Кавказский кинжал. Холодное оружие. Кама — кавказский кинжал. Использование кинжала в бою у кавказских народов

Весной 1977 г. в Катманду, столице Непала, я сел в маленький "Пилатус Портер" (1) вместе с Лео Дикинсоном, Лео Джонсом и швейцарским пилотом Эмилем Виком для полета в сторону Эвереста. В негерметичной кабине все, кроме меня, были в кислородных масках. Мы пересекли шеститысячный хребет и летели по направлению к стене Лхоцзе-Нупцзе, когда Эмиль повернулся и увидел, что я не надел маску. Мы летели через гребень и Южное Седло на высоте более 8000 м. После Дхаулагири я был хорошо акклиматизирован и собирался лететь без кислорода сколько смогу.
Над Южным Седлом Вик по спирали поднял самолет и мы пролетели над вершиной Эвереста на высоте 9000 метров. Зачарованно я глядел вниз на высочайшую точку Земли. Я совершал полет без кислорода и видел, что я могу говорить, думать и нахожусь в ясном сознании. Теперь я совершенно четко знал, что смогу покорить эту вершину без кислородного аппарата. Я не потеряю разум, как это предсказывают доктора и альпинисты. Теперь я знал, как это будет, когда вершина мира будет под моими ногами. Но я не знал, как это будет, когда я буду совершать восхождение на Эверест, рассчитывая только на собственные силы. Между полетом над вершиной и восхождением на вершину была огромная разница. Я смотрел на северную сторону горы и восхищался познаниями Эмиля в географии ребер, склонов и гребней.

В 20-30 г.г. британцы совершили немало попыток покорить Эверест. Я отчетливо видел те места, которых им удалось достичь, и эпизоды эверестовской истории в живую вставали передо мной. Когда мы совершили посадку, я знал, как гора выглядит с той стороны, но я не знал, какова она "на ощупь".
Северный маршрут на Эверест - идеален для восхождения. Еще в 1924 г. британские альпинисты - с их примитивным снаряжением, отсутствием высотного опыта и без кислородных аппаратов - смогли на этом маршруте достичь высоты 8600 метров. (2) Там не было крутых и опасных ледопадов, как с южной стороны. Однако, в 70-е северная сторона Эвереста была закрыта, после того, как Китай оккупировал Тибет, они никому не давали разрешения на восхождение.
Но не только это. Восхождение на Эверест без кислорода считалось невозможным, несмотря на то, что британским альпинистам это почти удалось. 29 мая 1953 г. Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей стали первыми людьми, поднявшимися на вершину Эвереста. Они использовали кислородные аппараты (3) . После этого громкого успеха с использованием кислорода, все последующие восходители полагались только на искусственный кислород.
Пермит на восхождение у нас был на 1978 год. Петер и я активно тренировались для того, чтобы достичь высокой скорости восхождения. Только скорость была нашей гарантией безопасности. Если мы будем долго находиться на последнем участки восхождения - в так называемой зоне смерти - мы можем, как предполагали медики, получить серьезное мозговое расстройство. По их словам, клетки головного мозга отмирают в обедненной кислородом атмосфере. Разумеется, я хотел взойти на Эверест, но точно так же я хотел спуститься в долину без каких-либо нарушений работы мозга.

