Мечи славян. Холодное оружие древней руси. Сакральное значение меча у славян в древности

Оружие, как средство нападения и защиты, появилось в глубокой древности. Первые боевые инструменты представляли собой заостренные ветки деревьев, которые помогали хоть как-то противостоять клыкам диких животных. С развитием цивилизации человек стал защищаться не столько от животных, сколько от самого себя.

История человеческой цивилизации - это история непрерывных войн, история борьбы за свободу и независимость человека, в которой оружие играло главную роль. Оружие на стороне защитников позволяло остановить агрессора, сохранить мир и спасти тысячи человеческих жизней.

Преподаватель истории Владимир Геннадьевич открывает новую рубрику, в которой расскажет о развитии вооружения России со времен Древней Руси и до настоящего времени.

Оружие Древней Руси

Меч

Меч в Древней Руси периода X-XII вв. являлся привилегированным оружием свободного воина, наиболее им ценимым и дорогим. Меч являлся оружием ближнего боя и использовался для нанесения рубящих, колющих и режущих повреждений.

Русский меч.

Меч состоял из клинка, гарды и рукояти. Мечи делились на:

• короткие - одноручные мечи длиной до 60 см., чаще всего использовались в паре со щитом;
• длинные - одноручные мечи от 60 до 115 см., использовались в паре со щитом или кинжалом;
• двуручные - тяжелые мечи, предназначенные для использования только двумя руками, длиной 152 см. и весом от 3,5 до 5 кг. Особо тяжелый двуручный меч весил до 8 кг и мог доходить в длину до 2 м.

На заре развития кузнечного ремесла меч считался бесценным сокровищем, поэтому никому и в голову не приходило придать его земле. Этим также объясняется редкость археологических находок мечей.

Во время изготовления меча кузнец произносил молитвы, чтобы придать клинку особую силу. На лезвии и рукояти вплетались слова заговоров. Часто меч принимал участие в обрядовой инициации, превращении мальчика в мужа. Несокрушимая вера в могущество оружия придавала силы во время жестокой сечи.

Сабля

Сабля? как вид рубяще-колющего оружия? появилась на Востоке и получила распространение у кочевников Средней Азии в VII-VIII веках. На территории Древней Руси она появляется в конце IX-начала X веков и кое-где позднее конкурирует с мечом.

Русские булатные сабли с несколько искривленным клинком были схожи с турецкими. Клинок имел одностороннюю заточку, что позволяло увеличить прочность за счет утолщения обуха. Саблю можно было согнуть под углом в девяносто градусов без риска сломать ее. Длина сабли составляла около 90 см., вес - 800-1000 г. Сабля стала распространяться как оружие конного воина, т.к. меч был неудобен для всадника из-за своей тяжести. Из-за кривизны клинка сабля позволяла наносить удары сверху вниз, с оттяжкой, что увеличивало эффективность удара. Но в боях со скандинавскими воинами это было малоэффективно, поэтому на севере сабля не прижилась.

Ранняя русская сабля

На Руси бытовали два типа сабельных клинков: хазарско-половецкий и турецкий (ятаганный) . Предположительно, синтезом этих типов явился третий - яломань , имевший распространение только в восточных княжествах. Для яломани характерно резкое листовидное расширение переднего боевого конца.

Боевой топор

Топор - оружие ближнего боя (за исключением метательных топоров), способное наносить рубящие или дробящие повреждения. Основная задача этого оружия - пробить доспехи противника. В зависимости от размера топоры классифицировались на легкие, средние и тяжелые. К топорам относились секиры и метательные топоры. Первоначально обух топоров изготавливался из камня. Получение бронзы позволило повысить прочность топора. Но настоящую революцию в изготовлении топора произвело овладение железом, повысившим в несколько раз возможности этого оружия

Топоры были эффективны против закованного в латы противника, за счет своей массы они сминали доспехи противника. С обратной стороны от лезвия на обухе боевые топоры имели острый (наподобие зуба) крюк, пробивающий доспехи насквозь. Применялись боевые топоры преимущественно на севере, в лесной зоне, где не могла развернуться конница. Легкие боевые топоры применялись и всадниками.

Разновидностью боевого топора являлись секиры . Они представляли собой обух, насаженный на длинное топорище. Специалисты-оружейники называют секирой колюще-рубящий вариант меча на древке.

Секира X-XII вв.

Боевые топоры в руках умелого воина являлись грозным оружием.

Копье

Копье относилось к колющему, древковому оружию. Оно являлось излюбленным оружием русских ратников и ополченцев. Представляло собой насаженный на длинное, 180-220 см., древко, изготовленное из прочной древесины, стальной (булатный) или железный наконечник. Вес наконечника составлял 200-400 граммов, длина - до полуметра.

Ядро русского войска составляли копейщики - воины? вооруженные копьями. Боеспособность войска измерялась количеством копий. Копейщики - сила, созданная специально для нападения и завязки решительного сражения. Выделение копьеносцев было обусловлено исключительной эффективностью их оружия. Таранное действие копейного удара часто предопределяло исход сражения. В рядах копейщиков находились профессионально подготовленные дружинники, владевшие всем комплексом боевых средств.

Древнерусское копье

Копья применялись не только конными воинами для борьбы с пешими ратниками, но в разной степени применялись и пехотой для сражения с верховыми. Носили копья за спиной или просто в руках, нередко их, связанных в пучок, возили за войском.

Итак, мы рассмотрели наиболее распространенные виды оружия Древней Руси. Продолжим тему в следующих выпусках. Следите за обновлениями блога TutorOnline.

Источники, использованные при подготовке материала: Б. Н. Заякин, Древнерусское военное искусство

сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.

Несмотря на то что в Древней Руси культ меча получил меньшее распространение, чем, например, в средневековой Японии, он, несомненно, существовал, и ему отводилось весьма значительное место в жизни наших предков. Являясь одновременно и боевым оружием, и сакральным атрибутом при совершении многих священнодействий (особенно в языческий период), меч прочно вошёл в российскую историю и стал важным элементом отечественной культуры.

Меч как атрибут народного фольклора

Древние славяне, как и иные жители той эпохи, на протяжении долгих веков в качестве главного своего оружия использовали меч. С его помощью отбивались от набегов чужеземцев, и с ним же сами отправлялись грабить соседей. Если случалось попасться на пути какому-нибудь Змею Горынычу, то и его головы катились по земле, срубленные всё тем же мечом.

Это оружие до такой степени стало неотъемлемой частью их жизни, что получило яркое отражение в народном эпосе. Достаточно открыть сборник славянских былин, как неизбежно сталкиваешься в нём с такими выражениями, как «богатырский меч», «меч-кладенец», «меч ─ сто голов с плеч», «меч-саморуб», меч-самосек» и т. д. Кроме того, его обретение и дальнейшее обладание всегда обеспечивали богатырю покровительство неких мистических сил и делали его непобедимым.

Меч ─ это колющее или рубящее оружие?

Так представлен меч в былинах, а что же о нём могут поведать современные историки? Прежде всего следует опровергнуть распространённое заблуждение о том, что наиболее древние славянские мечи являлись исключительно рубящим оружием и на концах имели не острие, а закругление. При всей абсурдности такой точки зрения, она оказалась на удивление живучей. Люди старшего поколения, очевидно, помнят, что прежде даже в иллюстрациях к изданиям народных былин мечи славянских богатырей изображались, как правило, округлыми на концах.

В действительности, это противоречит не только результатам научных исследований, но просто здравому смыслу, поскольку техника фехтования предполагает не только рубящие, но и колющие удары. Это вполне объяснимо, поскольку панцирь или любой другой доспех проще проткнуть, чем разрубить.

Ниже будет отмечаться, что первые наиболее распространённые мечи древних славян (каролингские) были завезены из Западной Европы, где они производились по образцам, использовавшимся в Древнем Риме. Таким образом, русские и древнеримские мечи находились хоть и в отдалённом, но всё же «родстве», что даёт право предполагать в них некую общность.

В связи с этим уместно будет вспомнить древнеримского историка Тацита, который в описании боевых действий неоднократно подчёркивал преимущества именно колющего удара, более стремительного и требующего для своего исполнения меньше пространства. В исландских же сагах есть упоминание о том, как воины кончали жизнь самоубийством, бросаясь на острие меча.

И хотя в отечественных летописях описание славянских мечей отсутствует, поскольку главной задачей этих документов было освещение общего хода исторических событий, без излишней детализации, есть все основания полагать, что оружие наших предков было во многом идентично тому, которое применялось тогда в Западной Европе, а ещё раньше - в Древнем Риме.

Мечи времён династии Каролингов

Условно мечи славянских воинов по их внешним особенностям можно разделить на каролингские и романские. Первые из них появились на Руси в IX веке, то есть ещё в языческий период её истории, а вообще, подобная конструкция была разработана столетием ранее западно-европейскими оружейниками. В статье мечи этого типа представлены на 2-й и 3-й фотографии.

