языке великодержавного народа, а также указать на их исконно близкое и родственное отношение друг к другу. И труды эти актуальны даже спустя несколько веков и обязательны для изучения.
О теории «трех штилей» в общих словах
Суть теории трех «штилей» Ломоносова невозможно объяснить в двух словах. По мнению Михаила Васильевича, каждый «штиль» вбирал в себя уже организованный состоявшийся базис речевых средств выразительности, за которым, в свою очередь, был зафиксирован определенный круг жанров беллетристической литературы. Проще говоря, жанр в терминологии Ломоносова оказывался в таком отношении к «штилю», в котором существует в биологии вид по отношению к роду. Высоким «штилем», например, писались оды, поэмы о героизме, в которых воспевались подвиги великого русского народа, различные торжественные речи, публичные выступления. Причем данная селекция по трем стилям производилась в силу не только их идейно-тематического замысла, но и языкового, и стилистического, так как, например, для изречений торжественного характера речевые средства отбирались в соответствии с содержанием предстоящего мероприятия.
Теория «трех штилей» Ломоносова заключает в себе более широкий смысл, чем это рассматривается в современной
Низкий «штиль»
Упомянутый выше «штиль» Ломоносов освобождает от церковнославянских изречений, характеризуя его употреблением уже привычных простонародных слов. Им пишутся песни, комедии, дружеские письма, сценарии и другие литературные жанры.
Прибегая к компонентам непосредственной разговорно-бытовой речи, Ломоносов создал теорию «трех штилей» и тем самым заметно расширил границы литературного языка, обогащая его стилистический порядок. При этом он акцентировал внимание на том, что низкому «штилю» характерно и употребление «изречений средних, посредственных», указывая тем самым на необходимость интеграции просторечия с общепринятыми средствами речи.
Средний (посредственный) «штиль»
К формированию среднего «штиля» Ломоносов подошел уже весьма лояльно. В нем он допускал употребление самых разнородных речевых средств, начиная от высокоторжественных изречений и заканчивая так называемыми «низкосортными» словами.
Уникальность его заключалась прежде всего в свободе и широте употребления различных по происхождению и стилистическому замыслу слов. Из церковнославянских изречений в него допускались лишь немногие.
Опираясь на мастерство писателей в отношении грамотного подбора и комбинации слов, Михаил Васильевич не счел нужным оставить какие-либо конкретные указания относительно словарного состава среднего «штиля».
Он только лишь указал на важность разграничения в речи слов церковнославянских и простонародных.
Средний «штиль», характеризующийся разнообразием речевых средств и характером жанров, закрепляемых за ним, был впоследствии признан весьма универсальным. Таковой предстает перед нами теория «трех штилей», обоснованная Михаилом Васильевичем.
«Три рода изречений»
Ломоносов М.В. выделял в русском языке «три рода изречений», то есть три стилистически окрашенных, не похожих друг на друга речевых пласта.
К первому лингвист относил широко употребляемые и хорошо знакомые славянскому народу слова.
Второй речевой пласт составляла словесность, малоупотребительная в повседневной речи, но широко известная беллетристам и ценителям архаичной письменности. Здесь встречаются преимущественно церковные слова.
Из этого можно сделать вывод, что теория «трех штилей» Ломоносова не была готова включить в литературный язык все без разбора слова, встречающиеся в общецерковных книгах.
Совсем другой лексический состав был приурочен им к изречениям третьего рода. Здесь уже не наблюдалось церковнославянизмов, а встречались лишь слова и выражения, испокон веку известные русскому народу.
Грамматические формы «штилей»
Помимо лексических, теория «трех штилей» М.В. Ломоносова включала для каждого из них и грамматические формы, уже упомянутые им в рассуждении о «Российской грамматике».
Полное и точное представление о них дают труды М.В. Ломоносова, исполненные как высоким, так и низким, и средним «штилем».
Грамматическое дифференцирование их видов базировалось прежде всего на соотнесении грамматических форм. В высоком, например, сохранились немногие устаревшие формы имен числительных.
Отличительной чертой высокого «штиля» выступают также причастные формы, преобразованные в большинстве своем от книжных слов.
Глаголы-междометия же были отличительной чертой низкого.