Первый сложный участок - ледопад Кхумбу - начинается сразу над Базовым лагерем. Ледопад, высотой в несколько сотен метров, непрерывно движется со скоростью несколько метров в сутки. Сильно разорванный язык ледопада вытекает из Западного Цирка (4) - долины длиной в шесть километров, расположенной между Нупцзе и Западным плечом Эвереста. Мы потратили 10 дней на поиски пути через ледопад. Между обломков льда, трещин и следов от обвалов, мы проложили путь, по которому мы могли относительно быстро как подниматься, так и спускаться. Мы работали, чтобы найти максимально безопасный путь через препятствия, как на серьезной стене. День за днем мы обходили свободно стоящие огромные - до ста метров длиной, по сорок метров в высоту и ширину - глыбы льда, которые постоянно наклонялись и двигались. Мы все рассчитывали: раньше или позже эти глыбы, повинуясь закону всемирного тяготения, рухнут. И такое действительно случалось. Тринадцать шерпов находились на пути между Первым и Базовым лагерем. Из базового лагеря мы заметили огромное облако ледяной пыли, и каждый из нас понял, что произошло. Мы схватили бинокли и выскочили из палаток. Над нами разверзся настоящий ад, когда все рухнуло вниз. Когда мы увидели шестерых шерпов, спускающихся ниже рухнувшего льда, мы с облегчением перевели дыхание. Но где же остальные? Мы обшаривали ледопад через нашу оптику, пока кто-то не увидел их. Носильщики быстро остановились, когда увидели, что лед начинает обрушиваться. Шерпы были напуганы и шокированы случившемся, но уже через минуту, они, как обычно, улыбались.
Ледопад заканчивался на высоте 6100 м., там мы установили свой Лагерь 1. Оттуда маршрут шел по узкой висячей долине до Лагеря 2, который был установлен на 6400 м. Дальше мы продолжили восхождение по склону Лхоцзе. Был конец апреля, когда я и два шерпа подняли последний высотный лагерь на Южное Седло - самый высокий перевал в мире. Мы установили палатку с тем, чтобы на следующий день сделать попытку восхождения. В нашей австрийской экспедиции было 7 участников. Петер и я, согласно договоренности, были включены в первую штурмовую команду. Однако Петер был внизу - он почувствовал себя не очень хорошо и спустился в Западный цирк. Мой шанс совершить одиночное восхождение был очень слабый, но нельзя сказать, чтоб совсем нулевой. Перед выходом на Седло я совершил быстрый переход из третьего лагеря по склонам Лхоцзе, через Желтую Ступень и Женевский контрфорс. Из лагеря я наблюдал странные облака вокруг меня, которые светились всеми цветами радуги и вращались. Может они - предвестники плохой погоды? Я не хотел даже думать о плохой погоде. Я искал признаки хорошей погоды: кучевые облака, скопившиеся над холмами внизу, которые предвещали бы повышение давления.
Вокруг нас на Южном седле лежали сотни использованных кислородных и газовых баллонов, остатки от палаток. Изначально я запланировал бескислородное восхождение на Эверест исключительно из спортивного интереса, однако в данную минуту экологические принципы мне показались гораздо важнее.
Мы поставили палатку, и почти сразу начал дуть сильный ветер, который потом возрос до ураганной силы. Со скоростью 150 км/ч он дул через Южное седло. Температура упала до -40°. Мы втроем сидели в палатке и держали полотнище. Каждый из нас понимал, что ветер может порвать палатку и буквально сошвырнуть нас в соседнюю долину как из катапульты. Мы держали палатку все ночь. К счастью, до утра она не порвалась. Мы поставили вторую палатку, более подходящую для пережидания штормового ветра, и стали ожидать улучшения погоды. Мы не могли рассчитывать на помощь снизу. Никто не смог бы подняться в такую погоду - шторм бушевал везде, до самых нижних лагерей. Положение становилось критическим. Мы практически не могли готовить, потому что ураганом снег задувало через швы на палатке и гасило нашу горелку. Около сантиметра снега покрывало наши спальные мешки. Огромный снежный флаг километровой длины развевался над Южным седлом. Мы пережидали шторм пять часов, два дня и две ночи.
Мы были уже порядком измучены, когда ураган стал постепенно стихать. Шерпы собирались вниз, я должен был решить для себя - что же мне делать. "Если я спущусь сейчас, - сказал я сам себе, - у меня будет шанс подняться на Эверест." Мы начали спуск, вершина Эвереста - могучая пирамида - стояла над Южным Седлом, огромная, недоступная и далекая. Реальность и мечты недолго спорили во мне. Я хотел только максимально безопасно спуститься в долину. Мы спускались по склонам Лхоцзе, на ледопаде я один раз провалился в трещину. В Базовый лагерь Анг Дордже - наш сильнейший шерпа - Мингма и я спустились настолько измученными, что буквально повалились в палатку. Мы пили и спали, спали и пили, очень медленно приходя в себя.
Когда я восстановился, когда я смог собрать в кулак всю свою энергию, когда я смог опять сконцентрировать все свои силы на поставленной задаче, я знал, что у меня есть шанс. Если повезет с погодой, то успешное восхождение будет возможным. Я был на 8000 м. и пережил страшную бурю. Почему же тогда я не смогу выдержать восхождения, о котором мечтал шесть лет? Вера в то, что восхождение на Эверест возможно, понемногу возвращалась ко мне. Неужели Эверест не могут покорить просто люди, а только порождения машинной цивилизации? Я опять во всех деталях обдумывал эту идею. Я не мог вернуться домой, не сделав второй попытки.
В Базовом лагере была довольно примитивная кухня, сооруженная из четырех камней, где можно было готовить на газу и на костре. По вечерам я сидел на кухне с Сонамом - экспедиционным поваром - и ел мед, молоко и чесночный хлеб (5) . Это была моя любимая еда.
В начале мая Петер и я вышли из Базового лагеря на вторую попытку. Как и в предыдущие выходы, мы поднимались от подножия, через ледопад, Западный Цирк, склон Лхоцзе. В Лагере 1, на верху ледопада, мы остановились ненадолго. Когда мы шли через западный Цирк, мы смотрели наверх. В этот день первая штурмовая группа из нашей экспедиции вышла на штурм горы. Пока мы с Петером отдыхали в Базовом лагере, руководитель экспедиции Вольфганг Наирц, Роберт Шаурер, оператор Хорст Бергманн и сирдар Анг Пху (6) вышли к вершине. Они не ставили своей задачей восхождение без кислорода, предпочитая традиционный метод.
Из Лагеря 2 мы с Петером могли наблюдать их восхождение в бинокль. У подножия Юго-Западной стены мы ждали, чтобы поздравить первую штурмовую группу. Все четверо были впечатлены высотой, маршрутом, восхождением. Когда мы захотели узнать их мнение о возможности восхождение без кислорода, все четверо не сговариваясь сказали, что это нереально. "Откровенно говоря, нет." Без кислородного аппарата восхождение на Эверест было невозможным.
Вольфганг Наирц на короткое время снял маску на вершине, и сразу же почувствовал головокружение. Роберт Шаурер попытался идти без кислорода, но при этом практически не мог двигаться. Эти новости действовали на нас удручающе. Но я продолжал верить в возможность восхождения на Эверест без кислорода. Я уже знал, на что это может быть похоже! Петер тоже очень хотел взойти на Эверест, но сейчас, когда другие участники уже достигли вершины, он не чувствовал в себе возможности допустить возможность неудачи. Неожиданно он признался мне: "Для меня не важно, как я совершу восхождения, для меня важно только то, что я сделаю это."
Мы обсуждали этот вопрос в палатке второго лагеря. Что мы можем сделать? Может мы пойдем вместе, Петер наденет маску, а я пойду без? Но это было бы жульничеством. Петер мог идти впереди, он мог бы прокладывать путь, он мог обеспечивать безопасность. В конце концов он мог дать мне кислород, если я вдруг почувствую себя плохо. Таким образом неопределенность, которая является неотъемлемой частью настоящего приключения, будет полностью нейтрализована. Мой эксперимент, который имел как физическую сторону, так и психологическую, теряет всякий смысл. В таком случае я предпочел бы идти в одиночку. Либо мы оба идем без кислорода, либо мы должны разделиться.
До поздней ночи мы обсуждали этот вопрос, лежа в палатке, и в итоге пришли к решению разделиться. Петер хотел совершать восхождение с кислородом. Я совершенно не понимал его точки зрения, и во время сеанса радиосвязи с Базовым лагерем пытался найти ему партнера для восхождения. Но все связки были уже укомплектованы, все участники разбиты на группы по двое или по четверо. Но после всего, мы все-таки решили объединить наши усилия. Я был очень благодарен Петеру. В двойке наши шансы на успешное восхождение сильно возрастали. Вдвоем мы можем идти вместе и хотя бы психологически поддерживать друг друга, мы можем по очереди лидировать. Я знал, что двое - это больше шансов на успех.
Когда мы утром 6 мая вышли из второго лагеря, то наше взаимное доверие обернулось материальным прогрессом в движении. Мы продвигались вперед очень быстро. На склонах Лхоцзе несколько шерпов помогали нам в переноски нашего груза - пищи и палатки. Эрик Джонс и Лео Дикинсон снимали документальный фильм для одной британской телевещательной компании. Лео Дикинсон снимал до высоты 7200 метров, после чего вернулся в Лагерь 3. Эрик Джонс шел с нами на следующий день до Южного Седла и снимал, сколько мог. На вершине я снимал самого себя и Петера камерой формата Super-8 (7) , специально подготовленной для этой экспедиции.
Мы спали в комфортабельном третьем лагере, расположенном на склоне Лхоцзе, в палатке было достаточно места для отдыха и готовки. Кислорода в воздухе было еще достаточно, но с этого места наше состояние будет только ухудшаться. Еще раз мы проверили все свое снаряжение: от альтиметра до ледоруба, от кошек до веревочек на солнцезащитных очках.
На следующий день мы покинули безопасный третий лагерь. Выше него уже никто не сможет оказать нам помощь. Каждый несет ответственность сам за себя. Во время восхождения на Южное седло я опять увидел, висящие в небе странные облака. Означают ли они опять ухудшение погоды? Я не хотел даже думать о плохой погоде. Под вершиной Лхоцзе мы траверсировали Желтую ступень в направлении Женевского контрфорса. Мы поднимались медленно: несколько шагов - отдых, затем опять несколько шагов, насколько хватает дыхания. При взгляде вниз нам открывалась вся висячая долина Западного Цирка, ниже которой располагался Базовый лагерь, уже невидимый нам. Слева было видно ребро Нупцзе, несколько вдали от него - вершины Кантега и Тамсерку. Ниже всего этого располагался монастырь с монахами, которые сейчас скорее всего медитируют.
Прямо перед нами было Южное седло, выше которого - маршрут к вершине - Юго-восточный склон и Юго-восточное ребро. Без малого 900 метров до вершины.
Когда мы достигли палатки на Южном седле, мы чувствовали себя уверенно. Злость на трудный путь прошла, мы не чувствовали себя утомленными. Мы лежали в палатке, топили снег и постоянно что-то пили: суп, кофе, чай. Пить хотелось со страшной силой. С дыханием мы теряли очень большое количество жидкости. Когда я вечером вышел из палатки и посмотрел на запад, солнце садилось, и горизонт очень резко выделялся на фоне неба. Я был настроен оптимистично. Утром я выглянул из палатки в полшестого и был напуган: погода была плохая, небо покрыто облаками. Наш шанс уменьшался до нуля. Может мы сможем выйти позже? Сознавая, что это - наш последний шанс, мы собрали всю нашу решимость. Пока мы можем ориентироваться на склоне, пока голубые пятнышки неба проглядывают над Макалу, мы можем подниматься. Мы поднялись на сто метров, раскрывая рот в попытке всосать порцию кислорода, отдыхая каждые несколько шагов, затем опять и снова, и снова. Если мы будем подниматься таким темпом, нам не хватит времени на восхождение. Погода тем временем ухудшалась, мы поднимались в легком тумане. Немного выше мы поймали ритм движения, и за четыре часа поднялись к Лагерю 5, набрав за 4 часа 500 метров высоты. При восхождении на Гидден Пик мы с Петером набирали по 200 метров в час в районе вершины, сейчас наша скорость составляла 100 метров в час, а до вершины было еще 350 метров.
Мы остановились в лагере на полчаса и выпили по чашке чая, затем продолжили нашу борьбу. Неожиданно для себя мы оказались под Южной вершиной, высота которой 8760 метров. Я был равнодушен к тому, на какую высоту мы поднялись, а также и к тому, что мы поднялись без кислорода. Я продолжал идти вверх, потому что склон шел вверх, и мне казалось, что он так будет идти бесконечно. Эверест ли это, или Маттерхорн - это было мне все равно. Я шел вверх потому что я еще не дошел до вершины. Мы ползли вперед, нас трепал ветер. Кристаллики льда иголками обжигали наши лица. Вперед! Раз я ничего не могу, кроме как идти на эту вершину. Только с Южной вершины я смог увидеть Главную вершину Эвереста. Перед нами лежал причудливый гребень. И тут я, всем телом и душой, я понял, что мы можем сделать это. Неожиданно справа показались гигантские карнизы. Я не мог сказать, сколько это еще будет продолжаться, также, как не мог и предположить, сколько времени нам понадобится. Я знал только одно: мы можем дойти до высшей точки, туда, где я вижу этот свежевыпавший снег.