Название этого типа мечей объясняется тем, что они появились в Западной Европе на завершающем этапе эпохи Великого переселения народов, когда большинство входивших в неё государств были объединены под властью Карла Великого, ставшего основателем династии Каролингов. Их конструкция является усовершенствованной разработкой античных мечей, таких, например, как спата ─ клинковое оружие, имевшее распространение в Древнем Риме.

Кроме внешних особенностей мечей каролингского типа, которые хорошо видны на представленной в статье фотографии, их отличительной чертой была технология изготовления клинков, весьма передовая для того времени. Она обеспечивала повышенную твёрдость режущей кромки и в то же время предохраняла клинок от излишней хрупкости, которая могла привести к его поломке.

Достигалось это путём наваривания лезвий, выкованных из стали с высоким содержанием углерода, на сравнительно мягкую железную основу. Причём как сами лезвия, так и их основы изготавливались путём использования самых различных технологий, хранившихся обычно в секрете. Изготовление мечей подобного типа было весьма сложным процессом, что неизбежно отражалось на их стоимости. Поэтому они являлись атрибутами лишь богатых людей ─ князей и воевод.

Для основной же массы ратных людей существовала упрощённая, а следовательно, и удешевлённая конструкция каролингского меча. В ней отсутствовали наварные высокопрочные накладки, а весь клинок выковывался из простого железа, но при этом прошедшего цементацию ─ термическую обработку, позволявшую несколько повысить его прочность.

Как правило, мечи каролингского типа, независимо от того, изготавливались они для знати или для простых воинов, достигали в длину 95─100 см и весили от 1,5 до 2 кг. Более крупные образцы известны историкам, но они достаточно редки и делались, по всей видимости, на заказ. Рукояти мечей состояли из таких традиционных для подобных конструкций элементов, как стержень, навершие (утолщение на конце рукояти) и перекрестье. Их нетрудно рассмотреть на прилагаемой фотографии.

Романский меч ─ оружие эпохи Капетингов

В более поздний исторический период, начавшийся в XI веке и охвативший собой два последующих столетия, получил распространение так называемый романский меч, образцы которого можно увидеть на 4-й и 5-й фотографии в данной статье. Его родиной также является Западная Европа, где по причине своей дороговизны на раннем этапе он являлся атрибутом исключительно рыцарского сословия. Другое, достаточно распространённое название этого меча ─ капетингский. Произошло оно аналогично каролингскому от названия правившей династии, на этот раз Капетингов, прочно утвердившейся к тому времени и имевшей самое широкое влияние на европейскую политику.

У этого меча есть и третье название, появившееся уже в наше время. Вместе с более поздними образцами, относящимися к XIV─XV веку, он отнесён исследователями и коллекционерами к группе, обозначенной общим термином «рыцарские мечи». Под таким названием он нередко упоминается в научно-популярной и художественной литературе.

Особенности таких мечей

Многие исследователи отмечают, что на Западе этот тип меча в качестве оружия играл скорее вспомогательную роль, но при этом рассматривался как важный отличительный признак социального статуса. В большинстве европейских государств Позднего Средневековья право носить его имели только дворяне, а неотъемлемой частью ритуала посвящения в рыцари было перепоясывание мечом. В то же время законодательно запрещалось его владение и ношение лицами из низших социальных слоёв. Попав на Русь, романский меч также на раннем этапе стал принадлежностью лишь высших сословий.

Главные отличительные черты этих мечей, как правило, имевших сдержанный вид и лишённых каких-либо украшений, заключались в конструкции и технике их изготовления. Даже при беглом взгляде обращают на себя внимание их довольно широкие клинки, имеющие линзовидное (обоюдовыпуклое) сечение и снабжённые долами ─ продольными углублениями, предназначенными для уменьшения его веса при сохранении общей прочности.

В отличие от клинков каролингских мечей, они не имели накладок, а изготавливались либо из цельного куска высокопрочной стали, либо методом ламинирования, при котором оболочка была достаточно прочной, а внутри оставалась мягкая сердцевина. Кованый меч, таким образом, был весьма крепким и острым, но в то же время эластичным и упругим, что снижало его ломкость.

Важной чертой ламинированных клинков была относительно низкая трудоёмкость изготовления, что значительно снижало их стоимость. Благодаря этому, попав в XI веке на Русь, мечи этого типа стали атрибутами не только князей, но также и их многочисленных дружинников. Ещё большее распространение они получили после того, как стали выпускаться местными оружейниками.

Двуручные мечи

Со временем появилась новая модификация мечей подобного типа. Если ранее все они были одноручными, то затем оружейники стали производить двуручные мечи, сделанные на основе данной технологии. Это было уже не парадное, а сугубо боевое оружие. Их удлинённые рукояти позволяли держать меч обеими руками и наносить, таким образом, более сильные и губительные для противника удары. Несмотря на то что размеры меча лишь немногим превосходили параметры его предшественника, желаемый эффект достигался за счёт значительного увеличения массы клинка. Лишь в отдельных дошедших до нас экземплярах его длина превосходит 100-110 см.

Рукояти как для одноручных, так и для двуручных мечей изготавливали в основном из дерева. Гораздо реже с этой целью использовались такие материалы, как рог, кость или металл. Их конструкция не отличалась разнообразием. Известно лишь два основных её варианта ─ составная (из двух отдельных половин) и цельная трубчатая. В любом случае рукоять имела в сечении форму овала. В зависимости от желания и возможностей заказчика, она имела определённое покрытие, создававшее дополнительное удобство и являвшееся в то же время элементом декоративного оформления всего меча.

На фотографиях романских мечей, представленных в данной статье, хорошо заметно, что их крестовины значительно отличаются от тех, которыми были оснащены их каролингские предшественники. Тонкие и длинные, они служили надёжной защитой воина от ударов о щит противника. Несмотря на то что подобные крестовины появились ещё в предшествующую эпоху, широко использоваться они стали лишь в романских мечах, став одной из их отличительных черт. Делались они как прямыми, так и изогнутыми.

Тайна персидских оружейников

Кроме описанных выше технологий изготовления клинков, также получило распространение их производство из булатной стали. Подобные изделия заслужили столь громкую славу, что в народном эпосе герои разили врагов исключительно булатными мечами. Даже само слово «булат» сделалось нарицательным и включило в себя целый ряд понятий, связанных с боевой доблестью и отвагой. Кстати, произошло оно от названия одной из местностей Древней Персии ─ Пулуади, где впервые появились изделия из этого сорта стали.

Что же касается сугубо технического термина «булат», то он является обобщающим названием целого ряда сплавов, полученных путём соединения твёрдых и вязких сортов железа и дальнейшего повышения в них содержания углерода. По ряду показателей булат близок к чугуну, но значительно превосходит его по твёрдости. Кроме того, он поддаётся ковке и хорошо закаливается.

Технология изготовления булата, из которого выковывались многие типы славянских мечей, весьма сложна и долгое время хранилась в секрете. Внешней отличительной чертой булатной стали является наличие на поверхности выполненных из неё изделий характерного рисунка, напоминающего узор. Происходит он от неполного смешения входящих в неё компонентов (что является важной частью технологического процесса), каждый из которых виден благодаря особому оттенку. Кроме того, главным достоинством булатных клинков является их необычайная твёрдость и упругость.

О том, когда появился булат, у исследователей нет единого мнения. Достоверно известно лишь, что первые упоминания о нём встречаются ещё в трудах Аристотеля, относящихся к IV веку до н. э. На Руси производство булатных клинков было налажено ещё в языческие времена, но выковывались они исключительно из стали, завозимой в страну заморскими купцами. Как говорилось выше, технология её получения хранилась восточными мастерами в строжайшем секрете, поэтому все кинжалы, сабли, одноручные и двуручные мечи, а также иное холодное оружие отечественного производства выпускалось из импортного сырья.

В России же секрет булата был открыт лишь в 1828 году на Златоустовском заводе видным горным инженером того времени генерал-майором Павлом Петровичем Аносовым, сумевшим после многочисленных экспериментов получить материал, полностью аналогичный прославленной персидской стали.

Кузнечных дел мастера

Особого внимания заслуживают мастера, производившие в своих кузницах всё холодное оружие Древней Руси, от кинжала до меча. Известно, что их профессия считалась почётной, а те, кто специализировался на производстве мечей, были вообще окружены мистическим ореолом. Летопись сохранила для нас имя одного из таких умельцев ─ Людоты, ковавшего булатные мечи ещё в IX веке и весьма прославившегося их исключительным качеством.

В Древней Руси, а особенно в дохристианский период её истории, покровителем кузнецов считался языческий бог Сварог ─ хранитель неких сакральных знаний. Прежде чём приступить к ковке очередного меча, мастер обязательно совершал ему жертвоприношение и лишь после этого начинал работу. Жрецы при этом выполняли ряд магических действий, обращая тем самым обыденный труд ремесленника в некое таинство, за что и получали причитающийся гонорар.

Известно, что булатная сталь при всех её достоинствах очень капризна и сложна в обработке, поэтому от кузнеца требовалось особое умение и навык. Учитывая же её крайнюю дороговизну, понятно, что ковать булатные мечи могли лишь истинные мастера, составлявшие определённую, крайне замкнутую корпорацию.