Высокий также характеризовался употреблением сравнительной степени имен прилагательных и большого числа восклицательных предложений. Таким видел будущее языка Михаил Васильевич Ломоносов, теория «трех штилей» которого и по сей день пользуется широкой популярностью и порой вызывает споры.
В заключение
Концепция эта повлекла за собой всевозможные трения, обсуждения и споры в отношении последующего становления отечественной беллетристики. Теория трех «штилей» Ломоносова предписывала решение проблем употребления славянизмов, прописанных в церковных книгах, а также слов, исконно известных русскому народу. Кроме того, Ломоносов создал эту теорию в доказательство того, что полностью отказаться от происхождения нельзя, ведь они являют собой ценное культурное наследие народа.
ГБОУ Гимназия № 000
«Московская городская педагогическая гимназия – лаборатория»
Теория "трех штилей" в учении и поэзии
Выполнила:
Папанкина Анастасия 9 «Б»
Научный руководитель:
кандидат филологических наук
Москва
Введение……………………………………………………………………………………3
Глава I. История создания теории «трёх штилей»………………...………………….….5
§1. Предпосылки создания теории «трёх штилей» .…….…....5
§2. Деятельность в области упорядочения русского языка...8
§3. Задачи, стоявшие перед, в области упорядочения стилистической системы русского языка ……………………………………............10
Глава II. Теория «трёх штилей» ……………………………......……13
§ 1. Основные положения теории «трёх штилей»…………………………….…...13
Заключение…………………………………………………………………………….…..20
Список использованной литературы………………………………………………….….22
Введение
Реферат посвящен рассмотрению теории «трёх штилей» , которая во многом упорядочила и осовременила состояние русского языка, сложившегося к XVIII веку, и послужила основой для создания национального русского языка.
Во введении к работе высказывается гипотеза исследования, основная и сопутствующие ей задачи, обозначаются поставленные цели для выполнения задач реферата.
В первой главе рассматриваются исследования ученых-лингвистов, посвященные историческим предпосылкам реформирования русского языка.
Во второй главе рассматриваются научные исследования, раскрывающие особенности теории "трёх штилей" и её отражение не только в теоретических работах ученого, но и в произведениях Ломоносова (в примерах из стихотворений).
Работа содержит вывод.
Актуальность настоящей работы определяется необходимостью проследить «связующую нить» между теоретическими взглядами на стилистическую дифференциацию единиц русского языка и их практическим воплощением в поэзии автора теории.
Рабочей гипотезой настоящего исследования является положение о том, что теория «трёх штилей» явилась шагом вперед в развитии русского национального языка, подняла его престиж как внутри России, так и за рубежом. Кроме того, одним из предположений является то, что теория «трёх штилей» носила рекомендательно-практический характер, которого придерживался и сам ее автор.
Теоритическую основу данного реферата составили работы, и ёвой, касающиеся истории русского литературного языка; , а также работы зарубежных исследователей научного творчества, таких, как П. Филкова и А. Градинарова (Болгария), освещающие вопросы свойств и особенностей каждого из трёх стилей,
Целью данного реферата является выявление элементов теории «трёх штилей» в поэзии.
В соответствии с поставленной целью в ходе написания реферата решался круг конкретных основных задач:
1. Выявление особенностей языковой ситуации в России ломоносовской эпохи;
2. Определение причин, побудивших, обратиться к кодификации элементов общенационального русского языка;
3. Выявление основополагающих идей относительно родного языка;
4. Изучение теории «трёх штилей» с позиции языковых особенностей и их отражении в творчестве.
Объектом исследования являются работы, касающиеся вопросов русского языка, исследования отечественных и зарубежных учёных, а также поэтические произведения.
Предметом исследования является выявление:
а) языковой ситуации, определяемой исторической и культурной составляющими необходимости реформирования русского языка периода;
б) особенностей теории "трех штилей";
в) соблюдения правил теории «трёх штилей» в произведениях (на материале образцов ломоносовской поэзии).
Теоретическая новизна данной работы заключается в выявлении особенностей соотношения требований теории «трёх штилей» и их воплощения в поэтических произведениях ученого.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования настоящего реферата учителями и учащимися при подготовке к урокам русского языка и литературы, словесности.