На Южной вершине мы связались, поскольку ребро на главную вершину было опасным. Попеременно страхуя друг друга, мы двинулись дальше. Слева от нас была стена, отвесно падающая до самого Западного Цирка, находящегося 2500 метрами ниже. На восток глубина возможного падения была около 4000 метров. Все восхождение проходило автоматически, инстинктивно - как кто-то другой делает свои движения на обычной прогулке. Также инстинктивно я продолжал снимать фильм. Я снимал Петера, который подходил ко мне через Ступень Хиллари, как он вытаскивает свой ледоруб из снега, как он делает еще несколько шагов.
Карнизы, повисшие справа, почти не привлекали моего внимания. Только когда все гребни со всех сторон неожиданно пропали, я понял, что стою на вершине. Наше ребро, оказывается, было не таким уж длинным. Никаких особенных чувств я не испытывал. Никакого особенного счастья, я был спокоен. Я взял камеру и заснял последние шаги Петера. И только когда Петере встал прямо передо мной, эмоции захлестнули нас обоих. Мы упали и лежали, всхлипывая. Мы не могли стоять, мы не могли разговаривать, но каждый и так знал, что чувствует другой. Я испытал огромное облегчение, когда эта вспышка эмоций погасла во мне. И тут же беспокойство, тревога и напряжение захлестнули меня. Мы были на высшей точке. Напряжение понемногу отпускало. Мы начали фотографировать друг друга. Неожиданно Петер начал очень активно спускаться, он боялся тратить время и находиться долго на вершине. Я задержался, чтобы окинуть взором панораму, несмотря на то, что почти ничего не было видно: только Канченджангу, Лхоцзе и Макалу, ненадолго открылась панорама в сторону Тибета. Вид с вершины Эвереста был совсем не таким, как я ожидал: ветер все время гнал снег через окружающие нас гребни, и, как казалось - через весь окружающий нас мир.