Мечи, выполненные на заказ

Как в частных собраниях, так и в коллекциях различных музеев мира нередко встречаются славянские мечи, выполненные на заказ и несущие в себе определённые отличительные особенности их владельцев. Один из таких мечей можно видеть на представленном выше фото. От прочих образцов древнего оружия их отличает отделка рукоятей, для которой широко использовались цветные, а также драгоценные металлы, эмаль и чернение.

Указывать на эфесе или клинке владельца меча было не принято, но особое значение придавалось изображению связанных с ним мифологических сцен и начертанию имён древних богов или тотемных животных. В соответствии с этим, мечи получали свои имена. Так, сегодня известны мечи, именуемые Василиском, Реувитом, Китоврасом, Индракой и многими другими именами представителей древнейшей мифологии.

Как видно, такой обычай имел под собой вполне конкретные основания. Обладателями мечей были воины, прославившиеся если не личной доблестью, то уж во всяком случае ратными подвигами своих дружин. Одно лишь упоминание их мечей должно было приводить в ужас возможных противников.

Кроме отделки оружия, о многом могли рассказать исследователям и его конструктивные особенности. Так, например, вес меча и его размеры обычно соответствовали физическим возможностям заказчика. Поэтому, отождествляя тот или иной экземпляр с конкретным историческим лицом, историки получали о нём дополнительную информацию.

Сакральное значение меча у славян в древности

Любопытно отметить и тот факт, что в народе отношение вообще ко всем славянским мечам имело отчасти сакральный оттенок. Известен, например, обычай древних русичей класть возле новорождённого сына обнажённый меч, как бы символизируя этим, что в будущем ему предстоит бранными подвигами добыть себе богатство и славу.

Особое же место занимали магические мечи, с помощью которых наши древние предки осуществляли определённые религиозные обряды. На их клинках и рукоятях наносились рунические заклинания, придававшие владельцу силы противостоять не только реальным противникам, но и всевозможным мистическим силам.

Некоторое количество подобных артефактов было обнаружено археологами при раскопках древних захоронений. Объясняются их находки бытовавшим среди древних славян поверьем, согласно которому, меч, обладавший мистической силой, всегда умирал вместе с гибелью или естественной смертью своего владельца. Его опускали в могилу хозяина, совершая определённые магические действия. Считалась, что после этого всю его сакральную силу забирает Мать - Сыра Земля. Поэтому мечи, украденные из курганов, никому не приносили удачи.

Меч ─ символ воинской доблести и славы

Меч, на протяжении многих веков являвшийся основным оружием российского воина-дружинника, служил в то же время символом княжеской власти и был своего рода эмблемой военной славы России. Неслучайно его культ сохранился даже после того, как холодное оружие было повсеместно вытеснено огнестрельным. Достаточно вспомнить, что многие знаки военной доблести наносились именно на клинках и эфесах.

Своё символическое и отчасти сакральное значение меч не утратил и в современном мире. Достаточно вспомнить знаменитую фигуру Воина-освободителя, созданную скульптором Е. В. Вучетичем и установленную в берлинском Трептов-парке. Важнейшим её элементом является Меч Победы. Он же фигурирует и в другой работе скульптора ─ фигуре Родины-матери, являющейся центром мемориального ансамбля на Мамаевом кургане в Волгограде. Эту работу Е. В. Вучетич создал в творческом содружестве со своим коллегой ─ Н. Н. Никитиным.

В статье рассказывается о видах оружия, используемых и изготавливаемых в древней Руси.

У восточноевропейских народов, как и у народов Западной Европы, одним из основных видов холодного оружия являлся меч. Те образцы мечей, которые были характерны для вооружения русских воинов, условно подразделяются на две основные группы - каролингские и романские.

Мечи каролингского типа относятся к периоду IX - первой половины XI столетия. Находки подобных мечей, а обнаружено их в общей сложности более сотни экземпляров, сконцентрированы в нескольких регионах Древней Руси: в Юго-Восточном Приладожье, в некоторых районах Смоленщины, Ярославля, Новгорода, Чернигова и Киева.

Такое оружие, судя по богатству отделки, могло принадлежать княжеским воинам-дружинникам, князьям, состоятельным горожанам.

Что же касается их основных геометрических параметров, то клинки этих мечей при общей длине самого оружия около метра были практически одинаковые, весьма широкие - до 6 - 6,5 см, плоские и снабженные долами, которые по своей ширине занимали около трети общей ширины клинка и слегка суживались к его оконечности. Длина клинков составляла около 90 см. Они имели закругленный конец, а потому были предназначены в основном для нанесения рубящего удара. Рукояти мечей имели массивные ладьевидные перекрестия небольшой ширины и большие грибовидные навершия.

Историки вели очень долгие споры относительно места производства мечей, найденных на территории Древней Руси. То их считали скандинавскими, то - русскими. Но в результате проведенных работ по расчистке клинков многих сотен мечей выяснилось, что подавляющее большинство образцов было изготовлено на территории Франкского государства, причем по большей части в нескольких мастерских, расположенных на Рейне. Свидетельством тому являются многочисленные пометы, которые оставляли франкские мастера на клинках мечей. Как правило, это были их имена или же семейные марки. Наиболее часто встречаются клинки с пометками Ulfberht, Ingeirii (или же Ingelred), Cerolt, Ulen, Leutlrit, Lun. Помимо именных клейм имелись также пометы в виде разного рода геометрических знаков или несложных рисунков. Клинки с подобными пометками были также произведены во Франкской державе.

Что касается рукоятей и ножен, то они, как правило, производились уже силами местных мастерских в соответствии со вкусами конкретных заказчиков. Многие мечи древнерусских воинов имеют рукоятки, сделанные скандинавскими мастерами или же в скандинавском стиле.

Интересный экземпляр меча был обнаружен в местечке Фощеватая около Миргорода. Его рукоять была выполнена в скандинавском стиле, поэтому большинство исследователей считали его типичным варяжским оружием. Все изменилось, когда был расчищен его клинок. На нем были обнаружены пометки, выполненные славянскими буквами. На одной стороне клинка имелась надпись "коваль", что означает "кузнец", на другой - не совсем разборчивое слово, которое предположительно читается как славянское имя "Людота" или "Людоша". В результате был открыт пока единственный клинок, о котором с достоверностью можно сказать, что он был выполнен русским мастером.

Мечи, относящиеся к так называемому романскому типу, относятся к периоду XI - XIV столетий. Всего на территории Древней Руси было обнаружено 75 подобных мечей.

По своим весовым характеристикам и геометрическим размерам они несколько уступают образцам романского типа. Романские мечи второй половины XII в. несколько легче - весят около 1 кг, имеют несколько меньшую длину - около 86 см и ширина их клинков на 0,5 - 1,5 см уже, чем у мечей X столетия. Долы клинков суживаются и превращаются в узкий желобок.

Однако во второй половине XII столетия и особенно в первой половине XIII столетия вновь наблюдается некоторое утяжеление рубящего оружия, обусловленное процессом усиления доспеха. Появились довольно длинные, до 120 см, и тяжелые, до 2 кг, мечи, превосходящие по своим параметрам даже образцы IX - X вв. Изменилась и конструкция рукоятей. Перекрестия мечей вытянулись и стали достигать в длину до 18 - 20 см (по сравнению с перекрестиями предыдущих образцов, длина которых составляла 9-12 см). Для того чтобы меч во время рубки не зажимал кисть руки, стержень его рукоятки удлинился до 12 см. Клинки мечей приобрели вполне определенные заострения на конце, так что теперь мечом стало удобно не только рубить, но и колоть. Так же как и у мечей предыдущего типа, романские клинки были по большей части помечены клеймами западных мастеров.

Несомненно, на территории Древней Руси существовало свое собственное клинковое производство. Однако приходится констатировать, что количественно преобладали все же изделия западных оружейников.

С последней трети X столетия русскими воинами начинает применяться сабля, заимствованная вместе с самим своим названием из хазаро-мадьярского комплекса вооружения. Этим оружием, очевидно, пользовались только конные воины, причем, судя по богатству декора, относившиеся к княжеско-дружинной прослойке.

Клинки сабель X - первой половины XI столетия достигали в длину около 1 м, кривизна полосы составляла 3 - 4,5 см, ширина клинка - 3 - 3,7 см. В дальнейшем, к XIII столетию, сабли несколько удлинились, прибавили в весе, а также заметно возросла ширина и кривизна клинка. Сабли удлинились на 10 - 17 см, кривизна возросла до 4,5 - 5,5 см, а в отдельных случаях - и до 7 см, ширина клинков составляла в среднем 3,8 см.

Не менее важным оружием, чем меч или сабля, на Руси было копье. В отличие от клинкового оружия копья были распространены несравненно шире. Наконечники копий были самых разнообразных очертаний: от ланцетовидной формы до удлиненно-треугольной. Общая же длина копья вместе с древком составляла около 3 м. Такое оружие было приспособлено для нанесения таранного удара.