Глава I . ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ТЕОРИИ «ТРЁХ ШТИЛЕЙ»
§ 1. Предпосылки создания теории «трёх штилей»
Теория "трех штилей" была подготовлена объективной языковой ситуацией в России.
Так, говоря о языковой ситуации в России до XVI века, констатирует прежде всего исторически сложившееся свойство русского языка - не чуждаться никаких иностранных заимствований, если только они идут на пользу дела. Академик отмечает, что в этот период русский язык «усвоил себе через посредство средневекового международного языка Восточной Европы - восточной латыни, или церковнославянскго, - целый арсенал отвлеченных понятий, полученных от греков. <...> Будучи, в противоположность настоящей латыни, в общем понятен всякому русскому человеку, так называемый церковнославянский язык обогатил русский не только багажом отвлеченных понятий и слов, но и бесконечными дублетами, которые сразу создали в русском языке сложную систему синонимических средств выражения: он всему делу голова и он глава этого дела ; в результате переворота горожане превратились в граждан; разница в годах заставила их жить розно; рожать детей - рождать высокие мысли и т. п.» [Щерба, с. ].
Таким образом, в России периода российская элита уже семь веков была двуязычна, вернее, диглоссна. При этом под диглоссией понимается особый вид культурного двуязычия, когда одновременно функционируют два языка, но в разных сферах общественной жизни. В России этими языками были церковнославянский и русский [Цыпанов, с. 103]. Церковнославянский язык (по происхождению старославянский) обладал, по утверждению ученого, статусом престижного, имел книжно-письменные традиции и употреблялся в «высоких» (небытовых) сферах: в церковных службах, государственных документах, образовании, науке. Русский же язык (по происхождению восточнославянский) имел статус непрестижного языка и использовался главным образом в повседневном, бытовом общении, фольклоре, низких письменных жанрах: объявлениях, частных договорах, записках [Цыпанов, с. ].
Рассматривая вопрос о расслоении русского языка, исследователи истории русского литературного языка и отмечают, что разговорный русский язык практически не имел никакого официального статуса, не преподавался в школах и квалифицировался как язык низкого сословия, слуг. Считалось, что исконно русский язык не может передать всех оттенков чувств и тонкостей понятий. Кроме того, русский язык считался «неподходящим» для выражений понятий науки и культуры, на нём, по языковой традиции того времени, нельзя было читать лекции в академических вузах. Элита считала русский язык мужицко-купеческим, неотесанным, грубым и невыразительным. Бытовало мнение, что в России разговаривать надо по-русски, а писать – по-словенски. [Войлова, Леденева, с. 223]
Итак, следует отметить, что письменный язык той эпохи представлял собой своеобразное смешение элементов из церковнославянских, простонародных, диалектных элементов, вульгаризмов, архаизмов ; научная же и специальная терминология практически отсутствовала [Цыпанов, с. 103] .
В Петровскую эпоху языковая ситуация еще более усложнилась: образованные представители элиты стали многоязычными. Через открытое Петром I «окно в Европу» быстро распространилось знание иностранных языков : немецкого, французского, голландского. Как писал в критической статье: «В царствование Петра I начал он [язык - А. П. ] приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами ; к счастию, явился Ломоносов» [Пушкин, с. 21].
Академик Л. В Щерба отмечал: «Позднее, с XVI в., начинается влияние западных языков - латинского, немецкого, французского и, меньше, английского, голландского, итальянского, давших русскому языку всю массу интернациональных слов и богатую научную и техническую терминологию. XVIII в. протекает под знаком влияния французского языка , который формирует значение многих русских слов и оборотов. Нельзя не упомянуть и восточных языковых влияний, идущих, по-видимому, особенно из Средней Азии, бывшей в свое время передовой культурной страной» [Щерба, с. 124]. Следствием этого обильного и бессистемного распространения заимствований из западноевропейских языков явился тот факт, что образованные круги стали переходить в общении на нерусские языки, что отмечается затем как обычное явление вплоть до середины XIX в.
В то же время авторитет разговорного русского языка по-прежнему оставался очень низким (к примеру, Татьяна Ларина пишет письмо Евгению Онегину по-французски). «При отрыве от культуры средневековья естественно было излишнее увлечение европеизмом. Польские, французские, немецкие, голландские, итальянские слова казались тогда многим более подходящим средством выражения нового европейского склада чувств, представлений и социальных отношений», - писал академик [Виноградов, с. 97].