Как только прошла первая усталость, я почувствовал себя как человек, который закончил самую главную гонку в своей жизни и знает, что теперь его ждет долгожданный отдых.
Тем временем пора было уходить с вершины. Я спустился со Ступени Хиллари и далее до Южной вершины. Я допускал, что Петер может подождать меня, но он пошел вниз (8) . Шаг за шагом я спустился на Южное седло. Ночь была ужасной, я почти ничего не видел, я не мог надолго открыть глаза. Когда я снимал фильм, я довольно часто снимал свои очки и теперь меня настигла снежная слепота. Я чувствовал свои глаза как две горячие наполненные песком дыры. Только слезы немного облегчали боль. Петер ухаживал за мной, как за маленьким ребенком - он готовил мне чай, устраивал мне постель. На следующий день Петер шел впереди меня шагах в трех, и я мог использовать его, чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве. Все вокруг было как в тумане. По фиксированным я мог спускаться вполне надежно. Таким образом мы спустились до третьего лагеря, где Бык Оэльц дал мне глазные капли. Он не стал спускаться со мной, он готовился штурмовать вершину (9) .
Когда я спустился в Базовый лагерь, я почувствовал, что мне чего-то не хватает. Давняя мечта покорить Эверест без кислорода была исполнена. Но мной уже овладевала другая идея - в одиночку на восьмитысячник. Все больше и больше меня захватывала идея соло-восхождения на Нанга Парбат. Эта мечта вытеснила все остальные. Я надеялся, что теперь, когда я исполню одну мечту, у меня всегда будет другая.

Эверест – привычное нам название самой высокой вершины в мире. В Тибете его принято называть иначе – Джомолунгма. Высота горы 8845 метров. Туристов мы обычно подвозили к базовому лагерю - высота здесь 5200 метров. Впрочем, не все добирались до туда. Некоторые оставались в небольшом отеле, в восьми километрах от лагеря, ели и любовались Эверестом из окна.
Базовый лагерь вот

Однажды в отеле нам встретились два русских альпиниста, которые искали каких-то немецких туристов, не найдя их, присоединились к нашей трапезе и порассказывали всяческих историй.

Конечно в первую очередь народ интересовал вопрос, а как попасть, собственно, на Эверест? Сколько это стоит и кого туда берут?

Стоимость данного похода начинается от 12 тысяч долларов. Это минимальные условия. Бывает, что цена доходит до 40 тысяч долларов. В этом случае предоставляются комфортные палатки, с саунами и спальнями (это стационарные лагеря на определенной высоте), а так же парочка шерпов, которые несут багаж и баллоны с кислородом. Поход на Эверест в этой ситуации превращается в увесилительную прогулку. Почти.
Шерпы – тибетский народ, маленький и незаметный, которые прекрасно переносят высоту. Они идут наравне с альпинистами, только ноша их, порой, гораздо тяжелее. Для альпиниста удобно, когда ему помогает шерп. Чем выше, тем более разряжен воздух и тем сложнее дается каждый шаг. Тут то и начинает ошущаться каждый лишний килограмм в рюкзаке. А если еще баллоны с кислородом с собой, то особенно тяжело. На самую вершину зайти без кислорода невозможно. Была пара случаев, когда это удавалось – люди целенаправленно ставили такой рекорд. Все остальные случаи, увы, заканчивались плохо. Маленькими баллончиками на таком пути не обойдешься. Нужны полноценные большие баллоны. В среднем четыре штуки (а лучше шесть), по двенадцать килограммов каждый. Как видно, те, кто может позволить оплатить услуги шерпов, имеют больше шансов зайти наверх.

Кого туда берут? Понятно, что прежде чем покорять Эверест хорошо бы сходить на пару гор, высотой 6-7 тысяч метров, для тренировки. Но не все, кто идут на Эверест имеют хоть малейший опыт восхождений. Если есть деньги, и нет явных проблем со здоровьем, то берут практически всех. Будущий покоритель Эвереста подписывает бумагу, что никто за него ответственности не несет.

До семи с половиной тысяч идти довольно несложно – маршрут по классике – один из легких. Эверест вообще не считается сложной горой для покорения, если не брать в расчет ее высоту и проблемы, связанные с кислородным голоданием.

Восемь тысяч и выше – зона смерти. Здесь уж точно никто ни за кого ответственности не несет. Ощущается каждый шаг и каждый вздох. Если товарищ вдруг упал от бессилия, а ты подошел помочь, то в следующий момент у тебя может не хватить сил для себя. Так что здесь, в буквальном смысле, каждый за себя. Люди знают на что идут. Знают вдвойне, так как с высоты семи тысяч метров всегда можно вернуться. Прилетит вертолет и заберет желающего, если совсем плохо - услугу оплатите потом. Либо с проводником можно отправиться вниз. В крайнем случае дождаться группу в одном из базовых лагерей. Свыше семи с половиной тысяч остается идти только вверх.

До вершины доходят единицы. Условия действительно суровые. Температура колеблется от дневной +40 на солнце до -40 ночью. Если к этому прибавляются ветра, то особенно тяжело. От погоды многое зависит, именно поэтому есть четкие сезоны, когда ходят на Эверест. Если на шести тысячах высоты можно переждать ветер и облачность, то свыше семи с половиной лучше этого не делать. Кислородное голодание сказывается на мозге не самым лучшим образом. Чем это чревато – зависит от общего состояния организма.

Альпинисты признавались, что в моменты нехватки кислорода, у людей возникают галлюцинации. Некоторые видят души умерших товарищей и прочие приведения. Говорили они об этом с усмешкой – настоящие материалисты. Кстати, в силу Тибета не очень верили. Хотя не отрицали, что энергетика в местных храмах сумасшедшая. Даже материалист может почувствовать ее воздействие.