В XII в. получают распространение копья лавролистной формы. Криволинейный изгиб их лезвия отличается большой плавностью и симметрией. Возникновение этих массивных наконечников с плавно заостренным пером свидетельствует об увеличении прочности и ударной мощи оружия, в данном случае имеющего собственное наименование - рогатина. Среди древнерусских копий, даже достигающих длины 40 - 50 см и ширины лезвия 5 - 6 см, нет более тяжелых (700 - 1000 г против 200 - 240 г у обычного копья), мощных и широких наконечников, чем рогатины. Форма и размеры домонгольских рогатин удивительным образом совпали с образцами XV - XVII вв., что позволило опознать их и выделить среди археологического материала. Такое копье могло выдержать без поломки сильнейший удар. Рогатиной можно было пробить самый мощный до-спех, но из-за большого веса пользоваться ею в бою было, по-видимому, неудобно (особенно в конной схватке).

Весьма распространенным оружием был топор. На территории Древней Руси их найдено около 1600. Можно выделить три группы: 1) специальные боевые топорики-молотки (чеканы), с украшениями, характерные по конструкции и небольшие по размеру; 2) секиры - универсальный инструмент похода и боя - напоминали производственные топоры, но были миниатюрнее их; 3) рабочие топоры, тяжелые и массивные, на войне, вероятно, применялись редко. Обычные размеры топоров первых двух групп: длина лезвия 9-15 см, ширина до 10 - 12 см, диаметр обушного отверстия 2 - 3 см, вес до 450 г (чеканов - 200 - 350 г). Рабочие топоры заметно крупнее: длина от 15 до 22 см (чаше 17 - 18 см), ширина лезвия 9-14 см, диаметр втулки 3 - 4,5 см, вес обычно 600 - 800 г.

Военные топоры меньше и легче, потому что в походе их приходилось носить при себе.

Чекан - сугубо боевой топор, отличается тем, что тыльная сторона обуха снабжена молоточком. Лезвия чеканов либо продолговато-треугольной формы, либо имеют полулунную выемку. Исключительно военное назначение можно признать за узколезвийными небольшими топориками с вырезным обухом и боковыми мысовидными отростками - щеканцами.

К совершенно особой группе принадлежат секиры с широким, симметрично расходящимся лезвием. В конце 1-го тыс. они были распространены на всем Севере Европы. Боевое использование таких секир англосаксонской и норманнской пехотой увековечено на знаменитой ковровой вышивке из Байо (1066 - 1082 гг.). Судя по этой вышивке, длина древка топора - около метра и больше. На Руси эти топоры типичны в основном для северных районов, некоторые найдены в крестьянских курганах.

В XII - XIII вв. типичными становятся чеканы и бородовидные секиры.

Булавы появляются в русском войске в XI в. как юго-восточное заимствование. Их собирательное древнерусское название - кий (по-польски так до сих пор называется палка, особенно увесистая). К числу древнейших русских находок относятся железные навершия (реже - бронзовые) в форме куба с четырьмя крестообразно расположенными шипами (или куба со срезанными углами).

Производство булав достигло расцвета в XII - XIII вв., когда появились бронзовые литые навершия совершенной и сложной формы с четырьмя и двенадцатью пирамидальными шипами (редко больше). Вес наверший - 200 - 300 г, длина рукояти - 50 - 60 см.

Необходимость пробивать и дробить броню вызвала в первой половине XIII в. нововведения: булавы с односторонним выступом в виде клюва - клевцом, а также шестоперы.
Кистень

Конный бой породил также кистени. Это легкое (200 - 250 г) и подвижное оружие, позволяющее нанести ловкий и внезапный удар в самой гуще тесной схватки. На Русь кистени пришли в X в., как и булавы, из областей кочевого Востока и удерживались в снаряжении войска вплоть до конца XVI в.

Лук и стрела, важнейшее оружие дальнего боя и промысловой охоты, чрезвычайно широко употреблялись в Древней Руси. Практически все более или менее значительные битвы не обходились без лучников и начинались с перестрелки.

Византийский историк X в. Лев Диакон отмечал огромную роль лучников в войске киевского князя Святослава.

Конструкция и составные части древнерусского сложного лука, как и луков соседних народов Восточной Европы, выяснена по археологическим материалам довольно хорошо. Составные части древнерусского лука имели специальные названия: середина лука называлась рукоятью, длинные упругие части по обе стороны от нее - рогами или плечами лука, а завершения с вырезами для петель тетивы - концами. Сторону лука, обращенную к цели во время стрельбы, называли спинкой, а обращенную к стрелку - внутренней стороной (или животом, как у арабов). Места стыков отдельных деталей (основы с концами, накладок рукояти с плечами и т. д.) скрепляли обмоткой сухожильными нитями и называли плечами.

Тетива для луков свивалась из растительных волокон, шелковой нити и сыромятной кожи.

Сила средневековых луков была огромной - до 80 кг (у арабов, турок, русских и других народов). Оптимальным считался лук силой от 20 до 40 кг (современные спортивные луки для мужчин имеют силу 20 кг - как самые слабые из средневековых луков).

При стрельбе из лука широко использовались приспособления, предохраняющие руки лучника от повреждений: перчатки и наплечники, щитки для запястья левой руки и костяные или роговые кольца для указательного пальца правой руки.

Для удобства и сохранности лук носили подвешенным к поясу или на ремне через плечо в специальном футляре - налучье. Стрелы носили в отдельном футляре - колчане, оперением кверху, обычно до 20 стрел на колчан.

На Руси стрелы обычно изготовляли из сосны, ели, березы. Длина их колебалась чаще всего в пределах от 75 до 90 см, толщина - от 7 до 10 мм. Поверхность древка стрелы должна быть ровной и гладкой, иначе стрелок серьезно поранит руку. Древки обрабатывались с помощью костяных ножевых стругов и шлифовались брусками из песчаника.

Наконечники стрел насаживались на древко двумя способами в зависимости от формы насада: втулки или черешка. Втульчатые наконечники надевались на древко, черешковые вставлялись в его торец. На Руси и у кочевников подавляющее большинство стрел имело черешковые наконечники, у западных соседей шире применялись втульчатые. И насадка, и забивка для прочности выполнялись на клею. Черешковые наконечники после насадки закреплялись обмоткой по клею, чтобы не раскололось древко. Поверх обмотки конец древка оклеивался тонкой полоской бересты, чтобы негладкая обмотка не снижала скорость и не вызывала отклонений в полете.

Оперение стрелы чаще всего выполняли в два пера. Перья подбирали так, чтобы их естественный изгиб был направлен в одну сторону и придавал стреле вращение, - тогда она летела устойчивее.

Наконечники стрел в зависимости от назначения имели самую разную форму: плоские и граненые, узкие и широкие, двурогие (для охоты на водоплавающую птицу) и двушипные (такие не позволяли раненому вырвать стрелу из тела, не расширив раны). Стрелы с широкими режущими наконечниками назывались срезнями и в бою применялись против незащищенного (бездоспешного) человека и лошадей. Особые формы имели узкие массивные бронебойные наконечники: против кольчуг - шиловидные, против пластинчатых доспехов, щитов и шлемов - долотовидные и граненые.

Кинжалы на Руси относились к числу не самых распространенных видов оружия. По своей форме и конструкции они были весьма сходны с рыцарскими кинжалами XII - XIII вв.

В многовековой борьбе складывалась военная организация славян, возникло и развивалось их военное искусство, которое оказывало влияние на состояние войск соседних народов и государств. Император Маврикий, например, рекомендовал византийской армии широко пользоваться методами ведения войны, применяемыми славянами…

Этим оружием русские воины владели хорошо и под командой храбрых военачальников не раз одерживали победы над противником.

За 800 лет славянские племена в борьбе с многочисленными народами Европы и Азии и с могущественной Римской империей — Западной и Восточной, а затем с Хазарским каганатом и франками отстояли свою независимость и объединились.

Кистень — это короткий ременный кнут с подвешенным на конце железным шаром. Иногда к шару приделывали еще шипы. Кистенем наносили страшные удары. При минимальном усилии эффект был ошеломляющий. Кстати, слово «ошеломить» раньше означало «сильно стукнуть по вражьей черепушке»

Головка шестопера состояла из металлических пластин — «перьев» (отсюда и его название). Шестопер, распространенный главным образом в XV—XVII веках, мог служить знаком власти военачальников, оставаясь в то же время серьезным оружием.

И булава, и шестопер свое происхождение ведут от палицы — массивной дубины с утолщенным концом, обычно окованным железом или утыканным большими железными гвоздями, — которая также долгое время была на вооружении русских воинов.

Очень распространенным рубящим оружием в древнерусском войске был топор, которым пользовались и князья, и княжеские дружинники, и ополченцы, как пешие, так и конные. Впрочем, существовало и различие: пешие чаще пользовались большими топорами, конные же — топорками, то есть короткими топорами.

И у тех и у других топор надевался на деревянное топорище с металлическим наконечником. Задняя плоская часть топора называлась обухом, а топорка — обушком. Лезвия топоров были трапециевидной формы.