Такую же точку зрения высказывают и и. Кроме того, они выявляют ряд причин, послуживших отправной точкой для создания стилистической теории. Так, начиная с эпохи Петра I и до середины XVIII в. русский язык претерпел серьезные изменения, что было связано с процессами активной европеизации России. Характерным признаком языка этого периода явилась неупорядоченность в использовании бытующих языковых средств, что выражалось в следующих фактах: язык ведущего, дворянского сословия отличался относительным забвением церковнославянских и исконно русских слов; активным введением в употребление иностранных слов в письменную и устную формы русского языка.
По мнению исследователей, эпоха Ломоносова в истории русского языка была отмечена активной сменой исконно употребляемых на русской почве языковых средств на латинизированные (европейские) языковые конструкции [Войлова, Леденева, с. 222].
Таким образом, в ломоносовскую эпоху в России произошло своеобразное языковое размежевание: каждый общественный класс использовал «свой» язык, что не могло не сказаться на языковой ситуации страны в целом. Более наглядно и обобщенно языковую ситуацию в России эпохи можно представить схематически (Схема 1).
Схема 1
Подобная «изоляция» языковых пластов на территории России, их незначительное, минимальное неорганизованное пересечение и, по меткому замечанию, «хаос стилистического разноязычия» определили первоочередную, насущную задачу, стоящую перед русской наукой и культурой того времени - решение вопросов упорядочения всех пластов русского языка, своеобразного "возвышения" родного языка и создания определенного свода правил общенационального русского языка с устной и письменной формами бытования, разграничение функциональных стилей. [Виноградов, с. 101]
§ 2. Деятельность в области упорядочения русского языка
Основы нормализации общенационального русского языка были заложены великим русским ученым и поэтом. Исследуя причины языковой реформы реформы XVIII в., указывает, что предпосылки, которыми руководствовался, сводились к трем основным положениям:
1. констатация нецелесообразности и сужения использования церковнославянского языка;
2. доказательство того, что живые элементы церковнославянского языка следует искать в обществе, бытовой практике религиозного культа;
3. утверждение того, что существенной частью структуры литературного языка являются формы народной речи и смешение русизмов с церковнославянизмами обусловливают соотношение и состав разных жанров литературы [Виноградов, с. 103].
пишет, что Ломоносов решил объединить в понятии "российского языка" все разновидности русской речи - литературный язык, приказный язык, живую устную речь с ее областными вариациями , стили народной поэзии - и признать формы российского языка конструктивной основой литературного языка [Виноградов, там же]. Таким образом, программа была направлена на объединение русского литературного (книжного) и русского разговорного языка.
Первоочередной задачей реформы Ломоносова была концентрация живых национальных сил русского литературного языка, а также создание общенационального русского языка с устной и письменной формами бытования, с функциональными стилями, основывающимися на форме и содержании русской основы [Успенский, с. 140].
Для решения поставленных задач перед стояла цель изучить прежде всего строй современного ему русского языка во всех его проявлениях. Русский язык как объект реформации, систематизации и кодификации представлял в своих сочинениях: научных трудах, публичных лекциях, трактатах и стихотворениях.
Результатом научных исследований ученого явился ряд языковедческих работ («Краткое руководство к риторике» (1743); «Риторика» (1748); «Российская грамматика» (1755)). волевым методом ввел в Академию наук актуальнейшее тогда филологическое направление, изучение русского языка и составление современных словарей. Главный труд его как лингвиста – составленная им «Российская грамматика» - явился первой полной научной нормативной грамматикой русского языка, заложившей основы современного русского языка. своей «Российской грамматикой» ясно определил основы и нормы языка – звукового состава и произношения, правописания и, самое главное, грамматики (учение о частях речи). В этом труде узаконил статус «простого российского языка» и установил полную самостоятельность его от церковнославянского [Цыпанов, с. 104].