Самое сложное в восхождении - это последний рывок с 8100 до самой вершины. Выходят рано утром, практически ночью, чтобы до вечера успеть зайти, побыть минут двадцать на самом пике, почувствовать свой триумф, сделать фото и вернуться в базовый лагерь. Априори считается, что если не успеваешь этого сделать до темноты, то шансов вернуться практически не остается. Здесь обязательно должно повезти с погодой. На высоте 8100 нельзя ждать хорошей погоды - слишком тяжелый, разряженный воздух. Если непогода застала на пути к пику или ясно, что дойти до темноты туда-обратно не получится, то лучше повернуть назад. Очень обидно это делать, но здесь тот самый случай, когда выбирать не приходится.
А это храм недалеко от базового лагеря


На Эверест ходят с конца марта до конца мая. И с конца августа до конца октября. Поход, как правило, укладывается в два месяца. Бывает, что затягивается на три - погода вещь капризная. Зимой температура ночью может падать аж до -60 плюс пронизывающие ветра. А летом там сильные туманы.
По дороге к Эвересту


Впервые Эверест был покорен в 1953 году англичанином. Когда стало понятно, что сделать это реально, просто зайти на Эверест по легкому маршруту стало не интересно для желающих поставить различные рекорды. На Эверест заходили в одиночку. Заходили зимой. Без кислорода до самой вершины. Был тот, кто оставался на пике Эвереста 24 часа - это почти нереально. Заходили без ног (бывали и такие случаи), по сложным маршрутам - кто во что горазд. Конечно было много печальных историй. Но Эверест привлекает альпинистов снова и снова. А сегодня туда может отправиться практически любой желающий. Было бы здоровье. Ну и деньги на экспедицию, разумеется. Хотя подобные походы сказываются на здоровье не лучшим образом. Надо быть действительно уверенным, что это нужно и хорошо подготовленным.
А это на обратном пути

Взгляд питерского альпиниста на американский блокбастер

В питерских кинотеатрах показали американский фильм «Эверест», основанный на трагических событиях 1996 года. Тогда при восхождении на высочайшую точку земли погибли несколько коммерческих туристов вместе с руководителями экспедиции Робом Холлом и Скоттом Фишером. Один из редких случаев в американском кино - в качестве положительного героя фигурирует русский. Это высотный гид Анатолий Букреев, который, рискуя жизнью, спас троих альпинистов. Но в фильме есть немало спорных моментов. «МК» в Питере» выяснил у одного из самых заслуженных альпинистов России Николая Тотмянина, где правда, а где вымысел.

56-летний петербуржец дважды поднимался на Эверест, и оба раза без кислорода. На его счету все высочайшие вершины СССР, 45 восхождений на семитысячники, а также бескислородный подъем на гору К-2, в альпинистской среде считающуюся гораздо более опасным «зверем», чем Эверест. Тотмянин лично знал Букреева, который погиб всего спустя год после описываемых в фильме событий.

Ручной зверь

Николай, вы, как и Букреев, работали высотным гидом на Эвересте. Что движет приезжающими туда людьми, в особенности если они не профессиональные спортсмены?

Гордыня, тщеславие… Бывает, на спор хотят подняться, а сами не готовы. Человек приехал, у него новая горная обувь по каталогу куплена, и он ее ни разу не надевал! «Кошки» еще с бирочкой! А если ноги сотрет, как идти будет? Такого нужно сразу домой отправлять, но ведь он клиент, заплативший 60 тысяч долларов. Поэтому, чтобы деньги не возвращать, его тянут до тех пор, пока сам не сдастся.

Создатели фильма уверяют, что Эверест - «дикий зверь». Чем же притягательна эта гора, что желающие ее покорить не иссякают?

Своей высотой. Для многих побывать на высочайшей вершине - это как галочку поставить. Но маршрут, по которому идут туристы, - самый простой, там сейчас веревка снизу доверху висит. По другим редко ходят. Например, советский маршрут 82-го года до сих пор никем не повторен.

- Что вы думаете о вышедшем фильме? Он достоверен?

Профессионалам не стоит смотреть кино об их профессии. Я все время видел ошибки. То молнии среди туч сверкают, хотя наверху грозы не бывает, максимум - на 5 тысячах метров, то есть ниже базового лагеря. Туалет, стоящий на бугре, - нонсенс. Его просто сдует. А если на дневной жаре снег начнет таять, весь этот бугор под палатки потечет. Туалет на отшибе делают, над трещиной. Или другой ляп: зачем они вдвоем на лежащую над пропастью лестницу забрались?! Клиент же пристегнут, его можно веревкой выдернуть. А двоих лестница в самом деле может не выдержать. И еще Букреев у них на гармошке играет. Ну, это просто, чтобы русского показать. На самом деле Анатолий на гитаре играл.

- Букреев похож на себя? В фильме его изображает плечистый гигант, исландец Ингвар Сигурдссон.

Ну да, медведь с гармошкой! Толя действительно высокий был, но сухой, худощавый. Спокойный, скромный, не очень разговорчивый.

В Петербурге - лучший кислород

- Букреев предпочитал подниматься на высочайшие вершины без кислорода. И вы тоже. Почему?

Чем меньше звеньев в цепи, тем надежнее. Если что-то случится с твоим оборудованием, окажешься в безвыходном положении. А так вместо баллонов с кислородом можно взять больше газа для готовки или более надежную палатку, запасную веревку, запас еды. Вдруг застрянешь на горе на 1–2 лишних дня? Потребуется больше еды. Еда греет организм не хуже кислорода. Способность обходиться без него - индивидуальна, но ее можно натренировать.

- Зачем тогда вообще нужен кислород?

С ним проще, теплее. Зато, если он заканчивается, ощущение такое, будто с тебя сняли обувь и одежду. В среднем кислород повышает высоту, которую может осилить альпинист, на 2,5 километра. Мы же говорим о покорении высот в 8 тысяч метров - это уже почти стратосфера, там обычный человек может находиться не дольше трех часов. Кислородные маски у альпинистов на Эвересте - как у пилотов истребителей. А кислород производит фирма «Поиск» из Петербурга. Он лучший в мире, а баллоны легкие, из нержавеющей стали, обмотаны кевларовой лентой. Ими пользуются все коммерческие компании, поднимающие туристов на вершину.

- То есть все, кто поднимается на Эверест, дышат петербургским кислородом?

Да. Эти баллоны используют с 1982 года и до сих пор. В фильме прозвучало, что у баллона редуктор замерз, но такое невозможно! В этом кислороде нет примесей, чтобы он мог замерзнуть. Другое дело, что на большой высоте, на ветру, в толстой рукавице подключить новый баллон не так просто. К тому же человек, когда заканчивается кислород, становится неадекватным. Это у всех по-разному проявляется: начинают раздеваться, срывают с себя маску, некоторые даже не помнят потом, были они на вершине или нет.