Большой широкий топор назывался бердыш. Его лезвие — железко — было длинным и насаживалось на длинное же топорище, которое на нижнем конце имело железную оковку, или вток. Бердыши применялись только пехотинцами. В XVI веке бердыши широко использовались в стрелецком войске.

Позднее в русском войске появились алебарды — видоизмененные топоры различной формы, оканчивавшиеся копьем. Лезвие насаживалось на длинное древко (топорище) и часто украшалось позолотой или чеканкой.

Разновидность металлического молота, заостренного со стороны обуха, называлась чекан или клевец. Чекан насаживался на топорище с наконечником. Были чеканы с вывинчивавшимся, скрытым кинжалом. Чекан служил не только оружием, он был отличительной принадлежностью военачальников.

Колющее оружие — копья и рогатины — в составе вооружения древнерусских войск имело не меньшее значение, чем меч. Копья и рогатины часто решали успех боя, как это было в битве 1378 года на реке Воже в Рязанской земле, где московские конные полки одновременным ударом «на копьях» с трех сторон опрокинули монгольское войско и разгромили его.

Наконечники копий были прекрасно приспособлены для пробивания брони. Для этого они делались узкими, массивными и вытянутыми, обычно четырехгранными.

Наконечники, ромбовидные, лавроволистные или широкие клиновидные, могли использоваться против врага,в места не защищенные доспехами. Двухметровое копье с таким наконечником наносило опасные рваные раны и вызывало быструю гибель противника или его коня.

Копье состояло из древка и лезвия со специальной втулкой, которая насаживалась на древко. В Древней Руси древки называли оскепище(охотничье) или ратовище(боевое). Делали их из дуба, березы или клена, иногда с применением металла.

Лезвие (наконечник копья) называлось пером, а его втулка называлась вток. Оно чаще было цельностальное, однако применялись и технологии сварки из железных и стальных полос, а также цельножелезные.

Рогатины имели наконечник в виде лаврового листа шириной 5—6,5 сантиметра и длиной до 60 сантиметров. Чтобы ратнику было легче держать оружие, к древку рогатины приделывалось по два-три металлических сучка.

Разновидностью рогатины являлась совня (совна), имевшая кривую полосу с одним лезвием, слегка изогнутым на конце, которое насаживалось на длинное древко.
В Новгородской первой летописи записано, как разбитое войско «…побегоша на лес, пометавше оружие, и щиты, и совни, и все от себе».

Сулицей называлось метательное копье с легким и тонким древком длиной до 1,5 метра. Наконечники сулиц черешковые и втульчатые.

Древнерусские воины защищались от холодного и метательного оружия с помощью щитов. Даже слова «щит» и «защита» – однокоренные. Щиты использовались с древнейших времён и вплоть до распространения огнестрельного оружия.

Вначале именно щиты служили единственным средством защиты в бою, кольчуги и шлемы появились позже. Самые ранние письменные свидетельства о славянских щитах найдены в византийских рукописях VI в.

По определению выродившихся римлян: «Каждый мужчина вооружен двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но труднопереносимыми».

Оригинальной чертой конструкции тяжелых щитов этого периода были иногда проделывавшиеся в их верхней части амбразуры — окошки для обзора. В раннем средневековье ополченцы часто не имели шлемов, поэтому предпочитали скрываться за щитом «с головой».

Согласно легендам, берсерки в боевом неистовстве грызли свои щиты. Сообщения о таком их обычае, скорее всего, вымысел. Но о том, что именно легло в его основу, догадаться нетрудно.
В средние века сильные воины предпочитали не оковывать свой щит железом сверху. Топор все равно не сломался бы от удара о стальную полосу, зато в дереве он мог застрять. Понятно, что щит-топороуловитель должен был быть очень прочным и тяжелым. И его верхняя кромка выглядела «изгрызенной».

Другой оригинальной стороной взаимоотношений берсерков со своими щитами являлось то, что иного оружия у «воинов в медвежьих шкурах» нередко не имелось. Берсерк мог сражаться с одним только щитом, нанося удары его краями или просто повергая врагов наземь. Такой стиль боя был известен еще в Риме.

Наиболее ранние находки элементов щитов относятся к Х веку. Конечно, сохранились лишь металлические части – умбоны (железная полусфера в центре щита, служившая для отражения удара) и оковки (крепёж по краю щита) – но по ним удалось восстановить облик щита в целом.

По реконструкциям археологов, щиты VIII – X веков имели круглую форму. Позднее появились миндалевидные щиты, а с XIII века известны и щиты треугольной формы.

Древнерусский круглый щит имеет скандинавское происхождение. Это позволяет использовать для реконструкции древнерусского щита материалы скандинавских могильников, например, шведского могильника Бирка. Только там найдены остатки 68 щитов. Они имели круглую форму и диаметр до 95 см. В трех образцах было возможным определение породы дерева поля щита – это клен, пихта и тис.

Также установили породу и для некоторых деревянных рукоятей – это можжевельник, ольха, тополь. В некоторых случаях были найдены металлические рукояти из железа с бронзовыми накладками. Подобная накладка была найдена и на нашей территории – в Старой Ладоге, сейчас она хранится в частной коллекции. Также, среди останков как древнерусских, так и скандинавских щитов, были найдены кольца и скобы для ременного крепления щита на плече.

Шлемы (или шеломы) являются видом боевого наголовья. На Руси первые шлемы появились в IX – X вв. В это время они получили свое распространение в Передней Азии и в Киевской Руси, однако в Западной Европе являлись редкостью.

Появившиеся позднее в Западной Европе шлемы были более низкими и скроенными по голове в отличие от конических шлемов древнерусских воинов. Кстати, коническая форма давала большие преимущества, так как высокий конический кончик не давал нанести прямого удара, что важно в районах конно-сабельного боя.

Шлем «норманнскког типа»

Шлемы, найденные в захоронениях IX – X вв. имеют несколько типов. Так один из шлемов из Гнездовских курганов (Смоленщина) был полусферической формы, стянутый по бокам и по гребню (ото лба к затылку) железными полосками. Другой шлем из тех же захоронений имел типично азиатскую форму – из четырех склепанных треугольных частей. Швы прикрывались железными полосами. Присутствовали навершие и нижний обод.

Коническая форма шлема пришла к нам из Азии и называется «норманнским типом». Но вскоре она была вытеснена «черниговским типом». Он отличается большей шаровидностью – имеет сфероконическую форму. Сверху присутствуют навершия с втулками для плюмажей. Посередине они укреплены накладками с шипами.

Шлем «черниговского типа»

По древнерусским понятиям, собственно боевое одеяние, без шлема, и называлось доспехами; позднее этим словом стало называться все защитное снаряжение воина. Кольчуге долгое время принадлежало бесспорное первенство. Она использовалась на протяжении X—XVII веков.

Кроме кольчуг на Руси была принята, но до XIII века не преобладала защитная одежда из пластин. Пластинчатые брони существовали на Руси с IX по XV век, чешуйчатые — с XI по XVII век. Последний вид доспехов отличался особой эластичностью. В XIII веке распространяется ряд таких усиливающих защиту тела деталей, как поножи, наколенники, нагрудные бляхи (Зерцало), наручни.

Для усиления кольчуги или панциря в XVI—XVII веках в России применялись дополнительные доспехи, которые надевались поверх брони. Эти доспехи именовались зерцалами. Они состояли в большинстве случаев из четырех крупных пластин — передней, задней и двух боковых.

Пластины, вес которых редко превышал 2 килограмма, соединялись между собой и скреплялись на плечах и боках ремнями с пряжками (наплечниками и нарамниками).

Зерцало, отшлифованное и начищенное до зеркального блеска (отсюда и название доспехов), часто покрытое позолотой, украшенное гравировкой и чеканкой, в XVII веке чаще всего имело уже чисто декоративный характер.

В XVI веке на Руси получают широкое распространение кольчатый панцирь и нагрудные доспехи из соединенных вместе колец и пластин, расположенных наподобие рыбьей чешуи. Такие доспехи называли бахтерец.

Собирался бахтерец из расположенных вертикальными рядами продолговатых пластин, соединенных кольцами с коротких боковых сторон. Боковые и плечевые разрезы соединялись с помощью ремней и пряжек. К бахтерцу наращивали кольчужный подол, а иногда — ворот и рукава.

Средний вес таких доспехов достигал 10—12 килограммов. В это же время щит, утратив свое боевое значение, становится парадно-церемониальным предметом. Это относилось и к тарчу — щиту, навершие которого представляло собой металлическую руку с клинком. Такой щит применялся при обороне крепостей, но встречался крайне редко.

Бахтерец и щит-тарч с металлической «рукой»

В IX—X веках шлемы делались из нескольких металлических пластин, соединявшихся между собой заклепками. После сборки шлем украшался серебряными, золотыми и железными накладками с орнаментом, надписями или изображениями.

В те времена был распространен плавно изогнутый, вытянутый кверху шлем со стержнем наверху. Шлемов такой формы Западная Европа не знала совершенно, но они были широко распространены как в Передней Азии, так и на Руси.