§ 3. Задачи, стоявшие перед М. В Ломоносовым, в области упорядочения стилистической системы русского языка
Программа кодифицирования средств русского языка, его различных пластов, начатая, требовала и дальнейшего совершенствования, то есть выхода за пределы грамматики, и разработки системы стилей русского языка. Отправным пунктом развития русского общенационального языка в первой половине XVIII в. было скрещение двух исконных начал русского письменного слова - книжного и обиходного, своеобразно осуществлявшееся в различных отделах послепетровской русской письменности, в том числе и в художественной литературе [Винокур, с. 138].
Однако для создания стройной системы стилей, отмечают и, Ломоносову было необходимо дать ответы на некоторые вопросы, а именно:
1. Что должно составлять основу русского литературного языка?
2. Какой должна быть норма русского литературного языка?
3. В каких отношениях находятся русский и церковно-славянский («славенский») языки?
4. Какие единицы церковно-славянского языка следует использовать в русском литературном языке?
5. Какими должны быть нормы использования языковых единиц в разных жанрах литературы?
6. Какое место в русском языке должно отводиться заимствованиям?
7. Как сочетать законы лингвистики и стилистическое употребление языковых единиц? [Войлова, Леденева, с. 223].
Размышления над поставленными вопросами привели к определенным выводам. Создавая теорию «трёх штилей», ученый в своих работах ориентировался на три положения:
а) чужестранные научные слова и термины надо переводить на русский язык;
б) оставлять непереведенными слова лишь в случае невозможности подыскать вполне равнозначное русское слово или когда иностранное слово получило всеобщее распространение;
в) в последнем случае придавать иностранному слову форму, наиболее сродную русскому языку [Виноградов, с. 112]
пишет: «Ломоносов точно и ясно ориентируется в современном ему хаосе стилистического разноязычия. Он призывает к «рассудительному употреблению чисто российского языка», обогащенному культурными ценностями и выразительными средствами языка славяно-русского и к ограничению заимствований из чужих языков. От степени участия славянизмов зависит различие стилей русского литературного языка (высокого, посредственного и низкого). Ломоносов высоко оценивает семантику славяно-русского языка и свойственные ему приемы красноречия. Кроме того, из славянского языка вошло в русскую литературную речь "множество речений и выражений разума". С ним связан язык науки. Отказ от славянизмов был бы отказом от нескольких столетий русской культуры. Однако Ломоносов предписывает «убегать старых и неупотребительных славенских речений, которых народ не разумеет». Таким образом, славяно-русский язык впервые рассматривается не как особая самостоятельная система литературного выражения, а как арсенал стилистических и выразительных средств, придающих образность, величие, торжественность и глубокомыслие русскому языку» [Виноградов, с. 104].
Похожую точку зрения высказывает и, говоря о том, что «Ломоносов лучше других деятелей этого времени понял, каким путем объективно совершается развитие русской литературной речи, и именно он сделал прочным приобретением русского культурного сознания взгляд на русский литературный язык как на результат скрещения начал «славенского» и «российского». В его учении о русском литературном языке главное значение, несомненно, должно быть придано указаниям на «славено-российский» элемент, состоящий из таких фактов языка, которые «употребительны в обоих наречиях», то есть и в обычном русском языке, и в языке церковных книг. К этому «славено-российскому» ядру, в зависимости от литературных условий и художественных целей, добавляются то собственно «славенские» материалы, если только они «россиянам вразумительны» и «не весьма обветшали», то собственно «российские», «которых нет в славенском диалекте» [Винокур, с. 138].
Глава II . ТЕОРИЯ "ТРЁХ ШТИЛЕЙ" М. В. ЛОМОНОСОВА
§ 1. Основные положения теории «трёх штилей»
Наиболее ёмко и отчётливо идеи, являющиеся сущностью его стилистической теории, которую исследователи обычно называют “теорией трех штилей ”, изложены и разъяснены в “Рассуждении (предисловии) о пользе книг церковных в Российском языке” (1757 г.).
В своих изысканиях "жёстко" ограничивает роль церковнославянизмов в русском литературном языке, отводя им лишь точно определенные стилистические функции и тем самым открывая простор использованию в русском языке слов и форм, характерных народной, бытовой речи [Мешчерский, глава 11]
начинает описание стилистической системы русского языка с классификации слов в зависимости от принадлежности последних к церковнославянскому и русскому языку. Так, ученый выделяет три группы лексических единиц:
1) общие для церковнославянского и русского языков;
2) характерные только для церковнославянского языка;
3) характерные только для русского языка.