- Но Роб Холл не был новичком! И осталось непонятно, куда делись запасные баллоны с кислородом?

У баллонов есть регулятор: можно поставить большее потребление, а можно экономить. Кто-то свой кислород выпил раньше, потом взял чужой баллон. В то время на горе находилось одновременно 20 экспедиций, могли быть случаи воровства. На Южном Седле все клиенты спят с кислородом, поэтому баллоны часто неполные. Роб Холл, наверное, отдал свой баллон клиенту, а у самого сил не хватило.

Живая очередь на вершину

- Можно ли было избежать трагедии?

Трагедия случилась из-за того, что куча «чайников» пошла с руководителями, которые поступали непрофессионально. У Роба в предыдущем сезоне ни один из клиентов не попал на вершину, и он непременно хотел довести их, даже ценой потерянного времени. Скотт Фишер перед восхождением простудился и не имел права идти наверх. Он мог отменить выход или отправить других гидов, но пожалел денег, самоуверенно решил, что справится.

Жуткая история случилась с Беком, который чуть не ослеп, вдобавок потерял пальцы на обеих руках. Сколько времени можно провести на высоте без рукавиц, пока руки не замерзнут?

Я могу обходиться без рукавиц 15 минут. Но потом полчаса отмахиваться придется, руки сразу белеют. Рукавицы обязательно привязаны должны быть, иначе ветром унесет. Если уж улетела, можно на руку запасной носок надеть. Вроде просто, но многие даже не догадываются об этом. Если дует холодный ветер, то температура в районе вершины опускается до минус 30–40. Ветер бывает ураганный: до 50 метров в секунду. Иностранцы часто предпочитают ходить в перчатках, но это неправильно. На высоте нужно работать в рукавицах, когда пальцы друг друга греют. И снимать их надолго нельзя, даже если тепло. У меня были клиенты, которые руки себе сжигали на солнце, если те не были смазаны кремом. Очень жесткое излучение. Даже кожу внутри уха и нос изнутри можно обжечь! Глаза - тем более. 5 минут без очков - и несколько дней ничего не видишь! Ощущение, будто иголок в глаза насыпали. Теперь хоть лекарства есть, а раньше чаем промывали.

- Почему руководители экспедиций в фильме спорили, кто пойдет 10 мая, и никто не хотел уступать?

Все бились за 10-е число, чтобы быть первыми в наступающем сезоне. Для коммерческих экспедиций это рекламный ход. Хотя в любом случае первые - непальцы, в апреле и начале мая шерпы веревки вывешивают, лестницы кладут через трещины. Сейчас на горе стало гораздо теснее, чем в 90-х. Появились десятки компаний, как у Роба Холла. Каждый год на Эверест отправляется 50–60 экспедиций, и люди стоят в живой очереди на вершину.

Деньги спасают и убивают

Почему участвовавший в экспедиции журналист Кракауэр в своей книге обвинил Букреева, что тот, дескать, был легко одет, не имел кислорода и слишком рано вернулся в лагерь?

Когда идешь быстро, теплая одежда не нужна. Букреев вернулся в лагерь по договоренности со своим руководителем Скоттом Фишером, чтобы встретить спускающихся, приготовить горячий чай. Кстати, все туристы группы Фишера, за которых отвечал Анатолий, спустились благополучно. Вообще-то Кракауэр - сильный альпинист. Но описанные им впечатления - субъективные. Он ведь не пошел спасать остальных, остался в палатке! А Букреев пошел.

- Вам самим приходилось участвовать в спасении людей?

Каждый год приходится кого-то спасать. В этом году у туриста из Чехии случился отек легких. Пришлось засунуть его в спальник и волоком тянуть вниз.

- Почему бывают случаи, когда альпинисты не помогают друг другу?

На большой высоте, даже если готов помочь, порой физически не можешь этого сделать. Чтобы спустить беспомощного человека, нужно 12 свежих альпинистов. К тому же у некоторых такой подход: я крутой, меня спасать не надо, и я никого не буду. У японцев такое часто: сам вляпался, сам спасайся. Отказываются от помощи наотрез. Бывает, поляки так поступают, если знают, что у них страховки нет и за вертолет и медицинскую помощь им будет не расплатиться. У нас в советское время было не так. Если в группе произошел несчастный случай, то участников группы лишали альпинистских званий. Бросать товарищей было не принято.

- Правда, что тела погибших лежат на Эвересте годами и их никто не спускает?

Плати деньги - и спустят. Но бывает, что тела не найти. Или они лежат в таких местах, откуда их достать слишком сложно.

- Как случилось, что Букреев, опытнейший профессионал, погиб в Непале?

Это была попытка зимнего восхождения. Он, видеооператор Дмитрий Соболев и итальянский альпинист Симоне Моро попытались пройти на пик Аннапурны по новому маршруту. Шел снегопад, и на склоне скопилось слишком много снега. Нужно было сидеть и ждать, пока лавина сойдет. Они прождали 5 дней, а потом решили, что проскочат. Сезон заканчивался, времени оставалось мало. Не знаю, какие у них были спонсорские договоренности. Возможно, существовали какие-то условия, что нужно непременно подняться на вершину. Пытались из экспедиции выжать все по максимуму. Когда сошла лавина, спрятаться было негде - ни укрытий, ни скальных выступов. Симоне немного отстал, поэтому лавина его зацепила лишь краем - он выжил, а Анатолий и Дмитрий погибли.

Всем известно, что в горах недостаточно кислорода, и по этой причине может возникать горная болезнь. Однако это не совсем так. Содержание кислорода в горном воздухе ровно такое же, как и в воздухе на равнине. А именно 21%. На самом деле, сама по себе концентрация кислорода вообще не имеет никакого значения для нашего организма. Значение имеет только парциальное давление кислорода (далее PO2). Только оно определяет сколько кислорода сможет проникнуть в кровь через легкие.

Что такое парциальное давление?

Парциальное давление - это та часть общего давления газовой смеси, которую создает один конкретный газ. Например, если на равнине атмосферное давление 1 атмосфера (далее атм), а концентрация кислорода 21%, то PO2 = 0,21 атм. И это именно то парциальное давление кислорода, к которому мы все привыкли и при котором чувствуем себя нормально.

Как изменяется PO2 при подъеме в горы?