В XI—XIII веках на Руси были распространены шлемы куполообразной и сфероконической формы. Наверху шлемы часто оканчивались втулкой, которая иногда снабжалась флажком — яловцом. В раннее время шлемы делались из нескольких (двух или четырех) частей, склепанных между собой. Бывали шлемы и из одного куска металла.

Необходимость усиления защитных свойств шлема привела к появлению крутобоких куполовидных шлемов с носом или маской-личиной (забралом). Шею воина укрывала сетка-бармица, сделанная из тех же колец, что и кольчуга. Она прикреплялась к шлему сзади и с боков. У знатных воинов шлемы отделывались серебром, а иногда были целиком позолоченные.

Наиболее раннее появление на Руси наголовий с круговой кольчужной бармицей, привешенной к венцу шлема, а спереди пришнурованной к нижнему краю стальной полумаски, можно предполагать не позднее 10 столетия.

В конце XII — начале XIII века в связи с общеевропейской тенденцией к утяжелению оборонительных доспехов на Руси появляются шлемы, снабженные маской-личиной, защищавшей лицо воина как от рубящих, так и от колющих ударов. Маски-личины снабжались прорезями для глаз и носовыми отверстиями и закрывали лицо либо наполовину (полумаска), либо целиком.

Шлем с личиной надевался на подшлемник и носился с бармицей. Маски-личины, помимо своего прямого назначения — защитить лицо воина, должны были своим видом еще и устрашить противника. Вместо прямого меча с появилась сабля — изогнутый меч. Сабля очень удобна для боевой рубки. В искусных руках сабля страшное оружие.

Около 1380 года на Руси появилось огнестрельное оружие. Однако традиционное холодное оружие ближнего и дальнего боя сохранило свое значение. Пики, рогатины, булавы, кистени, шес-топеры, шлемы, панцири, круглые щиты в течение 200 лет практически без существенных изменений были на вооружении, и даже с появлением огнестрельного оружия.

С XII века начинается постепенное утяжеление вооружения как всадника, так и пехотинца. Появляются массивная длинная сабля, тяжелый меч с длинным перекрестием и иногда полуторной рукоятью. Об усилении защитного вооружения свидетельствует распространившийся в XII веке прием таранного удара копьем.

Утяжеление снаряжения не было значительным, ибо сделало бы русского ратника неповоротливым и превратило бы его в верную мишень для степного кочевника.

Численность войска Древнерусского государства достигала значительной цифры. По данным летописца Льва Диакона, в походе Олега на Византию участвовала рать в 88 тысяч человек, в походе в Болгарию Святослав имел 60 тысяч человек. В качестве командного состава рати руссов источники называют воевод и тысяцких. Рать имела определенную организацию, связанную с устройством русских городов.

Город выставлял «тысячу», делившуюся на сотни и десятки (по «концам» и улицам). «Тысячей» командовал избиравшийся вечем тысяцкий, впоследствии тысяцкого назначал князь. «Сотнями» и «десятками» командовали выборные сотские и десятские. Города выставляли пехоту, которая в это время была главным родом войск и разделялась на лучников и копейщиков. Ядром войска являлись княжеские дружины.

В X веке впервые применяется термин «полк» как название отдельно действующего войска. В «Повести временных лет» за 1093 год полками называются войсковые отряды, приведенные на поле сражения отдельными князьями.

Численный состав полка не был определен, или, говоря иначе, полк не являлся определенной единицей организационного деления, хотя в сражении, при расстановке войск в боевой порядок, деление войск на полки имело значение.

Постепенно вырабатывалась система взысканий и поощрений. По более поздним данным, за военные отличия и заслуги выдавались золотые гривны (шейные обручи).

Золотая гривна и золотые пластины-обивки деревянной чаши с изображением рыбы

Военное дело — такая же неотъемлемая часть древней жизни, как, например, морское дело, или сельское хозяйство, или же властно-административные отношения. Война — часть культуры общества, особая подсистема в социуме. По-этому имеет смысл рассмотреть свидетельства о военном деле отдельно, так же, как рассматривают сельское хозяйст-во или мореплавание. Задача данной статьи — дать обзор и первичный анализ всех источников об оружии, употреб-лявшемся славянскими воинами наиболее раннего периода истории славян — VI в. Источники — как письменные, так и археологические, — несмотря на свою немногочисленность, позволяют сделать весьма конкретные наблюдения.

Для начала — одно общее наблюдение. В ранних источниках достаточно часто встречается мотив слабой воору-жённости славян и связанных с ними венетов. Наиболее ранний пример такого рода содержится в истории готов Кас- сиодора (Cassiod. apud Jord. Get.). Там при описании войны Германариха с венетами (Jord. Get. 119), следующем за описанием подчинения тем же Германарихом герулов (Jord. Get. 117—118), содержится интересная характеристика вооружённости венетов. Здесь венеты презренны своей невооружённостью, но при этом сильны своей численностью (quamvis armis despecti, sed numerositate pollentes). Однако и эта сторона «робких, слабых и невоинственных» (inbelles!) венетов ничего не значит (nihil valet multitudo inbellium), в особенности (praesertim ubi) когда против них с божьею помощью выступает хорошо вооружённое готское войско. Они пытаются сначала противостоять готам, одна-ко оказываются, несмотря на свою многочисленность, бессильными против воли бога (Одина?), покровительствующе-го Г ерманариху, и против готского войска. Естественно эта «презренность» венетов отражает то, как видела венетов готская эпическая традиция. Возможно, что текст этого параграфа восходит к Аблавию. Так или иначе, но этот латин-ский текст был написан не ранее конца V в. в окружении Теодориха Великого и был призван, естественно, возвели-чить короля и его предков. Не исключено, что в основе его лежал какой-то письменный текст на готском языке, кото-рый, как доказано [Анфертьев 19916: 100; Анфертьев 1991а: 147—148, прим. 166], лежит в основе части текста «Гети- ки». Тем не менее очевидно, что дошедший до нас латинский текст (Jord. Get. 116—120) является сокращённым пере-ложением какого-то готского предания, видимо, саги или песни о Германарихе: в другом месте того же сочинения содержится указание на то, что древние предания живы среди готов и «по сей день». Скорее всего среди живых пре-даний сохранялся и образ венетов, важный для понимания величия одного из главных готских героев — Германариха. А раз образ был жив, то и наш автор (Аблавий, Кассиодор?) не мог даже в угоду своему венценосному покровителю серьёзным образом его изменить, тем более что никаких существенных оснований для неприязни или симпатии Тео- дориха к венетам мы не знаем. Следовательно, образ венетов в переложении саги должен в общих чертах соответство-вать готскому фольклорному образу венетов. Можно только гадать, что вызывало такое отношение со стороны воин-ственных готов, среди которых нормой для каждого мужчины было владение мечом, щитом и копьем. Анализ истоков такого рода представлений я дал в специальной работе [Шувалов 2000 ]. Здесь же нужно лишь указать на этот, види-мо, весьма в своё время распространённый в готской среде мотив, повлиявший на позднеантичную историографию.

Ниже мы рассмотрим конкретные упоминания о вооружении славян, сопровождая (для удобства читателя) указа-нием на время, им отражаемое.

Начало 30-х (?) гг. VI в. — Подробное описание славянского (точнее: склавов и антов) вооружения со-держится в тексте военного трактата Псевдо-Маврикия (Mauric. XI, 4, 11 ln. 44—50 ed. Dennis). Текст этот явно со-ставлен профессионалом, хорошо знакомым со склавами и антами как с реальным противником. Автору свойствен цинично-прагматический деловой подход по существу дела, без литературно-риторических или идеологических пас-сажей. Заподозрить автора в каком-то особом отношении именно к славянам невозможно [Шувалов 20026]. О воору-жении славян в этом трактате говорится в контексте общего описания примитивности, неупорядоченности и разбой- ности их жизни. Каждый славянин вооружён двумя малыми (короткими?) дротиками (акоупа цгкра). Любопытно это указание на малую величину славянского дротика, очевидно отличавшую его от дротиков («аконтиев») восточно-римской пехоты, имевших, судя по Вегецию, длину древка 160 и 100 см (для спикула и верута, соответственно,— Veg. mil. 11, 15). На этом общераспространённое у славян вооружение и заканчивается. Лишь некоторые имеют также «отличные/превосходные/прекрасные» (т. е., видимо, «крепкие»), но «труднопереносимые» (т. е., видимо, «большие и тяжёлые») щиты: xive^ 5е auxrav (onMZovrai) кса окоитарюх^ уеууаюц цеу, йшцегакоцютох^ 5е. Кроме того, они поль-зуются также и деревянными луками с маленькими стрелами (ке^рт^т 5е каг тофц ^uXlvoi^ каг оаутстац цгкрац). Из этих слов источника ясно, что луки их были маленькие, чисто деревянные, а не большие сложносоставные с костя-ными накладками, как у кочевников. Стрела, пущенная из такого лука, ударяет слабо и не очень опасна. Маленькая стрела должна была нести и маленький наконечник. Зато, по свидетельству того же источника, славяне смазывали та-кие стрелы сильнодействующим ядом — настолько сильным, что раненному ею приходилось обрезать рану по кругу, чтобы яд не распространился по всему телу. Ясно, что слабость лука была скомпенсирована ядом. Однако при описа-нии конкретных сражений со славянами в источниках лук и стрелы практически нигде прямо не упоминаются, так что возникает вопрос, а использовались ли стрелы с луком в открытом бою? Соединение у Псевдо-Маврикия фразы о дротиках и щитах с фразой о луках посредством слов «Пользуются же и... (кехрг|\ааг 5е каг)» указывает на то, что, по мысли автора этого текста, лук не был столь же типичным (распространённым / часто используемым?) для славян оружием, как дротики. Важно, что этот текст в основе своей имеет жёсткий вопросник, твёрдо соблюдаемый автором при описании противника (главы 1—4: персы, скифы, блондины, склавы и анты). В этом вопроснике в пункте, посвя-щённом вооружению (в главах, не посвящённых славянам), говорится о длинных копьях-контосах, о мечах, о защит-ном вооружении. Ни о чём подобном в главе о славянах и речи нет. Это скорее всего прямо указывает на отсутствие подобного оружия у славян. В свою очередь, описание славянских дротиков и ядовитых стрел никак не соотносится с описанием вооружения других народов в этой книге, что также могло бы напрямую свидетельствовать об особенно-стях вооружения славян. Однако текст главы о славянах (XI, 4), возможно, принадлежит другому автору и лишь потом был подогнан под вопросник трёх других глав одиннадцатой книги.