Специфика каждого штиля определяется не употреблением слов какой-то одной группы, а использованием определенных сочетаний слов разных групп. Устаревшие церковнославянизмы из-за их неясности и просторечные русские слова из-за их стилистической неуместности употреблять не рекомендует [Трахтенберг, с. 4]
По Ломоносову, “высота” и “низость” литературного слога прямо пропорционально зависят от его связи с элементами церковнославянского языка, которые сходятся в пределах “высокого слога”. Литературный язык, по мнению Ломоносова, “через употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий”. К каждому из названных “трех штилей” Ломоносов относит виды и роды литературы (Схема 2).
Схема 2
Высокий штиль складывается из слов общих как для церковнославянского, так и для русского языков, и из слов церковнославянских, “понятных русским грамотным людям”. В высоком штиле могут употребляются только те слова, которые есть в «славенском» языке. Этим штилем следует пользоваться в одах, героических поэмах, философских речах о “важных материях” [Мешчерский, глава 11]
Для каждого стиля характерны свои структурные особенности. Исследователи, ёва, выделяют нормативы для высокого стиля.
Высокий стиль обязует употреблять слова с неполногласными сочетаниями (вран, сребро, класы ), с начальными сочетаниями ра-, ла- (в расселинах, равный ), с начальными буквами е, ю (еленей, едина, юношей ), с фонема ми <жд> <щ> (услаждаюсь, провождали, зиждитель, отвращает, хощет ). Звук ["э ] сохраняется в позиции после мягкого согласного, перед твердым согласным, под ударением (укрепл[э]нна, дерзн[э]т, жив[э]т ) [Войлова, Леденева, с. 232-233]. (Ср: «Вотще твой хитрый был сове т: // Россию сам Господь блюде т»
В фонетической системе также прослеживается особое ударение, противостоящее ударению в тех же словах низкого стиля. Характерным для высокого стиля было произношение звука [г] как фрикативного - среднего звука между [г] и [х] [Ковалевская, с. 135]. (Ср : «... гордый исторгая дух ; // Там тысящи валятся вдруг » . Ломоносов на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации).
1) окончания существительных мужского рода в форме единственного числа родительного падежа –а (взгляда, флота, часа); существительного женского рода в форме единственного числа предложного падежа –и (по земли, в пустыни );
2) окончания прилагательных в форме мужского рода единственного числа именительного падежа –ый (ужасный, прекрасный ), а родительного падежа –аго (святаго ), в форме женского роды единственного числа родительного падежа –ия/-ыя (прежния, истинныя ), в формах множественного числа именительного и винительного падежей –ия/-ыя (бегущия богыни, на все земныя красоты ).
В синтаксисе нормативными являются усечённые формы прилагательных в качестве согласованных определений (божественны науки, северна страна, в небесну дверь, чрез яры волны ), причастные обороты, инверсивные конструкции (главу, победами венчанну) .
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна !
Вокруг тебя цветы пестреют
И класы на полях желтеют;
В безмолвии внимай, вселенна:
Се хощет лира восхищенна
Гласить велики имена.
Ода на день восшествия
на Всероссийский престол
Её Величества Государыни
Императрицы Елизаветы Петровны
В среднем штиле происходило совмещение церковно-славянских и народно-разговорных элементов. Средний штиль вбирает в себя единицы языка одновременно из высокого и из низкого штиля, книжные слова и разговорные. Он включает в себя такие жанры, как стихотворные послания, эклоги, элегии, сатиры, историографию и философию.
Поскольку составляющие среднего штиля непостоянны, учёным не всегда удаётся чётко определить его фонетические и морфологические границы, однако в процессе исследования выявила лексические стилеобразующие особенности среднего штиля:
1) К лексике среднего штиля принято относить слова, более употребительные в российском языке, а также допускается принятие некоторых церковнославянских слов, но с осторожностью. Широко употребительны слова, используемые в научных и публицистических сочинениях второй половины XVIII в.