При подъеме в горы атмосферное давление постепенно снижается. На вершине Эльбруса оно становится вдвое ниже, чем на равнине, то есть около 0,5 атм. А это значит, что PO2 на вершине Эльбруса опускается до 0,1 атм. Разумеется, организм неизбежно реагирует на такое значительное снижение PO2 различными проявлениями, самые легкие из которых головная боль и слабость, а самые тяжелые - это отек легких и отек головного мозга. Чтобы этого избежать, важно перед восхождением делать качественную акклиматизацию.

Что происходит с организмом во время акклиматизации?

Когда организм испытывает гипоксию (недостаток кислорода), он включает адаптивные процессы, направленные на то, чтобы увеличить содержание гемоглобина в крови и таким образом увеличить растворимость кислорода в крови и компенсировать недостаточное PO2. Для включения адаптивных механизмов требуется время. У большинства людей для этого требуется 7 дней. В эти 7 дней необходимо подниматься и спускаться, постепенно набирая высоту.

Но даже при правильной акклиматизации содержание гемоглобина в крови увеличивается только на 20-30%, тогда как PO2 на вершине Эльбруса, как мы уже знаем, снижается на 50%. То есть акклиматизация не способна в полной мере компенсировать недостаточное PO2. На практике это проявляется так: человек чувствует себя приемлемо, его здоровью ничто не угрожает, но при этом он чувствует слабость, у него одышка и, возможно, даже головная боль. Несмотря на полноценную акклиматизацию, он прекрасно ощущает недостаток кислорода и каждый шаг в гору дается ему с большим трудом.

Как влияет использование кислорода на человека?

Да, организм не может в полной мере компенсировать низкое PO2 в горах, но PO2 можно повысить! Повысить PO2 можно двумя способами:

Первый способ - повысить общее давление. Но в горах это возможно только при наличии портативной барокамеры. Это такая герметичная резиновая камера, к которой подключен компрессор. Ее используют в горах для помощи при тяжелой горной болезни, когда нет возможности сиюминутно спустить больного на безопасную высоту. В камеру помещают больного, компрессор нагнетает в камеру обычный воздух, от этого давление в камере увеличивается, а, соответственно, увеличивается и PO2. Очень скоро больному становится гораздо лучше.

Второй способ - увеличить концентрацию кислорода во вдыхаемом воздухе. Это возможно при наличии кислородного оборудования. Нормальное PO2, как мы уже знаем, 0,21 атм, а атмосферное давление на вершине Эльбруса 0,5 атм. Это значит, чтобы чувствовать себя так же, как на равнине, достаточно дышать смесью, в которой содержится 42% кислорода. В действительности, при использовании кислородного оборудования мы можем устанавливать разную скорость подачи кислорода, тем самым изменяя концентрацию кислорода во вдыхаемом воздухе в большую или меньшую сторону. То есть мы можем создавать даже более высокое PO2, чем 0,21 атм, и, соответственно, организм будет получать еще больше кислорода, чем на равнине. В итоге на практике мы видим, что те клиенты, которые используют кислород, но совершенно не имеют акклиматизации, чувствуют себя лучше и идут быстрее, чем те, которые имеют хорошую акклиматизацию, но не используют кислород.

Нужно ли использовать кислородное оборудование при восхождении на Эльбрусе?

Само по себе это ощущение гипоксии довольно интересное, как опыт. Меняется сознание, любая физическая нагрузка становится очень тяжелой. И когда в таком состоянии человек достигает вершины, он получает совершенно неповторимый психо-эмоциональный опыт, который вряд ли можно с чем-то сравнить. В этот момент на глаза часто накатывают слезы. Многие впоследствии говорят о том, что их жизнь разделилась на «до» восхождения и «после».

Совершенно очевидно, что такие сильные эмоции - это именно то, что нужно многим в современном мире, довольно скучном и однообразном. Однако, вместе с тем очевидно и то, что эти эмоции нужны не всем. И что для некоторых людей просто побывать на вершине Эльбруса, взглянуть на Мир с такой высоты - этого уже достаточно.

Поэтому нужно ли использовать кислород во время восхождения или нет - вопрос очень личный, и ответ на него зависит только от ваших индивидуальных предпочтений.

Использование кислорода в компании Страху Нет

В компании Страху Нет кислородное оборудование широко используется по трем направлениям:

1. Восхождение на Эльбрус с кислородом за 1 день.

Использование кислорода не позволит получить столь сильные эмоции, как описывалось выше, просто по тому, что человек в этом случае не будет испытывать гипоксию. Он будет испытывать только физическую нагрузку и не более того. Не будет ни слез на вершине, ни преодоления себя. Но такой формат восхождения, безусловно, тоже имеет право на существование. Акклиматизация в этом случае, разумеется, не нужна. Восхождение занимает всего 1 сутки, а весь тур вместе с авиаперелетом можно уложить в 1 уикенд. Например, в пятницу вечером участник восхождения вылетает из Москвы в Минеральные Воды, где мы его встречаем и отвозим в отель. В субботу мы поднимаемся на склон Эльбруса, размещаемся в Приюте, а следующей же ночью поднимаемся сначала на снегоходе, а потом и пешком на вершину Эльбруса. В воскресение в обед мы внизу, а вечером участник уже дома. Все время, пока он находится на горе, он дышит кислородом через кислородную маску. Самое приятное в таком формате восхождения это то, что для этого не нужно брать отпуск. То, для чего раньше требовалась организация большой экспедиции, теперь можно уложить в 2 выходных дня вместе с перелетом. Представьте только… Коллеги в понедельник спрашивают: «Что ты делал на выходных?» А вы скромно отвечаете: «Да я на Эльбрус поднимался». Разве не удивительно?!

2. Использование кислорода для экстренных случаев.

Это, собственно, то, с чего началось наше использование кислорода несколько лет назад. Если вопрос использовать ли кислород во время восхождения - это личное дело каждого, то наличие экстренного комплекта кислородного оборудования в каждой группе, восходящей на Эльбрус, должно быть обязательной нормой. Потому что только оно может гарантировать безопасность для жизни и здоровья участника восхождения в той ситуации, когда у него развилась тяжелая горная болезнь, и нет возможности немедленно спуститься вниз. Достаточно дать такому больному подышать кислородом, и хорошее самочувствие и силы к нему возвращаются. Насыщение крови кислородом при этом отслеживается пульсоксиметром. Обычно использование экстренного комплекта кислородного оборудования означает, что данному клиенту необходимо немедленно прекратить набор высоты или вовсе прекратить восхождение.