40-е — начало 50-х гг. VI в. — Второе подробное описание вооружения славян содержится в сочинении Прокопия из Кесарии (Proc. Caes. bell. VII, 14, 25—26) в середине его экскурса о славянах (точнее: склавинах и антах). Прокопий, офицер разведки при штабе Велизария , имел личный опыт знакомства со славянами, по крайней мере с наёмниками. Прокопий, несмотря на то, что у него славяне — одни из наиболее злобных врагов, в це-лом относится к славянам так же, как и к другим варварам, — скорее нейтрально . Источники прокопиевского экс-курса о славянах неизвестны. Экскурс о славянах у Прокопия является отступлением от основного повествования в рассказе о двух Хильбудиях. Источники, использовавшиеся Прокопием для написания рассказа о Хильбудиях, до конца неясны, но скорее всего это были какие-то официальные документы . Возникает соблазн к этим же документам возвести и экскурс Прокопия о славянах, содержащийся в середине рассказа о Хильбудиях. В таком случае прокопиевский экскурс, так же как и псевдомаврикиевский, может восходить к кому-то из окружения Хильбудия. Однако, скорее всего, Прокопий, будучи сам лично неплохо знаком со славянами, несколько переработал данные своего ис-точника, приспособив их под ситуацию середины VI в. Из текста Прокопия следует, что славяне во время битвы идут (гaоlv) на врага, имея в руках щиты и дротики (аоп15га каг акогла). Мне представляется неправильным пере-вод С. А. Иванова «маленькие щиты» [Иванов 1991: 225, 84]. При этом греческое слово aanlSiov воспринимается как уменьшительная форма от слова аолц. Однако, в позднеантичную эпоху в военной среде суффикс -iov потерял уменьшительное значение, например: ако\аю^ aкo"uтdpюv . Поэтому aanlSiov у Прокопия означает просто «щит», aonl . Доспехов же (0юра£) славяне, по Прокопию, никогда не имеют: видимо, большие (см. выше описание Псевдо- Маврикия) щиты были им достаточной защитой в бою. Любопытно, что Прокопий в экскурсе о славянах ничего не сообщает о луке у них: либо славянские наёмники в восточно-римском войске не пользовались своим слабым луком (рядом были гуннские лучники!), либо Прокопий пишет только об оружии, использовавшемся славянами в открытой атаке (iaoiv) на врага.

550 г . н. э. — Тот же Прокопий в других местах (Proc. Caes. bell. VII, 38, 17; aed. IV, 11, 14—16) сообщает, что склавины при штурме стен города Топир засыпали защитников с соседней нависавшей над стеной скалы множеством снарядов (jA,f|0£i PsXrav), чем вынудили их покинуть стены. К сожалению, здесь нет чёткости в словах Af|0ei Pe^rav и под этим выражением можно понимать либо стрелы, либо дротики, либо и то и другое вместе. К тому же не исключе-но, что образ тучи стрел и копий рождён был в сознании информаторов, бывших ответственными за оборону города или как-то причастными к бегству защитников со стен: т. е. этот образ призван был отчасти реабилитировать побеж-дённых горожан, а источником Прокопия здесь был, скорее всего, какой-то официальный отчёт о падении города. Од-нако защитники всё-таки не удержались и город пал под натиском атакующих. К тому же человек, составивший этот отчёт, скорее всего знал о реальном ходе событий при обороне. Так что обстрел «снарядами», несомненно, был, ин-тенсивность же его, однако, могла быть и не столь высокой.

556 г . н. э. — Из текста сочинения Агафия (Agath. hist. IV, 20, 4), историка середины VI в., известно оружие, которым пользовался один из наёмников в ромейском войске — склав по имени Сваруна: он метко и, видимо, с боль-шого расстояния броском копья (Sopu) поражает насмерть крайнего из врагов, скрывавшихся за винеей (переносным плетёным заграждением). Бросок этот был, видимо, выдающимся, раз уж и сам этот эпизод и имя воина удостоились записи в военном отчёте, лёгшем в основу текста Агафия Возможно, что именно такой вид боя был привычен для славян: бросание дротиков из-за переносных заграждений.

*bordy < герм. *bardo "«бородатый», т. е. топор с оттянутым вниз лезвием " . Слово это присутствует только у балканских славян и, возможно, является более поздним (VIII в.?) заимствованием, связанным с распространением особого типа боевого топора (таких топоров нет на раннеславянских памятниках).

Итак, у германцев были заимствованы слова для обозначения неизвестных видов оружия (шлем, броня, боевая се-кира). Заимствование понятий, видимо, не означало повсеместное широкое распространение и использование соот-ветствующих видов оружия. Так, ранние славяне в массе своей, видимо ещё долго не использовали ни шлемов, ни лат. Кроме того, было заимствовано германское обозначение дротика — основного раннеславянского оружия, но лишь в качестве словообразующего элемента для имён собственных. Показательно на этом фоне отсутствие в раннеславян-ском военных терминов, происходящих из народной латыни и из тюркско-булгарского. Это можно объяснить тем, что на этапе формирования военной культуры и соответствующих понятий в языке праславянское общество находилось под среднеевропейским (германо-кельтским) влиянием. О влиянии же степи и Средиземноморья в этот период гово-рить не приходится. Поскольку период VI в., особенно его вторая половина, по археологическим и письменным ис-точникам известен как период интенсивных контактов ранних славян со степным миром и Средиземноморьем, то вы-являемые лингвистами германские заимствования в праславянском относятся, скорее всего, к более раннему времени.

Раннеславянский комплекс вооружения можно охарактеризовать как восточноевропейский лесной вариант варвар-ского среднеевропейского типа. Со Средней Европой славян роднит слабое использование защитного вооружения, кроме щита, и незначительная роль лука. Использование ангона и шпор на северо-западных ареалах раннеславянского мира является прямым свидетельством среднеевропейских и прибалтийских контактов или традиций. Специфическим же для мира восточноевропейских лесов является упор на использование дротиков (в т. ч. восточноевропейского ва-рианта ангона), больших щитов без умбонов, особых воинских поясов с рифлёными пряжками, а также отсутствие мечей. Характерным для зоны густых равнинных лесов является использование практически лишь одной лёгкой пехо-ты, вооружённой дротиками, и незнание пращи. Нужно отметить слабость как кочевнического, так и средиземно-морского влияния на славянский комплекс вооружения в доаварский период. Начиная же с аварского времени проис-ходит постепенное проникновение в этот комплекс кочевнических элементов (в первую очередь поясного набора, а также кольчужного доспеха, мечей).

В целом комплекс вооружения и амуниции славян VI в. оказывается крайне прост, если не сказать беден. Типич-ный раннеславянский воин, будучи защищён в открытом бою практически одними ноговищами, нападал на врага по возможности неожиданно, используя естественные укрытия или небольшое количество тяжёлых больших щитов: сначала следовал залп небольшими дротиками, а затем — короткая рукопашная с применением таких же дротиков. Лук был слабым и небольшим, и обстрел противника короткими стрелами с небольшими отравленными наконечниками производился, видимо, лишь из засад. Наверно, эта слабая развитость комплекса вооружения и была одной из причин презрения к славянам со стороны германской воинственной знати.

П. В. Шувалов

Из сборника «Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем Средневековье», 2004.

Литература

Анфертьев 1991a: Анфертьев А. Н. Иордан: комментарий // Свод I. С. 114—169.

Анфертьев 19916: Анфертьев А. Н. Иордан: вводная статья // Свод I. С. 98—105.

Бажан, Каргапольцев 1989: Бажан И. А., Каргапольцев С. Ю. B-образные рифлёные пряжки как хронологический индикатор синхро-низации // КСИА. 198. С. 28—35.