2) Лексика среднего штиля имеет «просветительский характер» и часто отражается в репликах комедийных героев-резонёров. Данная лексика передавала темы XVIII в., касающиеся политики, государства, просвещения, морали, например: благодеяние , благонравный, добродетель, истина, сограждане, человеколюбивый и другие.
3) К лексике среднего штиля также относятся слова, описывающие эмоции и чувства, т. е: любовь, блаженство, смятение, холодность .
Синтаксическая структура текстов среднего штиля чаще всего не отличается от текстов низкого штиля, так как тексты среднего штиля отражают бытовые ситуации, разговорную речь. Часто используются сложноподчинённые предложения [Ковалевская, с. 134-136]
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен ,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен
Кузнечик дорогой…
Болгарские учёные А. Градинарова и П. Филкова выделяют литературные произведения, в которых употребляется низкий штиль : увеселительные эпиграммы, комедии, песни, дружеские письма. [Филкова, Градинарова, с. 13]. Основу низкого штиля составляют общеупотребительные, простонародные слова, что целиком исключает использование церковнославянизмов. Низкий штиль также принимает речения, которые отсутствуют в славянском диалекте. Интересна особая оговорка о простонародных словах низкого штиля профессора МГУ им. : «...чем резче стилистический эффект, который они могут произвести, тем более строгими правилами должна быть определена возможность их употребления» [Трахтенберг, с. 5-6]
В своих исследованиях, ёва и выявили нормы низкого штиля :
Морфологические:
1) у прилагательных в форме мужского рода единственного числа именительного падежа окончания –ой, –ей (неиствой Борей; волчей вой ), а родительного падежа – -ого (дневного, дорогого );
2) в низком стиле действительные причастия настоящего времени с суффиксами –уч/-юч, –ач/-яч крайне редки, они уже перешли в разряд имен прилагательных (могучий, вонючий ) или стали деепричастиями (думаючи, идучи, будучи ) [Войлова, Леденева, с. 233];
3) употребление слов с эмоционально-экспрессивными суффиксами, как: -к, - ечк, - еньк, - ок и др.: доченька, дружок, сынок, солнышко. [Ковалевская, с. 132]
Лексические:
1) широкое использование простонародной лексики: авось, гаркнуть, девка, околеть, рассерчать, смекать и т. п. Подобные просторечия часто употреблялись в текстах басен, комедий и комических опер.
3) в большом количестве случаев употребление лексики, описывающей бытовые предметы или явления, названия блюд, одежды и т. п: лапти, каравай, валенки [Ковалевская, там же].
Борода предорогая !
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
Завивать хочу тупеи :
Дайте ленты, кошельки
И крупичатой муки.
Гимн бороде
Как отмечает, учение о трех стилях не полностью распределяло и ограничивало фразы и конструкции русского литературного языка, стилистическое разграничение слов, оно лишь послужило ему "удобной рамкой для разграничения основных контекстов русского литературного языка" [Виноградов, с. 133]
За пределами литературного языка оставил три группы слов: 1) "обветшалые" церковнославянские речения, являвшиеся неупотребительными, не проникавшими в систему литературного языка или исчезли из употребления; 2) "презренные слова", которые ни в каком стиле употреблять не пристойно; 3) "невразумительные речения и заимствования", которые, по Ломоносову, считались "дикими и странными нелепостями" [Ефимов, с. 23]
Таким образом, в общественно-бытовом употреблении разграничение стилей было достаточно сложным. Наибольшие трудности вызывало определение структурных свойств прозаического среднего штиля. В этой области почти до самого конца XVIII в. существовало смешение церковно-книжных или приказных, канцелярских конструкций с формами светско-литературного, «нейтрального», общего и разговорно-бытового языка
Однако реформа послужила обновлением старого принципа, предоставив его развитие и варьирование индивидуальному вкусу [Виноградов, там же]. Огромная заслуга заключается в том, что теоретически определил нормы стилей литературного языка, развил учение о принципах и способах их конструирования, указал пути соединения в русском языке исконно русских и церковнославянских элементов. В ломоносовском учении о трех стилях, пишет, полностью проявилось его верное и глубокое понимание генетических и стилистических отношений, исторически сложившихся в русском литературном языке [Лотман, с. 461].