Этот же экстренный комплект также может быть использован и в таких случаях, когда до вершины осталось совсем немного (100 метров, например), а кому-то из клиентов стало слишком тяжело идти. Использование кислорода в таком случае экономит его силы и, что также очень важно, время всей группы.

3. Прокат кислородного оборудования.

Кроме того, каждый наш клиент, который совершает восхождение на Эльбрус по любому маршруту, может арендовать кислородное оборудование и во время восхождения дышать кислородом просто для того, чтобы облегчить себе задачу. Отличное решение, если перед вами не стоит цель испытать на себе влияние недостатка кислорода в горах.

Безопасность при использовании кислородного оборудования

Использование кислородного оборудования может быть смертельно опасным при неправильном его использовании. И прежде всего здесь речь о таких возможных случаях, когда восходитель пошел на вершину с единственным комплектом кислородного оборудования, и один из элементов оборудования вышел из строя. На практике у нас такое не встречалось, но любая техника рано или поздно может сломаться, и к этой ситуации нужно быть готовым. Достаточно просто всегда иметь при себе запасной комплект оборудования. Потому что остаться человеку без акклиматизации и без кислорода на большой высоте это то же самое, что дайверу остаться на большой глубине без воздуха. И здесь применяется то же правило, что и в дайвинге: каждый элемент оборудования должен дублироваться. Элементов всего три, это 4- литровый баллон (для детей 2-литровый), маска и редуктор. Соответственно, у гида в рюкзаке обязательно должен быть запасные баллон, маска и редуктор.

Кроме того, кислород в баллоне может просто закончиться. В 4-литровом баллоне под давлением 300 атм. находится 1200 литров кислорода. Обычная скорость подачи кислорода 2 литра в минуту. Таким образом, одного баллона хватает на 10 часов непрерывной работы. Обычно этого более чем достаточно для того, чтобы подняться на Эльбрус и спуститься. Но опять же, на случай, если вдруг восхождение и спуск займут более 10 часов, необходимо иметь при себе запасной полный баллон кислорода.

Можно ли отравиться кислородом?

Можно. Но только не при атмосферном давлении и тем более не при давлении ниже атмосферного. Токсичное для человека PO2 = 1,6 атм и выше. Но если даже дышать 100%-ным кислородом при атмосферном давлении, то PO2 будет только 1 атм. Поэтому даже если очень постараться, отравиться кислородом не получится.

И еще один важный нюанс в использовании кислорода, который касается безопасности. Чистый кислород при контакте с маслами и другими легковоспламеняющимися веществами, способен провоцировать возгорание. Поэтому использовать его нужно только чистыми руками и подальше от подобных веществ.

Около 2 месяцев миллионы пользователей следили за этим невероятным приключением! Два американских альпиниста и фотографа - Кори Ричардс (Cory Richards) и Эдриан Боллинджер (Adrian Ballinger), решили подняться на Эверест без кислорода, и сделали это! Кори покорил «крышу мира», Эдриан повернул назад всего в 248 метрах от нее.

Кори и Эдриан начали восхождение со стороны Тибета. С самого начала своего приключения фотографы делились кадрами и впечатлениями в своих инстаграм-аккаунтах: шутили, рассказывали об особенностях самочувствия на высотах, под которые человеческий организм не способен адаптироваться, размышляли о том, что же толкает людей на покорение вершин.

Как рассказывают альпинисты, в течение акклиматизационного периода стало понятно, что Боллинджер подготовлен лучше, - ранее он достигал вершины Эвереста шесть раз, используя кислород. А вот Кори Ричардсу о время штурма вершины в 2012 году с Национальной географической экспедицией потребовалась медицинская помощь.

Утром 24 мая 2016 года Ричардс достиг вершины, как и предполагалось, без кислорода! Это смогли сделать всего около 200 альпинистов со всего мира. Первыми были Рейнхольд Месснер и Питер Хабелер, которые взошли на «крышу мира» без кислородных баллонов в 1978 году. Для подъема на вершину с высоты 8 300 метров до 8 848 метров Ричардсу потребовалось восемь часов.

Боллинджер повернул назад на высоте 8 600 метров. Он принял это непростое решение, поняв, что физических сил недостаточно.

Adrian Ballinger: «Я чувствую себя очень разбитым. В конце концов, я все-таки добрался до 8 600 метров без кислорода. Но я глубоко разочарован. Тем не менее, я счастлив, что у Кори всё получилось. Сейчас я думаю о том, что я мог сделать по-другому, чтобы тоже достигнуть успеха. У меня было несколько крайне тяжелых ночей перед восхождением на вершину на высоте 7800 и 8300 метров. Мне так и не удалось согреться - температура тела была слишком низкой. Когда мы начали подниматься, я знал, что увствую себя не на 100 процентов. Вопреки прогнозам погоды начался легкий ветер. Меня начала начал бить озноб, Кори заметил, что я не разговорчив, а это на меня совсем не похоже. На такой высоте бывают моменты, когда ваше тело просто говорит - „достаточно“. И вы должны его слушать. Я благодарен себе, что прислушался к внутреннему голосу и повернул назад. Спустя несколько часов мы смогли отпраздновать победу Кори! Высокий шанс на провал был одной из причин, почему я изначально хотел сделать это».

На высоте 8 600 метров Эдриан Боллинджер повернул назад

Возможно, главная ирония всей этой истории заключается именно в том, что на вершине Кори не удалось снять практически ничего. В то время как за ходом экспедиции в режиме он-лайн наблюдали миллионы подписчиков! После того как он сделал несколько размытых селфи, его телефон «умер», что стало «самым трагичным моментом приключения».

Путь к вершине и селфи Кори Ричардса на пике Эвереста. После этого его телефон выключился.

Кстати, в этом сезоне, по крайней мере 20 человек пытались подняться на Эверест без кислорода, и только пятерым из них это удалось. В том числе, это сделали две альпинистки - Carla Perez и Melissa Arnot, - они стали 7-й и 8-й женщинами, поднявшимися на Эверест без кислорода.