Брайчевский 1955: Брайчевский М. Ю. Отчёте работе раннеславянской экспедиции ИА АН УССР//Архив ИА АН УССР, д. 1955/10а. Горюнов 1981: Горюнов Е. А. Ранние этапы истории славян днепровского левобережья. Л.

Зеленин 1991: Зеленин Д. К. Восточно-славянская этнография. М.

Иванов 1991: Иванов С. А. Прокопий Кесарийский: комментарии // Свод I. С. 208—250.

Иванов 2002: Иванов Вяч. Вс. Поздне(вульгарно)патинские и романские заимствования в славянском // Славянская языковая и этноязы-ковая система в контакте с неславянским окружением. М., С. 104—111.

Казакявичюс 1988: Казакявичюс В. Оружие балтских племён II—VIII вв. на территории Литвы. Вильнюс.

Клибанов 1945: Клибанов А. Боевой порядок у древних славян // Исторический журнал. 1945. 1—2 (137—138). С. 74—81.

Конно.пи 2000: Конноли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. М.

Левинская, Тохтасъев 1991 а: Левинская И. А., Тохтасьев С. Р. Агафий Миринейский: комментарий // Свод 1. С. 296—310.

Левинская, Тохтасьев 1991в: Левинская И. А., Тохтасьев С. Р. Агафий Миринейский: вводная статья // Свод 1. С. 292—295.

Литаврин 1986: Литаврин Г. Г. О двух Хилбудах Прокопия Кесарийского // ВВ. 47. С. 24—31.

Ляпушкин 1961: Ляпушкин И. И. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа. М.; Л.

Нефёдкин 2003: Нефёдкин А. К. Тактика славян в VI в. (по свидетельствам ранневизантийских авторов) // ВВ. 62 (87). С. 79—91.

Нидерле 2000/1956: Нидерле Л. Славянские древности. М.

Одинцов 1979: Одинцов Г. Ф. К истории древнейших русских названий копья // Этимология. 1977. М. С. ПО—121

Перхавко 1979: Перхавко В. Б. Классификация орудий труда и предметов вооружения из раннесредневековых памятников междуречья Днепра и Немана // СА. 1979. 4. С. 40—51.

Рафалович 1964: Рафалович И. А. Отчёт о полевых исследованиях отряда раннеславянской археологической ПДЭ за 1963—64 / Архив Отделения этнографии и искусствоведения АН МССР, д. 24.

СводI: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I—VIвв.)/Ред. Л. А. Гиндин, Г. Г. Литаврин. М., "1991.

Свод II: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (VII—IX вв.) / Ред. Г. Г. Литаврин. М., 1995.

Сериков 1991: Сериков Н. И. Иоанн Эфесский: комментарий // Свод I. С. 279—283.

Соловьёва 1970: Соловьёва Г. Ф. Памятники конца 1 тыс. н. э. в Верхнем Поднепровье // Древние славяне и их соседи. М. С. 98—102. Тохтасьев 1998: Тохтасьев С. Р. Древнейшие свидетельства славянского языка на Балканах // Основы балканского языкознания, языки балканского региона. Ч. 2 (славянские языки) / Ред.: А. В. Десницкая, Н. И. Толстой. СПб. С. 29—57.

Откупщиков 2001/1963: Откупщиков Ю. В. Штаны // Очерки по этимологии. СПб., 2001.

Фасмер: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. и доп. О. Н. Трубачёва. СПб., 3 1996.

Шмидт 1970: Шмидт Е. А. О культуре городищ-убежищ Левобережной Смоленщины // Древние славяне и их соседи. М. С. 63—69. Шувалов 1998: Шувалов П. В. Проникновение славян на Балканы // Основы славянского языкознания. Языки балканского региона. Ч. 2. Славянские языки. СПб. С. 5—28.

Шувалов 2000: Шувалов П. В. Венедская слабость и антская сила: к вопросу об эпическом образе ранних славян // Stratum plus. 5. С. 141 — 144.

Шувалов 2002а: Шувалов П. В. Урбикий и «Стратегикон» Псевдо-Маврикия (часть 1) // Византийский временник. Т. 61(86). М. С. 71—87. Шувалов 20026: Шувалов П. В. Враги Империи (по трактату Псевдо-Маврикия) // зВОРАО. 1 (26). 2002. С. 422—452.

Этнография... 1987: Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры / Ред. К. В. Чистов. М.

Dan Teodor 1970: Dan Teodor Gh. Elemente ?i influente biantine in Moldova in secolele VI—XI // SCIV. 21. 1. P. 87—128.

Kazanski 1999: Kazanski M. L"armement Slave du haut Moyen-Age (Ve—Vile siecles). A propos des ches militaries et des guerriers profession-als chez les anciens Slavs // Pfehled vyykomu, 39 (1995—1996). Brno. P. 197—236.

Lebedynsky 2001: Lebedynsky I. Armes et guerriers barbares au temps des grandes invasions (IV е au VI е siecle apres J.-C.). Paris.

Neumann 1965: Neumann A. Vegetius // RE. Suppl.lO. Col. 1016.

Rubin 1954: Rubin B. Prokopios von Kaisareia, Mitarbeiter Belisars und Historiker. Stuttgart.

Schenk 1994: Schenk D. Flavius Vegetius Renatas. Die Quellen der Epitoma Rei Militaris // Klio. Bhft. 22.

Zuckerman 1994: Zuckerman C. Sur la date du traite militaire de Vegece et son destinataire Valentinien II // Scripta classica Israelica. XIII. P. 67—74.

Это отметил еще Л. Нидерле [Нидерле 2000/1956: 411, 544, примеч.41]. У него же см. список источников.

Так же как и вся четвёртая глава одиннадцатой книги Стратегикона, он восходит, по моим наблюдениям, скорее всего к неиз-вестному автору 30—40-х гг. VI в., происходящему, может быть, из окружения известного полководца Хильбудия. См. подробнее: [Шу 5 валов 2002а].

Вопрос представляют общие термины, используемые в источниках для обозначения метательного оружия славян, под кото-рыми, как мне кажется, скорее следует понимать дротики, нежели стрелы.

Или XroplKiov. Вместо же aKovxiov иногда могли сказать XayraSiov, хотя и слово aKovxiov по-прежнему было в употреблении. Дан-ный пассаж о двух Хильбудиях и славянах может воспроизводить лексику не столько Прокопия, сколько его источников. Любо-пытно, что слово aonlSiov у Прокопия более нигде, кроме как в этом месте, в его произведениях не встречается. Действительно, ес-ли принять, что в источнике стояло неаттицизированное oKouxapia Kal aKovria ^iKpa «щиты и малые дротики», — то Прокопий (или промежуточный автор) как аттицист вполне мог бы передать это через aonffiia Kal aKovria «щиточки и дротишки», стараясь, с одной стороны, сохранить какое-то соответствие военным терминам по части суффиксов, с другой же стороны, продолжая атти- цизировать. Следуя такому противоречивому стремлению, он вынужден был бы из соображения риторического благозвучия — да-бы избежать тавтологии («малые дротишки») — пожертвовать словом ^iKpa. Этой гипотезой, на мой взгляд, можно примирить данные Прокопия и Псевдо-Маврикия о славянских щитах.

Агафий, так же, как и Прокопий, — атгицист и, естественно, употребляет для обозначения копья классическое слово Sopu. Кроме того, Агафий был юристом и поэтому и не имел никакого военного опыта, а, следовательно, мог быть не очень точен в употреблении военной терминологии. Так что придавать большое значение употреблению им именно слова Sopu не стоит.

Источник Агафия для этого эпизода, по мысли И. А. Левинской и С. Р. Тохтасьева [Левинская, Тохтасьев 1991в: 292; 1991а:

310), имел документальный характер, т. е. это, скорее всего, был какой-то военный отчёт.

Такова дата предполагаемой мною поздней интерполяции в основной текст Псевдо-Маврикия, состоящей из слов fxoi AayKiSia XkXaPivloiaa. Если же оставаться на традиционном отнесении этих слов ко времени императора Маврикия или его пре-емника, то дата данного упоминания славянского копья будет конец VI в. На самом же деле попасть такое нововведение в текст теоретического военного трактата могло только после того, как появилась соответствующая реалия в военном деле и соответст-вующий термин. Дело в том, что характер трактата Псевдо-Маврикия исключает возможность истолкования данного пассажа как оторванное от практики предложение кабинетного прожектёра. Соответственно, появление славянского ланкидия на вооружении восточноримской пехоты следует отнести к середине—второй половине VI в.

Это маленькие оперенные легкие дротики со свинцовым грузилом на границе втулки и древка. Другое название их — плюм- баты [Конноли 2000: 261, рис. 8—9].

Такова дата, по моему мнению, написания Урбикием текста, составившего книгу XII трактата Псевдо-Маврикия.

Ясно, что источник, к которому восходят сведения Иоанна о вооружении славян в период до 80-х гг.. был текстом, уже не-сколько устаревшим к тому времени, когда Иоанн создавал своё сочинение. Следовательно, этот текст был составлен примерно во второй—третьей четверти VI в.