Заключение
Создание теории «трёх штилей» во многом было обусловлено объективной языковой ситуацией в XVIII веке. Особенностью периода Ломоносова является одновременное функционирование трех языковых пластов в России – церковнославянизмов, европеизмов и русизмов.
Программа имела множество целей, важнейшими из которых были изучение современного ему строя русского языка и создание общего вербального и письменного языка, в котором присутствовали бы элементы как литературного, так и разговорного стиля. Особый закон был создан и о введении иностранных слов в русский язык.
В «теории трёх штилей» М. В Ломоносов наиболее развёрнуто описывает свою стилистическую систему. Учёный выделяет те группы языковых единиц, сочетания которых составляют собой каждый штиль.
Высокий штиль складывается из старославянских и общерусских слов. Принципиальной особенностью высокого штиля является ориентир на церковнославянский язык - язык, на котором говорят с Богом. Произведениями этого штиля являются хвалебные произведения: оды, героические поэмы и т. д.
Средний штиль составляют русские разговорные и общерусские лексические единицы. Этот штиль является наиболее переходным и неопределённым, поскольку сфера его использования - просвещенная русская речь, преследующая цель не восхвалять, а скорее, воспитывать. В среднем штиле необходимо было писать послания, эклоги и историографические произведения среднего штиля поднимают морально-нравственные и просветительные темы.
Низкий штиль состоит из русских просторечных и разговорных лексических единиц. Главной целью этого стиля явилось описание «сегодняшнего дня», а особенностью - употребление не только разговорной лексики, но также просторечий и диалектизмов. Комедии, песни и прочие произведения, написанные в низком штиле, показывают читателям бытовые явления и ситуации.
Таким образом, вклад в историю языка огромен. Именно впервые предпринял научно обоснованную попытку «навести порядок в родном языке», систематизировать и кодифицировать современный ему русский язык. Примечателен и тот факт, что система «трех штилей» оказала существенное влияние на дальнейшее развитие русского языка, во многих произведениях русских поэтов XIX века просматриваются творчески осмысленные «законы», предписанные для поэтов.
Исследователи научного творчества считают, что его вклад в науку определяется именно «энциклопедическим складом ума, всеобъемлющим типом сознания, в котором эстетическое начало неразрывно связано с научным мировоззрением и социальной концепцией. Эта неразрывная связь эстетики, прагматики и идеологии и характеризующая научную позицию Ломоносова, его научных манифестов» [Лебедева, с.173]. Подобную точку зрения высказывает и, определяя заслуги в истории развития русского национального языка: Ломоносов выступает «и как исследователь законов русского языка, и как страстный его защитник и реформатор, и как популяризатор, своими литературными произведениями и историческими сочинениями убедительно доказавший, на что способен русский язык» [Белявский, с. 286].
Список использованной литературы
И основание Московского университета. – М.: Изд-во МГУ, 1955. – 311 с. Виноградов по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.: Учебник.- 3-е изд. М.: Высшая школа, 19с. Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 19с.
4. и русский язык. - М, 1961
5. Ковалевская русского литературного языка. – М.: Просвещение, 1992. – 303 с.
6. Лебедева русской литературы XVIII века: Учебник. М.: Высш. шк.: Изд. центр «Академия», 20с.
7. К вопросу о том, какими языками владел. - М.; Л., 1958. - Сб. 3 . - С. 460-462.
8. Мешчерский русского литературного языка. - URL: http:///biblio/archive/milehina_ist/02.aspx
9. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен. - Ленинград: «Наука», 1978. - VII, с. 19 - 24.
Трахтенберг поэтика XVIII века. : теория трех штилей [Электронный ресурс] // Материалы лекций. – Электронные данные. – Режим доступа: http://*****/PJGrantsPrograms/GrantmMaterialsServlet? grantmId=1292775&grantmType=lecttext, свободный. – Данные соответствуют 10.01.13 Успенский очерк истории русского литературного языка. - М.: «Гнозис», 19с.
12. Филкова П., Градинарова А. История русского литературного языка (середина XVIII – конец XX века). Учебник для студентов отделений русской филологии болгарских университетов. - София, 19с.
Цыпанов -угорские языки: Сравнительный обзор. – Сыктывкар, 2009. – 288 с. Щерба работы по русскому языку. - М., 1957. - С. 110-129.
Изображение взято с http://images. *****
